Был первый послевоенный 1946 год. Стояла теплая августовская погода. Мне шел пятнадцатый год. Мы с мамой поехали в деревню к маминой сестре в гости. Во время эвакуации мы жили у тети Груши, с конца августа 1942 года по май 1943. В этой же деревне (село Курнаевка Старополтавского района Сталинградской области) проживал со времени эвакуации Иван Яковлевич Бондаренко. По образованию он был учителем то ли географии, то ли истории, и работал директором школы. Так уж совпало, что до нашей эвакуации из Сталинграда 18 августа 1942 года, мы проживали с ним в одной коммунальной квартире в Сталинграде.
Узнав, что мы приехали, он пришел нас поприветствовать и пригласил меня на рыбалку. Как он объяснил, рыбалка состоится на пруду, который находится в 3-5 километрах от села, в степи. Там же расположена и колхозная плантация. Там есть шалаш сторожа, где можно будет спрятаться в случае непогоды. Дороги к пруду нет, но есть след от гусеничного трактора, иногда приезжающего туда по работе. Долго уговаривать меня не пришлось. Я согласился.
На другой день после завтрака Иван Яковлевич зашел за мной. При нем были удочки и винтовка, которая хранилась в школе как наглядное пособие по военному делу. На уроках физкультуры некоторое время выделялось для занятий военным делом. Я уже был готов, и мы пошли на пруд.
После полудня мы приступили к рыбалке. Пруд был большой, по берегам рос камыш, и только по протоптанным стежкам обозначались, насиженные рыбаками места. Вскоре к нам подошел сторож плантации, поговорили о разном и о погоде. Кстати, небо потихоньку начало хмуриться. Появились тучки. Сторож предложил нам в случае непогоды переночевать у него в шалаше. Мы поблагодарили и отказались. Вскоре Иван Яковлевич поймал сазанчика примерно на два-три килограмма. После этого улова мы безуспешно долго закидывали удочки. Солнце клонилось к закату. Небо заволокло тучами. Иван Яковлевич смотал свои снасти и подошел ко мне. Вдруг мой поплавок зашевелился, запрыгал. Я резко подсек удилищем и почувствовал что-то тяжелое на крючке. Меня потащило по берегу, по камышам. Иван Яковлевич подскочил ко мне, перехватил удилище и пошел вдоль берега по камышам. Рыба водила его долго вдоль берега то вперед, то назад. Вместе с прибежавшим на помощь сторожем они вытащили рыбу из воды. Нашему удивлению не было предела. Это был сазан огромного размера. Когда мы его опустили в мешок вниз головой, хвост из мешка торчал по меньшей мере еще на четверть метра.
Собрав удочки, мы заторопились домой. Уже стемнело, и начинал капать дождь. Сторож повторно предложил нам остаться на ночь в его шалаше, но Иван Яковлевич отказался. Было жарко и рыба непременно бы пропала. Иван Яковлевич нес мешок с рыбой и винтовку, а мне отдал удочки.
Но что такое сухая степь в конце жаркого Сталинградского лета? Густой, сухой бурьян, по колено перемешанный с верблюжьей колючкой и другими неприятными растениями. Одет я был по-летнему, на ногах были обычные тапочки. Мы уже отошли довольно далеко от пруда, когда как назло, в темноте, один тапочек слетел с ноги и затерялся в зарослях травы. На ощупь, в темноте мы стали искать тапок, шаря руками в колючках. Пока искали тапочек, потеряли след от трактора. Куда идти ночью в степи, потеряв направление?
Как заправский следопыт времен освоения Америки, Иван Яковлевич нарвал травы, потер ее в ладонях, понюхал и сказал: «Идем прямо». Через некоторое время я засомневался в том, что мы идем правильно и высказал свои сомнения вслух. Иван Яковлевич спросил есть ли у меня конкретные предложения? Осмотревшись в темноте, я предложил взять левее. Мне показалось, что там должна быть низина, но мои надежды не оправдались. Так несколько раз мы изменяли направление, надеясь увидеть огоньки бакенщиков на Волге. Через некоторое время мы заметили крохотный огонек в темноте и пошли на него. Мы шли, и количество огоньков увеличилось, но странно огоньки двигались. Подойдя довольно близко, мы поняли, что это стая волков. Они обогнали нас и побежали вперед. Было ощущение, что впереди группа туристов на велосипедах с затемненными фарами. Лучики света то усиливались от фар, то были совсем тусклыми. Иван Яковлевич сказал: «Пойдем за ними, скорее всего они бегут в село.» Я испугался и говорю: «Иван Яковлевич, заряжай винтовку!», на что он ответил, что это безумие и у него всего один патрон. «Используем его, если они точно нападут на нас.» - завершил Иван Яковлевич.
Так, сохраняя дистанцию метров в пять-десять, мы шли за стаей, стараясь не отставать. Примерно через час мы услышали шум: стук палок по ведрам и другим железкам. На ферме шумели сторожа, отгоняя волков. Стая куда-то неожиданно исчезла. Наши провожатые бесследно растворились в темноте. Вскоре мы вышли на грейдер и наткнулись на телеграфный столб. Постепенно небо начало сереть, занимался рассвет. Мы увидели силуэты домов. Это было другое село, Потемкино, что в 12 километрах от нашего.
Домой мы вернулись на рассвете, когда хозяйки выгоняли коров на пастбище. Добравшись до койки, я упал на нее и проспал до трех часов дня и проснулся от запаха приготовленной рыбы, наполнявшего дом. На подносе лежала огромная, вареная голова сазана!
Мы договорились с Иван Яковлевичем на следующий год опять пойти на рыбалку, тем более, что дорогу мы изучили буквально на ощупь. Но нашим планам не суждено было сбыться. Его перевели в другое село директором совхоза.
Москва
13.08.2017