Эмилия. Рождественская повесть

               


     Вы помните про удивительную жизнь Кота в сапогах? Нет, не того, который из известной сказки, а того Кота, который был обычной мягкой игрушкой и проводил свои – теперь уже спокойные дни, - в музее вместе с другими экспонатами.

     История Кота, которую мне рассказал его владелец, заставляет задуматься о том, что у каждой игрушки – свой путь, своя жизнь, тесно переплетённая с человеческой - ведь игрушки не должны существовать сами по себе: они и были сделаны специально для нас, детей и взрослых.  Поэтому много интересного, порой совершенно необычного, можно узнать о людских судьбах, рассматривая игрушки, читая старые письма и воспоминания… 

     Однажды мне довелось быть в гостях у подруги, где я познакомилась с её старой родственницей, приехавшей из Сергиева Посада. Во время чая с домашним вареньем начался разговор о погоде. Сначала, как обычно, пожаловались на дождь и холодное лето, потом заговорили о народных приметах и постепенно перешли ко всему таинственному: скрытым символам, счастливым совпадениям, нечаянной помощи.

     Выслушав наши, ставшие уже хрестоматийными, истории о необъяснимом, пожилая дама, отставив чашку, сказала:
     - Знаете, девочки, как в жизни бывает? Унывает человек, страдает и уже не ждёт никаких хороших перемен для себя, а тут ему и подарок! Когда перестаешь думать о проблеме, тогда всё и решается.

     Моя подруга возразила:
     - Да нет же, тётя. Вот я, например, думаю или не думаю о том, что меня заботит и тревожит, а воз и ныне там. И чуда никакого не происходит!

     Но пожилая родственница уверенно ответила:
     - Просто время не подошло. Это как пирог, который хозяйка в печь посадила – нужно ждать, чтобы он испёкся, а ты через минуту хочешь его достать готовым.      Но не будем спорить, а лучше я расскажу вам поразительную историю, похожую на сказку, из жизни нашего рода, которая произошла много лет тому назад, но от этого нисколько не потеряла своего очарования.

     Однажды - я уже достаточно подросла, - бабушка торжественно вручила мне старую куклу. Тогда я ещё удивилась: зачем мне, молодой девушке, игрушка? Вот если бы раньше дали такую куклу поиграть! Но бабушка, достав из комода старую тетрадь и передав её мне, очень серьёзно объяснила, что это записи об удивительной жизни, сделанные Эмилией Кронборг, нашей родственницей, а кукла Ида была одной из участниц тех далёких событий.

     Тетрадь и теперь хранится у меня – с неё предстоит ещё сделать копию и, возможно, подготовить для издания, - а кукла находится в музее игрушки.
     - У вас в городе? - спросила подруга.
     - Да, в нашем музее.

     Подруга толкнула меня локтем:
     - Надо будет съездить, посмотреть на куклу Иду, а я ещё и Кота в сапогах не видела, про которого ты написала.
     - Конечно, посмотрим, - ответила я, уже предвкушая интересную историю, и вот что мы услышали.



 
Старая тетрадь

               
     Эмилия смотрела в окно на заснеженный двор, а слёзы так и катились по её лицу. Она грустила о своей бедной жизни, об одиночестве и страшилась неизвестности, которая, словно злобная ведьма, поджидавшая заплутавшего путника, стерегла её у дверей.
     Вернуть бы назад всего лишь один год! Тогда была жива ещё матушка, и с ними был их любимец - рыжий кот Харальд. Как радостно они тогда готовились к празднику Рождества! Мама, весело напевая, месила тесто для кренделя, а Харальд улёгся перед печкой и, блаженно прикрыв глаза и протянув к огню лапы, громко и мелодично урчал, подражая мелодии песенки. Эмилия улыбалась, наблюдая необычный дуэт и наряжая маленькую ёлочку. В их маленькой комнате было тепло и уютно, вкусно пахло корицей и счастливым ожиданием праздника… Эмилии казалось тогда, что так будет всегда – ей хотелось в это верить. Но разве есть что-то вечное на этой земле?

     Всего лишь год, а какие перемены! Весной умерла матушка от чахотки, а вскоре Эмилии отказали от места служанки в доме, где они трудились вместе с мамой. Остаться одной, без средств, в большом городе – большая беда, но Эмилия не падала духом: она искала работу, а пока вышивала картины и продавала свои работы. Правда, не всегда удавалось продать изделие, но Эмилия старалась не унывать. Она хорошо рисовала, придумывала новые цветочные или зимние узоры, а потом повторяла их в своих картинах.

     Летом она часто ходила в Королевский сад – большой городской парк, и делала там зарисовки цветов и растений. Раньше из этого сада доставляли фрукты и овощи к королевскому столу и прекрасные розы для букетов. Эмилия брала с собой в парк и рыжего Харальда, посадив его в корзинку, и пока она рисовала, кот спокойно разгуливал по лужайкам или просто валялся на травке.

     Харальд! А сейчас и его нет. Как тут не плакать! Прошло три дня, как кот пропал: в сильный снегопад они вместе вышли на улицу, чтобы пойти в лавку за хлебом, и кот, как обычно, словно собачонка, шёл рядом с девушкой, но вылетевшие из-за поворота сани так напугали бедное животное, что Харальд, успевший в последнее мгновение увернуться от копыт лошади и перебежать на другую сторону улицы, как сквозь землю провалился.

     Сани, управляемые кем-то шальным, с гиканьем пролетели мимо. Эмилия стояла, прижавшись к стене дома, и едва дышала от страха.  Потом подняла упавшую корзинку и поспешила в ту сторону, куда скрылся Харальд. Но кота и след простыл… Девушка ходила по дворам, искала и звала, но кота будто метель унесла.

     Обессиленная и расстроенная вернулась тогда Эмилия домой – замерзшими, покрасневшими руками – где-то потеряла одну рукавицу, - стряхнула снег с платка, с трудом развязав тугой узел, и затопила печь. Грея у огня руки, подумала: неужели снова потеря? Когда не стало мамы, Эмилия сильнее привязалась к единственному живому существу, который был рядом с ней, Харальду.

     А ведь это матушка спасла несчастного котёнка от рук мальчишек-мучителей: они кидали в него комья грязи и весело смеялись. Маленький котёнок прижался к земле и, защищаясь, грозно шипел. Один из мальчишек взял увесистый булыжник, но подоспевшая матушка перехватила его руку. Мальчишка завизжал не то от страха, не то от боли, и все его товарищи разбежались. Матушка отпустила руку мальчишки, и тот тоже пустился бежать.

     А котёнок, весь в грязи, с окровавленным ухом, остался лежать на земле. Матушка завернула его в платок и принесла домой. Дома вымыла его и накормила. Матушка была уверена, что рыжие коты – к счастью в доме. В нашем краю, где так мало солнца, говорила она, рыжие коты – это как солнышко, как настоящая радость. И вот спустя некоторое время котёнок-замарашка превратился в пушистого рыжего красавца Харальда, гордого, но добродушного. Правда, детей кот не любил, но вёл себя не агрессивно, а просто уходил в сторону, завидев детвору.

     И вот прошло уже три дня, а кот так и не появился.

     Эмилия вытерла слёзы и снова окинула взором двор: может промелькнёт где-то рыжая шубка. Но нет, не видно – и снова идёт бесконечный снег. Завтра Рождество – тихий светлый праздник, но, к сожаленью, в этом году Эмилия вынуждена встречать его в одиночестве и с грустью. Да, наверное, и в холоде: осталось всего несколько поленьев. Вчера девушка заходила в дом к госпоже Грегерсен, чтобы предложить свою вышивку, но не застала её дома.
     «Может быть, сходить ещё раз попозже?» - подумала Эмилия.

     А пока она смотрела, как медленно падают снежинки, как на оконном стекле появляются причудливые холодные узоры из диковинных растений, и продолжала вспоминать.

     Эмилия родилась в деревне Фогхольм, в 50 милях от города. Отец был сельским учителем, он был гораздо старше мамы. А мама воспитывалась у старухи Агаты, которая проживала на самой окраине деревни.

     Говорили, что однажды старуха пришла с ярмарки и привела с собой маленькую девочку Марию, закутанную в дырявую женскую кофту до самого пола, и с дорогой куклой, правда изрядно потрёпанной. У старухи Агаты часто останавливались всякие странники, и никого не удивило, что появилась ещё одна бродяжка. Странники приходили и уходили, а Мария осталась.

     Старуха любила её как родную дочь: рассказывали, что очень давно Агата потеряла на пожаре мужа и маленькую дочку, вот поэтому и привязалась так крепко к Марии, даже иногда называла её Кристин, как погибшую дочь, но Мария всегда её поправляла. Старуха что-то ворчала в ответ, но соглашалась. Многие считали, что старая Агата малость не в себе, но тем не менее всегда обращались к ней, если заболевали – Агата была знахаркой. Даже в доме помещика её принимали, и частенько старуха брала с собой маленькую Марию, которая не расставалась со своей куклой Идой.  Раньше времена были более простые, и господские дети были не спесивыми – они охотно играли с Марией.

      Шло время, и Мария превратилась в прелестную молодую девушку. Она служила горничной в господском доме. Старой Агаты к тому времени уже не было. Вскоре к Марии посватался местный учитель, которого прочем, отговаривали от такого шага. Мол, Мария – девушка хорошая, но не такая хозяйка нужна в деревенском доме: мечтает много и повадками на принцессу похожа. Жених смеялся и говорил, что он тоже из дворянского рода, правда, весьма захудалого, так что пара – хоть куда, настоящая дворянская!

     После свадьбы пришлось Марии трудиться в своей усадьбе, и это действительно давалось ей тяжело: от коровы пришлось отказаться – не справлялась Мария, - только кур и козу держали. А когда родилась Эмилия, пришлось помощницу по хозяйству нанимать.

     Зато любила Мария, когда дочка немного подросла, разные сказки ей рассказывать: вот, например, готовятся всей семьёй к Рождеству, Мария венок из еловых веток плетёт или печенье имбирное раскатывает, а сама вроде как вспоминает: «Знаешь, дочка, какой я праздник помню чудесный! Ёлка - до потолка, вся в огнях сверкает!  Большой зал, люстра хрустальная, камин мраморный, а я - в белом пышном платье с розовым поясом».

     Отец только посмеивался: «Это у Агаты что-ли люстра такая была?»
     Мария не обижалась: «Не знаю, где это было». Принцесса, одним словом.

     А Эмилия, как и её матушка раньше, тоже с господским детьми дружбу водила: особенно с младшим сыном Карлом. В поместье, в саду играли, летом на озере в лодке катались и даже рисованию вместе учились.
 
     Быстро бежало время – уехал Карл в город юриспруденцию изучать. Сначала писал Эмилии, скучал, летом приезжал на вакансии, иногда и зимой наведывался, но детство, конечно, осталось позади, и Эмилия тоже.

     Закончив университет, Карл получил хорошую должность в городе и женился. Но всё-таки не совсем Эмилию забыл: он подыскал комнату близ Спасской церкви и помог с переездом, когда Эмилия с мамой решили из деревни в город перебраться после смерти отца.

     Вот в этой холодной комнате и стоит у окна Эмилия в рождественский сочельник и вспоминает прошлое…

     «Карл… Да зачем я ему? Он - господин, а я кто? Служанка! Спасибо, что иногда вспоминает: написал недавно, что через годик, когда его дети подрастут, возьмёт меня учить их рисованию – он всегда говорил, что я очень хорошо рисую».
     Эмилия постаралась стряхнуть оцепенение и печаль:
     «Ладно. Ещё не всё потеряно. Пойду-ка я снова к госпоже Грегерсен».

     И Эмилия, завернув в ткань вышитую картину, приготовленную на продажу, положила её в холщовую сумку, и набросив на голову и плечи тёплую шаль, вышла из дома.

     Метель не прекращалась, ветер крутил снежные хлопья и швырял их в редких прохожих. Уже зажгли фонари, и их мутный свет тускло освещал занесённую снегом дорогу. Эмилия ускорила шаг, но ветер бил в лицо, и поэтому было трудно идти. В арке соседнего трёхэтажного дома, девушка заметила тёмный силуэт высокого мужчины, который тут же растворился в снежной кутерьме. Эмилии стало не по себе:

     «Странно: вчера и позавчера я видела этого мужчину. Мне только кажется или он действительно следит за мной? Почему? Нет, наверное, это нервы».
     И Эмилия решительно продолжила свой путь.

     Особняк на Вингардсстраде был ярко освещён: здесь шли последние приготовления к празднику. Эмилия вошла с чёрного хода для прислуги и как выяснилось, ей повезло: госпожа Грегерсен была дома и, что немало важно, в хорошем настроении. Госпожа даже пригласила Эмилию в гостиную. Рассмотрев картину, а это был чудесный зимний пейзаж, дама осталась довольна работой и купила, не торгуясь, за высокую цену да ещё сделала заказ на другую картину. Эмилия была очень рада, а госпожа Грегерсен отправила её на кухню: «Там тебе отрежут пирога, милочка. Счастливого Рождества!»

     Эмилия возвращалась домой в хорошем настроении: теперь можно и дров купить, и еды. Будет и у неё праздник! Ветер дул в спину и подгонял девушку – она почти бегом одолела весь путь. Снег шёл, не переставая, но теперь разыгравшаяся метель напоминала Эмилии рождественскую сказку из далёкого детства.  И если бы девушка была более внимательной, то заметила бы, что напротив её дома, на углу, возле лавки колониальных товаров, стоял, прислонившись к стене и укрывшись от снежных порывов ветра, высокий мужчина.

     Но Эмилия не смотрела по сторонам: добравшись до своего дома, она распахнула тяжёлую уличную дверь, потом поднялась на несколько ступенек – вот и её комната на первом этаже.  Первым делом девушка затопила печь и поставила на плиту чайник. Надо сначала немного согреться чаем из бузины, решила Эмилия, и попробовать пирог –  с самого утра она ничего не ела, а сейчас уже смеркается.

     Только налила в чашку душистый чай, как раздался удар в окно, словно кто снежок бросил. Эмилия взяла со стола подсвечник и с тревогой подошла к окну. Морозные, фантастические узоры уже затянули всё стекло, на улице крутила в сумерках метель, и девушка, чтобы лучше разглядеть происходящее, совсем близко поднесла свечу к окошку. Снова удар! Да это оказывается не снежок, а рыжая кошачья лапа! Харальд!
 
     Эмилия, даже не набросив платка, тут же выскочила на улицу. Радость-то какая! Схватив в охапку кота, всего занесенного снегом, она, совершенно счастливая вернулась домой. Прижимая к себе Харальда, твердила: «Мой дорогой кот, нашёлся! Кот-умница!»

     Потом взяла полотенце и стала вытирать коту мокрую шерсть. Харальд в другое время не позволил бы так бесцеремонно обращаться с ним, но теперь он был покорным. Эмилия усадила его на табурет поближе к печке, и отрезала коту немного пирога. Харальд с жадностью набросился  на еду.
 
     - Ешь, мой хороший, - Эмилия, улыбаясь, гладила кота по спине. – Другой еды нет, но я сейчас сбегаю в лавку, и устроим праздник, как в прошлый год. Будет и у нас Рождество!

     Наступил вечер. Эмилия, вернувшись из лавки, приготовила скромный праздничный ужин, и комната наполнилась приятным ароматом. Кот, наевшись до отвала, перебрался в старое кресло, покрытое шерстяным ковриком, где сидела матушкина старая кукла Ида, и дремал, прикрыв янтарные глаза и довольно урча. Эмилия была спокойна и радостна: Харальд рядом, денег пока хватит, а там она и другой заказ выполнит. Слава Богу!

     Конечно, печаль о матушке осталась, но Эмилия была уверена, что её добродетельная родительница, как и отец, теперь на небесах. И в эту тихую ночь они тоже будут радоваться вместе с живущими на земле о рождении младенца Христа. 

       Внезапно кот оборвал свою песню и приподняв голову, насторожился, глядя на дверь. Эмилия тоже посмотрела в ту сторону, и вдруг раздался требовательный стук в дверь. Девушка даже вздрогнула – ведь она никого не ждала в гости. Кто это может быть? Стараясь подавить тревожное чувство, Эмилия пошла открывать. На пороге стоял высокий мужчина средних лет – тот таинственный незнакомец, которого она видела несколько раз на улице.

     Мужчина снял шляпу, запорошенную снегом, и учтиво поклонился:
     - Прошу извинить мой поздний визит. Вы госпожа Кронборг? Эмилия Кронборг?

     Эмилия, удивлённо глядя на незнакомца, утвердительно ответила:
     - Да. Но чем обязана, господин …?

     - Позвольте представиться: Франк Лукас – частный детектив. У меня к вам очень важное дело. Но не волнуйтесь, пожалуйста, я к вам с хорошими известиями.
     Эмилия недоумевала, но пригласила господина Франка в комнату. Детектив, как показалось Эмилии, внимательно осмотрел её бедное жилище, задержав взгляд на кресле, где лежал кот. Эмилия предложила гостю стул, а сама устроилась на табурете, напротив.

      - Госпожа Кронборг, вы, наверное, замечали меня возле вашего дома, - начал господин Франк, пристально глядя на бедную девушку. -  И не могли понять, почему за вами следят. Простите великодушно – такая работа!

     Эмилия кивнула и спросила:
      - Почему вы называете меня госпожой? Видимо, здесь какое-то недоразумение.
      - Нет, всё верно: вы - госпожа Кронборг Эмилия, родились в деревне Фогхольм, что находится севернее Престё.  Скажите, пожалуйста, у вас есть родственники? – неожиданно спросил господин Франк.

     - Нет, - Эмилия удивилась вопросу. – Мама и отец умерли. У отца родственников не было, а мама с детского возраста воспитывалась у бабушки Агаты, но никто не знает, где она родилась.
     - Это знаю я, - авторитетно заявил детектив. – И самое главное: у вашей матушки есть старшая сестра, по поручению которой я и провёл расследование.

     Эмилия была совершенно ошеломлена известием, а господин Франк, довольно улыбаясь, продолжил:
     - Да. Это было сложное, но интересное дело. И такой блестящий результат - вы передо мною! Больше года я вёл поиски, и не напрасно. Ваша тётушка сделала правильный выбор, поручив эту работу мне, лучшему детективу, - не побоюсь этого слова, - страны, - самодовольно заявил господин Франк.

     - Кто же моя тётушка и где она? – нетерпеливо воскликнула Эмилия.
     - Всё по порядку, дорогая госпожа, - начал рассказ Франк Лукас. – Вы происходите из древнего дворянского рода Алефельдов. В тот далёкий год представитель рода, известный граф Хедегор c супругой и младшей дочерью Марией, вашей матушкой, отправился на пароходе к новому месту службы. Старшая дочь Анна, ваша тётушка, оставалась дома из-за простуды на попечении няни, гувернантки и многочисленной прислуги. Отец предполагал, что когда Анна поправится, он вернётся за ней.

      Но произошла катастрофа: в проливе Эресунн  близ острова Сальтхольма  пароход «Сириус», на котором были ваши родные, потерпел крушение. Никто из пассажиров и экипажа не спасся - по крайней мере, так думали. Правда, несколькими милями южнее, у самого берега, была обнаружена лодка с «Сириуса», - её принесло течением, - но в ней никого не было. Сейчас уже не удастся со всей точностью восстановить те драматические события, но это, видимо, единственный путь, которым могла спастись маленькая Мария.

      Я изучил многие документы в архивах, встречался со старожилами, и предполагаю, что Мария именно в этой лодке достигла берега.  Наверное, девочка была без сознания, но потом, придя в себя, выбралась из лодки и побрела в сторону леса – жилья поблизости не было.
 
      Эмилия, как зачарованная, слушала горестный рассказ о своей матушке и даже не замечала, что снова плачет.  Кот Харальд, увидев слёзы на лице хозяйки, тихо спрыгнул с кресла и забрался к Эмилии на колени: он опять собирался спать, но пока, на всякий случай, грозно поглядывал на незнакомца – кто знает, что у того на уме?

      А господин Франк продолжал:
     -  Деревня Фогхольм находится довольно далеко от этого побережья, но через лес проходит тропа, по которой жители деревни ходили на ярмарку, а именно с ярмарки и привела старая Агата маленькую девочку. Вот вам и разгадка появления Марии в деревне.
     - Но, господин Франк, - Эмилия не всё понимала, - почему же сразу не могли найти Марию, а только теперь, когда прошло более сорока лет?

     - Вначале и не искали, потому что были уверены, что всё погибли. А потом, спустя сорок два года, помог случай или Провидение – как вам угодно. Итак, я продолжаю.

     Старшая сестра Анна в двенадцать лет осталась круглой сиротой и наследницей огромного состояния. Её жизнь сложилась, можно сказать, вполне счастливо.  Достигнув совершеннолетия, она вступила в законные права обладательницы всего богатства. Анна получила блестящее образование и вскоре вышла замуж за русского дипломата, князя, который занимал пост секретаря российской миссии. Через несколько лет они уехали в Россию.

     Единственное огорчение княгини в семейной жизни это то, что Господь не послал ей детей. Но теперь она с большим нетерпением ожидает встречи с вами.

     - Тётушка в России, - не переставала удивляться Эмилия. – Невозможно поверить! Это как сон! Но как всё-таки вы нашли нас?

     - Ваша тётушка – очень одарённый человек и серьёзно интересуется искусством - в её доме постоянно собираются известные художники, музыканты, поэты.

      В один прекрасный день - иначе и не назовёшь, - её навестил старинный приятель, который много путешествовал и только что вернулся из Северной Африки. Он показал княгине свои рисунки, сделанные в Марокко и Алжире: это были портреты и зарисовки местных жителей, в национальных костюмах, яркие и колоритные.

      Ваша тётушка хвалила мастерство художника, но тот был, видимо, не в духе – своими работами он был решительно не доволен.
      «Скажу вам честно, дорогая княгиня, - заверил художник, - это откровенная мазня. Мне не удалось передать настроение и темперамент конкретного человека – о чём тут можно ещё говорить? Нравится палитра? Но она же абсолютна статична!» – горячился мастер и достал старый альбом своего отца, тоже художника.

      «Вот, посмотрите, как надо рисовать! Отец всегда был моим идеалом настоящего художника, и в Африке никогда не бывал, но какие сильные и живые натуры получались у него: родные лица наших соотечественников, горожане и крестьяне, богатые и бедные. Взгляните!»
 
      Княгиня Анна стала листать альбом и вскоре вскрикнула от изумления: «Мария! Это она! Да, да и наша кукла Ида!»  А дело в том, что несколько страниц в альбоме были посвящены деревенским ребятишкам, а Марии было отведено целых три листа.
      Анна узнала свою младшую сестру – она была просто уверена, что это именно Мария и не хотела больше слышать о том, что все на том пароходе погибли.

      Госпожа переполошила весь дом, тут же собираясь выехать на поиски, благо были первые ниточки для расследования: все рисунки были подписаны: год, число, название деревни.

     Немного успокоившись и посоветовавшись с супругом, который совершенно правильно предостерёг её от возможных разочарований, - столько лет прошло! - но не отговаривал, конечно, от поисков, княгиня Анна, перебрав все возможные варианты, - дело-то конфиденциальное, связанное с огромным наследством, -обратилась ко мне – вашему покорному слуге, - господин Франк слегка наклонил голову.

     - И вы направились в Фогхольм? – спросила Эмилия, машинально поглаживая кота, который перестал бросать сердитые взгляды на гостя и свернулся клубком, прикрыв нос пушистым хвостом.

     - Да, это был первый пункт моих поисков. Я сразу же посетил дом господина Йенсена, помещика, где и узнал, что действительно, много лет тому назад в поместье проездом был художник, путешествующий по северу нашей страны. Несколько его работ сохранились в усадьбе: это парные портреты старых супругов Йенсен.  Девочку Марию, копии рисунков которой я показывал моим собеседникам, узнали несколько пожилых слуг. Ну, а дальше – поиски шли своим чередом: иногда быстро, но иногда, признаюсь, я сбивался с пути.
 
     - А кукла, вижу, здравствует и поныне? – детектив кивнул в сторону кресла. – Я сразу же обратил на неё внимание, когда вошёл.
     Эмилия обернулась взглянуть на старую куклу, безмолвную свидетельницу далёких событий:
     - Да, матушка всегда бережно обращалась с Идой.

     Франк Лукас подошёл к креслу и взял куклу в руки, чтобы получше рассмотреть:
     - У тебя другое платье, моя красавица, и шляпка, - обратился он к игрушке. - Но всё такое же прелестное, фарфоровое личико! Удивительно, что после такой жуткой трагедии ваша матушка не забыла ни своё имя, ни имя куклы! Мария и Ида – эти два имени шли вместе, не разлучаясь всю жизнь и на земле, и в море, - детектив посадил куклу на место и подошёл к Эмилии.

     - Госпожа Кронборг!  От души поздравляю вас с таким счастливым событием в вашей жизни. Я уже сообщил вашей тётушке о благополучном исходе дела, и княгиня Анна с супругом ждут вас в Петербурге. Вот билеты и деньги, - господин Франк положил свёрток на стол. – Пароход через неделю. Я сопровождаю вас в поездке, а пока подготовьтесь к отъезду и полностью располагайте мною. Завтра или когда вам будет удобно, я буду сопровождать вас по магазинам и мастерским, чтобы сделать необходимые покупки.

     Эмилия молчала, всё ещё не вполне осознавая, какой поворот произошёл в её жизни, а господин Франк тактично молчал. Потом он осторожно дотронулся до руки девушки и участливо произнёс:

     - Понимаю, что вы сейчас чувствуете: нужно время, чтобы всё улеглось на сердце.  Я особенно рад, что это известие вы получили в канун Рождества. Наверное, вы хотели бы побыть одни, а завтра я снова буду у вас, допустим, после обеда. Договорились?

     Девушка с благодарностью кивнула. Когда господин Франк ушёл, Эмилия ещё некоторое время сидела неподвижно, всё ещё не веря в происходящее. Может быть, это был сон? Но увесистый свёрток на столе говорил о другом. Девушка встала, взяв кота на руки и крепко обнимая его и почему-то боясь сказать громко, прошептала Харальду на ухо:

     - Харальд, у нас начинается новая жизнь! Слава Богу за всё! Матушка была права во всём! Благодарю моих родителей, благодарю куклу Иду, - Эмилия свободной рукой схватила куклу с кресла и тоже прижала её к себе. – И тебя, мой друг!

     Девушка поцеловала сначала кота, а потом куклу. Но этого Харальд уже не мог стерпеть – он гордый, северный кот, а не маленький котёнок! Он отстранился от лица Эмилии, вытянув вперёд сильную лапу, но не выпуская когтей, и недовольно отвернул голову в сторону.

     Эмилия рассмеялась и отпустила кота:
     - Не сердись, Харальд! Я счастлива! Я совершенно счастлива!

     Кот подошёл к печке, уселся и принялся умываться, приводя в порядок рыжую шубку. Иногда он бросал удивленные взгляды на кружившуюся в танце девушку со старой куклой на руках.

     А на улице продолжалась метель, засыпая город снегом, и пусть кот Харальд не мог понять все житейские переплетения, но одно он знал точно - после вьюги всегда будет ясный, солнечный день!