Ну и ещё немного о гастрономической теме (лично для меня имеет немаловажное значение). Я люблю тушенку. Всякую. Прямо обожаю. Обнаружив в магазине её невообразимое разнообразие, я, конечно, сразу же купил каждого наименования, на пробу.
Здесь нужно заметить, что стоимость 350 граммовой банки, в то время, была сущие копейки: кажется 1 р. 20 коп. И к тому же тогда делали тушенку из мяса а не из отходов. Это была настоящая тушенка, а не муляж. В общем я пировал дня три. А потом обнаружил, что в местных столовых (не в ресторанах) разнообразнейший выбор мясных блюд, названий некоторых я до того времени и не видел в столовых общепита.
Например: азу, бефстроганов, эскалоп, бифштекс, антрекот, ромштекс, филе, лангет, не говоря уж о рядовых котлетах, шницелях и тефтелях. Выбор не весь сразу, но каждый день новое блюдо. И вкусное всё! А мои новые сослуживцы водили меня в разные столовые для ознакомления. Конечно, это всё стоило чуть дороже обычных блюд, но для северян это не имеет особого значения.
Например, я уже в первую неделю получил компенсацию за проезд (оплатили стоимость перелёта) подъёмные, полевые и доплату за проживание в гостинице, а в конце месяца двойной оклад. Всего получилось около 800 р. В то время для меня очень даже приличные деньги. И я (правильно вы подумали) решил, что остаюсь!
Позднее, уже в пос. Комсомольском, распробовал местную рыбу. На этом тоже нужно остановиться поподробнее. Интересный факт: красную рыбу (кета, горбуша, чавыча, и др.) в магазинах покупают мало. Её ведь ловят во время нереста, а когда рыба идет на нерест она ничего не ест много дней и поэтому становится тощей и не вкусной.
В Чаунском районе (западная часть Чукотки) очень вкусная красная рыба голец. Икра гольца чуть мельче кетовой, но не менее вкусная. На зиму мы заготавливали пару трехлитровых банок икры, мешок свежего гольца и пару мешков мороженой белорыбицы.
Ну и ящик копченой рыбы, домашнего копчения. Коптил чаще всего сам. Эти домашние коптильни делают из 180-литровой бочки, в мире ее называют «баррель». Такими бочками меряют количество добытой нефти в нефтедобыче. Верх бочки вырезают, а снаружи, чуть выше дна бочки, на фланцах, болтами закрепляют отрезок трубы, диаметром 120-150 мм и длиной 250-300 мм. с заглушенной стороной, противоположной от фланца.
В этот отрезок насыпают мелкие древесные стружки или опилки, лучше не хвойных пород, перемешанные со стаканом сахара. Закрепляют все на бочке. Сверху в бочке вешают подготовленную, соленую рыбу на крючках, сколько влезет, и накрывают чистой тканью, типа мешковины в два-три слоя. После этого отрезок трубы с опилками нагревают паяльной лампой в течение получаса. Дают постоять 3-4 часа, затем рыбу вынимают и проветривают 1,5-2 суток. Копчености получаются отменными.
Одни названия местных рыб звучит как музыка: хариус, муксун, колымский осётр, корюшка… Блюда из них, это - поэма, а закопченные грамотно – это обалденно. Осетр, по вкусу, рыбу не напоминает. Как говорил Райкин: вкус - специфический. Мне больше напоминало вкус очень хорошего сала. Мясо копченого осетра просто тает во рту! В навигацию, продовольственное снабжение Чукотки, в то время, шло из Анкориджа и Сиэтла (США).
Чистое мясо, говядина без костей, брикетами по 15 кг. Свинина, по два окорока в брикете, 15кг. Клубника, размером в хорошее яйцо, виноград и прочие вкусности. Винограда, к примеру, мы ели на Чукотке больше, чем на материке. Еще привозили мясо бизона. На мой вкус, грубое – волокнистое. Местная оленина тоже не понравилась. Бульоны из него наваристые, а мясо чуть водянистое и имеет специфический привкус дичи, который не каждому нравится.
Вот так я и остался на Чукотке. На 18 лет. Через неделю меня поселили в общежитии экспедиции поселка Валькумей, в 10 км. от Певека. Там находилась техническая база, гаражи и склады экспедиции. Там жили несколько сотрудников управления Певекской геологоразведочной экспедиции и нас на работу в Певек доставляли своим транспортом, а так-же и обратно.
На месте Валькумея в конце 30-х годов было открыто месторождение пищевого олова. Кажется, единственное в мире. Это руда касситерит – темно серого цвета. В Валькумее её добывают шахтным способом. Глубина шахты около 1300 метров ниже уровня моря. Валькумей стоит на берегу, на сопках и штреки уходят под море (залив Чаунская губа).
По долгу службы, мне дважды довелось спускаться в неё. Вечная мерзлота доходит до глубины метров 100, а дальше температура повышается и в самом низу очень даже тепло. Вот так я прожил в Певеке (Валькумее) 4 месяца, пока не вернулся главный механик из отпуска. В начале октября за мной из Комсомольской геологоразведочной партии пришла грузовая машина ЗИЛ 130 (как – бы вездеход).
На складах я его, пользуюсь положением, (я же и.о. механика!) щедро загрузил дефицитными запчастями и материалами. И меня повезли к основному месту службы – в поселок Комсомольский. Это место, без преувеличения, историческое. Именно на этом месте нашли первое золото на Чукотке. Подробно об этом рассказал писатель Олег Куваев в своем романе «Территория». Он работал в Чаунской геологоразведочной экспедиции и знал всё не по наслышке.
Гористая тундра от края до края,
Хрустальные речки, туманы и росы
Когда-то искал здесь геолог Куваев
В просторах таинственных золота россыпи.
Он тут промерзал на чукотских плато,
Поднявшись сюда из предгорий,
Но время пришло и родился потом
Роман о его «ТЕРРИТОРИИ».
А с золотом вместе, что стало искриться
В ручьях, где колышутся горы,
Узнал он легенду о розовой птице
И встретить мечтал её в здешних просторах.
Тогда будет жизни высокой волна
Нести лишь удачи и радости
И жизнь, как искрящийся кубок вина,
Заблещет цветами радуги.
Я тоже по тундре ходил без дорог
По речкам её и хребтам,
Но розовой чайки я встретить не мог,
Искал её видно не там.
Та осень горела огнём янтаря,
Потом неожиданно бросила
Ревущий, бушующий снежный заряд
На всех, кто был в тундре той осенью.
Средь наших пустынных высоких широт,
Та птица осталась случайно,
Из гибельной тундры пробившись вперёд
К нам, вместе с легендой о чайке.
Она одолела тот снежный заряд,
Где гибель кружила так близко,
Горящая в северных сопках заря
Окрасила грудь её розовым бликом.
В высоких широтах снегов белизна,
Но чудной легенды поверье,
В заснеженной тундре явила она
Багрянцем горящие перья.
Судьба прикоснулась крылом свысока,
Как вихрь своего откровения
И вихрем звенящим прошла у виска
Полярной Чукотки мгновение.
Оно пронеслось, но судьбы берега
Надеждою будут светиться,
Что к ним спикирует сквозь снега
Горящая розовым птица.
Валерий Ефременко
В то время (1982 год) добираться до Комсомольского можно было только через перевал Журавлиный, а это крюк километров 25 и очень крутые подъёмы и спуски. До поселка Южный от Певека дорога была насыпная, а дальше, до Комсомольского, так сказать, сезонная. То есть проехать можно, но не всегда и не всем.
На фото морпорт города Певек.