Веют осенние ветры
В мрачной дубраве;
С шумом на землю валятся
Желтые листья.
Поле и сад опустели;
Сетуют холмы;
Пение в рощах умолкло -
Скрылися птички.
Поздние гуси станицей
К югу стремятся,
Плавным полетом несяся
В горних пределах.
Вьются седые туманы
В тихой долине;
С дымом в деревне мешаясь,
К небу восходят.
Странник, стоящий на холме,
Взором унылым
Смотрит на бледную осень,
Томно вздыхая.
Странник печальный, утешься!
Вянет природа
Только на малое время;
Все оживится,
Все обновится весною;
С гордой улыбкой
Снова природа восстанет
В брачной одежде.
Смертный, ах! вянет навеки!
Старец весною
Чувствует хладную зиму
Ветхия жизни. *
Отложив гитару в угол у кровати, на которой сидел, Василий взглянул на друга, молчаливо сидевшего в кресле напротив. Тот неотрывно смотрел в сторону окна. Там стояла Тутолмина, грустно опустив взгляд, и молчала.
Абсолютная тишина царила в комнате трактира, в котором они остановились на ночь. Друзья смотрели на похищенную девушку и сопереживали вместе. Только ни один, ни другой, не жалели о случившемся...
-Вы понимаете, почему мы так поступили?... Я поступил, - молвил Василий, встав возле неё.
Тутолмина отошла в сторону, пытаясь оставаться к похитителям спиной. Однако, когда она проходила мимо, слёзы на щеках были замечены.
-Простите, раз обидели, решив спасти, - продолжил говорить Василий. - Я слышал Вашу беседу с отцом.
-Кто Вы? Агент какой? - вопросила усталым голосом Тутолмина.
-Мог им стать, - улыбнулся Василий. - Но Вы близки к разгадке. Я люблю выполнять поручения некоторых людей. В данном же случае поступаю, исходя из своих побуждений.
-Почему? - удивилась Тутолмина.
-Вы ведь не желаете сломать свою жизнь из-за прихоти родителей? - вопросил Василий, и она тяжело вздохнула, опустив взгляд, но промолчала...
Что ещё сказать, ни он, ни наблюдающий за ними Иван — пока не знали. Тутолмина вновь смотрела в окно. Когда молчание затянулось до невыносимого, она всё же произнесла:
-Нет... Я не желаю ломать жизнь себе... Но куда же идти тогда?
-С нами, - молвил сразу Иван.
-А потом? - оглянулась Тутолмина, но её похитители молчали. - Побег ни к чему не приведёт. Я благодарна вам обоим за попытку помочь мне, но всё...
-Нет, - прервал её речь ставший волноваться Василий. - Я достаточно знаю людей, которые могут поддержать и помочь.
-Вы не понимаете, - улыбнулась сквозь слёзы Тутолмина. - Я не буду жить на средства иных людей, на их доброте или на улице в бедности.
-Почему бы не рискнуть? Не довериться нам? Почему бы не попробовать спастись? - стал заваливать вопросами Василий.
Тутолмина смотрела в его глаза и видела море надежд, море тепла, в которые почему-то так хотелось окунуться. Желание было, действительно, всё прошлое оставить и начать новую жизнь, которая может быть исполнит мечты. Те самые мечты, которые так упорно приходится всё время закапывать где-то далеко в себе, чтобы забыть, чтобы не звали и не терзали...
-Куда Вы направляетесь? - спросила тогда она.
-В Париж, - прозвучал хором ответ её собеседников, и, немного подумав, Тутолмина молвила:
-Я рискну...
Смутилась она сразу от радостной улыбки Василия, искренность которой так сияла в блеске его красивых глаз, а на душе стало будто легче, будто выпущена была томящаяся израненная птица на свободу...
* - «Осень», Н. М. Карамзин, 1789, Женева.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/14/829