Даже в доходных петербургских домах, не говоря уже об особняках и дворцах, полы были покрыты паркетом. А паркет тогда чего-нибудь стоит, когда он сияет, когда натёрт до блеска. Этим делом до революции занималось многочисленное сообщество полотёров. Каждый полотёр имел на груди металлическую бляху с личным номером.
Полотёры работали парами. Подмастерье грубой щёткой растирал мастику, а мастер мягкой щёткой и шерстяной тряпкой наводил лоск.
После революции полотёры куда-то пропали, но с их исчезновением традиция натирать полы не забылась. Теперь этим стали заниматься жильцы домов.
Паркет в бывшей генеральской квартире, как и во всех других квартирах дома эмира бухарского, имел сложный рисунок. Он представлял собой прямоугольный орнамент, сложенный из узких дубовых планок. Лёшка Барсуков пытался несколько раз ради интереса срисовать замысловатый узор, но каждый раз запутывался в сложном переплетении линий и бросал это занятие.
Коридор в квартире был большой. Он имел Т-образный вид и длинной ножкой упирался в кухню. Натирали его всем коллективом один раз в месяц.
Предварительно коридор протирался влажной тряпкой (мыть нельзя, а то покоробится). После чего на паркет наносилась растворённая в горячей воде мастика. Когда пол подсыхал его начинали натирать. Всем коллективом.
Натирка пола в коридоре была обязанностью Лёшки. Натерев паркет возле входа в свою комнату, он перемещался к комнате Гортенззиии Александровны. Он всегда так делал. По-первости его направляла на эту работу мама, а потом он сам, закончив обработку своего участка пола, по автомату перемешался к комнате Гортензии.
Гортензия Александровна -- сухая, сгорбленная вся в черном старуха, с трудом перемещалось от комнаты до туалета и обратно и, конечно же, работать полотёрной щёткой не могла. Она и на кухне-то не появлялась. Кашу и макароны Гортензия варила в своей комнате на электрической плитке.
Закончив натирку Лёшка стучал в дрерь к Готензии и объявлял, что работа закончена. В ответ старушка вручала ему горсть конфет-сосалок – «дюшес» или «барабарис».
Вот и в этот раз, закончив натирку паркета возле Гортензиной комнаты, Лёшка постучал в дверь. Открылась дверь, появилась дама в чёрном, но ожидаемых конфет юному полотеру не перепало. Вместо конфет Гортензия Александровна пригласила Лёшку к себе в комнату.
Он во всех комнатах квартиры (а их было 14 штук) был своим человеком: то с детьми возился, то в шахматы играл, то починял что-нибудь, а вот в жилище Гортезии он оказался впервые.
Комната поразила Лёшку. Во-первых, она была. в отличии от тринадцати метровой комнаты, в которой обитал Лёшка с мамой, очень просторной, во-вторых, пол её устилал красивый пушистый ковёр, чего не было ни у одного жильца коммуналки, в-третьих у окна под нависшими листьями пальмы плавали в большом аквариуме разноцветные рыбки.
Но больше всего Лёшка подивился двум застеклённым шкафам, полки которых были забиты книгами. Никто из Лёшкиных сожителей книг не покупал. Только у Зинаиды Иоганновны, преподавательницы немецкого языка, было много книг на немецком языке. Действительно: зачем тратить деньги на покупку книг, когда можно пойти в библиотеку и взять любую.
И у Лёшки книг было немного. Всего одна: «Вопросы ленинизма», которую сочинил товарищ Сталин. Раньше имелись и другие книги, но папа еще перед войной, завернул их в газету и отнёс на помойку, сказав, что написали их плохие люди, дядя Пятаков и дядя Рыков.
В «Вопросах ленинизма» имелись в большом количестве интересные картинки. Разбирая подписи под ними, Лёшка ещё до школы научился читать.
Бабушка Гортензия вручила полотёру традиционные сосалки, а затем сказала: «Лёша, я хочу тебе что-то подарить ». Она открыла шкаф, нагнулась и вытащила с полки большую книгу.
«Это очень интересная книга про деревянного мальчика, которого звали Пиноккио». Лёшка поблагодарил Гортензию Александровну и покинул её комнату.
Подарок Лёшку разочаровал. Книга оказалась детской, а он уже учился в пятом классе. Его уже интересовали пираты. И кроме того Пиноккио бвл очень похож на Буратино, про которого он уже давно всё прочитал.
Машинально листая страницы подаренной книги и рассматривая смешные рисунки, он наткнулся вроде бы как на деньгу, но не нашу. Там была изображена солидная женщина и написано: «Сто рублей». Лёшка обратился к матери:
-- Мама, смотри, что я нашёл.
-- Ой, это же царская ассигнация. «Катенька». Где ты её взял?
-- Она в книге лежала, которую мне подарила Гортензия Александровна.
-- Иди верни её бабушке.
-- А, почему ты называешь эту деньгу "катенькой"?
-- Так все её называют из-за портрета царицы Екатерины на ней.
-- Мама, а на «катеньку» что можно купить?
-- Сейчас-то ничего не купишь, а в царское время, когда корова стоила пять рублей, можно было много чего купить.
Лешка постучался в дверь бабушки Гортензии, а когда ему разрешили, он вошел и вручил ей ассигнацию:
-- Гортензия Александровна, вот деньга. Я её в вашей книжке нашел.
Старуха взяла ассигнацию, приблизила ею к глазам , затем задрожала, покачнулась и рухнула на пол. Лёшка испугался и побежал на кухню, вопя во весь коридор: «Бабушка Гортензия умерла!»
Гортензия Александровна не умерла. Она была в глубоком обмороке. Её на скорой увезли в больницу.
«Почему вид «катеньки» сразил Гортензию Александровну?», -- недоумевали жильцы коммуналки. Когда несчастная оклемалась и вернулась домой, женщины пытались потихонечку выведали у старухи её тайну. Но удалось узнать только то, что перед самой Германской её муж , гвардейский офицер, залез в крупные долги и застрелился. В счёт уплаты долгов с молотка ушел дом в Петербурге и всё ценное. У мужа в Торговый банк была вложена некая сумма, паролем для получения которой служила сторублёвая ассигнация с определённым номером. Вот эту-то «катеньку» и искала вместе с дочками несчастная вдова. Да так и не нашла. Семья впала в жуткую нищету.
Об этом и вспомнила старая женщина, когда Лёшка принес ей обнаруженную в книге царскую сторублёвку. Вспомнила и обомлела от шокирующих эмоций.
В наше время, т.е. в год столетия Октября, генеральская коммуналка всё ещё существует, но жильцы в ней изменились очень. Например, они перестали натирать паркет на коридоре, наклеив на него квадратные плитки из линолеума. Углы плиток задрались, поэтому народ по коридору ходит очень осторожно.
Вообще-то в наше время везде ходить нужно осторожно. Кругом опасности. От падающей на головы лепнины до банитствующих подростков и серийных убийц.