156.
НАЧАЛО МОЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ
Итак, я понял, что Учитель, простившись со мной, попытался выпихнуть меня из дома и отправить странствовать в пустоту, где нет опоры, где нет ни мудрецов, ни учителей, где есть только моё собственное «я» и безграничная свобода. Но я не представлял, как я могу жить без всего привычного и дорогого моему сердцу. И тут я вспомнил слова Германа Гессе, подбадривающие меня: «Опасно чрезмерно пристраститься к давно налаженному обиходу, лишь тот, кто вечно в путь готов пуститься, спасёт в себе начальную свободу». Итак, Учитель отправил меня бродяжничать в Большой Свет: думать своим умом, самостоятельно принимать решения, совершать поступки, за которые я буду нести личную ответственность перед своей совестью. Вот она – свобода в истинной реальности. Я понимал, что единое сознание имеет два аспекта: это – сознание истинной реальности, и ещё – феноменальное сознание. Когда живёшь в «своём доме», то есть, в себе самом, где всё привычно и ясно, то обладаешь феноменальным сознанием. За стенами своего «Я» что-то происходит, но ты этого не видишь, ты защищён от той бездны, как сказано у того же Германа Гессе: «Ведь если мы допустим на минуту, что за поверхностью зияют бездны, возможно ль будет доверять уюту, и будут ли укрытья нас полезны?» Так что, живя в оболочке своего «я», мы совсем не знаем, что происходит в мире, и уж тем более, не ведаем, что творится в других мирах, где кроме полей, лесов, лугом и гор есть ещё и совсем другая действительность. Но Учитель, выпихивая меня из дома, этого и хотел, чтобы я познал весь мир самостоятельно, и чтобы сознание истинной реальности и моё собственное сознание соединились, ведь каждый из этих двух аспектов охватывает всё сущее. Почему? Потому что они неотделимы друг от друга. Сознание истинной реальности тождественно единому миру абсолютной реальности и является истинной сущностью всей совокупности вещей и явлений. Так называемая «природа сознания» никогда не рождается и не уничтожается. Но только из ложных мыслей возникает различение всего многообразия вещей и явлений феноменального мира. И по теории получается так, что, если освободиться от ложных мыслей, то можно попасть в истинный мир, так как все реальности изначально лишены вербальных признаков, всех форм обозначения и наименования, всех форм концептуализации, и, в конечном итоге, равны друг другу, то есть ничем не отличаются друг от друга в своей истинной сущности, а значит, не подвержены изменчивости и не могут быть уничтожены. Всё это и есть единое сознание, и поэтому и называется «истинной таковостью».
Но тут моя мысль отвлеклась одним сомнением. «Раз всё это время я жил в своём собственном доме, представлявшем собой мою душу и тело, то путешествуя, не попаду ли я в другой дом, где тоже будет чьё-то тело и чья-то душа, но я этого не почувствую, и опять это приму за свой дом, ведь единое сознание может объединить все наши тела и души в единую мыслительную субстанцию. Ведь именно так поступают все писатели, которые пишут свои книги; и читатели, читая их, как бы попадают под обаяние этого единого сознания и объединяются в единую реальность, и уже по их мыслям ползут чужие тараканы, а не является ли и это признаком единого сознания и какой-то своей исключительной реальности? Путешествуя по мирам и попадая в другие дома, не испугаюсь ли я той действительности, с которой соприкоснусь. Ведь так можно столкнуться и с бесами.
И тут я налетел на какую-то стену, испещрённую трещинами. Я присмотрелся и увидел, что эти трещинки похожи на китайские иероглифы. Если бы я не знал китайского языка, я бы даже не обратил на них внимания. Так что, я подумал, что иногда излишние знания заводят нас в тупик. Когда я стал разбирать эти иероглифы, то почувствовал, что как будто я вхожу в иной дом, и всего меня окутывает иная реальность, я как будто попал в иную комнату и своими глазами видел, что там происходит.
А происходило следующее:
СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСАМ
Однажды дед снял дом на улице одной пустынной,
Давно никто не жил в нём, так как бесы там селились,
Снял по дешёвке, хоть огромный дом был и старинный,
Узнав об этом, все вокруг соседи удивились.
- «Я не боюсь их», - дед сказал и тут же перебрался,
И вправду, вскоре возле лампы кто-то появился,
Пронизывающий холод везде распространился,
И бес, роста огромного, зловеще рассмеялся:
- «Ты вправду не боишься»? – «Не боюсь!», - кивнул дед властно,
Тогда виденье стало страшным образом меняться,
И это продолжалось долго, но всё же напрасно,
Дед, видя превращения, совсем не испугался.
- «Боишься всё же»? – бес спросил. – «А что тебя бояться» ?!
- «Но я не собираюсь прогонять тебя отсюда,
Скажи слово «боюсь» только, и можешь оставаться,
Впервые я глупца такого вижу среди люда».
- «Но не боюсь действительно я», - дед тут рассердился, -
И не могу я врать; как я хочу, так поступаю».
- «Я прожил тридцать лет здесь, жить с тупицей не желаю,
Упрям ты больно», - и бес, хлопнув дверью, удалился.
Но кто-то деда упрекнул: «Так вот не поступают,
Естественно бояться бесов – в этом нет позора,
Солгал бы, не было тогда б такого разговора,
А так, чем кончилось бы? Этого – никто не знает».
Ответил дед: «Кто обладает нравственною силой,
Своим спокойствием способен тот прогнать всех бесов,
Ведь у меня, чтоб одолеть его, духа хватило,
Зачем же уступать в ущерб своим же интересам?
Не смог он помыкать мной. Уступи ему хоть малость,
То дух б ослаб мой, беса хитрости б околдовали,
Меня он соблазнял, к себе стараясь вызвать жалость,
Но не поддался я». Все правоту его признали.
Иероглифы исчезли вместе со стеной, и я подумал, как был прав Учитель, сказав, что «стоит только возникнуть сомнению, то мы тут же из одной реальности попадаем в другу. И для того, чтобы в чём-то не сомневаться, мне нужно истинное прозрение…»
Так я начинал своё самостоятельное путешествие.
(продолжение следует)
Власов Владимир Фёдорович