Я родилась в г.Мологе Ярославской губернии. Отец мой служил учителем-инспектором городского училища. Когда я явилась на свет, то у отца было 5 человек детей, т.к. четверо уже умерли. Родясь десятой, в то время, когда мать была очень слабой, после перенесенных потерь детей, я и сама не могла похвалиться здоровьем, но благодаря любви и уходу дорогой матери я все же росла, чтобы в дальнейшем времени испытать все трудности жизни. В г.Мологе, по словам матери, я прожила только два месяца после рождения, так как моего отца перевели в г.Бежецк, Тверской губернии, где я провела самые счастливые дни детства. Когда я родилась, два брата уже учились в гимназии, а третий - в реальном училище. Сестры были погодки. Любовь нежных родителей и нянь согревала нас. Когда я вспоминаю детство, пред моими глазами рисуется одноэтажный домик во дворе, около него палисадник, летом пестревший цветами, двухэтажное училище в этом же дворе, военная гимнастика и чудный огород, который каждое лето давал свежие огурцы, капусту, лук и другие овощи; около огорода находился сад с яблонями и ягодами всевозможных видов. Шести лет меня отдали в монастырское училище, носившее название "Пансион для благородных девиц". Сестры в это время были уже в старших классах этого же училища. Окончив пансион, уже 11 лет отроду, я сдала экзамен во второй класс гимназии в г.Твери. При расставании с родителями, при отъезде в гимназию, много было пролито слез мной. Разлука с матерью очень была тяжела для меня, хотя я и сознавала, что не вечная это разлука, придет Рождество - приеду домой. Дома будет елка, подарки, я очень любила елочку. Задолго до Рождества братья начинали готовиться к елке, делали бонбоньерки, всевозможные утюжки, диванчики, столики из картона. Клеили цепи, делали цветы и всевозможные фонарики. Но все это хорошо! Да ведь сколько времени придется проводить без дорогих сердцу. Как не говори, чужая сторона.
Жить в Твери приходилось на гимназических квартирах. Хозяйка квартиры считалась воспитательницей. Действительно, надо сознаться, что они были достойны этого названия. Хозяйка, как родная мать, относилась к своим гимназисткам, журила
их за шалости, помогала в занятии и заботилась, чтобы дети были здоровы, заставляя их теплее одеваться, про питание и говорить нечего. На каждые каникулы мы уезжали домой и дома проводили Пасху. Когда я вспоминаю Пасху, то сердце разрывается от того счастья, которое было когда-то в детстве. Воскресение Христа - и действительно чувствовалось, что Христос воскрес в твоем сердце...
Оставив гимназию, я поступила учительницей в г.Оренбурге, где в это время жил мой отец. Это было в 1903 году. В конце этого года я сдала экзамен на сестру милосердия 1 разряда на курсах, организованных местным военным управлением. В начале уже 1904 года, оставив школу, уехала на Дальний Восток, где разгорелась война с Японией . Папа и мама просили меня не ехать, но стремление помочь людям не остановило меня. Нас поехало 30 человек сестер Оренб.общины, на поезде мы соединились с сестрами из Петербургской Георгиевской общины и вместе поехали в Харбин. Ехали мы целый месяц и, наконец, приехали в Харбин,в Красный крест. Уполномоченная Кр.креста княгиня Мария Алексеевна распределила, кого куда послать. Меня она назначила в Дворянский хирургический госпиталь. Старшей сестрой этого госпиталя была княжна Шаховская Мария Николаевна, человек в высшей степени
гуманный и отзывчивый. Хотя хорошо было в госпитале, но меня тянуло на позиции. Мария Алексеевна не отпускала меня туда, говоря что ей ужасно меня жаль. Я не успокаивалась и все просила ее послать. Однажды Мария Алексеевна пришла к нам в госпиталь и заявила, что она берет меня для отправки на передовые позиции. Она назвала мне местность, куда хочет отправить, на китайском языке. Я очень обрадовалась и побежала сообщить об этом старшей сестре. Но Мария Николаевна сказала, что не отпустит меня, а если я устала, то могу отдохнуть. По настоянию уполномоченной я все же была откомандирована в Кр.крест, где я провела Масленицу.
(Перед уходом из Дворянского госпиталя меня вызвала княжна Шаховская и просила, если только будет худо, тотчас же написать ей лично письмо и она мол заберет меня обратно.) В Кр.кресте меня познакомили с моими сотрудницами по месту работы, сестрами Таротиной, Бровановой и Козицкой. Кстати сказать, Козицкая Вера была из одной со мной гимназии, и баронессой Притвиц. Но Притвиц раздумала ехать со мной и осталась на моем месте в Дворянском госпитале. После Масленицы наш госпиталь в составе врачей, сестер и канцелярии, слабосильной команды двинулся на место назначения в г.Бодунэ. От станции Таладжоо мы ехали походным порядком 120 верст. Врачи, облаченные в военную форму, занимали нас разными веселыми рассказами. Главный же врач госпиталя Соколов Дмитрий Федорович ехал без формы, сидя на мешках арбы для того, чтобы не знали, что он главный врач, и он со своего места мог бы наблюдать за сестрами. Приехав на место, в Бодунэ, мы основали 120 Полевой запасной госпиталь в доме миссионера. Вот здесь и явился главный врач в своем начальственном виде. Меня назначили в две палаты: солдатскую и офицерскую. Зная, как дурно вели себя офицеры в Харбине, я просила отобрать у меня офицерскую палату и дать еще солдатскую. Но просьба моя была гласом вопиющего в пустыне, и мне мне пришлось работать, как назначили. Я работала с доктором При..., а Вера - с Дюлоном. В одно прекрасное утро, в первый день Пасхи, к нам заявился генерал Стоянов, который и вызвал госпиталь в Бодунэ. Представляете себе человека лет 50, плешивого, с какими-то язвами на голове и высшей степени нахального. Не успел он выслушать мой рапорт о больных, как уже стал приглашать поехать с ним покататься по реке Сунгари на крейсере. Я, конечно, от такого предложения категорически отказалась, сказав, пусть он не думает обо мне, что думает. Хотя я молода, но не глупа. Это его так разозлило (как же мол генерал и ему не подчиняются), он стал искать удобный случай выслать меня в Россию. Но благодаря чудному, чуткому главн.врачу все каверзы его были разбиты. В конце концов за свои проделки ген.Стоянов был выслан из г.Бодунэ.
Пробыв два года на войне, я вернулась в родной кров в г.Оренбург и вновь поступила в 8-е приходское городское училище, где заведующим был Николай Михайлович Сапегин. Проработав больше двух лет, я вышла замуж за учителя Иванова Ивана Павловича. Через год у меня родился первый сын Владимир. Я любила его всей душой, но ребенок, прожив 1,5 года , умер от воспаления легких. Красивый был мальчик, с белыми кудрявыми волосами, синими глазами. Его смерть тяжело отразилась на моем здоровье. Спустя несколько лет родилась дочь Надежда. Я назвала ее Надеждой, надеясь, что она будет жить . После Надежды родился Георгий ,который тоже не долго жил. И, наконец, Владимир. Я любила своего Володю всем сердцем и душой, такого ласкового и нежного ребенка редко увидишь. Мать для Володи была все. Он куска не съел без своей мамы. Бедный мальчик умер в Москве в 13 лет, на него наехал автомобиль и толкнул его. Ребенок не жил и секунды, как сказал врач морга, т.к. у него слабое сердце.
Теперь я расскажу о своем муже, которого когда-то я любила и который бросил меня с двумя детьми на произвол судьбы...Легкомысленный и эгоист по натуре, он слишком мало времени уделял своей семье. Вечные поездки в Оренбург на заседания у инспектора (которых на деле не было), вечные шатания по чужим женщинам - вот спутники моего мужа. Я же отдана была всей душой детям. Разве легко мне было переживать все его проделки. Как часто я узнавала, что у моего мужа на стороне родились дети, а матери их выгонялись без куска хлеба...
Иван Крылов
Ольга, Ваш прапрадед был инспектором Бежецкого городского трехклассного училища. На 1895 год в адрес-календаре в этой должности указан: надворный советник (гражданский чин, соответствующий званию подполковника армии) Александр Александрович Малиновский. В 1898 году инспектором училища был уже другой человек. Здание училища находится на главной улице города - Большой, сохранилось до наших дней, отреставрировано. Сейчас в нем находится музей имени В.Я. Шишкова. Вот оно на фото начала XX в.