Ночь кралась во дворец императора Нерона бродячей кошкой. Император не спал. Писал дипломатические письма.
Мария проснулась внезапно. Слишком ярко мерцал светильник. Первое, что увидела по пробуждение – массивную согнутую спину Нерона. Безумно хотелось в туалет. Но незамеченной встать не удастся. Как же Марии надоело засыпать в императорской библиотеке на уютной скамье, а просыпаться в громадной постели правителя. Видеть этого человека, спать с этим человеком, пытаться физически любить этого человека после всего им сотворенного!
Перед глазами Марии до сих пор кровавые тела, прибитые гвоздями к деревянным кубам и шарам, растянутые на этих геометрических фигурах, будто тряпичные театральные куклы. Такими же гвоздями прибивали и руки Марии к кресту. Император не собирался ее казнить, он лишь показывал силу и вседозволенность.
- Я уничтожу тебя, не убивая, - сказал он.
И ведь уничтожил! Сначала распяв, сделал мученицей, а затем, возведя на трибуны амфитеатра к себе в ложу, показал всем, кто любил Марию, что она предательница. И друзья поверили, друзья приняли ложь. Такая вот несправедливая, жестокая игра.
А кровавые тела на кубах и шарах теперь преследуют Марию. Изувеченные, с множеством надрезов сделанных так, чтобы всю поверхность кожи покрывала кровавая пленка. Чтобы не видеть их ежесекундно, Мария спасалась в императорской библиотеке. Читала книги на арамейском и латыни. За время пребывания во дворце выучила даже греческий.
Терпеть естественные позывы стало невыносимо, и Мария тихо сползла с кровати. Любой другой не услышал бы ее движений, только не Нерон. У императора необычайно чуткий слух.
- Я вижу, ты стала читать греческие книги? – он грузно повернулся, помахивая в воздухе раскрытым кодексом. – Насколько я помню, ты не знала греческого.
- Выучила, - сквозь зубы ответила Мария.
- Как? – снисходительность расплылась по красивому, хотя и несколько полноватому лицу императора.
- В твоем гареме много гречанок. У них научилась.
- Забавно.
- Мне душно, я желаю выйти в сад!
- Сходи в комнату рядом, - усмешка на его губах становится злой.
Император уничтожил Марию в глазах друзей, но не в её собственных. Это и злило Нерона.
Когда Мария выходила из уборной комнаты, он уже ждал. Не было никакой возможности избежать его объятий. Привычным движением император сдернул с плеч тонкую ткань, обнажая полную красивую, совершенно не соотносящуюся с возрастом грудь Марии. Она намного старше Нерона, в её волосах давно седые пряди, под глазами сеточки тонких морщин. Но императору плевать. Он считает её тело соблазнительным. Он предпочитает любить ее каждую ночь. А Марии желания Нерона кажутся извращенными. Он же просто пресыщенный вседозволенностью человек. Безвольные красавицы гарема давно не возбуждают. Императору нужны огонь, страсть, сопротивление. Но кто во дворце в своем уме посмеет возразить Нерону даже взглядом?
Император нежен, всегда нежен с Марией, хотя и берет ее силой. Но делает это не зло, уже не зло, а лениво, расслабленно, расцеловывая, оглаживая всё тело. Напрасно Мария думает, что стара для императора, её тело действительно уникально сохранило молодость. Её формам могли бы позавидовать юные рабыни гарема.
Император любит размеренно, растягивая удовольствие, пытаясь заставить и Марию получить удовольствие. На какие-то краткие мгновения это ему удается и тогда тело женщины по-змеиному извивается, выскальзывает…
- И все-таки мне душно здесь! Я желаю в сад! – повторяет Мария, когда все заканчивается.
- Я могу пойти с тобой, - император довольно потягивается на кровати.
- Нет! Я не хочу! – она практически кричит, смотря на него с вызовом.
- Хорошо, - кивает Нерон. – Пойдешь с моим легионером. Мне все равно еще нужно написать несколько писем.
Много раз Мария хотела бежать. Но это желание бессмысленно. К своим в этом городе уже не вернуться, её там ненавидят. В Иудею не вернуться тем более. Император запер в своем дворце надежно и легионеры не нужны.
Императорский сад ночью прекрасен. Кажутся в свете факелов бесконечными выложенные рваным мрамором дорожки. Фигурно остриженные кусты и деревья бросают во мрак свои тени. Легионер идет чуть сзади. Он молод, очень молод. Мария боится сделать что-то не то, чтобы этот еще безусый юноша не пострадал. И этим держит император Марию во дворце. Угрозами мучений и жизнями людей – своих рабов.
Мария хочет, чтобы эта ночь длилась вечно и факелы никогда не гасли. И выложенная рваным мрамором дорожка уводила в вечность и пустоту. Туда, где не будет окровавленных тел, замученных императором людей, туда, где не нужно будет каждую ночь терпеть любовь чудовища. И однажды, Мария знала это, вечная дорога появится, и даже император будет не в силах удержать от прогулки по ней.