Судьбы. Федор Аристархович Удинцев
Последний из сыновей Аристарха Дмитриевича и Раисы Васильевны Удинцевых появился на свет в 1877 году. Произошло это событие, по всей видимости, в уездном городе Ирбите, куда за год до его рождения был перемещен настоятелем к Воскресенской церкви отец Аристарх. Младенец при крещении наречен был Федором, что в переводе с греческого означает «Божий дар». Он и стал таковым, поскольку оказался наделенным талантом врачевания.
В семье предшествующего сына, Всеволода Аристарховича, со временем сложилась замечательная традиция. Отмечали они с женой именины всех близких и дорогих людей малым застольем с обязательной выпечкой большого и сладкого пирога. Так же обстояло дело и 18 сентября 1938 года, о чем сообщал Всеволод Аристархович в одном из своих писем племяннику Борису. Несмотря на жару, стоявшую в то время в Баку, Елена Григорьевна пекла в очередной раз именинный пирог.
Ранее существовал обычай праздновать не истинный день рождения, а именины, или День ангела, связанный с датой соименного человеку святого (дня его церковной памяти) имя которого получал при крещении новорожденный. В Святцах указано, что в сентябре месяце четырежды – 4, 5, 12, и 20 числа поминаются мученики, носящие имя Феодор. Действительно, в «Канве жизни», составленной Н.Д. Удинцевой днем рождения Федора Аристарховича обозначено 5 сентября.
Во многом судьбу человека, его отношение к людям и с людьми определяет выбранная профессия. Впоследствии вполне обдуманно стал Федор врачом. Лекарь, особенно хороший, почитался народом во все времена. Возможно, именно поэтому жизнь Федора Аристарховича сложилась более удачно по сравнению с братьями. Однако лишь в том отношении, что не подвергался он гонениям со стороны властей при всех режимах, которые пришлось ему пережить. Семейных же неурядиц и бед выпало на его долю предостаточно.
Вероятно, первоначальное образование получил он в родном уездном городе Ирбите. Основополагающие же знания приобрел юный Федор уже в Екатеринбургской мужской классической гимназии.
Отрадно отметить, что наряду с основными дисциплинами большое внимание уделялось в данном учебном заведении изучению языков: латинского, греческого, французского и немецкого. Преподавателем, несомненно, пригодившегося впоследствии латинского языка, служил в те годы коллежский советник Э.А. Бруттанъ. Жил Федор одно время вместе с семьей брата Дмитрия Аристарховича. Дом, который Д.Н. Мамин-Сибиряк подарил семье, и, в первую очередь, сестре, состоял всего из четырех маленьких комнат. Пришлось Дмитрию Аристарховичу его достраивать. Были приделаны еще две комнаты, столовая и прихожая с маленькой комнатой. В этой комнатушке, возле входа и обитал Федор. Затем занял её на долгие годы брат писателя Николай Наркисович Мамин. Крепки были родственные связи.
Повезло Федору в том отношении, что к моменту окончания гимназии другой брат – Всеволод, «исправлял должность экстраординарного профессора» по кафедре торгового права в Киевском Императорском университете св. Владимира. Основан он был указом Николая I в 1833 году и именовался вначале как Императорский университет. Первым ректором в этом учебном заведении служил М.А. Максимович. Далее названия его изменялись с учетом «времени и нравов». Еще при жизни Федора Аристарховича носил он имя Т.Г. Шевченко.
Именно туда направился молодой, энергичный и, пожалуй, самый красивый из сыновей отца Аристарха, Федор. Высокий ростом, худощавый, походил он на матушку Раису. Вновь повезло ему, поскольку во время обучения жил он в семье брата. В одном из писем Всеволод Аристархович с некоторой долей свойственной ему иронии вспоминал, что «мы постоянно слушали его зубрежку по анатомии, физике и т. д.».
Сильным оказался студенческий состав, поскольку большинство молодых людей получали в те годы профессию врача по призванию. Одновременно с Федором Аристарховичем учился Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, написавший в последующие годы ценящуюся и поныне монографию под названием “Очерки гнойной хирургии” и получивший за свои научные разработки в 1946 году Сталинскую премию. Однако более известен он как Лука, архиепископ (с 1946 года) Тамбовский и Мичуринский. Вспомним, что одно из четырёх канонических евангелий приписывают Луке. Учитель его апостол Павел сообщает, что Лука был врачом по профессии. Косвенным подтверждением этого факта служит тщательное описание недугов, от которых излечивал Иисус, встречаемых им больных. Не в честь ли евангелиста Луки получил свое новое имя Войно-Ясенецкий?
Уже позднее, в 1946 году, подарил Архиепископ Лука свою фотографию непосредственно Федору Аристарховичу с дарственной надписью: «Товарищу по Университету профессору Федору Аристарховичу Удинцеву на добрую память. Лука. Архиепископ Тамбовский и Мичуринский. 1946». Значит, не прерывали они связей и в последующие годы.
Окончил Федор университетский курс в 1903 году. «Зубрежка» помогла ему выдвинуться из ряда однокурсников в число первых учеников. Вся последующая его жизнь оказалась связанной именно с Киевом.
***
Официальных данных, свидетельствующих о профессиональной деятельности Федора Аристарховича не так много, поэтому остановим вначале внимание именно на них. Уже в 1912 году Федор Аристархович присутствовал и выступал с докладом на IV съезде российских терапевтов, который состоялся в Киеве из-за невозможности проведения его в бурлящих столицах. В Петербурге в марте этого же года проводился Пироговский съезд, а в Москве готовились к празднованию 300-летия Дома Романовых. Председателем съезда избрали профессора М.В. Яновского, и в дальнейшем все заседания проходили под его руководством. Всего было заслушано 39 докладов. По первому программному вопросу – “Клиническое значение определения кровяного давления” – выступили М.В.Яновский, В.Д.Шервинский, Ф.А.Удинцев, Н.Н.Вестенрик и Л.И.Усков. Как видим, в первый день и третьим по счету докладывал свои научные изыскания Федор Аристархович. Это можно рассматривать как результат признания его таланта и заслуг.
Прослужил Федор Аристархович на поприще медицины около 50 лет, постепенно поднимаясь по ступенькам иерархической лестницы от рядового преподавателя до профессора. Вторым по счету в описываемой ветви рода Удинцевых. В анналах истории медицины записан он как один из лучших учеников светила медицины Василия Парменовича Образцова.
Многое успел сделать Федор Аристархович для становления киевской терапевтической школы, за что получил ряд правительственных наград. Стал он заслуженным деятелем науки, имел 3 ордена и 2 медали.
Однако не так много сохранилось свидетельств о его профессиональной жизни. В связи с этим имеет смысл привести фрагмент из книги “Л. Медведь. Воспоминания современников”: «Память – это история. Перечитав еще раз эти и другие давние публикации Льва Ивановича о родном Киевском мединституте, не могу не напомнить читателю слова, предварявшие юбилейное издание “150 лет Киевскому медицинскому институту”. Приведу эту стихотворную строфу полностью:
Текут в реке истории года
Смывая все, что суетно и бренно
Но alma mater неприкосновенно
Святые имена хранит всегда.
Смотрю на фотографии в альбомах трех послевоенных выпусков и вновь мыслями возвращаюсь в Киев и Челябинск, где на протяжении пяти лет, мы, будучи студентами, общались со своими учителями. В личном архиве Льва Ивановича есть старая папка, на которой значится цифра 100. В ней собраны свидетельства упомянутых выше юбилейных торжеств – газеты, журналы, программы заседаний и научной сессии, а также памятные фотографии. Одна, репродукцию которой можно увидеть в этой книге, особо впечатляет – на ней запечатлены корифеи украинской медицинской науки, работавшие в институте. Глядя на этот снимок, ощущаешь дыхание тех знаменательных дней, когда отмечалось с опозданием на три военных года столетие КМИ. На снимке рядом со Львом Ивановичем легендарные наши ученые-медики Николай Дмитриевич Стражеско, Макс Моисеевич Губергриц, Федор Аристархович Удинцев, Борис Никитич Маньковский, Алексей Петрович Крымов, Николай Иванович Ищенко, Александр Юдимович Лурье, Евгений Александрович Татаринов, Михаил Сергеевич Спиров, Евгений Иванович Чайка. Вековой юбилей прославленного вуза».
Имена, имена… Нет ничего удивительного в том, что достиг Федор Аристархович больших высот в научном мире медицины. Ко многому обязывало такое окружение.
В разделе «История» на сайте Национального медицинского университета им. А.А.Богомольца размещена следующая информация: «Кафедра была основана в 1849 г. на медицинском факультете Университета св. Владимира как кафедра патологии и терапии с госпитальной клиникой под руководством доктора медицины, ординарного профессора Алферьева С.П. Возле её истоков стояли такие выдающиеся врачи, как Яновский Ф.Г. и Стражеско М.Д.
Изначальное название – Кафедра терапии санитарно-гигиенического факультета Киевского медицинского института (КМИ) имени А.А.Богомольца – основана в 1932 году на базе терапевтического отделения железнодорожной больницы г. Киева по ул. М.Коцюбинского, 8 на 60 коек. Заведующим кафедрой был назначен ученик основателя Киевской терапевтической школы В.П.Образцова профессор Федор Аристархович Удинцев.
В начале Великой Отечественной войны кафедра вместе с институтом эвакуировалась в г. Челябинск, где ею (1941-1944) руководил по совместительству заведующий кафедрой госпитальной терапии профессор Ф.А.Удинцев».
Занимался Федор Аристархович разработкой научных вопросов в области кардиологии, гематологии, гастроэнтерологии и истории медицины. Впервые в мире описал он диагностический симптом при поражении клапанов аорты (симптом Удинцева), который заключается в наличии систолического шума над аортой при выслушивании больного только в наклонном положении тела вперед. Не об этом ли симптоме рассказывается в статье под названием “К вопросу об атеросклерозе и сифилисе аорты”, опубликованной в одном из номеров широко известного журнала “Терапевтический архив” за 1949 год?
В 1955 году уже после смерти профессора коллегами Федора Аристарховича были опубликованы “Избранные труды” ученого объемом в 160 страниц. Это своеобразное подведение итогов многолетнего служения Удинцева медицине. Вступительную статью и примечания к сборнику написал Е.И.Кефель.
***
Хочется отметить еще одно обстоятельство, связанное с Киевом и соответственно, университетом св. Владимира. Дело в том, что с 1913 по 1918 годы профессором богословия в этом вузе состоял Николай Михайлович Боголюбов (1972 – 1934), двоюродный брат моей бабушки Елизаветы Алексеевны. Одновременно на него были возложены обязанности настоятеля университетской домовой церкви.
Интересной личностью был сей пастырь. В период летних каникул отец Николай занимался в библиотеках Берлина. В 1915 году в Трудах университета было опубликовано им научное исследование под названием «Философия религии».
В тревожные дни октября 1917 года ученым советом Московской Духовной академии на основании выпущенной книги отцу Николаю была присвоена степень доктора богословия. Рецензентами выступали профессор богословия С.С.Глаголев и профессор философии П.А.Флоренский. По возвращении отца Николая в Киев преосвященный владыка Антоний (Храповицкий) передал ему, как своему лучшему ученику по академии, личный докторский наперсный крест.
Перед отцом Николаем открывалось блестящее будущее. Но…в 1918 году кафедра богословия оказалась в числе упраздненных. Вся последующая жизнь Николая Михайловича была тесно связана с церковью, пастырским служением. Много выпало на его долю притеснений со стороны светских властей. Окончил он свой жизненный путь в 1934 году настоятелем храма Всемилостивого Спаса в Нижнем Новгороде.
Думается, что в годы своего пребывания в Киеве неоднократно встречался Николай Михайлович с профессором Ф.А.Удинцевым. В то время не только студенты, но и преподаватели были обязаны посещать домовой университетский храм во время основных церковных праздников, а также для исповеди и причащения. Неприятности грозили человеку, если попадал он в списки настоятеля храма как «не бывший на исповеди» без наличия уважительной причины.
Сейчас уже невозможно установить какие были между ними отношения, но то, что знакомство состоялось не вызывает сомнений. Федор Аристархович происходил из старинного уральского духовного рода. Значит, получил он соответствующее воспитание в детские годы. Отец Аристарх занятый служебными делами и педагогической деятельностью редко бывал дома. Хозяйством и детьми занималась в основном матушка Раиса. Именно на ней лежали заботы о сохранении внутреннего мира и духа семьи. Для всего духовного сословия был он особый, резко отличавшийся от устройства и быта светских семей. При встречах, особенно вдали от дома, представители его сразу ощущали свою принадлежность к единому кругу.
***
По словам Ю.М.Лотмана «история проходит через дом человека, через его частную жизнь». Остановимся и на этом отрезке жизни Федора Аристарховича. Жена его носила имя Елизаветы Рудольфовны.
Это была довольно властная женщина. С немецкими корнями. Родом происходила она с берегов Финского залива, где обосновались ост-зейские немцы. Дружила Елизавета Рудольфовна и переписывалась с Натальей Дмитриевной Удинцевой, жившей в семье Бориса Дмитриевича. Именно из её записей, именуемых «летописями», удалось установить годы жизни членов семьи Федора Аристарховича. И по сей день помнит Ольга Глебовна, внучка Бориса Дмитриевича «запах и вкус “Киевского варенья” – необыкновенно вкусных цукатов, которое варила Елизавета Рудольфовна и присылала в Москву в 50-ые годы». Скончалась Елизавета Рудольфовна в августе 1959 года, пережив мужа на 8 лет.
Редко бывал Федор Аристархович в родных местах, особенно после смерти отца. Если судить по воспоминаниям родственников, то посетил он всего единожды родной Ирбит, что произошло после 1903 года, когда Дмитрий Аристархович служил уже председателем ирбитской уездной Земской Управы. В семейном архиве московских Удинцевых сохранилась открытка, присланная молодым Федором в феврале месяце 1905 году из Челябинска. Скорее всего, именно в это время и состоялась встреча братьев. Что делал в это время Федор Аристархович в Челябинске, сказать сложно. На одной из фотографий запечатлен Федор Аристархович с племянницами, дочками старшего брата Сергея Аристарховича – Евгенией и крохой Валей. Если учесть, что пребывающая в кружевных пеленках Валентина появилась на свет в ноябре месяце 1904 года, то, вероятно, снимок был сделан в начале следующего, 1905 года.
Время вносит свои поправки в размеренный уклад жизни людей. Наступил 1914 год, принесший с собой Первую мировую войну. В июле месяце Николай II подписал приказ о всеобщей мобилизации, который коснулся и Федора Аристарховича. Отправился молодой врач на фронт. В октябре месяце до екатеринбургских Удинцевых дошли сведения о его контузии. Однако через два месяца он вновь уже выполнял свой долг, вернувшись на театр боевых действий. Вероятно, именно по этой причине и не смог он присутствовать на похоронах брата Дмитрия Аристарховича.
В Воспоминаниях племянника Бориса Дмитриевича рассказывается об одном из эпизодов тех лет: «Много тяжелого рассказывал о войне, приехавший ненадолго в Петербург, наш дядя Федор Аристархович Удинцев. Видно было, что он хотел отвлечься от военных впечатлений, ходил по театрам, а однажды повел нас в ресторан “Малоярославец”. Кроме меня и Ани, с нами была наша двоюродная сестра Женя Удинцева, дочь Сергея Аристарховича Удинцева, скромная курсистка сельскохозяйственных курсов. Моя сестра Аня была поражена, когда за четверых наш дядюшка заплатил 50 рублей, что она ему и высказала. После этого Федор Аристархович долго подшучивал над Аней и её бюджетом». Вот так и пообщался Федор Аристархович с племянником и обеими племянницами, учившимися в Петербурге.
Однако, несмотря на дальность проживания, полного разрыва с родственниками не произошло. Так в 1924 году во время визита в Москву навестил он семью сына Дмитрия Аристарховича. С некоторой долей осуждения отметил Борис Дмитриевич то обстоятельство, что «незадолго до своей смерти Федор Аристархович вступил в коммунистическую партию». Но… таковы были времена.
В летние месяцы обычно отдыхал Федор Аристархович с супругой в Кисловодске, где у брата Всеволода Аристарховича имелся свой дом. Отдыхал, пожалуй, можно сказать условно, поскольку постоянно консультировал он лиц, находящихся на излечении и отдыхе в санаториях этого курортного города. С детства привык к постоянному труду сын отца Аристарха, не мыслил жизни без малой, но работы. Неоднократно туда же наведывался и племянник Борис Дмитриевич.
Большое впечатление, причем надолго, оставляют литературные зарисовки Глеба Борисовича, внука Дмитрия Аристарховича Удинцева. Чувствуется, что по характеру пошел он в своих двоюродных дедушек-профессоров. Был он неунывающий странник, посвятившей свою жизнь любимой профессии. Стал он одним из ведущих российских океанологов-геоморфологов. Как просто, но вместе с тем достойно, со скрытой гордостью пишет он о встречах со своими родственниками: «Я был очень рад побывать в Киеве, ибо хотел увидаться с семьей моего двоюродного деда, профессора Киевского медицинского института. В 1941-1943 гг. этот институт был в эвакуации в Челябинске. Дед вызвался раз в неделю приезжать в лазарет нашего училища для консультаций – он был опытным терапевтом. Однажды и я попал к нему на консультацию – после работы на заготовке торфа в холодных болотах у меня образовались 15 огромных фурункулов, и я угодил в лазарет. Дед прописал мне аутогемотерапию, и за несколько дней я был снова как огурчик, мог продолжать летать. Теперь медицинский институт уже вернулся из Челябинска в Киев, и мне представился случай навестить родичей и поблагодарить деда за удачное излечение. Раньше я был почти незнаком с ними… Встреча с дедом и бабушкой была для меня большой радостью. Их сын – мой дядя – Андрей, хирург, тоже служил в армии военным врачом во фронтовом медсанбате». Глеб Борисович сблизился с этой семьей в годы войны, когда стал наведываться к ним в гости сначала в Челябинске, а затем уже в Киеве (служил в Борисполе). Елизавета Рудольфовна всегда принимала его как родного сына и старалась хорошо накормить в те голодные годы.
Жизнь Андрея Федоровича, единственного сына четы Удинцевых, талантливого хирурга, оказалась короткой. Сохранилась лишь единственная его фотография, сделанная в детские годы. Одет и подстрижен он по моде тех лет и немного из-за своей миловидности напоминает девочку.
Трагически сложилась его судьба в годы ВОВ, которую Андрей Федорович закончил в чине капитана. Скончался он в 1956 году, пережив отца всего на 5 лет. Остались в одиночестве его жена Тамара, работавшая рядом с ним медицинской сестрой еще со времен войны, и маленькая дочь Наташа. Отличалась сноха, родом из Подольска, покорностью и заботливостью. Светлым была она человеком. Жизнь её дочери также оборвалась слишком рано. Через несколько лет после успешного окончания школы (с золотой медалью), скончалась она в результате тяжелого и мучительного заболевания. Именно Тамара (к сожалению, отчество ее забылось) передала после смерти всех киевских Удинцевых фотографии семьи в личный архив Глеба Борисовича. Горестно осознавать, что пресеклась данная ветвь рода Удинцевых.
Из письма Елизаветы Рудольфовны стало известно, что 29 сентября 1951 присутствовала она на заседании терапевтического общества врачей города Киева, посвященного памяти Ф.А.Удинцева. Кроме того, Совет Министров постановил издать труды Федора Аристарховича в виде самостоятельной книги. По этому поводу она писала Борису Дмитриевичу: «Все больше и больше убеждаюсь, что собой представлял Федор Аристархович, а какой был скромный человек». Вот так, прожив рядом всю жизнь, иногда поздно начинали осознавать близкие всю значимость родного человека, его масштаб в пределах города и страны. Талантливые, но незаметные были это люди. Скромно несли свой дар.
Случаются иногда малообъяснимые события. Для подтверждения сего факта приведу лишь небольшой отрывок из воспоминаний Ольги Глебовны: «День смерти Елизаветы Рудольфовны мне очень запомнился. Летом 1959 года отец решил взять меня в путешествие на байдарках в Карелию… Он всегда был так занят, что очень мало уделял мне внимания. Поэтому поездка стала событием в моей жизни. Мы отправились на машине в компании сослуживцев отца. У меня сохранился дневник, который я вела в течение всего путешествия. Мне было 9 лет. Так вот этот день – 2 августа даже описан у меня в дневнике. Ночью мы с отцом спали в палатке на берегу озера. Вдруг в 4 часа утра мы проснулись от того, что наша палатка вся ходила ходуном, и кто-то безумно колотил по скатам ее натянутой крыши. Я ужасно испугалась, да и отец, по-моему, тоже. Он выскочил из палатки и увидел улетающую огромную птицу. Впечатление было столь сильным, что мы запомнили этот день, а приехав домой узнали, что в ту ночь скончалась Елизавета Рудольфовна. Отец понял, что её душа прилетала попрощаться с ним».
В этом фрагменте письма стоит обратить внимание еще на один момент – уже в девятилетнем возрасте Ольга, как и все Удинцевы, вела дневник. Такова сила семейной традиции, так и создаются семейные архивы.