Когда отгремят юбилеи
И будней поднимется муть,
Луна, над асфальтом белея,
Надолго не даст мне уснуть.
Мне снились бы драцены, пальмы,
Меж пальцев песок золотой.
Руины и пагоды Мьянмы,
Австралии берег пустой.
А, может быть, бухты Вьетнама,
Высокий гавайский прилив,
Прожженная солнцем панама,
Гламурный Сиамский залив.
Громада незыблемой Фудзи,
Покой Хуанхэ и Янцзы,
Кошмар ритуалов якудзы,
Сарказм и покой Лао-цзы.
Туманный абрис Альбиона,
Насмешки французских химер,
Рисунки пещер Кро-Маньона,
Надменность немецких манер.
Просторы и пыль Украины,
В болотах и мгле Беларусь,
Днестра берега и стремнины,
Куда никогда не вернусь.
Назойливый блеск позолоты
И вечная алчность Москвы,
Родные до боли, до рвоты
Невы и Фонтанки мосты…
А может – унылые ряжи,
Убогий до сирости быт,
Холодные, мёртвые пляжи,
Забытый меж скалами скит.
Как больно, топорно, безвольно
Во сне возвращаться назад,
Где дышит жена недовольно,
И в окнах – мерцанье лампад.
Где ночью включен телевизор,
А дни тяжелы, как чугун.
Где Борман наивен, как Визбор,
И нет ни пещер, ни лагун.
Где сны – суета и проклятье,
Пустая насмешка, игра,
Мечты – как безвкусное платье,
Душа – как под сердцем дыра.
Спасибо Луне за участье,
За то, что не даст нам уснуть.
За то, что не дала упасть мне
В иллюзий недвижную ртуть.
За редкие взгляды прохожих,
Сиянье ночных мостовых,
За капли и сажу на коже,
Пустые глаза постовых
За ночь без тепла и привета,
И мертвенный блеск фонарей.
Я знаю – дурная примета
Идти за дрожаньем огней.
А мне путь – награда и радость,
Отсрочка от боли и сна.
Судьбы кисея разорвалось:
Я знаю – наступит весна.
Дождусь, доползу, долелею:
Увижу сирени цветы.
Зима. Я грущу и болею:
Нева, купола и кресты…