Стайка багряных листьев прошуршала по аллее и затаилась у моих ног. Ветер последний раз взъерошил их, закручивая по часовой стрелке, и в момент скрыл носы старых туфель. Эта куча, некогда украшавшая крону раскидистых клёнов, лохматым псом вздрагивала и жалась ко мне, надеясь обрести приют в слякотный октябрь. Я не оттолкнул их, а, напротив, глубже погрузил ноги в пёстрый узор.
Откинувшись на спинку дощатой скамьи, я запрокинул голову и воззрился в смятенное небо. Тяжёлые, рваные тучи проносились над горожанами, будто спешили в назначенное кем-то неведомым место. Неровен час, их стихийная встреча обратится очередным ливнем. Ну, а пока сквозь эту толкотню пробивалось солнце. Пусть не то июльское, обещавшее опалить дочерна загорелую кожу, но всё-таки тёплое в своих касаниях. Я медленно сомкнул веки, но тучи продолжили тенями носиться, скользя по поверхности глаз.
Вобрав полной грудью пьянящий воздух, я вновь посмотрел вдоль аллеи, и мои глаза тут же наткнулись на мыльный пузырь. Прозрачная сфера легко поднималась выше, подгоняемая стихавшим ветром. Прежде чем ему лопнуть, я заметил, как на тончайших стенках ворочаются радужные кляксы. Они будто вобрали все цвета осени, стараясь запечатлеть сей миг увядания. А после брызги беззвучно осыпались лёгкой моросью, не пытаясь долететь до земли.
Второй и третий пузыри, точная копия первого, показались секундой позже. Их невесомый танец завораживал. Казалось, я даже вижу своё отражение в стекле мыльной плёнки. Вот я ловлю усталый взгляд, а вот полы чёрного пальто. Ещё мгновение – и замелькали знакомые лица, а я не заметил, как погрузился в липкую мешанину из воспоминаний. Как муха в сетях тончайших нитей паутины, моё сознание билось, надеясь обрести свободу.
Тогда, в июне, мы так же сидели на парковой скамье в Сочи, а мимо проносились мыльные пузыри. Мы – это я и Анечка, девушка которая наполнила мою жизнь смыслом. Я совру, если назову наши чувства любовью, всё-таки она пришла многим позже. И сложно сказать в какой момент увлечение переросло в нечто большее. Факт остаётся фактом – наша встреча была случайностью, которую вряд ли могли предсказать звёзды. Мы буквально лбами столкнулись у сувенирного лотка. Она и я, увлечённые выбором черноморских безделушек, протянули руки к стеклянному шару, на дне которого покоилась красивая раковина с крупной жемчужиной цвета заварного крема…
Мы почти синхронно повернули головы и столкнулись взглядами. Я чувствовал, как мои уши принимают оттенки малинового, а щёки нестерпимо горят. В каких-нибудь сантиметрах на меня взирали самые прекрасные глаза. Они были настолько бездонные, что я не видел своего отражения, а обрамлявшая их синева холодила моё сердце. Картину дополнили тонкие брови и русая чёлка, что очертила границы моего взгляда.
Два носа соприкоснулись, и девушка в смущении попятилась. «Ой, извините, я Вас не заметила!» – так я впервые и услышал её нежный голос. Естественно, дальше последовала ещё одна глупая сцена с бесконечными извинениями. К тому же мне бы долго пришлось её уговаривать купить этот сувенир, если бы продавец не уверил нас обоих, что у него есть такой же только с чёрной жемчужиной. «Меня зовут Аня», – сказала она, когда мы счастливые удалялись с покупками. Где-то там, на незримой границе, средь бессчётного числа лотков я и обрёл свой смысл жизни. Там же, неподалёку, он меня и покинул, когда в светской беседе я узнал, что девушка готовится выйти замуж. Да только это не помешало мне влюбиться в тот вдохновенный образ загорелой девушки, в глазах которой я видел то голубой свет льдинок, то голубое пламя огня.
Романтика звёзд – в их непостижимой природе. А красота – вещь относительная, особенно в отношении сияющей точки во Вселенной. Аня была той самой звездой, которую вожделеешь на расстоянии. И плевать, что шансы сводились к нулю, а надежда пала на колени, я тянулся мыслями к этой непостижимой девушке. Свет и тьма, крик души и пустота внутри…
Мы ещё не раз виделись на побережье, трижды назначая встречи, без счёта сталкиваясь просто так. Каждый раз я был на грани, чтобы не открыться пред нею. Чувства, затаённые в глубине телесной оболочки, разрывали меня. А когда пришёл день расставания с морским курортом, я просто исчез из жизни своей незнакомки не попрощавшись. Мы даже не обменялись номерами телефонов, чтобы не скомпрометировать себя. Что и говорить, я даже не знал её фамилии... Да и какая разница, ведь через какую-нибудь неделю она изменится. Оставались лишь города и улицы, упомянутые мельком при первой встрече.
Октябрь отвесил мне пощёчину кленовым листом, и я пробудился от воспоминаний. Передо мной по-прежнему кружили вереницы больших и мелких пузырей. Кажется, пока я предавался ностальгии по дням минувшим, их количество заметно выросло. И вот сотни мыльных пузырей взмывают в небо. А вот в стороне показался и виновник сей воздушной феерии. Худенькая девушка выпускала десятки пузырей с двух рук, держа в каждой по пёстрой игрушке. Вокруг неё с радостными воплями носились дети, старавшиеся достать уносившиеся пузыри. Последние не сдавались, и кое-кому удавалось сравняться с макушками самых высоких деревьев.
Я поднялся со скамьи, стоило гомонящей толпе ребятни скрыться за поворотом. Никуда не торопясь, я отправился в противоположную сторону, где в паре кварталов стояла громада моей многоэтажки. Краем глаза я подмечал один-другой пузырь, которым повезло продержаться дольше своих мыльных собратьев. Я был обречён до самой квартиры возвращаться к черноморскому побережью, тёплым дням и по сей день живущим во мне чувствам.
Нашу жизнь делают нелепые случайности, давая вырваться из череды однообразия. И надо быть благодарным судьбе, если таковые выпадают на вашу долю. Будь-то негативный опыт или мгновение счастья, ведь это прежде всего эмоциональная встряска. Нас обязано хоть что-то выбивать из набитой колеи, иначе нас погребёт собственное бремя.
Уже на подходах к подъезду я услышал свист, но не придал ему значения и проследовал дальше. За свистом последовал женский крик, который резко оборвался. Недоумевая, я обернулся и заметил невдалеке компанию из трёх парней, что задевали девушку. То дёргая за сумочку, то поглаживая по лицу. Местная гопота явно перегибала палку в своём желании познакомиться. Выругавшись вполголоса, я сжал в кармане кастет с затаённой надеждой, что удастся мирно разойтись. Но своим невеликим умом я понимал, что надежда слишком глупое чувство по отношению к этим людям, потерянным для общества.
Подойдя ближе, я узнал в той девушке сегодняшнюю незнакомку, что самозабвенно пускала мыльные пузыри. Её тощие руки с трудом отбивались от издевательских нападок, а по симпатичному лицу катились слёзы. И если в словесной дуэли мне удалось одержать победу, и гопники решили отпустить девушку, то лично со мной они решили пообщаться на предмет униженного достоинства и возмещения ущерба. Естественно, что подобных слов они не могли знать по своей природе, но всё читалось в их искажённых лицах, в изобилии извергавших матерные реплики.
Первым же толчком в грудь меня повалили на землю. Извернувшись мне удалось подняться, попутно отхватив ногой под живот. Пригибаясь, я припечатал кастетом близстоящего и достал подсечкой другого. Пока я пытался повалить второго, третий пропал из поля зрения. Обнаружился он мгновением позже, когда меж моих лопаток обрушился тяжёлый удар. Казалось, что на спину рухнула двух пудовая гиря, грозившая переломить позвоночник...
Судя по сгущающимся сумеркам, я провёл без сознания около часа. Вероятно, дело было к шести вечера. Поверхностный осмотр показал, что я остался без кошелька и мобильного телефона, а тело ныло от побоев. Так себе результат, благо оттянули меня не слишком далеко от дома. Так что доковыляв до подъезда, я позволил себе вновь потерять сознание. А что происходило потом для меня осталось загадкой…
В каком-то горячечном бреду мелькали знакомые лица. Они возникали из воздуха, сотканные из моих желаний и секундных пробуждений. И в числе первых оказалось перепуганное лицо соседки по лестничной площадке, которая по обыкновению вышла выгулять своего пса. Потом действительность рассыпалась на сотни мыльных пузырей, и предо мною оказалась та спасённая девушка. Её тонкие губы что-то беззвучно шептали, а на щеках застыли разводы от туши. Дальнейшее представлялось сюрреалистической картиной, вышедшей из-под кистей неведомого чудака. О мою ногу тёрся большой лохматый пёс, весь покрытый кленовыми листьями. Он раскрывал огромную рыжую пасть, откуда вылетали вездесущие мыльные пузыри. Маленькие старушки прыгали вокруг и заливались звонким смехом, стараясь проткнуть узловатыми пальчиками пузыри. А одна даже неловко взгромоздилась мне на спину и стала подпрыгивать, каждый раз больно приземляясь.
Но больше всего запомнился последний образ, после которого я провалился в беспамятство до самого утра. Из темноты высветились два бледных кубика льда, вращаясь, их грани истаяли. Мрак. В глаза больно ударил луч света, а когда же он пропал, рядом сидела Аня, я видел лишь усталое лицо и голубые глаза с бездонными колодцами зрачков. Секунда – и я позволил им утянуть меня в неизвестность. Последнее, что я ощутил, был укол в изгиб руки и последовавшее за ним умиротворение.
Утро началось в обеденный час. Я обнаружил себя распростёртым в постели, беглый осмотр убедил, что в своей. Тяжёлая голова и сухость во рту были не единственными симптомами вчерашнего дня, всё тело выкручивало от ноющей боли. Кое-как присев на край кровати, я встретился со стаканом воды, предусмотрительно ожидавшим меня на тумбе. И лишь осушив его, я заметил черноморский сувенир, что возлежал неподалёку. В нём покоилась раскрытая раковина с чёрной жемчужиной. Его коралловый постамент, оплетавший стеклянный шар, придавил листок формата А4, где размашистым почерком медработника была оставлена надпись: «Буду вечером. Постель без крайней необходимости не покидать! На тумбочке найдёшь таблетки, выпей. Твой лечащий врач – Аня».