Женя Травкин был болезненным ребенком. Для этого были созданы все условия любящими мамой и бабушкой. Женю мама родила для себя, воспользовавшись минутной слабостью своего коллеги во время празднования нового года. Коллега, уставший от гендерного гнета, царившего в его семье (три дочери, жена и теща), в тот памятный для Жениной мамы день, пошел в разнос с самого утра и к вечеру, когда коллектив конструкторского бюро только входил во вкус, он уже, что называется, не вязал лыка. Начальник стал искать из числа стоящих на ногах подчиненных добровольцев по транспортировке его тела домой. Волей случая стоящей на ногах в тот момент оказалась Женина мама, все остальные с грехом пополам были способны на эвакуацию только своих тел. История умалчивает, в тот ли момент в голове Жениной мамы созрел план захвата биоматериала или она имела уже давно виды на безвольного коллегу, которым помыкали все, начиная от тещи, заканчивая уборщицей, которая среди коллектива в тридцать душ выделяла особо своим вниманием будущего Жениного отца, высказывая в его адрес нескончаемый поток претензий, адресованный всему коллективу.
Случилось так, что Женин папа вместо своей квартиры оказался в квартире Жениной мамы. То ли пузырики от шампанского возымели свое действие, то ли звезды сложились благоприятным для Жениной мамы образом, но одного раза оказалось достаточно и через 9 месяцев на свет был рожден мальчик Женя.
После случившегося волшебства Женин папа был выставлен за дверь с угрозами информирования общественности о надругательстве над девичьей честью, хранимой Жениной мамой без малого тридцать лет, а также был дан подробный инструктаж о том, как забыть дорогу в этот дом. Женин папа внял указаниям, вычеркнул из памяти минуты помешательства, ибо в прошлой своей жизни и последующей он считался примерным семьянином, и при встрече с Жениной мамой лишь кивал головой, стыдливо отводя взгляд от выпирающего живота. Женина мама, получив заветный приз, не обращала внимания на шушуканья коллеги за своей спиной, которые сразу записали в благодетели Жениного отца.
Родился Женя болезненным ребенком. Так захотела это увидеть Женина мама. Ничем таким, чем и полагается детям, он не болел, но постоянно ощущал на своем лбу руку мамы, которая другой рукой заботливо кутала его в две кофты. В сад Женя сходил один раз, после чего со скандалом был забран из этого ужасного места, где, по словам мамы, Женю выпустили на улицу, не одев ему вторую байковую шапочку под шерстяную. Надо сказать, что дело было в мае. После этого случая уже две руки (мамина и бабушкина; бабушка специально переехала из своей квартиры к ним для воспитания Жени), заботливо трогали его лоб, кутали его в теплые кофты. Женина мама вышла на работу, с легким сердцем передав Женю бабушке. Бабушка, души не чаявшая в единством и столь долгожданном внуке, не позволяла Жене перенапрягаться и все делала за него. Все желания Жени исполнялись молниеносно, но все чаще в доме слышались его истерики, после которых Женина мама и бабушка с еще большим остервенением любили своего ненаглядное дитятко, такое беззащитное, ранимое и болезненное.
Время безраздельного владения Женей пролетело как один миг и впереди маячила новая беда - школа. Все попытки Жениной мамы оградить Женю от душегубов и учить самостоятельно не увенчались успехом - врачи с момента рождения так и не нашли ни одного заболевания у Жени, которое бы позволило не выпускать птенчика из гнезда.
Первого сентября Женина мама рыдала в голос, целуя своего ненаглядного сыночка и завязывая шнурки от шерстяной шапочки. Бабушка всегда сопровождала Женю в школу, ожидая окончания занятий в коридоре. Женю в классе почти сразу перестали замечать: учительница не вызывала его к доске, ребята не задирали его на переменках. Это случилось после Жениной истерики с катанием по полу, когда учительница вызвала его к доске, и последующей истерики Жениной мамы с топаньем ног. Женя всегда сидел один за партой - это было желание его мама, на уроках либо глазел в окно, либо рисовал танчики, домашние задания за него делала мама. Так продолжалось два года. В третьем классе пришла новая учительница. Была она после института, а от того была не подрихтованной в своих вольностях. Первое, что она сделала - пересадила всех. Женя оказался со мной за одной партой. Для Жени это был первый опыт совместного сидения за партой с кем-либо. Не знаю по каким причинам, но Женина мама это приняла спокойно. В первый день Женя пытался мешать мне писать, вырывая, пока не видит учительница, у меня тетрадь. Я не обращала внимания. Во второй день он изменил тактику - начал исподтишка бить меня кулаком в руку, туда, где место прививки от кори. Я терпела и не обращал на него внимания - это было ниже моего достоинства обращать внимание на слабака. Рука болела. Третий день начался вновь с ударов. Терпение мое лопнуло и я предупредила Женю о возмездии. Не вняв моему предупреждению, Женя принялся за старое. Бушевавшая во мне сила направила мой кулак в руку Жени. Женя от неожиданности забыл заплакать. На следующий день Женина бабушка не дежурила в коридоре, а сам Женя как мышка сидел рядом со мной, и просидел так до конца года. Но портфель продолжила носить бабушка и шерстяная шапочка по-прежнему была на Жениной голове даже летом. Про дальнейшую Женину судьбу не знаю, потому как я с семьей покинула тот славный городок, где каждый знает все о каждом.
Вот думаю сейчас, может, надо было его раза четыре ударить, а?