ПРО ЖЕНЩИН И ВОДКУ
Иван с Николаем расстались ненадолго. Через пару-тройку дней произошла их новая встреча. Случилась она как раз на выходной, в воскресенье. Выходной длинный. Глупо дома сидеть...
В этот раз беседа их была более интересной: начали с алкоголизма и, как водится, докатились до женщин...
Пили все то же — пиво. Закусывали селедкой. В холодильнике маялась бутылка водки. А в Ивановой квартире — жена, устроившая ему сегодня — не скандал. Нет! Профилактику. Жены не скандалят. Никогда не скандалят! Кто сказал, что они скандалят?! Скандал — это когда со зла... Человек ярится — и на! на! Какая ТУТ злость? ТУТ налицо явное желание исправить что-нибудь... Ну и что, что неявное. Исправить можно что угодно! Даже то, что не исправляется по причинам отсутствия, закоренелости или невыраженности...
Вот, например, не приносил денег Иван — получал в тыкву за то, что не приносит денег. Он чуть не плакал! Говорил: — Все не приносят, не только я.— Куда там! Все внимание ему — Ивану.
— Иди к богатому! Достала!
Но Иванова жена — настоящая жена, а не какая-нибудь финтифлюшка. Она предана ТОЛЬКО Ивану! Пугает только... Ну и что? Все пугают. На развод она просто так не пойдет! Вон подруги выйти не могут, а тут развод?! Хренушки! Но — пугать надо. Иначе совсем сдуреть можно.
Потом с деньгами — наладилось. Не настолько, правда, чтоб оставить в покое тему эту, но на резервные рельсы — перевела. Пошла новая разработка! Почему на работе так долго?.. Нет. Не пьет на работе, а — долго... Пьет на работе — это уже тема для другого, не менее серьезного разговора... А счас... Почему других, вон — повыгоняли? Они с семьей. Дома! А он... Да какой же он после этого муж и отец?! Другие на базарах сидят... А он — работает! На! На! Получи в тыкву!
Потом не стало работы... Отпуск дали. Раньше — хлопотал за него... За два месяца заявление писал. На летний месяц — вообще, раз в два года... А счас — хлоп, под зад — пшел! Пришлось на базаре стать — не воровать же. Жена тут же сориентировалась. Почему не работаешь? Значит, плохой работник, раз прогнали! Вон у Тони, подруги, муж и работает, и на базаре стоит, и по дому крутится как заводной, на гитаре играет. И еще так ее... Нет. Не выдаст она подругу. Да и ничего особенного... Муж Иван — давно уж... И не только это... Подумаешь! Удивила!..
Но! Пусть нос не задирает! Получи в тыкву! На! На!
А как-то пришел Иван домой выпимши. С работы пришел. Он и раньше пил-то. Жена всегда сторожилась — новая тема! Но... ошибалась видно. Ведь тогда — слегка. Тут другое лезло в ее головку и пухленьким этим ротиком — на женщин грешила. Мол, с ними на работе Иван слизался! Била за свои подозрения Ивана по тыкве. Чаще словами. Интонацией... Бывало и рукой или предметами.
А тут — совсем! Приполз... Пьет! На! На! По тыкве, Иван! Неча ее заливать!
И долго-долго, было, заливал Иван тыкву. Период такой, что ли, в жизни? Тема была разработана тщательно, до основания...
А потом — как отрезало! Своротило Ивана от вина да водочки. Брошу! И бросил! Долго не пил. Полгода или год...
Как-то услышал — жена по телефону подруге:
— Счастливая ты, Катька! Подралась со своим... А мой — как сдурел — в рот не берет. Ходит... херувимчик трезвый. Не даст бабой себя ощутить... Раньше, бывало, отмахивался. А теперь — на все молчит! Хотя ба съездил по роже-то! Силу-то применил... Э-эх!
Вышел Иван. И напился вдрызг. К вечеру залежалая тема приобрела актуальность. Съездил и он ей... И она ему... В общем — все как у людей.
А про женщин что говорить? Недолюбливала жена женщин-то. Била за них Ивана. За женщин чаще била, чем пела... Он за ними — не очень-то... Хотел бы, но — то условия не те: не соглашаются они на быстрые дискомфортные, без ресторана, кина, или иной раскрутки, хотят немножко души, что ли, прежде дела... Кто ж говорит, что нельзя?! Можно... Можно, конечно! Не по пятнадцать лет им... Все капризы-измотки позади. Можно б и в квартире, без ресторана... Но квартиры не было. Жена? Да и она ИМ не помеха! Тьфу! Плюнуть и растереть! Это ЕМУ она — угроза. А им? Им — зачуханная соперница. Да и какая соперница? Конкурентишка несчастная, изъезженная мужем вдоль и поперек! А они? Они — романтика! Тайна! Духи... Касания... Тревога и замирания, где-то там, не то внизу живота, груди, или еще где... Они — свежесть и перспектива! Боже мой! Встречания! Это еще не открытие! Нет... Это — перспектива открытия тайны! А что там, черт побери?!
Ну а ему? Ему жена — угроза! Все минуты его, Ивана, считаны-пересчитаны... Сколько до троллейбуса... от троллейбуса до работы и так далее. За спиной — не согрешишь! Время! Коварное время...
Конечно, были там и на все условия согласные. Бери, да за угол веди... И раздевать-то их не надо. Сами знают, что времени мало. Юбку наскоро задрала... Подышала часто. И все... И такое было тоже. Когда тыква болела... И душа!
Но... тут опасно! Заразы всякие... Удовольствия немного, а последствия могут быть аховые! И были последствия-то... И следствия были тоже. Следователем была жена, конечно. И, вот черт, не худая же, костями-то не гремит... и заплытием не пугает. Бабенка ничего себе. Жена его. И нервная система у нее — женская, стойкая. А какой жестокий из нее следователь!.. Боже мой... И как?! Тут и моральное давление... И давление ожиданием... и показы прелестей, с последующей их передачей в эксплуатацию, и ненавязчивым, хитрым допросом расслабленной его воли. Тут ухо держи востро!
Потом — быстрая смена! Жестокие побои! Истерика! Спешно, как будто боясь, что лишнее свое ему передала, энергию свою, что ли, радость подарила, спешно хватала она все это невымытыми руками, выдирала с кровью успевшую прирасти энергию, радость и хорошее настроение. Спешно заталкивала это все, необдуманно отданное, себе обратно в организм и била... била в тыкву, привычным движением.
Ох уж эти мужики... Доить их надо!
Николая тоже мутило от жизни. Одинокому, ему — она казалась ненужной, пустой и бессмысленной. Он хотел — ЖЕНЩИНУ, ЖЕНЩИНУ — любовницу. ЖЕНЩИНУ — утешителя и собеседницу. ЖЕНЩИНУ — друга. ЖЕНЩИНУ — мать и хозяйку. Эти желания, слившись в нем, терзали так, что Николай готов был завыть. Иногда он ходил в лес, забирался далеко и выл... Становилось легче. Домой приходил уже другим человеком. Обновленным. Но потом все повторялось.
Оба ничего не решались менять...
Селедка, пиво, да Николай с Иваном несли привычную вахту... Зацепим их разговор. Говорил Николай:
— Это тебе не махать гитарой без струн и зевать, как рыба! Жизнь — это натуга! И потому — люди пьют...
Вон у нас в селе! Вино свободно на каждом столе! Пей — не хочу! Графин стоит...
— Ты, Николай, сам себе противоречишь. Там же — физически работают. А здесь — головой надо! А ее так замутят, аж глаза вылазят от такого труда...
— А я не противоречу! Там — руками... Тут — головой... Какая разница...
— Одна..., а другая дразнится! Есть разница?
— Есть.
— Мы говорим — женщина, подразумеваем — странная... Мы говорим — странная, подразумеваем — женщина...
— Женщины поднимают прогресс!
— Да-да. Без мотора поднимают... Дубликатом, так сказать... наш бесценный груз!
— А дубликаты-то разныя!
— Потому и поднимают еще...
— Кому — еще, а кому — уже,— ляпнул Николай.
— Странно.
— Значит, они являются, так сказать, дубликатом нашего бесценного груза! — Николай зашевелился, поднимая стакан.— Давай поднимем ЭТОТ бесценный груз — за наши дубликаты!
— Ты перепутал. За дубликаты нашего бесценного груза...
— Да-да... Пускай цветут дубликаты и расцветают по мановению волшебной палочки...
— Давай за нее!
— Давай!
— А теперь — за деньги, что нужны нам на дубликаты и водку, а дубликатам — черт его знает на что...
— Давай!
— А теперь, давай за “Давай”!
— Давай!
На этой мажорной ноте оставим Ивана и Николая. Не станем мешать... У них — чисто мужской разговор. Было бы нескромно лезть к ним в душу и подслушивать дальше... Это уже — не для других.
5 июля 1994 г.