Глава двадцать седьмая
Май 1911 года
Еще с вечера Лисицкий вычистил, смазал и упаковал свое оружие в волчью шкуру. С винтовки он снял оптический прицел и упаковал его отдельно, плотно завернув в шкурку тюленя. Закончив приготовления, он вышел к берегу пролива и подумал, что совершенно случайно выбрал весьма удачное время для перегона скота – солнце изрядно попортило лед, сделав его шероховатым, с крупными, величиной с кулак «ноздрями», и животным не придется скользить копытами. Ему почему-то вспомнила присказка «как корова на льду»…
Ранним утром Никола пригласил Лисицкого на молитву, и тот не стал отказываться. Помолившись на дорожку, они тронули свой обоз в путь.
Никола ехал впереди на воловьей упряжке, к задку которой были привязаны коровы и бык. Следом собаки гнали отару овец, и замыкал обоз Лисицкий на жеребце, к задней луке седла которого был привязан повод кобылы. Еще на льду пролива Лисицкий понял, насколько долгий им предстоит путь. Его надежды еще сегодня добраться до хутора явно не оправдывались, поскольку волы тащились настолько медленно, что его конь шагом обходил их на легком подъеме.
Едва волы ступили на противоположный берег, Лисицкий с тревогой посмотрел на реку, несущую свои воды в пролив. И сразу понял, что где-то в верховьях прошел или идет дождь. Двигаясь вдоль реки, он видел, как быстро прибывает вода, от дождя ставшая мутной, наполненной лесным мусором. И скоро река прижала обоз к пологому, но густо заросшему лиственницей склону горы, вдоль которого им пришлось двигаться, делая изрядный крюк.
Небо над головой быстро темнело, затягиваясь плотными, набухшими влагой тучами, грозящими прорваться линем. Обоз медленно тащился в гору, огибая попавшуюся на пути сопку. Речку за деревьями было уже не видно, и только слышен был нарастающий шум воды. Перебравшись через сухое русло ручья, шириной в пару саженей, Лисицкий взглянул на небо, и в этот миг небо разорвал широкий зигзаг молнии, вслед за которым громыхнул раскат грома, многократно умноженный эхом, отразившимся от горных склонов. Испуганно заржала лошадь…
- Никола, ты можешь заставить волов идти быстрей?! – прокричал Лисицкий. – Ежели сей же час хлынет дождь, мы поползем назад вместе с ручьями с гор. Понимаешь?!
- Я-то понимаю! – крикнул в ответ Никола. – Волы вот только не понимают энтого!
- Нам нужно как можно скорей выйти к озеру! Там место пологое, и мы сможем переждать дождь под деревьями! Постарайся заставить волов двигаться!
Но до озера они дойти не успели. Дождь хлынул внезапно, как будто там, наверху кто-то открыл задвижку, и потоки воды обрушились на землю. И через какое-то время Лисицкий услышал непонятный шум позади обоза. Он привстал в стременах и оглянулся. И обомлел… Пройденное ими совсем недавно русло ручья, которое было тогда сухим, быстро заполнялось водой, и она выходила уже из берегов, ворочая огромные валуны, которые с грохотом катились в реку. Он понял, что в горах дождь идет уже давно, коль скоро их «сухой» ручей за какие-то минуты превратился в очень «мокрый». Лисицкий стал высматривать путь отступления, но оказалось, что отступать некуда, можно было только тащиться вперед. Река, тем временем, уже тоже вышла из берегов и стала заливать пойму. А справа впереди, саженей через двести, буйно шумел и уже выплескивался из берегов родственник «сухого» ручья…
Оставался только путь в гору, вверх по склону, куда и ушли умные, но очень медленные волы.
Бросить все снаряжение, а самому уйти на лошадях, но что потом? Решение надо было принимать сейчас и очень быстро. Вода из ручьев уже стала заливать волам копыта, но они упорно двигались все выше и выше по склону, увлекая за собой ревущих от страха коров.
Лисицкий гонял лошадей вдоль обоза, пытаясь заставить двигаться овец, но те испуганно жались к склону горы, и только покусывание собак за ноги заставляло их продвинуться на несколько шагов. Тем временем, вода, выплеснувшись из ручьев, залила все пространство между ними. Волы заметно сбавили ход, скользя копытами в мелком каменном крошеве, наносимом с гор ручьями. А уровень воды поднимался на глазах…
И вдруг в яркой вспышке очередной молнии увидел Лисицкий гладь озера, вспененную струями дождя.
- Никола! – крикнул он, стараясь перекричать шум воды. – Поднажми, Никола! Мы добрались до озера!
Обоз медленно вытягивался на равнинное место, уходя под густые кроны деревьев. Озеро, переполненное водой, тоже поднялось, покрыв долину водой так, что овцам пришлось брести по брюхо в воде. Но это было уже не страшно, поскольку вода из долины, пусть медленно, но уходила вниз по склону.
Через два часа дождь прекратился так же резко, как и начался. Вода в ручьях стала убывать, и к вечеру ее как не бывало. Лисицкий запомнил это – в горах ручьи быстро набирают силу, и быстро ее теряют.
- Нам повезло, Никола! – сказал он, подъезжая к телеге, на которой, нахохлившись, сидел промокший насквозь собрат. - Легко отделались. Могло быть гораздо хуже.
- Разве бывает еще хуже? – голос Николы звучал как никогда уныло. – Я будто в преисподней побывал!
Лисицкий, переживший войну, ничего не сказал на это.
Им пришлось искать перекат, и переправляться на правый берег, пока еще было можно. По старой дороге, по которой пришел Лисицкий, обоз не мог двигаться из-за прижима и густо заросшего лесом склона горы. И это вновь удлиняло их путь на две-три версты.
Иногда в просветах между деревьями мелькали речные потоки, и Лисицкий видел, что вода в ней продолжает прибывать. Местами она пробивала себе новое русло, и эти участки тоже приходилось объезжать.
Уже смеркалось, а разлившаяся река снова преградила путь обозу. Бурная и мутная после дождя, она грозно ревела, заставляя животных жаться друг к дружке, вздрагивая боками. До хутора было рукой подать, но глубину реки в этом месте они не знали, и переправляться не решались.
Лисицкий спрыгнул с коня и, отыскав длинную жердь, взгромоздился в седло и попытался промерить глубину. Но через пару шагов вынужден был повернуть назад – сильное течение сбивало коня с ног.
- Ну, и что нам делать, старший брат?! – спросил Никола.
Лисицкий промолчал…
Ему тоже хотелось как можно скорей добраться до избы, растопить печь, согреться и просушить промокшую одежду.
Лисицкий тронул коня и медленным шагом направил его вдоль реки. И вдруг увидел взгорок, через который вода перекатывалась, оставляя видимой его гриву. Им снова повезло…
Уже в темноте Лисицкий с Николой загоняли скотину в загон, возились с волами, снимая ярмо, распрягали лошадей.
Не чувствуя ног от усталости, они ступили в избу и, не разжигая печь, рухнули на лавки. Сон накрыл их мгновенно…
Продолжение следует -