Эту историю я слышал в разных вариантах с клятвенными заверениями «своими глазами видел». Только все – брехня. Я с Петькой в одной палате лежал в нашей железнодорожной больнице, он мне всё сам рассказал. С Петром мы до больницы были знакомы, он тогда помощником машиниста работал, потом его из-за пьянок уволили. Когда я впервые увидел его в деповской библиотеке, сразу понял – ещё тот фрукт. Берёт с полки исторической литературы одну книжку, потом – другую, пока не найдет то, что ищет. Запихивает книжку за пояс под рубашку, подмигивает мне и идёт, как ни в чём не бывало, к выходу. Когда второй раз мы с ним случайно встретились, на полке осталось всего несколько книжек в разорванных переплётах.
Он тогда бригадиром сцепщиков работал на товарной. Профессию поменял, а увлечения остались: голуби, пьянки и книжки исторические. Причём, именно в такой последовательности.
В ту злополучную ночь пригнали на станцию «бочку» со спиртом, так они между собой называли цистерны.
Уговорил Петро троих своих коллег по смене проведать эту бочку. Подошли, посветили фонарями, а у нее на боку – наклейка с черепом и коротким словом «ЯД».
Только Петруха был тёртый калач.
«Фигня всё, братцы, это они пугают. Меня не проведёшь, в бочке – чистый медицинский спирт для кондитерской фабрики! Чего стоите, как истуканы? Бегите за канистрой и верёвкой!» – говорит корешам Петька, а сам лезет по трапу на цистерну. В общем, сорвал он пломбу, набрал побольше воздуха и, затаив дыхание, открыл крышку. Вспомнил, как год назад один придурок открыл крышку и свалился в бочку, потеряв сознание от вырвавшихся испарений, царствие ему небесное. Бросил в цистерну канистру на верёвке... ни хрена не выходит. «Тащите ведро, олухи!» – орёт подельникам. С горем пополам набрали канистру.
После смены все пошли к Петру на дегустацию, его домик с голубятней стоял прямо посреди «железки». Хозяин выкатил на стол солёные огурчики и сало, перелил спирт из канистры в трёхлитровую банку и... решительно разлил в стаканы. Однако пить никто не рисковал, все начали принюхиваться, нервно посмеиваясь. Тогда Петро и предложил намочить хлебушек и покрошить голубям, дескать, так короли проверяли: не отравлено ли вино. Ума не приложу, в каком романе он это вычитал. А может, и не вычитал, а сбрехал для убедительности. Но, видать, сам был настолько уверен, что рискнул жизнью своих голубей. Разбросал хлебушек, голуби мгновенно спикировали и начали клевать. Поклевали и обратно на голубятню взлетели, смотрят вниз хищно, дескать, давай еще.
Выждали минут десять.
«Я ж вам, дурням, говорил», – выносит вердикт Петро и махом выпивает свой стопарь. И началось веселье. После третьей один вышел освежиться к колонке, да как заорёт дурным голосом. Выбегают, а весь двор усыпан дохлыми голубями, лежат бедолаги вверх лапками. Мужик, выскочивший первым из дома, заистерил:
«Проверяльщик хренов! Кирдык нам всем пришел, Петька!». А тот, вместо того, чтобы сразу в «скорую» звонить, трогает своих голубей и плачет. В общем, кто-то всё же вызвал «скорую».
Сирена...глубокое промывание желудка ... капельницы... Спасла отечественная медицина! Утром «покойников» выписали.
Заходит Петро, шатаясь от слабости, к себе во двор, еле ноги волочит, глядит...
Все голуби чинно сидят на голубятне, а глаза красные и злые, как у него самого после пьянки.