Вчера был в третьяковке. Как всегда – праздничная атмосфера и много восторгов.
– Смотри! Мишки! Я конфеты такие люблю! – смеются девушки.
– Твоя любимая! Мама! Твоя любимая! – двое мальчишек несутся к «девочке с персиками».
– О! Вот она, светится! Про эту картину я сочинение писал! – радуется парень шедевру Саврасова.
Некоторые зрители сами просятся на картину. Вот семейка: зевающий пузатый папа никуда не торопится, мама с вытаращенными глазами устремилась к огромной картине Репина и ничего больше не замечает, сынишка тянет её за рукав в другую сторону:
Мама! А Иван Грозный – это который обнял? Мама! Мама! Иван Грозный – который обнял?
Мама даже не оборачивается к сынку – не иначе утомлена тем, что на каждый её ответ тут же поступает ещё несколько вопросов. А может быть у неё своих вопросов ещё больше.
Вот у меня в репинском зале тоже возникли вопросы.
Опять залип у картины «Не ждали». Изучал детали – руки, стулья, веранду. Впервые заметил щербину в углу двери. Ещё на стене гостиной два ряда репродукций, среди которых сразу узнаются портреты Тараса Шевченко и Николая Некрасова. А кто же изображен на смертном одре, понять трудно. Может быть Пушкин?
Другой вопрос – не слишком ли в нашей жизни много праздника, комфорта и благополучия? Ведь в сытой устроенности не написать такого шедевра. Видимо уже отвыкли мы работать и напрягаться. Даже осмыслить уже созданный кем-то шедевр не под силу – сколько зрителей проходит мимо этой картины, задержавшись перед ней на несколько секунд, чтобы сделать фотографию или мимоходом прокомментировать, порой ёрничая…
Не успел подумать это – как раз у нашей семейки началось позирование на фоне репинских картин, конечно неугомонный парнишка тут же забыл про Ивана Грозного. Дёрнулся, было, ему подсказать, но не успел: семейка уже направилась в другой зал – скорее, скорее, впереди ещё много смотреть!