Счастье – как здоровье: когда оно есть, его не замечаешь. Но пройдут годы - и вспомнишь о счастье. Что касается меня, то я была счастлива, когда после операции пришла в сознание и поняла, что буду жить назло врагам и радость друзьям. Незабываемое мгновение!
Невесть откуда взявшаяся опухоль занесла меня аж в столицу республики. Подумаешь, в столицу республики! Но если кто-нибудь подобно мне слышал диагноз «рак», тот поймёт меня. Столичная больница! В ней и хирургическое отделение, и терапевтическое, и гинекологическое и даже две палаты раковых больных.
В операционной столы раскрывали хитрые лапы. От их вида меня бросало в дрожь. На столе я холодела и тряслась, как в лихорадке. Стараясь унять дрожь, я плотнее прижималась к столу и усилием воли подавляла дрожь. Совладать с собой мне помогал анестезиолог. Наконец, я уснула. Операция была сложной, и врачи опасались за мою жизнь. Вокруг меня толпились врачи, носились сиделки.
И вот всё позади. Я жива и буду жить, судя по реакции толпившихся у моей койки врачей. Это счастье!
Больше такого счастливого мгновения у меня не было. Во всяком случае, я не могу вспомнить. Вспоминаются одни неприятности. Мужу я стала не нужна. Второй муж обещал много, но дал мало. Я верила, что он меня любит и сделает меня, наконец-то, счастливой. Наверно, он и сам верил этому. Наверно, он старался сделать меня счастливой, но всё больше мне вспоминается горьких минут.
По праздникам у него на работе бывали сабантуйчики без жён и мужей. Говорят, против алкоголя хорошо действует искусство. Например, кино или концерт. Это отвлекает человека от выпивки, но только не моего мужа.
Помню, 8 марта мы собирались на праздничный вечер в Дворец Культуры. Получили пригласительные билеты, договорились о встрече после работы у Дворца Культуры, но дождалась я его к концу вечера. Он пришел, изрядно выпивши, и всё время громко выкрикивал моё имя, вводя меня в стыд. Пришлось уходить с испорченным настроением. Поздравил с праздником!
Я не говорю, что он много пил. Он пил при случае, но случаев набиралось много: то праздник, то сотрудник уходит в отпуск, то вернулся из отпуска. Надо отметить! Поедем навестить дочь или они приедут всей семьёй к нам – без спиртного обойтись нельзя. Так что выпить времени хватало.
А вот брат его спиртного в рот не брал, зато любил приволокнуться за какой-нибудь бабёнкой. Каждый год отпуск проводил в Доме отдыха или в санатории, а там этого товара вполне хватало. Тем более всё вокруг «так и шептало». Чарующе лепечут листочки в садочках, чем-то пахнет, а главное, культмассовик так и толкает отдыхающих в объятия друг друга. Где уж тут устоять? Молодецкое пламечко так и возгорится в нём помаленьку. Этакие предчувствия щекочут душу! А потом и вовсе вспенится праздничное настроение. Ну, прямо не в себе сделается Вася! Скорей! Скорей! Будто и правда кто-то ждёт его в кустах. Проще говоря, обуял его кобелиный жар.
Однако внешне он выглядел ничего, правда, росточком был маловат. Но в нём и привлекательного много чего было. Например, умел поговорить. Он мог болтать хоть час, хоть два! В общем – в шляпе и при галстуке – парень хоть куда!
Он за что себя уважал? За лёгкий характер. Он легко сходился с женщинами, и ни одна поездка в санаторий или Дом отдыха не обходилась без взаимной любви. Вот и в этот раз ему приглянулась бабёнка. Она оказалась не из стрекотух, но дознание провела как следует. При первом же знакомстве он ей рассказал всю свою автобиографию. Её звали Алиной. Они стояли в темноте, но по разговору он понял: холостячка.
Умел Василий с женским полом обходиться. Утром он проснулся в санаторной палате премного довольный. Хорошо отдыхать в санатории! Никто тебя никуда не гонит. Покой, есть чуть слышное позвякивание баклуш. Жить хорошо и жизнь хороша!
- А может, ну её к чёрту? – шевельнулась у него мысль. – А отпуск есть? Есть. А чем человек должен заниматься в отпуске? Вот тем и занимайся.
Вышел Вася из палаты счастливый. Свобода! Всем на тебя наплевать! И заулыбался Вася радостно. Потом он частенько вспоминал эти славные денёчки. Набросилась Алина на Василия с волчьим аппетитом. И её прелести околдовали его.
Ему нравились улочки, по которым он бродил с Алиной. Ему нравилось купание в море. Ему нравились дивные вечера. Исключительно всё ему тут нравилось, потому что тут с ним была Алина. Сделать для Алины удовольствие для него одно удовольствие.
Вешая лапшу на уши благодарной слушательницы, Вася замечал, что Алина смотрит на него уважительно. Ходил он с ней и на танцы. Гремела музыка. Развесёлые отдыхающие, распоясавшись, беззастенчиво казали, как надо плясать, и Васе здесь было славно. Алина, словно малое дитя, радовалась. С танцев они уходили всегда раньше, нежели остальные разбредались по окрестным кустам. Вообще, Василий жил в санатории активной культурно-массовой жизнью.
Не будем кривить душой, Василий не переживал за свою семью. Но кончился срок пребывания в санатории, пришла пора возвращаться домой, и он вспомнил о жене и сыне.
Вернулся он отдохнувший и счастливый, облитый загаром, будто его, осторожно держа за пятки, обмакнули в шоколад.
Ну, тут уже надо браться за работу. Хватит баклуши бить! Дома жена пусть управляется, а ему работать надо. Между прочим, жена тоже работает. Скоро 8 марта. Не забыть бы на работе женщин поздравить с праздником. Нельзя, чтоб женщины непоздравленными остались. Женщины работают наравне с мужчинами, а главное – несут на себе тяготы домашнего уюта. Не забыть бы и жену поздравить. А что? Если ты женатый, так хоть ночуй дома. Успеешь расслабиться в санатории или Доме отдыха.
Домой с работы Вася возвращался пешком. Он шёл по родному городу. Гололедица притормозила движение. Люди сидят по домам. Сверху льёт, хлюпает всюду, течёт. Вода переливается из лужи в лужу. Всюду обнаружился прикрытый было снегом мусор. На серых тополях лепятся вороны. И мысли Василия под стать погоде едва шевелятся в голове. Пришло время уходить на пенсию. Как жить дальше? Привычная линия оборвалась. Дальше никакого пути нет. Как на свете жить без привычной работы? Трудно жить. Подступили вплотную будни житухи
Вася купил в магазине батон, бутылку молока. Жена, наверно, там супчику сварила. Хлебнёт горяченького и после сытного обеда по закону Архимеда под стук настенных часов и под шипения дождя соснёт. Но не спалось, всё вспоминалось. Скорее бы отпуск.
Живёт Василий в микрорайоне, называемом Пятиэтажками. Это были первые многоэтажные дома, построенные в городе. Жители современного города ориентируют приезжих людей по нему.
Квартира его состоит из трёх комнат и кухни. Окно одной комнатки выходит на улицу, окна двух других комнат и кухни – во двор. Квартиру когда-то дали молодой семье железнодорожника.
Кто и что сотворил с ним? Люди? Время? Пожалуй, и то, и другое. И он оказался в конторе за отдельным столом автобазы. Работа нетрудная – бумаги перекладывать с места на место. С этой работой и пенсионер справится. Хорошо! Пенсия идёт и зарплату получает.
В этом же доме живёт и отставной офицер Паша. Он заядлый рыбак. Чтобы не рвать пенсию на части, он устроился работать на заводе. Пенсию он отдаёт в надежные руки жены, а на зарплату шикует. Кроме рыбалки, он любит и женский пол. В повседневной жизни он уставал от жены, хотел отдохнуть на природе совершенно свободным.
Бывалый рыбак, попав в родную стихию, распускается душой, говорит со «своими» по увлечению товарищами. Массовый рыбак подвержен психозу. Он ругается, вспоминает прошлые рыбалки, клянёт процесс, погубивший рыбу, сожалеет, что не поехал на другое место рыбачить.
Паша не такой рыбак. Он терпеливо ждёт милостей от природы. Домой он привозил только стерлядок, - тогда все родственники хлебали стерляжью уху. Со временем он обзавёлся моторной лодкой и сначала прогуляется по реке, любуясь окружающей природой. На Иртыше есть чем полюбоваться. С реки и вид города хорошо смотрится.
Потом он направляется к знакомому бакенщику. Там они наловят стерлядок, сварят уху, а уха, как известно, посуху не ходит. Для этого у Паши в лодке припасён ящик водки и кое-что из закусок. Домой он возвращается весёлый и довольный, Особенно, если уху хлебать помогала ему красотка.
Постепенно и как-то незаметно он отдалился от самых близких людей. Всех потерял: собственную жену с детьми, друзей, приятелей. Остался он одиноким. А почему? Чтобы понять это, прежде всего надо обнажиться до тайных, неприглядных мест. Как это трудно! И сколько мужества надо, чтобы без поблажек себе всё осмыслить. Но пока что он во всём обвиняет жену, а он не виноват, что такой уродился. Каждое утро он ходит на набережную полюбоваться Иртышом. Иногда ездит и на другой берег, чтобы оттуда обозреть город.
Я тоже многое не понимаю. Может быть, в конце концов, я пойму, отчего русские люди готовы последний кусок отдать осужденному и ненавидеть мать за то, что она требует не забывать свет выключить в туалете, дойти в битве за свет до той степени неприязни, что могут убить её.
Ну, всё! На сегодня хватит мрачных воспоминаний. Жизнь всё-таки ничего. В ней то клюёт, то не клюёт. Но память возвращает опять к тому же свету в туалете. Говорят, понять – значит, простить. Но как понять? Что прощать? Кого прощать? Того, кого выносила в своём чреве, выкормила собственной грудью, чьи пелёнки стирала, кого водила в детский садик и из садика, учила, дожидаясь, когда он заработает сам себе на хлеб. И теперь под родительскими и педагогическими наставлениями, под нормами морали ждало своего часа зло. И однажды отворилась вьюшка, и вылетел из трубы дьявол в человеческом облике и чего хочет, то и вытворяет. Для него ни норм, ни морали – он сам себе подарил свободу действий, сам создал мораль.
Но надо вас познакомить с собственной персоной. Я – одинокая старуха, никому не нужная. Если учесть, сколько я перетерпела в своей жизни, то под конец следовало бы Господу вознаградить меня.
Живу я в городской квартире. С уходом на пенсию, я приобрела привычку слишком часто поднимать завесу прошлого. О настоящем я не слишком задумываюсь. Даже реформы, оказавшиеся для меня катастрофой, не слишком смутили меня. Конечно, сначала меня это сильно напугало, но потом притерпелась, приспособилась к новым условиям.
Начиная с Петра Великого начались перестройки. Один за другим являются личности, считающие, что пришла пора перестройки общества. Ломают, строят, опять ломают. Так и идёт жизнь. Наступят новые времена, и снова начнут перестраивать. От меня тут ничего не зависит.
По вечерам я пишу мемуары, или воспоминания о прошлом. Вспомнить есть что. За долгую жизнь много чего случалось. Я ведь уже древняя старуха. Попишет старуха немного, а потом садится на диван и читает своё творчество, чтоб оценить, что из этого получилось. Приятно светит люстра с энергосберегающими лампочками и в её свете перед старухой проходит вся её жизнь.
Опять взялась за воспоминания? Пора обед варить. Поставила кастрюлю с курицей на плиту, вытянулась на диване, уставилась в потолок и опять стала вспоминать. Вспомнились молодые годы. После окончания института я стала работать учительницей математики. В первые годы работы мне повезло: начальство меня ценило и у учеников я приобрела авторитет. Но директора сменили. На его место пришла Лидия Анисимовна. Это молодая, энергичная женщина.
Работаю я, как и прежде, отдавая всю себя работе. Вот я сижу за столом и углублена в проверку тетрадей. Цифры шеренгами и столбцами мелькают в моих глазах. Мне тошно от них. Я рада бы бежать от них куда глаза глядят, чтоб только не видеть их. Однако я героическими усилиями над собой продолжаю работу. Проверив тетради, я приступаю к составлению планов уроков. Я планирую, как бы лучше довести до умов учащихся математические законы и правила.
И вот на урок ко мне явилась Лидия Анисимовна. Затем последовало обсуждение урока. Ей мой урок не понравился. Она бы провела его совсем иначе, и начинает объяснять мне, как надо было вести урок.
- Но я не могу думать так, как думаете Вы. У меня своя голова на плечах, и она думает иначе.
- Вздор! Вы должны были построить урок иначе.
- Но мой метод даёт неплохие результаты. Зачем же его менять? Вашим методом я не смогу работать.
- Ба! Вы ещё и спорите со мной!
- Поймите меня. Я добилась цели урока своим методом. Почему же он плох? Почему я должна менять метод работы? – спрашиваю я Лидию Анисимовну, но, увы! Лидия Анисимовна не даёт себе труда ответить на мой вопрос. Напротив, мой вопрос вызывает её негодование.
- Как! Вы этого не понимаете?
Это длилось до тех пор, пока не явилась в школу инспекция. Уроки мои инспектору понравились. Метод мой даёт хорошие результаты и не следует навязывать учителю такие методы, которые ей неприемлемы. Предлагаемый метод не даст тех результатов, которые имеет учитель. У каждого учителя свой метод, который даёт наилучшие результаты только у него, другой метод ему чужд.
Лидия Анисимовна такой человек, который с чужим мнением никак не может согласиться. Всё должно быть так, как она считает нужным. И не только на работе, но и в семейной жизни происходит то же самое.
В молодости Лида была хороша собой. Она пользовалась уважением окружающих её людей. Нельзя было не плениться с первого взгляда этой красивой девушкой. Как и все молодые девушки, она ждала своего царевича. Но она представить себе не могла, что в её сердце закрадётся чувство, от всевластной силы которой она не в силах избавиться. Как могло это случиться? Сердце, прежде спокойное и безмятежное, теперь охвачено смятением. Всегда жизнерадостная и смелая в поступках, она утратила свободу и независимость действий. Каким образом в Лиду вкралась любовь к жениху её лучшей подруги? Сомнений нет: сердце Лиды бьётся любовью к Володе.
Каким же путём закралось в её сердце это чувство? Как это произошло? Как допустила она, что помимо её воли, проник в её сердце незваный гость, лишающий её силы воли? Стоит ей увидеть его, стоит только услышать его имя, как волнение охватывает её. Это чувство зовёт её вкусить сладость наслаждения, которое ей хотелось изведать.
Лида боялась, что подруга прочитает в её глазах, каким смятением полна её душа. А Володя и не подозревал, что был виновником её страданий. Не догадываясь ни о чём, он держал себя свободно.
Однажды они собрались вместе с друзьями. Лида подавила в себе беспокоящее её чувство. Она заливалась звонким смехом. Вдруг она умолкла, сердце её наполнилось печалью. Она уже ничего не слышала и не понимала, что происходит вокруг. Все заметили в Лиде перемену и стали спрашивать, что с ней.
- Да ничего не случилось, - уверяла Лида.
- Но почему ты вдруг загрустила?
- Не приставайте к ней!
Гости собрались уходить. Лида решила проводить подругу. Они решили зайти в парк погулять ещё немного. Прогулка в парке, заросшем деревьями, освежили их. Володя выспрашивал у Лиды названия незнакомых растений.
- Ты же преподаёшь в школе биологию, должна знать их названия, - говорил он, но Лида всё время отвечала невпопад.
- Давайте покатаемся на карусели! – предложила Лида, и все согласились с ней.
Немного покатались на карусели. Уже смеркалось, когда молодые люди, довольные прогулкой, пошли домой. Лида была счастлива и довольна проведённым временем. Дошли до Лидиного дома.
- Ну, пора прощаться! – услышала она.
Лида, как бы очнувшись ото сна, взглянула на Володю. Неизбывная тяжесть легла ей на сердце. Беззаботно протянула она Володе руку, обняла подругу, и проводила их бессмысленным взглядом. Они ушли, а Лида вернулась домой ослабевшая.
- Боже мой! Откуда мне ждать пощады и спасения?
Лида боролась со своим чувством, но тщетным было её сопротивление: чувства её были устремлены к нему, всё её существо трепетало при мысли о нём. Она жила только для него одного. Только возможность видеть его сохраняла цену жизни. Только им была счастлива Лида. И чем яснее она это видела, тем глубже было её отчаяние. Она исподтишка наслаждалась созерцанием Володи. При этом она теряла чувство меры и не в силах была соблюдать осторожность. Уставшая от душевной борьбы, Лида казалась больной. Не нужно было обладать опытным глазом, чтобы заметить в Лиде перемену.
- Она страдает от любви к Володе, - с ехидным смешком заметил Володин товарищ.
- Странным свойством обладают некоторые люди. Если они не измыслят пакости о человеке, то им и жизнь не в жизнь, - воскликнул Володя.
- Напрасно изволишь гневаться.
- А что, если это правда? – мелькнуло у Володи.
А подруга решила проверить эту догадку.
Однажды она пришла к Лиде. Лида была дома одна. Разговор не клеился. Хозяйка и гостья молчали. Лишь шум, доносившийся с улицы, нарушал тишину, царившую в комнате. Они сидели в креслах напротив.
- Мы с Володей решили пожениться, - услышала Лида голос подруги.
- Что? Вы женитесь? – неверным голосом переспросила Лида, привстав с кресла от волнения, но, заметив устремлённый на неё пристальный взгляд подруги, взяла себя в руки и упала в кресло.
- Поймала на слове, - подумала подруга. – Новость её застала врасплох, и она выдала себя. Конечно, между ними что-то есть.
Лида поняла, что поймана. Она смотрела на подругу таким перепуганным взглядом, что подруге даже жалко стало её. Лида сидела в кресле, оцепенев от стыда. В глазах у неё потемнело.
Подруга почувствовала отвращение к ним обоим. Она теперь ненавидела Володю, презирала настолько, насколько за минуту до этого любила. Ей казалось, что Володя обманывал её. Она не хотела больше видеть его. А Володя был озадачен внезапным отчуждением.
- Что случилось? Почему твоё поведение так изменилось? – спрашивал он её.
- Я передумала выходить за тебя замуж. Больше ко мне не ходи, - ответила она.
Володя пожаловался другу на такое стечение обстоятельств.
- Ты, Володя, должен иначе взглянуть на это дело.
- Как?
- Природу человеческую не переделаешь. Лида тебя полюбила. Имеешь ли ты право думать, что сердце её не должно биться от любви к тебе? С ней случилось то, что случается со всеми людьми: она полюбила. И если твоя невеста отказывается выходить за тебя замуж, женись на той, которая почтёт за счастье выйти за тебя замуж.
- На Лиде?
- А что? Она же тебя безумно любит не в пример своей подруги.
Они поженились. Лида оказалась властной женщиной. Работала в школе биологом. Потом её выдвинули директором школы. Это должность, где нужно много говорить, учить, советовать. Она и говорила, и советовала, ни к чьему мнению не прислушиваясь. И изводила она меня до умопомрачения. И хорошо, что мы с ней разбежались.
Представьте себе, что всё оставалось на месте, как будто ничего не случилось. Только вместо старого директора пришёл новый директор – и ничего больше.
Но что же за причина? А ничего особенного не произошло! Просто в новую среднюю школу требуется директор. Наш директор был подходящей кандидатурой. Нам остаётся утешаться, что новый начальник будет не хуже прежнего.
Новый директор стоит на страже. Он объявляет войны и заключает мир. В отношении одних действует мерами кротости, в отношении других употребляет строгость. Одних поощряет, другим угрожает. Одним словом, создаёт новую обстановку. В соответствии с этим настраивается и подначальный люд.
Жизнь разнообразна, где найдёшь, где потеряешь – угадай наперёд. Я больше теряла. Вот и на этот раз потеряла не какой-нибудь пустяк, а мужа. Пустота после смерти мужа ничем не могла заполниться. Заселили пустоту раздражение и тоска.
Ничто так болезненно не действует на впечатлительные души, как перемены и утраты. Представьте себе, какое нравственное потрясение произошло в старухе, когда она лишилась мужа. Долгое время я не могла освоиться с мыслью, что мужа больше нет.
Голова склоняется, чтоб отдохнуть на его груди. В ушах раздаётся его голос. Одним словом, во мне совершался процесс вчерашней жизни, когда я была счастлива. Прошедшее вставало передо мной, шло за мной по пятам.
Прежде всего, вспоминались первые дни знакомства. Вспоминала, и по щекам текли горькие слёзы. От одного воспоминания мысль переходила к другому воспоминанию. Всё так и вставало передо мной, как живое.
Но время лечит. Я привыкла к одиночеству. Всё чаще погружаюсь в воспоминания. Лежу на диване и вспоминаю. Думы мои, думы! Что мне делать с вами? Я встала с дивана. Уже вечер. Вот и ещё один вечер наступил. Бежит время, бежит. Так и жизнь пробежит.
Включила телевизор – по нему катаются фигуристки в одних трусиках да в тоненьких чулках. Юбчонки до пупа задираются. Пора ужинать. Курица сварилась. Поела, посмотрела в окно. На улице подмораживает. Уже не капает с крыш, удлинились сосульки. В небе проглядывают сквозь хмарь звёзды. Светятся огни в окнах. Деревья под окнами полны тайной задумчивости. И я подстать им задумчива. И лезут в голову разные воспоминания.
Вспомнила мать. Она так хотела повидать младшенькую свою дочь! Всё ждала, всё звала, но не дождалась. Все съехались на похороны, даже дальние родственники собрались, но младшенькая дочь так и не приехала. Она ждала планового отпуска.
- Почему ты не поторопилась? Тебя ж предупреждали, что мама плоха и хочет тебя видеть, - спрашивают её родственники.
- Я думала, она меня подождёт!
Вслед за матерью вспомнилась двоюродная сестра Зоя. Бабка Зоя страшная сквернословка и любит выпить. Подвыпивши, поёт неприличные частушки. С появлением внучки бабка смягчилась нравом, чувство любви к Юльке погасило её чёрные воспоминания.
Юлькина мать болела, рожать ей было нельзя, но она всё же решила родить ребёнка. Ноги отекли, голова кружится, но она прячется от медсестры, стараясь дотянуть до родов. И родила Юльку. И души в ней не чает. Но работать надо, а Юльку отправляла к бабе Зое. Бабка Зоя жить без Юльки не могла и учила её уму-разуму. Принесут к ней Юльку, бабка раскутает её.
- Похлебай, Юля, горячего супу. Хочешь – поиграй, хочешь – телевизор включи.
Бабка научила Юльку своим частушкам и поёт их Юлька на всю улицу. Так и выросла Юлька у бабки Зои. Теперь она учится в городе, и бабка осталась одна. Однажды баба Зоя шла по улице и вдруг потеряла сознание. «Скорая помощь» подобрала её, подлечили в больнице. Давление нормализовали.
- Завтра выпишем Вас домой, - пообещали ей.
А утром нашли бабку мёртвой в постели. Провожали бабу Зою в мир иной многолюдно. Хоронили Зою на новом кладбище, недавно присоединённом к старому. Жизнь на земле продолжается, удобрения в земле прибавляется. Всё идёт своим чередом.
Бросив горсть земли на гроб матери, Леонид пошёл на старое кладбище к могиле отца. Возле ухоженной оградки постоял. Хотели бабу Зою похоронить рядом со спутником жизни, но места не нашлось. На могиле в оградке лежит снег. Леонид не стал отматывать проволоку на дверце оградки, не вошёл в неё. Взявшись за пики, приваренные электросваркой к поперечным угольникам, стоял и смотрел на могилу, пытался и не мог вообразить, как он там под снегом, в земле, в холоде существует. И ничем ему нельзя помочь. Он помнит отца смутно. Мал ещё был, когда отец умер, но он скорбит по нему. Лежит вот он в земле. Снизу у него земля, и над ним земля, давно уже вобравшая тлен его в себя. Земля вбирает в себя то, что родила, вбирает и горе человеческое, и боль, сохраняя людям способность жить дальше.
- Мама без тебя столько лет прожила, папа, - сняв шапку, поклонился Леонид. – Принимай к себе маму. Прости, что похоронили не рядом с тобой.
Долго он стоял. Наконец, нахлобучил шапку и, прокашливая слёзы в сдавленном горле, двинулся с кладбища. Сколько уже свежих могил на новом кладбище, а кладбище лишь только осенью прибавлено.
- Тебя где носит? – зашумела на него жена, как только он появился в столовой.
- Сюда, папа, иди, - позвала его Юлька и, упав на его плечо, заплакала. – Бабушка! Бабушка!
- Царство небесное бабушке, - сказала Юльке мать, усаживая за стол.
С ней рядом освободили место Леониду. Зачерпнул ложечкой кутьи из пиалы, подставляя ладонь, пронес её до рта и пожевал. Юлька всё плакала, шмыгая носом.
Леонид на кладбище простудился: долго шмыгал носом и температурил. Лёжа в постели, он постоянно думал о внезапной смерти матери. Юлька-то её будет помнить, а вот отца своего он еле помнит. Что уж тут говорить о связи времён? Порвались они. Вспоминая, Леонид забылся в печали. Когда очнулся, почувствовал на лице сырость и не устыдился слёз, не устыдился своей слабости.
Ночь. Рядом с ним лежит его жена. Муж и жена. Мужчина и женщина. Живут, хлеб жуют. Нужду и болезни превозмогают. Вот и дочь вырастили. Одну, но с большой натугой.
Они объединились по закону жизни. Мужчина и женщина, совершенно не знавшие друг друга, встретились, соединились, чтоб стать родными, пережить родителей, продолжить себя и их. Они слепили ячейку под названием семья и, дойдя вместе до могилы, оторвут себя друг от дружки со страданием и болью.
Утром в квартире стало прохладно. Леонид осторожно перелез через жену, затопил печку, посидел возле открытой дверцы, посмотрел на танцующее пламя и встал. Он постоял среди комнаты. В окно начинал просвечиваться свет. Рассвет снежным комом вкатывался в кухонное окно.
О, сладкие минуты воспоминаний! Кто мог думать, что это воспоминание последнее в жизни старухи. На другой день старуха ещё бродила по квартире. Вечером она почувствовала себя плохо. В этот вечер она даже мемуаров не писала. На следующий день она казалась несколько бодрее, но на третий день она лежала в постели, не вставая. Увы! На следующий день потух свет в её очах.