/Сказ/
ПРИГОЖЕЕ ЗОЛОТО
По всему владимирскому ополью исправно плыли белые кучевые облака, празднуя середину жаркого лета. И приключилась такая история, что прилетели на покосную делянку сбочь Муромского леса воробей с воробьихой, примостились на березе, стали поглядывать туда и сюда.
Повседневное их местообитание к сенокосным хлопотам не имело отношения. Несомненно имело всего лишь к дому в деревне Малиновая гора, где жил Игнат - где смастерил парнишка для юрких пичуг на высокой жердине прочный синичник из сосновых плах.
Поселение по прозванию Малиновая гора привечало и зарянок, и скворцов, и тех овсянок, что любили петь в кустах черемухи возле тихой речки Пекши. Если воробьи вопреки Игнатову желанию всё ж таки угнездились на синичкином шесту, то слишком много у них шустрости было - хватало и на другие бойкие занятия.
Вот, значит, ерепенится глава семейства, крутит головой и крыльями не забывает похлопать, сидя на толстом суку.
При всем при том сей бойкий володимерец на березе что сотворяет особо незабвенного? Он знай себе поглядывает черным глазом-бусинкой на школьников, что решились в помощь косарям быть возчиками здешнего сена и выбрали Игната бригадным начальником.
Посуетится минуту-другую воробей, затем нацелит клюв, сглотнет зеленую гусеничку с листа и сам себе докладает:
- Я не так, чтоб разобиженно гляжу. У меня, к примеру, может быть и наоборот. Когда строгости поубавится, что мне тогда воробьихе вдруг толковать? Про бабушек наших, которые гостей завсегда привечали, а потом с радостью провожали туда, откуда те заявились, мне беседы беседовать нынче нет обязательности. А вот насчет парнишки этого… касательно Игната причина есть, чтоб не смолчать.
Меж тем ребята, покончив с покосными хлопотами, принялись возить зерно со ржаного поля на ток. Дядя Трофим, что считался бригадиром у взрослых в деревне, держал в уме: шестиклассник Игнат сделает всё что полагается. Как раз ответственно подучил его на конюшне дед Воронихин, когда доброхотный помощник день за днем обихаживал рысачку Нежданку.
Нынче паренек без подсказки враз готов очутиться рядом с тем школьником-возчиком, у кого приключилась нежданная заминка с конем. Истинно, что долгой не будет остановки в пути от комбайна уборочного, в дороге от полевой загонки - да на ток, где зерновому золоту самое верное место. Там, на площадке с краю деревни, по ночам сияли во всю мочь электрические лампы.
Как сушилка, так и веялка, они без передыху горячились - ловкие механизмы.
Сутками напролет шумели всеми рабочими частями, задавая живую быстроту нынешней хлеборобской прилежности. Их железная старательность наполняла четким таканьем пылеватые простенки строений. Коль до элеватора в районном городке не близкая дорога, то при большом урожае годились на первый случай всякие старые сараюшки у реки, в низах Малиновой горы. По таковской поре подле серых бревенчатых амбаров мякинные вороха приподнимались безостановочно.
Ввечеру электрическое сиянье здесь послушно разгоралось, и заметно терялись звезды-искорки, решившие обозначиться на потемневшем небосводе. Мошкаре светлые окрестности в известную благость: почему не мельтешить возле теплых пирамид блестящими слюдяными крылышками?
Однако на крошечных летунов шибко большого внимания - чтоб на особицу рассерженно и крикливо - никто не обращал. Уборочная страда, она ведь не что иное, как догожданная работа. И благодарность ржаному полю за всё щедро пригожее, которое дадено сельским обитателям наперекор погодным неурядицам.
Игнат, как настанет час ребятам отдыхать, отправит их по домам. Сам порой задержится на току.
Охота ему на железные механизмы посмотреть, пройтись вдоль берегового уреза Пекши, посмотреть на тихую воду, послушать черемуховые заросли, где постепенно затихают птицы.
Вкруг деревни все места до завлекательности красивые. Знай путешествуй тут пешим ходом хоть днем, хоть вечером. Завсегда глазам есть на что прицелиться, прочувствовать кое-что и в доподлинной любознательности понять. Можно у реки даже задаться кое-какими вопросами, коль появится желание поразглядывать звездную над головой глубину.
ДЕДОВЫ ПРИСКАЗКИ
Непрочь Игнат, возвращаясь позже домой, поразмыслить: в тех далеких мирах хватает, небось, всяческих интересностей, однако есть и у нас, в неумолчной Малиновой горе, на что глянуть - умельствам поудивляться, каким золотым пригожестям порадоваться.
Что правда, то правда. Наблюдаются сегодня и толпотворенье работяще снующих людей, и таканье упористо громких машин, и даже таковское дело различишь, как бойкое ржанье конское.
Лошади очень даже пригодились. Хоть молодые, как рысачка Нежданка, хоть пожилые, как Зорька, за которой конюх советовал поусердней приглядывать и которую нагружать сильно все ж таки не советовал.
По дороге с поля на ток скрипят потихоньку повозки ребят. А если жеребцы и кобылы позволяют себе высказываться, то ведь не по причине томительных тягостей - Игнат внимательно смотрит, чтоб сполнялись заботливые советы деда.
Скорее всего, дружка дружку завидя, они приветствиями обмениваются, делятся особым довольством: вышли мы из конюшни на полевой простор, поближе к вольным веселым ветрам, как раз оно и ладно!
Что касается Нежданки в непременности, шибко Игнат рад, что с рысачкой много ране подружился и первой она пошла у него по верной тропке вспомоществованья малиновогорской страде. После нее обозначились в школьной бригаде все ходкие проживатели заведения, где командовал Воронихин.
Пожилой малиновогорский обитатель Малиновой горы имел свою постоянную пристрастность, именно она повелевала ему толковать неунывающую правду - крепкую, ровно испеченно свежая ременная упряжь.
- Трудятся мои подопечные ответственно. Взять хоть гривастых тяжеловозов, а хоть и тех, которые порывистые, быстроного рысистые. По мне когда, нет спора: хорошо, по мере вполне приличной, все они видны во ржаных и пшеничных раздольях нашего ополья.
Случалось, конечно, механизаторам кое-каким очутиться вдруг поблизости и посомневаться в правоте конюха, но тот никому спуску в докучливых рассуждениях не давал. Раз и за другим разом вскидывался, выказывал твердость: право слово, не ко времени, совсем не к спеху всем нам отказываться от упряжных лошадок!
Ему было не с руки, коль набрал солидное беремя годов, играть в молчанку с любителями всяких мудрено бойких железок. Немало веских соображений имел за душой, и точнее точного, что не лишними смотрелись те для обнародования.
Не забывал он, отправляя в дорогу - в упористое старание - колонну молодых возчиков, дать ребятам нужное доброе напутствие. При всем том возьмет и подмигнет с видом заговорщика:
- Не потребляет конь бензина. Вот какая замечательная штука у нас обрисовывается.
Иной раз подойдет поближе, заботливо подивится на колесные ступицы, переведет вгляд на вожжи в Игнатовой руке, на крепкую ременную упряжь Нежданки, затем прошепчет, вроде как выдавая наибольший в мире секрет:
- Что бы там ни пели справные малиновогорские механизаторы, охочие до юркой ловкой скорости, только лошадному возчику полагается хранить завсегдашнюю зарубку на умном носу. Насчет того, что и телега заметно скрипучая и тягловая сила пофыркивает, однако же всё для пользительности - для прославления доподлинно экономного рода транспорта.
Может Воронихин подпустить дружному школьному товариществу мимоходную вдруг усмешечку:
- Разрешите доложить! Дыму от повозок никакого. Ни под каким предлогом, ни боже мой. Отходы если приметите, что ж тогда… ищите им подходящее место. К примеру, очень пригодятся они в капустных огородах. Это я вам говорю, старый деревенский жилец. Для молодежи напраслину городить нет у меня досуже горячей нужды, спорить охота?
Никому возразительно поспешать не желалось, поскольку произносилась речь с доподлинным толком. С чувством по всей правде сильным и для понимания вполне подходящим.
Всё ж таки расположенного молчания юных доброхотов не доставало конюху как раз для безотказного успокоения взволнованного сердца. Требовалась беседчику непременная сиюминутная поддержка, и он подступал к Игнату, которому завсегда в удовольствие было погладить Нежданкину холку:
- Что, молодой бригадир? Стоишь, помалкиваешь? Намерение заимел вдруг соседиться к рысачке? Когда супротив моей седой бороды захочешь высказывать какие словеса вне всякой ожиданности, то вмиг здесь обозначится большая напраслина.
Но тот рта не раскрывал, а все прочие если куда поторапливались, то лишь в неоспоримую улыбчивость и явное нежелание отвечать на дедов наступ. Не случилось ведь причины голос в задорности возвышать.
Говорливость конюха имела резонную подпорку - много чего знал он, старый деревенский проживатель, и много всего повидал на своем веку, чтоб с механизаторами, на особицу громкими, не соглашаться.
Тем временем заревое лето шло неуклонно. Отличалось оно тем, что было и благосклонно теплым и громовым в солидную облачную силу. Ржаные колосья зрели себе вполне сообразно, а в садах, в огородах Малиновой горы всё прочее тако же наливалось как раз беспрестанно. Хватало кажинную короткую неделю радостного, хлопотливо жадного труда.
Само собой, ребятам скучать не приходилось. Они день за днем правили коней в поле за скошенным лугом.
Хлеборобам помогали с непоказным прилежанием, с неуступчивой готовностью ездить в погоду, хоть не очень теплую, хоть шибко жаркую. Что и говорить, хозяйственной попечительности в повадках молодых возчиков заметно прибавлялось.
КРУЖКА ПАРНОГО МОЛОКА
Когда честным трудовым часам воспоследует нехилая добавка, то почему бы парнишке не набираться новейших сил, не мужать?
Взять да посмотреть на Игната, так ведь руки и шея набрали загару по вполне приличной мере, волосы на голове от упорной светлости солнечной выбелились. Если по февралю доводилось тройку раз ему покашлять простудно, то нынче хвори в сторонку отошли, не мучили больше. Затаились, небось.
А скорее всего напрочь из парнишкиных жил сбегли в пятки. И, пожалуй, дальше: в сырые, сплошь тенистые лесные урочища, где им обитать солнышком ярым даже по летней поре всё-таки не возбранялось.
Коль скоро кому знать интересно, командир Нежданки что ни утро выпивал кружку парного молока из дойного бидончика. Не уклонялся, застольно потчевался ложкой свежего цветочного меда из липовой баклажки, расписанной по кругу алым лепестом.
Не забывал и того мудро настойчивого упражнения, чтоб перед завтраком старый железный лом вверх поднимать с растущим счетом. И пять, и шесть раз, и заметно больше при обнаружившейся добавке сил.
Что было, то было: не отказывался упористо вздымать, а тако же приседать с неизменной тяжестью на плечах. Порой подбадривать себя приходилось, но легкие дышали свободно, с радостной пылкостью и нестихающим желаньем крепкого - вполне справедливого по малиновогорской страдной поре - здоровья.
Сколь много весила длинная стальная штуковина, если призадуматься, то и не так уж важно. Однако плечи она добросовестно тянула книзу, день за днем укрепляя тело. Ну-ка, спина, распрямляйся! Выправляйся, грудь! Ноги, давайте старайтесь, пружиньте прочней!
Становая сила растет невозбранно? И ладно.
Утруждались мышцы Игнатовы с любой стороны, знай наливались новой крепостью. Теперь что усердность таить, множились они по таковской простой причине: наклончики, поднимания, да опускания, да приседания при тяжеловесном ломе не имеют привычности проходить даром.
Немочь простудная, может, являлась парнишке по февралю, но летняя пора свое проговаривала. Ведь вечерние омовения в речке-невеличке присовокупляли ко широкоплечей крепкотелости еще и веселую бодрость духа.
Оттого возлюбил Нежданкин погонщик посвистывать черемуховой пташкой, проезжая мимо конюшни по деревенскому прогону.
Другие ребята из школьной команды, заметив однажды его новейшие пристрастия, смеяться не кинулись, вошли в понятие: бригадир по всей форме заимел право быть завсегда стойким, радостно толковым начальником.
За тем временем Игнат, утренними часами поупражнявшись, вдруг подвинулся в песнетворчество - пошел от негромких посвистов в тот голос, когда слова сами просятся наружу. Опять деревенские сотоварищи смекнули: не к месту здесь потешаться, а нужно по уму рассудить. Не напраслинная проклюнулось у паренька дорожная звучная мелодичность.
В широкую любезную силу обернулись для него прохладные речные купания. Вызвали они что? Подъем довольных чувств.
Есть нынче у бригадира умельство и способности, когда хорошо слышны, видны малиновогорские чудеса. И зеленые перешептывания черемух возле речки, и все необыкновенно причудливые подвижки высоких облаков, также и та веселая бурливость, с какой струится вода на речном перекате понизу огородов.
Сащок, приятель Игнатов, прямо сказал прочим ребятам: ну да, в луговых проселках объявился нынче задорный песнопевец! и что здесь особливо страшного? по-глупому, ровно с черемухи свалившись, никто у нас не будет пронырливо лезть в артисты, неожиданно исключительные!
Про таковскую луговую да полевую напевность прознали вскорости все, в том числе и мамка школьного командира.
Соседкам что встречно проговаривала? Только то - сильно крепкотелым стал парень. Прочным дубком уже смотрится. Если шибко длинный лом годится для сына, тогда нечего супротивно встревать в его ретивые занятия. Пускай себе поднимает с утра пораньше нелегкое железо, в охотку свистом да песнопеньями дорожными прочь гонит прошло-зимние хворобы.
ЛЕТУН И ЕГО СУПРУЖНИЦА
Само собой, воробей - хлебом шустряка не корми, только повертеться дай поблизости - не спускал с мальчишки любопытствующих глаз. Поморгает всё примечающими круглыми бусинками, вслед за тем зачирикает, закопошится. Супружнице бойко доложит: есть у меня соображение, что начальник школьной бригады дает слабину! на тележном передку допекло молодого возчика обложным многоцветьем вечерних зорь, прохватило неуступчиво сквозным ветерком с просторов ополья! все эти путешествия с Нежданкой довели аж до неугомонного песнетворчества!
Ответствовать всё ж таки воробьиха не торопится.
Взлететь на шест, где высится Игнатом смастаченный домок из сосновых плах, не отказывается. Как не упускает она возможности посматривать по сторонам, в дальние здешние дали с огуречными огородами, белокорыми уличными березами.
Тако же мысли сей час навещают и её. Ведь то верно, как ловко с недавних пор возчик ладит мелодию. Старается вполне устремленно. Ровно мастер птичьего щелканья, веселых переливов и многодивных трелей.
Не стоит собственного намерения скрывать. Нынче приходит ей на ум - потихоньку, рассудительно, про себя - высказаться:
«Ишь, какая петрушка начала вырисовываться в нашенской деревне! Призадумаешься, но придет неизбежно верная догадка. Зеленая петрушка либо черная редька - всё тут по летним временам едино! Молодежь трудится честно, хоть в капустных огородах, хоть во ржаном поле, хоть где. Нисколько ей не скучно в окрестностях Малиновой горы.»
Пристрастно размыслив, она притихла в своем неоспоримо надежном домике. Потом не утерпела, показала короткий, но дородный - при широком объеме - нос из круглого летка, почала деятельно чирикать:
- Супруг! Слишком громок ты сегодня.
- Надо. Потому позволяю себе убежденно шуметь.
- Завсегда тебе поесть надоба. Нынче, видать, не хватило овсяных зернышек возле конюшни.
Тот приосанился, враз выпятил грудь и заявил:
- Хватило. Поскольку насчет добычливости вполне ушлый. Готов подсказать, что канителиться без пользы я не люблю.
- Однако теперь разохотился. С чего необоримо раскричался, канительшик? Гляжу, имеется у тебя приверженная стать во всю владимирскую горлопанить с верхотуры шеста.
И дальше на всех парах пошел у них спор.
У него заготовлен неподкупно твердый резон, чтобы поднимать голос. Шустряк хлопает крыльями, круче прежнего выпячивая грудь, и смело ответствует: пошумливаю здесь, потому как хочется.
Чик, понимаешь!
И больше того - чувык! Нельзя разве?
Супружница на заполошно беспрестанную усердность дивится. У нее своя каждодневная приметливость имеется на таковскую горделивость.
Она, известно, тоже не робкого десятка. Выскакивает из домика, выказывает супругу неуступчивую поперечность: отчаянный ты крикун и долгий забияка! Ну да пусть тебе, справляй беспокойно-бурное удовольствие, коль не можется вести себя приличней перед прочими птицами середь проулка!
Знай про удовольствие ладит супруг безугомонный, доносит наступательно свое донельзя хитрое понимание:
- Провалиться мне! Буду справлять со всем воробьиным приятствием! Потому как некоторые молодые малиновогорцы тоже не смолкают в полевых проселках. То свистят наподобие мелодичных овсянок. То звонкими песельниками заливаются на манер завзято голосистых черемуховых дроздов.
Спорщица нисколько не желает криком исходить, а сотворяет вот какую лукавую штуку - потихоньку вставляет колючее словечко.
Тут доходит до вещателя, способного прытко бойчить: его подозревают в глупой зависти. Напоминают к случаю, что сам-то непрестанный уличный пошумливатель вовсе не певчий дрозд. И при всем том очень даже непрочь покрасивей приподнимать голос - то бишь, посередь проулка заходиться до потери пульса.
Приходится, в печали тут воздыхай или не воздыхай, разгон приостановить, согласиться. Необорима природа воробьиная, и ты нипочем не станешь записным песельником. Хотя бы и чересчур завлекательно Игнат свистел вдоль проселков.
- Ага! Признал умельство паренька, - обрадованно зачирикала супружница. - На сей час, прежний волынщик, имею право поприветствовать твою понимающую разумность. Надеюсь теперича, она обернется честной повадкой.
Воспоследовало от бедового горлопана справедливо нужное признание, однако порешил он лишний разок вздохнуть: погожу всё-таки держать за нашенского, за малиновогорца вдадимирской закваски.
- Причина тебе ведома, дошло и до меня тако же. В деревне объявились его родители вовсе не сто лет назад. В то время, как мои дедушка и бабушка жили тут… со дней не знамо каких. Не сосчитать годков.
У заполошного такого ничуть не просто выспорить правду, а лучше всего взмахнуть крылышками и полететь по своим делам. Пошла воробьиха перепархивать с одной уличной березы на другую, не подзывая к себе крикуна. Тот разобиделся, оставшись возле семейного домика в одиночестве.
Глядя вслед супружнице, повздыхал сызнова, потом обзавелся новыми соображениями, зачирикал сам себе: ин ладно, виноват! малость провинился, в упрямство без опаски вдарился!
Нынче готов был признаться в кое-какой очевидности.
Да уж, не на шутку зацепил Игнат шустряка. Хоть песнями, а хоть и тем пристрастным обстоятельством, что шест рубить острым топором паренек никогда не порывался. И речи школьный командир произносил до сей поры всё больше серьезные. К месту, как правило. И начальствовал над ребятами в манере куда более спокойной, чем какая двойка проворно шумливых воробьев.
Поразмыслив, направился виноватый упрямец вдоль строя берез, чтоб с воробьихой замириться.
Касаемо верного друга рысачки, Игнат со всеми в бригаде старался по-прежнему дружить, пусть никто из них не последовал его примеру песнопевному. Управляя Нежданкой, продолжал он творить свои мелодии по дороге со ржаного поля на ток. А также на обратном пути - когда пустая повозка веселым громким тарахтеньем поднимала в небо птиц из глуби черемуховых зарослей.
Ясное дело, никогда он в мыслях не держал, чтобы топором во дворе махать, крушить, что ни попадя. О чем нынче думал, так это - хорошо бы по вечерней поре заприметить в небе звездочку. Ту самую, которую видел однажды и которая на отличку была яркой, завлекательно красивой посередь мерцающих огней глубокой вышины.
Частенько туда посматривал, да всё без толку, никак не попадалась она ему на глаза повторно. Однако же была вера в ее новое появление, оттого не откладывал он старания голову задирать, правя Нежданку в конюшенное стойло на закате дня.
Полнился паренек соображениями свойства необыкновенного. Ведь та огненно пригожая гвоздичка вверху не зазря столь нарядна. Вроде как случилась от нее подсказка: вечернему звездному хороводу вполне станет доступным мальчишеское разумение насчет природы. Хоть земной, хоть небесной.
Глаза человеку дадены разве понапрасну? Надобно видеть красоту. Ее много вкруг нас, она всем никакая не блажь, потому как открыта для радости, не для беды сусветной. Значит, от распрекрасно высокой гвоздички - когда задашь ей любопытствующий вопрос - не будет грубого порицанья. Не приключится насмешки с ее стороны.
Наступает ночь, стихают ветры, заметно ярче высвечивается тот приятный серебристо-голубоватый купол, что как раз выше уличных берез Малиновой горы. Ничуть не заметно, что капитальное равнодушие обустроилось там, в небесах.
Вот уже дома ты, готовишься ко сну отойти, а в голове вертится, безостановочно вертится:
«Верь в эту большую нарядную звезду! По сердцу придется ей мечтательный разговор, если вдруг осмелится, пристрастно заведет его мальчишка. До чего всё ж таки приветлива звездная лучистость!»
СПОСОБНАЯ ДЕРЮЖКА
В деревне у взрослых был свой бригадир - дядя Трофим, и с ним Игнат обычно встречался на току. Потому в оказию нежданную принял он, школьный командир, появление набольшего начальника в своем дому.
Поздоровавшись с матерью, что хлопотала у печи, гость встал у порожка. Сапоги он аккуратно обчистил еще на крыльце, но дальше половичка всё же в комнату не продвинулся, так и встал у двери. С тихо-мирной деликатностью и даже некоторым смущением.
Кто бы не догадался, а Нежданкин погоняльщик не пропустил без внимания покашливаний, где было полным-полно душевной затруднительности, и быстро смекнул: не иначе, нужда приспела. Надобно человеку решить здесь неотложную задачу.
Чтобы полегче стало взрослым беседу беседовать, вышел во двор. У поленницы взял топор и принялся колоть березовые чурки на предмет печной растопки завтра поутру. Известно ведь, хорошо займется огонь, когда принесешь побольше тонких лучинок.
Не слышал древоруб вопроса, что был задан:
- А что, соседка? Твой парень по воду ходит часто?
- Пусть редко, - последовал ответ. - Но бывает иной раз, что недосуг мне. Тогда прошу Игната, и никогда от него отказа нет. Когда ведро принесет, когда все два.
- Вот оно как! - обрадовался гость. - Способно станет вести с тобой разговор.
Лучина к лучине, и уже лежит перед мальчишкой потребная кучка, но речи сбочь домашней печи не доходят до него. Если дал возле напиленных дров простор своим соображениям, то истинно прежним: сильно хотелось увидеть заветное миганье над малиновогорскими березами. Легко, в полную чудесность горится там всем в голубовато-серебристой вышине.
«Вон, говорят, солнышко тоже имеет привычку невозбранно сиять многие миллионы лет. Нет у него сегодня желания затухнуть быстренько, хотя родилось оно правильно, по всему порядку небесному. И когда-никогда подойдет его пресветлое горение к законному концу. Всё так, однако что людям тогда предпринять? Неуж помирать вместе с нашим солнышком? Покажись, дальная, шибко нарядная, огненная гвоздичка в просторно купольных краях! У меня есть вопросы неотступные касательно звездных жизней.»
Однако нет ее как нет, и в полном соответствии с поздним часом, с природой земной и той - надберезово мерцающей, великолепно лучистой - понес паренек свою кучку лучинок именно что ближе к уютной домашней печи.
Мать с дядей Трофимом тем временем знай себе ладят единомыслие, в доверительности насущное:
- Ты возьми в размышление, - покашливал припозднившийся гость. - Когда дело спешное, можно разве не призадуматься? Звонят из райцентра, ждут срочную машину от нас. Подвезите, дескать, зерно в мешках. У них там надоба, по необходимости безотложная.
- В тамошние особливости вникать не стану, - выказывает сомнение тихая беседчица. - Только Игнат здесь при чем? Пусть едет на своем грузовике Витольд Баснов. Пригодный он молодец. Ивестный хоть в деревне, хоть где подале. Ему шоферить не привыкать, и грузами заниматься такому искуснику всегда с руки.
- Не отказывается водитель. Да только нужны сопровождающие, а по страдной поре негде взять свободных мужиков. Потому не мог не придти. Ребята, которые при лошадях у нас, и ловкие, и по мере сметливые. Не поможет ли твой парень?
Вроде бы есть в таковских словах своя правильность. От нее в дальние дали не спрячешься, однако не может понравиться небывальщина, ведь мальчишек грузчиками посылать в неблизкую дорогу - дело невиданное для всех родителей Малиновой горы. Прям-таки выверт в неожиданности горестный. Жуть, а не вот вам достоверно честная правда.
Глядит Трофим на материнские переживания, торопится неблагоприятное впечатление напрочь вычеркнуть из беседы, но где тут поспеть? Уже высказывают ему с шумливо подобающей серьезностью: уймись! ребята нынче и так безотказно старательные! на грузовике борта высокие, навалом знай вози ржаное зерно! нет моего разрешения Игнату, понятно?
- Да я ничего! - в четкости немедленно звучный идет ответ.
На корточки присаживается у порожка деловитый соглашатель.
Докладает со всей ответственностью: коль ребята у нас понятливые, пусть будет как пожелают. Им хорошо ведомо, что машина у Баснова с бортами деревянно высокими. В достатке у них и крепости, и приподнятости для тех несомнительных случаев, чтобы доставлять сено.
Известно, сгодится кузов на сей предмет и рессоры выдержат. Но ведь зерно возить - штука поинтересней будет. Щели промеж бортовых досок чуть не в ладонь.
- Да поимей же в виду! Весь ржаной груз на ухабах проселочных расплескается, ровно текучая вода. И как раз без остатка! Об том сообразить школьному бригадиру нынче не в тягость.
- В обязательности рассыплется, - подтвердил Игнат, принесший свою лучину в дом и прослышавший слова о Басновском грузовике. Ему ли не знакомы хоть дорожные бугры, хоть ямки? Те самые, которым сбить с толку Нежданкино прилежное продвижение завсегда можется?
Понравилось, что гость кивнул ему одобрительно, потому последовало при полной охотке размышление:
- Если зерно готово рассыпаться по дороге, водителю надо приспособить дерюжные мешки. Тогда никуда не денется малиновогорское добро. Не пропадет зерно, будет доставлено по назначению. Правильно, дядя Трофим?
Тот не отказывается одобрительно кивнуть сызнова. Когда здесь кое-кто нуждается в успокоении, спешит дать разъяснения касательно дерюги. Не сказать, что чрезмерно старая она. Получается, ей - ничуть не ветхой - по неизбывной возможности выдержать нагрузку солидную. Пуда четыре, а то и все пять. Однако ребятам, которым в привычность принести ведро воды, мешки пойдут особые. В каждом окажется не больше двух пудов.
- Ясно тебе, соседка? У нас всё рассчитано. Игнат и его друзья вполне могут сопровождать срочный груз. Они помогут доставить потребное зерно в райцентр.
- Я хоть сейчас готов сбегать за ребятами! - закричал Игнат.
Предстояло занимательное путешествие, увлекательное в новинку, на все сто неожиданное. И кто не обрадуется возможности повидать края, пусть не очень дальние, однако же в замечательности интересные?
Когда дерюжные мешки настроились очутиться вполне способными, то никакой шестикласснику отставки от матери не досталось.
А тут еще дядя Трофим почал озвучивать командиру грузчиков надежную расстановку хватательных усилий: ты, Игнат, берись в непременности за верхний узел зернового пузанчика! Двое твоих помощников пусть придерживают нижние кисточки дерюжки! Что и сойдет для вашего успешного предприятия, потому как на долю каждого паренька придется вес нисколько не трудный. Истинно, вровень с ведром воды нагрузка станется.
Да в шесть-то рук можно приподнять много больше, подумалось ребячьему бригадиру - возмечавшему хоть сей момент приладиться к мешковинам дорожным и крепко вязать потребные узлы.
НА МЕШКАХ
На другой день дядя Трофим пришел пораньше. Товарищей собирать направил начальника странников:
- Груз подготовлен по всей нужной форме. Баснов заправляет ходкую машину, в бак ей горючку льет. Так что задерживаться сопровождающим не полагается.
Игнат мигом наполнился путешествующим восторгом. Дескать, меня здесь нет, уже бегу за теми двумя, которым в обязательности держать угловые кисточки. Помчался прочь, прогрохотав ботинками по ступеням крыльца. Ноги лихо понесли его к соседним избам, а дядя Трофим остался дожидаться: есть нынче такая необходимость, чтобы дать всем кое-какие напутствия.
Сидя у кухонной двери, он потирал колени. Хозяйка дома хлопотала возле печи, торопясь напечь ватрушек ребятам в дорогу.
Может, кто и не знал, но последние две недели коленям - когда ты шагаешь в людное поле, на гремучий ток, на конюшню вплоть до вечерней темноты - приходится именно что несладко. Иногда к дневным заботам надобно пристегнуть ночные хлопоты, хотя бы у той же неумолчной веялки. Тут запросто горят подошвы сапог, и ногам не видать никаких отдохновений. Нет-нет, да возьмут заноют они, а ты, значит, терпи напролет сутками порой.
Морщится он, потихоньку разминает натруженные суставы.
При всем том не забывает поддержать мастерицу пекарных дел, делает ей благожелательное сообщение: парень твой чем хорош? бригада у него нисколько не пустая, поскольку каждодневно полезная для деревни, вот оно как!
Высказавшись таковским макаром, он замолчал, опустил голову, задремал по причине своего накопившегося недосыпа и замотанности.
Вскорости прибыл на грузовике Витольд, которому в самый раз было покричать на всю ивановскую:
- Не наблюдаю сопровождающих! А если те рядышком где-нибудь, то пускай знают мое слово! Нипочем не пущу в кузов мальчишек. Они все у нас больно самостоятельные. Еще станут по мешкам прыгать, веселиться, и что мне тогда?
Ребята из дома выскочили, почали дивиться на разошедшегося водителя машины. Здесь нужны сопровождающие, а кое-кто позволяет себе привередничать. Дядя Трофим вник в шумливое событие, объяснил суть внезапного Басновского недовольства.
Есть занозистый наказ шоферу от автомобильных правил. Когда грузовик не приспособлен для юных пассажиров, тогда всем остается одно - лезть в кабину.
Транспорт у Витольда по всей наружности не походит на автобус. Найдется в городе, хоть он ко дню сегодняшнему в явственности не велик, шоссейного продвижения четкий наблюдатель. При уважаемо строгом форменном картузе.
Что стоит на приостановку отдать указание, подойти и, как полагается, накрутить хвоста легкомысленному шоферу? Ничего не стоит и будет даже полезно для всеобщего благоденствия на скоростных асфальтовых перепутьях.
- Мы понимаем! - закричал Сашок, завсегдашний приятель Игната. - Зачем нам с городскими ссориться? Не нужно это. Верно, ребята?
Оказалось что очень даже верно, и все шустрые грузчики быстренько, в очередь, постарались разместиться на мягком сиденье. По соседству с рулевым колесом, возвышавшимся под лобовым стеклом, - как есть рядом с Витольдом, получившим только что надежно дотошливую защиту и оттого вполне довольным.
Вроде бы всё лучшим образом устроилось. С места, радостно поприветствовав провожающих, тронулись - поехали, значит.
Загремели шестеренки в двигателе, сразу же рычаг переключения передач больно воткнулся Игнату в бедро. Тут и дернешься, и покряхтишь.
И не сообразить тебе, как успеешь липким потом покрыться от неожиданности.
- Нашему бригадиру плохо! - немедленно заусердствовал, закричал верный приятель Сашок. - Стой, мотор!
- Не так, чтоб очень плохо, - объяснил Игнат. - Только вот ехать дальше не смогу. Дозвольте мне перебраться отсюда. Прилягу, найду местечко на мешках. Когда я много ниже бортов, когда вставать не стану, меня там никто не заметит. Продержусь таким порядком до города, затем переберусь к тебе, Витольд.
Крутить баранку не возбранялось требовательными правилами, а давать всяческие незамедлительные разрешения некоторым молодым пассажирам - это, извините, подвиньтесь! Баснову быть слишком покладистым нисколько не улыбалось, и он беспокойно заелозил на своем рулевом законном месте. Спору нет, сей момент отсутствуют наблюдатели благополучно, однако в иной раз неблагополучие может произойти. Возьмут они, замаячат сбочь дороги, и получится, что от неприятностей не отбояришься.
Виля его сурово неумолимое помалкивание, Сашок порешил хитро объявить во всеуслышанье:
- Здесь некоторые желают, чтоб у Игната синяк очутился на левой ноге.
Только тогда неуклонная возразительность получила смягчение: ладно уж! не позволим случаться тут какой болячке! пусть ваш дружок лезет в кузов!
Если чего не разрешил Баснов, так быть средь мешков ленивым нахлебником. За юркими пузанчиками, как ни суди, нужен зоркий пригляд. Хоть и не живые, всё ж таки шебуршиться, откликаясь на рессорные подпрыгиванья, не откажутся, вполне себе соизволят. Поэтому будет задача тамошнему обитателю - проявлять внимательность, при надобности попридерживать тех, которые не в меру бойкие.
Мотор гудел ровно, колеса потихоньку проминали колею по сырому, за лето впитавшему немало дождей, проселку. Он поначалу жался к реке, с берегов принакрытой черемуховой дебрью. Потом вытянулся вдоль редкого, нестарого еще соснового леса, непочатого заядлыми древорубами леспромхоза.
ДУБКИ ДА БЕРЕЗКИ
Ярило-солнце утренними лучами просвечивало опушки насквозь. Сосенки меж тем отступили, а вышли к дороге дружка за дружкой - ровно им совет был даден из укромных оврагов - невысокие дубки. Они привольно расправляли зеленые купы кудрявых крон, пока на смену их голенастому строю не поспешили березки.
Те покачивали гибкими ветками истинно что шаловливо. Пусть никто не устраивал им рессорных подбрасываний, но имелось стремление тянуть листочки прямиком к огненному кругу в небе. Вот они и забавлялись по досточтимо пригожей погоде.
Игнату в охотку поглядывать по сторонам, той же секундой старается косить глазом в сторону пошевеливающихся дерюжных мешков. Когда б в каждом было веса поболе, пуда четыре, то поспокойней вели бы тугие пузанчики себя, это ясно. И потому, нечаянный пассажир, не задремывай тут, радуясь на удобственно ровное проселочное полотно под колесами. Он и не собирался ничуть. Хотелось ему встать, расправить грудь, подставить лицо встречно ветренному напору да надышаться волнующими лесными запахами всласть. Ан желание обозначилось не ко времени.
Одолевает укоризненная думка: тебе желательно смело выпрямиться? Прибереги кузовную храбрость к другому часу. Лучше обрати внимание на юные деревца, что выбегают из леса и стоят белоствольными гривками, любопытствуя: с какой стати гремит здесь моторное железо с утра пораньше?
Надоба приключилась малиновогорцам. Оттого сегодня с очень раннего утра двинулись они в хлопотливую путь-дорогу.
Игнат не вот вам какой-то необыкновенный путешественник. Он просто один из ответственных странников, а если не может насмотреться на зеленую красу, то ведь отлично знает, что вскорости пропадут приметы чудесного лета. Краса тутошних рощ уйдет, растворится в осенних туманах, которым в предзимнюю пору куда как любо колыхаться на тропках ополья.
В конце августа усердно пылает самоотверженное светило, однако не миновать ему поутишить ревностную пылкость.
То, что ныне украшает ветки дубов, кленов и берез, все прилично задорные листочки почнут чохом отдавать небесное пламя. Набравши красноватого либо коричневатого загара полетят долу. Усталыми птицами они лягут на жухлую траву.
А пока что весело глядятся в стороне от проселка молодые гривки, и низенький бересклет, слыша звучный мотор путешествующей машины, согласно отряхает капельки росы. Тако же и калиновые кусты готовы избавиться от излишков холодной влаги, и мелкоцветье чистотелово непрочь, коль перепела за разом раз вспархивают из луговой овсяницы.
Мнится примолкшему Игнату, что приспело ему нечто дельное сказать в промежуток облаков, в ту даль, где жарче с каждой минутой горит огненный круг:
« Известно мне, Ярило, как зародилось ты из межзвездной пыли. На пару с тобой появилась наша Земля. Почти вровень с пламенным явлением была горячяя. Но потом наладились одна за другой подлетать к ней льдистые кометы. За несколько миллионов лет по остуженной тверди разлилось немеряно кубометров воды, теперь их - цельные сложились океаны меж материково земными поднятиями. Поглядеть если, возникло бесконечное раздолье для всяческой жизни ».
Он еще кое-что нелишнее промыслил бы в добавочном усердии. Да как раз приметил Витольд промоину, куда метнулась дорожная колея.
Вдарил шофер по тормозам, затем вознамерился усилить скорость. Понесся наперед путешественников притеснительный визг шестеренок из-под автомобильного капота. Право слово, никто не драл с них три шкуры, чтоб вот так выскобленно, возбранно заголосить железу во все уголки кабинных просторов.
Ребята, которые справляли должности сопровождающих сбочь водителя, враз притихли. Игнат в кузове не то чтобы поспешил дать укорот своим на мешках соображениям, однако всерьез озаботился: не сбегли бы в глубокую лужу поднадзорные дерюжки, набитые зерном до отмеренной черты!
В низинке лужам - одно удовольствие цепочкой полеживать.
Баснову - пыхти за рулевой баранкой да успевай помаргивать.
Пот со лба только сотрешь, как пора сызнова дергать рычаг переключения передач. При сем верезжанье металлическое безотказно удесятеряется, и весь грузовик - в лихорадочной трясучке.
Ой, не зевай, Игнат! Где твой кузовной присмотр? Не возводи глаза к небу, упирай их туда, где меж бортов надоело пузанчикам потихоньку шевелиться, и как раз обнаружилось у них явственно чистое намерение приступить к веселым подпрыгиваньям.
Тот наблюдает именно что пристально, взоры в стороннюю сторонку не отводит.
Тако же и ребята в кабине имеют возможность понаблюдать за шофером. Он, промежду прочим, бережет ведь машину. Там, где нужно, сбрасывает скорость, однако на холмиках возвышенных, по-сухому глинистых, наддает жару, чтобы с доставкой хлебного золота не задержаться.
СЛЕДОМ ЗА ГРУЗОВИКОМ
- Не боись, малиновогорские граждане! - приговаривал Витольд. - Скоро выберемся на проселок более привольный. Разбегутся промоины без лишних разговоров. Как есть куда подальше. А пока надобно сторожиться, хвататься покрепче за то, что в кабине надежно крепкое. Держаться и держаться, чтоб на макушках шишки не подрастали.
Здешние места ему не в новинку. И, видать, шутки шутить было весьма желательно. Для поддержания пассажирского духа и при полной вере в несомнительный успех путешествия.
Тут колеса порешили провалиться в наезженную колею посередь лужи. Знамо дело, никак нельзя было не вылететь фонтану воды. Рессоры мигом подали голос - словно тяжелые молоты в кузне соединенно впечатались в тяжелую наковальню.
- Ого! - усмехнулся шофер. - Если кто не держится у нас, я не виноват.
- Ты не боись тоже, - солидно сказал Сашок. - Мы сторожимся и спокойно ждем приличную дорогу.
- Правильно. Она уже где? Вот она. Потому как всем сырым логам уверенный конец, - доложил, подмигивая, многоопытный Баснов и заложил крутой вираж в сухое песчаное поднятие.
Стихли дорожные колдобы, пошли колеса катиться мягко, по-ладному пригодно. Когда так, то Игнат принялся подставлять заалевшее лицо ласковому ветерку. Всё ж таки хорошо высвечены солнечными сквозными лучами опушки лесные, и зеленая красовитость здешних мест не может не броситься в глаза.
Про череду предположений касательно водного изобилия промысливал вполне сообразно. Длинные реки, равно и глубокие озера, имеют привычку всячески ублаготворять прибрежного жителя. Таковская их своеобычность щедрая куда как приятственна людям. Океаны, само собой, горазды тако же на беспримерно суровую приливность. Да ведь от них и пользы - знай бери, пользуйся, черпай, хоть по мере, хоть сверх меры.
При всем том никогда не забудешь, что без воды, допрежь всех этих льдистых комет, не было на Земле никакой жизни. Сие умственно резонное соображение заставило кузовного пассажира даже чуточку разволноваться, привстать: какие здесь неудобства просматриваются!
Одновременно приключилась неприятная оказия. Выхлопная труба мотора стрельнула сизым дымком, и бензиновый газ - до резкости горячий, колючий - ударил Игнату в нос, заставил не раз и не два прокашляться.
«Ой, могучее средь облаков Ярило! Знаем, по каким законам там, вверху, проживаешь. Из пыли и газа получаешь зарождение. Умирать приходит время - сбрасываешь, по примеру большинства звезд, всё отработанное горючее вещество. Будто какой дряхло ненужный плащ. Взрыв не взрыв, а ведь помчится раскаленный газ к Земле, развеет атмосферу ее благодатную, испарит все реки, озера, океаны. Снова наша планета станет безжизненной… Вдобавок еще и двигателю грузовика заохотилось по-горькому дымогарить. Прям-таки думай и думай, как отвертеться тебе в кузове от непрошенных мыслей!»
Отползти разве к другому борту?
В тамошние щели ветерок задувал способней.
Подвинулся Игнат сызнова разглядывать отрадные опушки. Много радостней наблюдать, как поодаль от дорожных обочин разбуженные солнцем птицы не устают затевать круговые полеты, громкие переклички.
Знать не ведал парнишка, что порхает по веткам березовым, по лапам сосновым вслед за колесно путешествующей машиной прежний воробей, стражник малиновогорский. Любил он день за днем приглядывать за командиром Нежданки, и с какой стати нынешним утречком увиливать шустряку от своего издавна заведенного распорядка? Он - истинно что напротив - завсегда готов устремиться от дворового шеста хоть на другой край деревни, хоть на прудовую плотину возле молочной фермы. А хоть и вдоль проселка, что по широкому ополью с досточтимой усердностью тянется к райцентру.
Тот час, когда малиновогорские друзья-приятели забирались в автомобиль для странствия, тот час парочке, сидевшей на дворовом шесту, обернулся разлукой. Супружница, вестимо, не смолчала. Следом за ребятами отправляться? Что я не видела на тех городских мостовых?
Ему же приспело другое соображение: не могу оставить Игната без пригляда! все в поспешности займутся делом, а он возьмет и сядет отдыхать допрежь работы! именно тогда мне подлететь надобно, да чирикнуть укоризненно, да бросить на него щепочку!
Твердое последовало от воробья заявление. У меня, будь уверена, верное слово станется. Шалишь, парень! - на черных асфальтах не ко времени успокаиваться.
Нынешней минутой летит, перепархивает с опушки березовой на куртинку дубовую, устремляется оттуда на верхушки рябиновых гривок. Свершает юркие перелеты не с панталыку - в обязательности с уделом неугомонно преданным.
На грузовик, где парнишка сторожит росыпь дерюжных упаковок в кузове, постоянно влечет шустряка уставиться - и раз, и другой - блестящими бусинками глаз. Он бы и вовсе не отводил их в сторону, однако подошла нужда примечать под облаками широкие круговращения сокола. Тот не дурак вниз на порхающую птаху кинуться, схватить острыми когтями и с удовольствием употребить в пищу.
«Употреби кого другого, - сам себе говорил крылатый малиновогорский стражник. - Я покамест намерен продолжать свой путь следом за Игнатом. Потому как есть у меня повадка, хоть в небо засматриваться, хоть туда взирать, где продвигается деревенский ходкий транспорт».
И кузовной парнишка, и шустрый воробей, они оба - пусть не шибко дружно - в старательности успевали поглядывать вверх. А тако же в какие боковые направления.
ДЕРЕВЯННЫЕ МОСТКИ
Уставать подоблачно когтистой птице нисколько не желается, поскольку голод не тетка и надобно высматривать летуна, которому порхается и порхается неизвестно куда. Выпадет случай - зазевается пища, тут ее и хватой сильной лапой!
Идет минута за минутой, близится тот вкусный праздник, когда воробей никуда не денется. Конечно, быть для сокола вкусностью не каждому понравится. Не станут отрадой тебе и те две лесные разбойницы-вороны, что неотступно выслеживают средь ласковых опушек добычу. Ишь, какие - след в след на широких крыльях парят неколебимо упорные! Коли вырисовывается картина до предела серьезная, то сейчас можно бы и задуматься насчет дальнейшего по володимерскому краю продвижения.
Игнату хорошо, самые дерзкие, наичернейшие из черных, завсегда наглые каркуши вряд ли готовы потревожить автомобильно кузовного пассажира. А ты, хотя бы и шустрый малиновогорский стражник, давай нынче беспокойся. Кто сказал, что народился лишь для того занятия, чтобы следить за ребятней да сорить неустанно щепочками?
Пусть безответственные говорильщики идут, идут и бесцельно по лесу гуляют. При полной своей беспечности.
Обитателю шеста в Игнатовом двору, строгому на всю катушку малиновогорскому стражнику, настало иное время - развернуться проворно, полететь в деревню, там на прудовой плотине подкормиться мошками. Он себе на уме, да! И все прочие, по-глупому празднующие, должны от него отстать!
Парнишке прознавать об улетном воробье запрета не было, однако не страдал он и приверженностью отслеживать пролеты птиц у проселка. Поменьше стало всякого гвалта вдоль кудрявой зелени обочин - оно и пожалуйста всему тутошнему крылатому соперничеству. Достаточно привольно, уютно даже полеживалось на мешках, поскольку далеко позади остались низинные рытвины, всклень налитые водой колдобины.
Встречь лицу объявлялись порой мелкие мушки вместе с ветром, секли по щекам, увернуться не сумев. Так ведь утереться нетрудно, обижаться их неожиданным подлетам не было желания, ровно как не было у них, в слабосильности неловких, намерения этаким образом охаивать юного путешественника.
Пусть продолжается пригожая дорога!
Вот так бы в нескончаемости ехать сбочь листвяных зарослей, по луговому разнотравью, по убранным уже зерновым полям. Куда как приятственно поглядывать из кузова на тихие речушки с деревянными - при перильцах - мостками.
Вдруг приметишь прохладную какую стремнинку, сразу непонятное удовольствие охватывает все тело: не доведется тебе тут искупнуться, но мечта об омовении возле тихого заливчика словно бы сию минуту осуществляется. Очень хорошо вспоминается приветно извилистая Пекша рядом с Малиновой горой. Тако же и прибрежная черемуховая дебрь, где раздолье по дневному часу хоть сладкоголосым овсянкам, хоть ввечеру - чудесно певчим дроздам.
Много ржаного да пшеничного простора в ополье. Хватает и неторопливых речушек, узких ручейков по ольховым логам. О животворной воде не кончаются пристрастные мысли автомобильного пассажира по соседству с кабиной:
«Принужденно закончится век солнца. Жаль, нипочем не уберечься людям от стремительных газов твоих, Ярило. Отработанных в окончательности, но все равно тысячеградусно жарких, шибко летучих и потому убийственных. Говорят, не миновать им потом унестись прочь. Оно бы ладно, но ведь они Землю оставят без воды, это как всем нам пережить?».
БЫСТРЫЙ БЕГ
Когда шустряк-воробей в окончательности направил свои бусинки глаз в стороннюю сторонку и словно бы ловко испарился в череде придорожно изумрудных гривок, когда возникли свеже привлекательные картины перед поспешающим грузовиком Баснова, что пришло в голову размышляющему пареньку? Новое соображение как раз не задержалось. Хорошо бы продолжаться и продолжаться человеческому проживанию в солнечной системе.
Ну, просто за сердце цепляет владимирское ополье своей живой прельстительностью, приключившимся вдоль проселка изобилием! Глянешь в боковую щель кузова - пасутся в лугах пестрые коровы с веселыми телятами. Ходят каурые да гнедые кобылы с жеребятами, что готовы резвость свою выказывать. Неспешно бредут густо-шубные романовские овцы, и возле маток крутятся покамест невеликие, однако же бойко прыгучие баранчуки.
«Прилетали когда-то на Землю рой за роем льдистые кометы. Нам не сберечь многоводность ее чудесно удивительную? Но богатеюще хвостатых комет хватает среди планет. Испарятся какие, а некоторые, на окраинах солнечной системы, сохранятся: там их не прохватит жутко горячим отработанным газом. Крайняя от умирающей звезды, девятая планета, невелика и вряд ли там есть условия для жизни. Зато известно - хоть вблизи, хоть далеко за ней - всяческих комет и каменных метеоритов немеряно. Что людям не решиться? Что им не сообразить, каким образом космические дорожки тамошних летунов изменить? Вровень с Землей наростить размеры хилой девяточки? Обеспечить материки водным изобилием? Пропитание людям завсегда будет, коль энергией запасемся в достатке. Согреем Новую Землю в обязательности, поскольку уже сегодня умеем ставить парники для выращивания капустной рассады, помидоров, огурцов. Развернемся пошире, переживем солнечный раздрай, а потом будет у нас время, чтобы решать другие задачки в небесах. Не в пример более трудные. Впрочем, гораздо лучше мозгами шевелить как есть заядло. Понимай, что делать это можно причинно раньше, нисколько не позже.»
Игнат сложил губы трубочкой, дунул всей грудью, засвистел черемуховой птахой. Затейливая трель мальчишки согласно вплелась в прерывистый гул мотора.
Вслед за тем он глаза умиротворенно закрыл, потому что с какой стати таращиться? Отлично виделась ему живая в своей прелестной красоте картина: мчится впереди автомобиля справная кобыла Нежданка, очень быстр ее бег, и веет по ветру струящаяся по-над землей, соломенного цвета, длинная грива лошади. Словно бы рысачку изумительная сила несет к девятой планете.
На путешественников с неудержимой стремительностью надвигался чародейный город. С басовитыми паровозными гудками на станции. С неконфузливым жужжаньем пчел в голенастых кустах усадеб. Кое-где у палисадных штакетников сидели старушки, лузгали семечки и пересмеивались молодыми голосами.
Объявился твердый асфальт, он с черной маслянистостью пошел укладываться под колеса Басновской машины.
- Пустите меня! - закричал Игнат и принялся колотить крышу кабины. Ведал: дорожные правила пишутся для той цели, чтобы жизнь у народа складывалась удачно. Их уважать станется несомненной пользительностью.