Дорогами жизни Гл. 15 1988 г. Часть 1 Моя работа

 

  ДОРОГАМИ  ЖИЗНИ

  ГЛАВА 15  1988 г.

  ЧАСТЬ 1  МОЯ  РАБОТА   


  Вспоминая те времена, я хочу на примере двух-трех прожитых дней показать ту напряженную ситуацию, которая охватила все организации в стране в связи с перестройкой.
  Естественно, все новшества коснулись и ОКБА.
   
  Ну, во-первых, теперь все руководящие работники, начиная от начальников подразделений, и кончая Генеральными директорами - должны пройти процедуру перевыборов.

  Казалось бы - чего проще. Работает человек на своём месте давно. С работой справляется не плохо. Мне казалось, что такая процедура, как перевыборы должна была бы быть проведена для проформы. Ан - нет. Откуда что повыползло. Недостатки в работе есть всегда у всех. Неожиданно оказалось, что именно сейчас эти недостатки при перевыборах, в наступивший период гласности, стали выставляться в пику всему остальному хорошему, сделанному человеком. 

  Кроме того, оказывается, практически у всех переизбираемых всегда были и есть - конкуренты, которым эти перевыборы предоставили возможность побороться за вожделенное место. Почему-то эти конкуренты, о которых раньше никто и не догадывался, заявив о себе, начинали бороться за возможное повышение разными, не совсем честными методами.

  Переизбираемым приходилось доказывать свою незаменимость и значимость, организовывать фиктивных конкурентов и подставных претендентов при выборах на свою же должность.

  Во всех организациях вводились трудовые Советы (трудовые коллективы).
 В трудовые коллективы тоже проходили выборы, причем эти выборы были двухуровневые. Сначала внутри подразделений выдвигали кандидатов в Совет трудового коллектива. А уже потом проходили выборы в сам Совет.

  Никто до конца не понимал - для чего нужны эти Советы. Понятно же, что коллективное управление коллективом работников - невозможно. Основная масса сотрудников ухватилась за мысль - "Совет трудового коллектива" во времена гласности нужен для того, чтобы пресекать или, по крайней мере, ограничивать волютаристические решения вышестоящих начальничков. Поэтому старались выдвинуть в Совет людей "горластых", напористых, умеющих защищать мнение коллектива, ну, и, конечно - пользующихся уважением у большинства коллектива.

  Начальнички же, проводя прежнюю устоявшуюся политику, через "своих" приближенных, работающих в этих коллективах, старались пропихнуть в Совет своих "надежных" помощников.

  Понятно, что при таком противостоянии одни - нервничали, другие - "бурлили".

   
  Я писала Виктору в Ленинград, где он находился в командировке - следующее:
  20 мая 1988 г ЗДРАВСТВУЙ, ЛАПОЧКА!

  ........................На работу по-прежнему "ноги не идут"...

  Выбрали директора. Проголосовали за него 1200 из 2000 человек, 400 - за "подставного" претендента, остальные выдвигали - Попова (главный инженер), Лужкова, хотя он у нас и не работает, и т.д. Рыжнев еле-еле прошел...

  Сегодня наше НИО выдвигало людей в трудовой коллектив (Совет). Такие дебаты!...
   ИРА.
   
  P.S . ДОПИСЫВАЮ В ВОСКРЕСЕНЬЕ, УТРОМ.
  ............На работе, в пятницу был второй тур выборов в Совет Трудового Коллектива (в четверг выбирали внутри лабораторий - кандидатов в СТК).
  Что было! Шум, гам! Надо было выбрать - 13, выдвинули в списки - 18. По большинству голосов не прошли в МТК - Жуйко (начальник НИО), Иванова (парторг) и некоторые другие. Вот это удар для них.

  Когда задавали вопросы - зачем нужен начальник НИО в СТК? Был с трибун ответ: - "Чтобы СТК не приняло решение, противоречащее мнению начальника НИО и, чтобы потом его не пришлось исправлять".

  Какой поднялся шум: - " а зачем тогда нужен СТК?!".

  Задали вопрос Ивановой - зачем секретарь парторганизации должен входить в СТК? Она ответила; - "Чтобы проводить линию партии". Стоял гомерический хохот - до неприличия. И, когда её прокатили, все ходили в коридоре и шёпотом спрашивали: - "Кто же теперь будет проводить линию партии в СТК?".........................


  В министерстве тоже шла пертурбация. Когда от нас ушел Лужков Ю. М. , перед тем, как стать мэром, он был назначен начальником Управления по науке и технике. Складывается впечатление, что эта должность притягивала многих. Не знаю, что будет дальше, но пока наш основной начальник бывшего Управления АСУ - Сердюк перешел заместителем начальника Управления науки и техники.

  В нашем ОАСУШНОМ мире брожение и междоусобица с нижнего уровня перекинулась на верхний.

  Я была в курсе всех этих передряг, потому что, по обыкновению, Круц вызывал меня периодически к себе, и рассказывал обо всём происходящем, заодно в некоторых вопросах спрашивал моего мнения. Но советовать что- либо было с каждым разом всё труднее и опаснее. Одно дело, когда это касалось каких-то рабочих моментов. Но теперь на карту ставились судьбы людей, в том числе и самого - Круца. И, не дай бог, дашь совет, а он не оправдает себя, будешь чувствовать себя виноватой. Поэтому брать на себя ответственность за рискованные советы, я - остерегалась. Но, и изолировать себя от всего происходящего тоже было нельзя.

  Чтобы давать советы, нужно разбираться в том, что происходит. Я лично была знакома теоретически со всеми Постановлениями и Законами, которые пеклись, как блины. Но практически я в них не разбиралась, и не могла предвидеть их последствий. Тем более, что всё менялось так быстро, что осознать суть всех перемен было практически невозможно.
  Каждый день появлялись непривычные для слуха слова и понятия, такие, как: "хозрасчет и полный хозрасчет", "договорные цены", "товарные и товарно-сырьевые биржи", "кооперация и кооперативы", "приватизация", "Советы трудовых коллективов" и другие.
   
  Самый серьёзной ошибкой перестроечного периода было принятие Закона о государственном предприятии (объединении) - закон, принятый Верховным Советом СССР 30 июня 1987 года и введённый в действие с 1 января 1988 года.
  Закон с одной стороны - увеличил степень независимости предприятий, а с другой - уменьшил контроль государства над экономической деятельностью этих предприятий. Предприятия не упустили возможности воспользоваться предоставленной им свободой, и "наложил лапу" на распределение доходов предприятия. Тем более, что были введены договорные цены на выпускаемую продукцию. Советы трудовых коллективов, которые повсеместно создавались, старались доходы предприятия направлять не на развитие производства, а на повышение зарплаты.

  Повышение зарплаты повысило доходы населения, которое теперь могло покупать больше товаров. А именно потребительских товаров-то стало и не хватать. Рынок разбалансировался.

  Этот закон предполагал переход предприятий на полный хозрасчет.
 В результате произошло резкое сокращение капиталовложений через госбюджет. При росте цен начался спад производства. Нарушился межотраслевой баланс. А - следствие? Были свернуты все государственные программы. При переходе к рыночной экономике стала свертываться плановая система распределения ресурсов.

  Вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о сокращении номенклатуры планируемых видов продукции, которые Госплан доводил до предприятий в форме госзаказа. Взамен планируемых поставок стала создаваться сеть товарных и товарно-сырьевых бирж.

  В 1991 г. был ликвидирован Госснаб СССР.
  Такая же участь ожидала и Госплан СССР.

  В предыдущих главах я рассказывала о ГОССНАБЕ СССР. Какая это была огромная организационная махина. И вот в момент она стала не нужна. И таких ликвидированных министерств и организаций было много.

  Были ликвидированы Министерство внешней торговли и ГКЭС (Государственный комитет по экономическим связям) СССР и учреждено Министерство внешнеэкономических связей СССР, которое теперь лишь регистрировало предприятия, кооперативы и иные организации, ведущие экспортно-импортные операции.

  С 1 января 1987 г. право непосредственно проводить экспортно-импортные операции было дано 20 министерствам и 70 крупным предприятиям.

  В середине 80-х годов в аппарате управления страной работало около 18 миллионов человек. Можно представить сколько людей попало под сокращения в связи с ликвидаций целого ряда организаций и министерств...

  В центральных органах управления СССР и республик было сокращено 593 тыс. работников, из них только в Москве 81 тыс. На 40% было сокращено число структурных подразделений центрального аппарата.
   
  В результате была разрушена информационная система народного хозяйства. Поскольку компьютерной сети накопления, хранения и распространения информации в СССР еще не было создано, опытные кадры с их документацией были главными элементами системы. Когда эти люди были уволены, а их тетради и картотеки свалены в кладовки, потоки информации оказались блокированы. Это стало одной из важных причин разрухи.
   
  Фактически, начиная с 1986 г. центральный аппарат управления хозяйством стал недееспособен. Была запущена цепная реакция тяжелого кризиса.
   
  Перестройка не только выгоняла людей на улицу, она ломала всю устоявшуюся структуру управления страной и экономикой.

  Взамен проводилось изменение всей структуры управления.
  За один год в отраслях было полностью ликвидировано среднее звено управления с переходом к двухзвенной системе - "министерство-завод".
   
  Нововведения, проводимые в стране, дошли и до нашей организации.

  За счет увеличения доходов, во всех предприятиях Минхимпрома, и у нас - в ОКБА НПО "ХИМАВТОМАТИКА" тоже - прошло повышение окладов. Видимо руководство министерства ещё не было уверено в стабильности увеличенных доходов по отрасли, поэтому в этом, 1988 году повышение было разрешено провести временно, в виде надбавок к окладам. И в случае, если ничего не изменится, со следующего года обещали эти надбавки ввести в оклады. Надбавки начислялись в размере 15% к получаемому окладу.

  Везде всё было неустойчивым, и многое зависело от руководителей, которые сами были в растерянности. Каждый чувствовал покачивание кресел, в которых они сидели, как при легком землетрясении. Чтобы выжить без потерь, каждый старался обеспечить устойчивость своего положения лично для себя и своей команды. Отсюда понятно возникающее недоверие и раздражение друг к другу.

  Если конкретно, то испортились вдрызг отношения: у Круца с Клименко - директором Киевского ОКБА; у Круца с Сердюком - бывшим начальником Управления АСУ, а теперь - заместителем начальника Управления науки и техники Минхимпрома; и, наконец - у Круца и Рыжнева - генерального директора НПО "ХИМАВТОМАТИКА".

  Делили портфели. Раньше все "спали под одним одеялом". Теперь это одеяло каждый старался перетянуть на себя, а оно никак не разрывалось на желаемые лоскуты.

  Сердюк, заняв место заместителя начальника Управления науки и техники, мечтал стать - Первым заместителем, что дало бы ему прибавки к его окладу -ещё - 500 рублей. В принципе это было возможно при условии, если удастся увеличить количество подчиненных и выполняемых ими функций.
  В это время, в Управлении Оборудования, ввели отдел АСУ, основной функцией которого была - разработка ЕАММС-ОКО (классификатор оборудования). Сердюк уговаривал начальника Управления Оборудования передать ему из этого отдела проблему ЕАММС-ОКО с численностью 4-5 человек. Эти люди должны будут только курировать эту проблему, а разработку Сердюк собирался волевым усилием скинуть на Круца - в Московское ОКБА, и на Клименко - в Киевское ОКБА.
 
  У нас, итак, был напряг с машинным временем, так как в Москве здание Вычислительного центра ставилось на ремонт, и мы вынуждены были временно арендовать чужую машину. И в это время было бы абсурдным увеличивать объемы решаемых задач, да ещё таких ёмких, как - "классификаторы".

  Сердюк вызвал Круца к себе, и изложил перед ним суть назревающей проблемы. Круц, естественно, возмутился и заявил категорически - "Не буду!".
  Сердюк взбеленился - "Я тебя уволю!". Круц в ответ - "Ну, и увольняйте!", и хлопнул дверью...

  Это было утром. В этот же день вечером Круц попал к Рыжневу.
  А Рыжнев ему - "А зачем мне твоя АСУ-ХИМ? Работай на меня, бери САПР и технику, вместо министерства - заворачивай в ОКБА".

  А платить за эти работы Рыжневу нечем.

  На следующее утро Круц позвал к себе в кабинет меня и Ратова. Рассказал о своих походах к Сердюку и Рыжневу. И мы, вместе с ним, обсуждали все свалившиеся одновременно на Круца, а, значит, и на нас, проблемы.

  Министерства разделяли, потом - сливали. Причем по какому принципу всё это происходило - никому не было понятно.

  Например, в июле 1987 года были ликвидированы - Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР и Министерство машиностроения для животноводства СССР. На их базе создали Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР, которое в декабре 1988 г. - ликвидировали.

  Одновременно было ликвидировано Министерство автомобильной промышленности СССР, а затем создано Министерство автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения СССР.

  Еще в ноябре 1985 г. были ликвидированы шесть сельскохозяйственных ведомств и учрежден Госагропром СССР, а в апреле 1989 г. он был упразднен. Часть его функций взяла на себя Государственная комиссия СМ СССР по продовольствию и закупкам. Она была ликвидирована в апреле 1991 г., и образовано Министерство сельского хозяйства СССР.

  В августе 1986 г. на базе Министерства строительства СССР было создано 4 министерства, ведающих строительством в разных районах СССР. В 1989 г. они были упразднены.

   
  Наше министерство было уже объединено с Миннефтепромом. После чего несколько министерств было объединено в лесо-химический комплекс.
  В лесо-химический комплекс вошли: нефтехимия, мин удобрения, медпром и лесного хозяйства.

  Какие пертурбации нас ещё ждали впереди, мы пока ещё не знали.
   
  Собственно лично Круца и нас всех, волновал вопрос - какие изменения ожидают нас. Другие министерства пускай болеют сами за себя. Но в каждом из них есть свой Вычислительный центр. И что ждать? - будем укрупнятся, или ликвидироваться?

  Когда Круц, я и Ратов устали от обсуждений наших проблем, поняли, что так вот сразу - ничего не решили.

  Мне всё-таки пришлось в конце наших дебатов высказать своё мнение по поводу предложений Сердюка и Рыжнева.

  Я считала, что в сложившейся ситуации выход только один - найти арбитра свыше, который может встать на сторону Круца, и сказать своё веское слово и Сердюку и Рыжневу. Нужно идти жаловаться к Усканчицеву (первый заместитель Министра) и в партком министерства. Это, если - жаловаться.

  Но есть и другой путь - сыграть в поддавки, выиграв время. Я Круцу говорю: - "Вспомните принцип - победителей не будет, пострадаете все. И если уж бороться, то нужно побеждать. Но - гарантий нет. Поэтому целесообразнее - отступить и выполнять указание Сердюка с наименьшими затратами, постаравшись эту работу переадресовать в Киевское ОКБА, хотя бы временно, на время ремонта здания ВЦ. Пока будет тянуться обсуждение технических вопросов, может случиться так, что проблема рассосется сама по себе. Стрелки переведем на Киевское ОКБА, а они могут эту проблему завести в тупик".

   Дальше я ему посоветовала - встретиться с Березовским (зам. директора ВНИПИ-НЕФТЬ, сейчас понижен до зам. начальника ВЦ министерства), и подготовить с ним совместную программу работ по химико-лесному комплексу и предложить объединенные усилия Васильеву. Васильев - бывший начальник ПЭУ министерства, затем - начальник Отдела ГОСПЛАНА (отдел химии). Недавно его чуть не уволили при сокращении ГОСПЛАНА. Теперь он объявился в Бюро лесо-химического комплекса. Причем, из 5-и министерств: наше и нефтехимия - объединены, мин удобрения - мы обслуживаем, в медпроме ВЦ - разогнали совсем, а у лесного хозяйства АСУ слабенькое. Правда, киевляне уже у Васильева были, но Киев - далеко...

  В общем, что будет - не знаем. До конца этого года пока деньги платят, а что будет дальше - ситуация сложная.

  Правильно говоря - инициатива наказуема. Круц сейчас же мне поручил подготовить вариант документа по предложению - стать Головным Вычислительным центром в лесо-техническом комплексе.

  Договорилась с Круцем, что стоит выслушать мнение киевлян по этому поводу. Всё-таки они ведут основные разработки подсистем ОАСУ-ХИМ, и в дальнейшем без них - не обойтись.

  Я в этот же день вызвала из Киева Славу Квитко (начальник ПТО), и он уже на следующий день был в Москве вместе с одной из своих сотрудниц. Я не стала им заказывать гостиницу, а пригласила к себе в гости.

  С работы я ушла на 1 час раньше, договорившись, что вечером встречаемся все у меня. Зелень была. Сделала салатик, зажарила курицу и отварила картошку. От себя выставила водку. Ратов принес еще одну бутылку. Квитко - маленькую бутылочку своего напитка. В общей куче набралось всего даже очень немало. Гостья из Киева стеснялась и ушла рано отдыхать. А мы втроём устроили целое производственное собрание. Квитко мужик умный и говорил правильные вещи.

  Он считает, что:
  1. Нужно выделяться (ВНИПИ ОАСУ имеет вывеску и т.д.), Иначе, когда объединятся (как собираются опять) Минудобрения с Минхимпромом, оставят - ГВЦ Минудобрений. Они сейчас набирают силу.
  2. Немедленно надо брать всю эксплуатацию, а потом и разработку - в Москву. А Киев и так проживет.
  3. Круцу нужно делать сильную техническую и экономическую службу под собой.
  4. 80% людей надо менять.
   
  По второму пункту Круц уже вчера поручил нам проработку этого вопроса - "секретно..."

  Вот это всё мы обсуждали весь вечер, как будто больше говорить не о чем.

  На следующий день Круц опять вызвал меня к себе. Ратова я уже с собой не взяла. Не понимаю - для чего я последнее время стала подключать его к обсуждению всех наших проблем. Может быть, на нем обкатывала свое мнение? Так в свое время любил поступать Лужков...

  Тогда я ещё не предполагала, что во всей этой суете Ратов поставил перед собой цель – сесть в моё кресло…

  Круц сказал, что всё-таки объемы финансирования будут сокращены на две трети. Увидим...

  А пока у меня осталось впечатление, что Круц нервничает и немного растерян.
  Он начал войну против директора Киевского ОКБА - Клименко. Тот чувствует, что Круц стал на него давить, и стал открыто сопротивляться. Я уже говорила, что каждый стоял сам за себя...

  Он два раза не явился по вызову в Москву. Круц ему объявил выговор. А 22-го ему "избираться".

  Вот - на примере этих двух - трех дней мне хотелось показать , в каком общем котле мы варились, понимая, что кто-то пойдет на бульон, а чьи-то косточки выкинут (как говорит мой правнук) - "в мусарку"...