Как делать новости?

ВВЕДЕНИЕ
    
Человек, который умеет выразить то, что объединяет переживания маленькой прачечной и огромной страны, называется словом «журналист». И не просто журналист, а высшая ипостась этого состояния - новостник. Ведь новость – это такой рассказ, который интересен всему сообществу. Подчеркиваю, не факт интересный, а рассказ. Ведь в центре общественного внимания факты оказываются не иначе как вследствие интересного рассказа о них. И наоборот, - каким бы ни был важным и значимым факт, он никогда не станет таковым, если рассказ о нем будет «неинтересным». Вот такая штука. Таким образом, определение новости, какое каждый может прочитать в Википедии («информация, которая отражает реальное положение дел»), на самом деле, чушь. Потому что в мире не существует такой информации. Подумайте сами. Во-первых, информация всегда будет отражать «реальное положение дел» в соответствии с представлениями о «реальном» того, кто ее составил, отобрал, сформулировал. (А вдруг этот человек верит, что Земля плоская?) Во-вторых, что значит «отразить»? Ведь если «информация, которая отражает реальное положение дел» написана так, что читать ее невозможно, то есть «отражена» криво, то она никакая не новость. «Реальное положение дел» и новость – это не одно и то же.
Иоганн Вольфганг фон Гете определял новеллу как рассказ об одном удивительном случае. Удивительном!  А что нас заставляет подымать брови? То, чего мы не ожидали. Яркий пример новеллы – анекдот. Мы смеемся, потому что удивлены – рассказчик наталкивает нас на ситуацию, которая не имеют логического объяснения. Другой образец новеллы – криминальная хроника. Рассказ о преступлении всегда является описанием шага за границу допустимого. Всякое преступление потому и называются «пе-ре-ступление», что представляет собой шаг за границу нормального, общепринятого. В этом смысле криминальные поступки ничем не отличаются от научных инсайтов. Академик Казначеев говорил: «наука начинается там, где заканчивается наука», имея в виду еретическую природу всякого прорывного исследования, результаты которое более важны, чем сильнее они ломают сложившиеся стереотипы. Это ведь тоже шаг за границу общепринятого! А спорт? Нас приковывает к экрану телевизора то же самое, что в древнеримской Колизее объединяло патрициев и городскую чернь - наблюдение за тем, как человек в созданной для него критической ситуации делает усилие, чтобы выйти победителем. То есть мы воздеваем руки, когда спортсмену удается перешагнуть за грань возможного! Или взять, к примеру, мир моды, дизайна и архитектуры – это ведь тоже попытка найти в эстетике искусственных покровов нечто обычное, общепринятое, на фоне чего деталь или элемент будут выглядеть как откровение. Иными словами здесь мы тоже видим игру в пе-ре-ступление, которая гарантирует требуемый эмоциональный отклик публики. 
Значит, новость – это описание необычного действия. Почему? Потому что «реальное положение дел», упакованное в сюжет необычного действия, гарантирует увлекательный сюжет. Вот почему поведенческую фабулу нельзя рассматривать в оценочной парадигме, а как раз наоборот. Многие журналисты ищут скандал, противостояние. Вот как, например, рассуждает известный журналист Марина Ахмедова: «Все мы в редакциях знаем - сложнее всего показать положительного героя. Сложнее всего описать счастье. Несчастье - да сколько угодно. Борьбу - пожалуйста! А попробуйте опишите обыденность. А счастливую обыденность? Как легко, когда в репортаже есть два противоположных лагеря, и они бьются между собой. Вот вам конфликт. И как, Боже мой, сложно, когда никакого внешнего конфликта нет, и приходится искать конфликт в самом герое».
Как можно видеть, нацеленность на конфликт, то есть на наиболее острый способ разрешения противоречий, вызвана абсолютно понятным и правильным стремлением получить сюжет, который обеспечит увлекательное чтение. Но «конфликт» - это всего лишь оценка поступка. Если на таком фундаменте строить всю медиалогию, то из зоны журналистского (читай – читательского) внимания почти автоматически исключается все, что М.Ахметова назвала «счастливой обыденностью».

Впрочем, разве можно называть обыденностью то, что, например, возвышает и воодушевляет? Ведь мы говорим о свершениях и достижениях, каждое из которых всегда является шагом за границу обыденного, и в то же время это рассказ не о войне, а о мире. О том, как благодаря решительному поступку, важной процедуре, ловкому маневру, тонкой операции открылись те самые возможности, которые позволили превратить «сказку в быль». Нет противостояния, вражды, злобы и всего, что у нас ассоциируется с конфликтом. Есть кое-что поважнее - образцы для подражая подрастающим поколениям. Ведь без «модельных» действий нет нации, потому что ее представители теряет способность к этнической самоидентификации, либо думают о самих себе самих в духе «могут же, если захотят», что свидетельствует о крайне низкой самооценке.

Понимание журналистики как инструмента критики, на мой взгляд, опасно, потому что «заточенная» на поиск конфликта журналистика, теряет свой этос, а значит, и право называться национальной. Смотрите, как определяет функции СМИ руководитель медиа-лаборатории РИА «Новости» Василий Гатов: «контроль общественного интереса», «раскрытие подлинных механизмов чего-либо», а так же «создание и разрушение чьей-либо репутации». Так и хочется сказать: «Сталина на вас нет». И Бог бы с ним, с патриотизмом, но член руководства одного из крупнейших информационных агентств России недвусмысленно формулирует притязания на функции, которые, вообще говоря, уже регламентированы законами РФ. И они не принадлежат СМИ, так как это функции власти! Ну зачем нам журналисты, которые стремится туда, где должны быть депутаты, прокуроры, следователи, судьи? Им что, мало своей работы?
Кстати, а чем занимаются СМИ в т.н. «цивилизованных»  странах? Тоже «контролируют», «раскрывают», «разрушают»?  Оказывается, во многих государствах вообще нет какого-то специального закона, который бы регламентировал цели и задачи СМИ (Австралия, Канада, Нидерланды, Норвегия, Испания, Великобритания, США), но вектор исторического развития СМИ в классическом буржуазном государстве, тем не менее, привел национальные системы СМИ к некому единому знаменателю. Все национальные институты журналистики несут перед государством ответственность за вменяемое (разумное) поведение граждан. Во всяком случае, права, свободы и ограничения, которые, так или иначе, регламентируют труд журналиста в Европе или Америке, наводят на мысль, что там от СМИ там ждут корректной картины мира (страны, города), адресованной, главным образом, в основание социальной пирамиды - туда, где находится основная масса населения. Это простые люди, которые в бытовых решениях руководствуются не консультациями узких специалистов, а представлениями, почерпнутыми из СМИ. Чем шире и точнее информация с экранов ТВ или газетных полос, тем меньше граждане совершают ошибок на уровне частной инициативы и предприимчивости.

О том, какое значение придается личному успеху в обществах с классическими буржуазными традициями, можно судить по тому, как многие государства страхуют своих граждан, вообще лишая их права принимать решения в наиболее серьезных вопросах. Бесплатное образование и медицина преследуют именно эти цели.
Таким образом, журналистика в классическом государстве стоит на страже его благополучия, которое измеряется не в тоннах выпущенного чугуна или не в статистике «посадок» коррупционеров, а в доле успешных инициатив, предпринятых гражданами на частном, бытовом уровне. Если этот показатель приближается к 100 процентам, значит, мы имеем дело с хорошо информированным населением, которое по этой причине не делает опрометчивых шагов. Это и есть то, что мы называем  высоким уровнем жизни, потому что настоящий комфорт зависит не от качества дорог, уровня сервиса и прочих привычных атрибутов «хорошей жизни», а от меры  воодушевления, разлитого внутри данного сообщества.

Россия, к сожалению, уже не относится к числу таких государств. Почему? Потому что отечественная журналистка денационализирована и ставит перед собой задачи, не совместимые с интересами России. Главное, что необходимо в этой ситуации сделать журналистам - это вернуть себе весь спектр освещаемых событий. Новостная панорама страны (региона, города) должна охватывать не только «войну» (конфликты), но и «мир» (достижения). Ведь русский язык содержит 12 терминов, определяющих характеристики поведенческих актов:  шаг, поступок, подвиг, деяние, процедура, акт, маневр, свершение, процесс, операция, выходка и манипуляция. Для описания противостояний, борьбы  достаточно трети этого списка, и это обстоятельство является главной причиной повсеместной неудачи граждан России в частных предприятиях и инициативах. Не имея перед собой разнообразных и точных образцов для подражания, мы почти все время ошибаемся. Растущее напряжение не только закаляет, но и создает тот чудовищный климат, который стал визитной карточной России. Озленные постоянными неудачами люди склоны к девиантному поведению, которое характеризуется, прежде всего, хамством и грубостью. 

Что делать? Отказаться навязанной России доктрины «to inform», в соответствии с которой выпускники журфаков старательно пытаются «донести информацию», «проинформировать», будучи, на самом деле, обреченными на профессиональное прозябание. Уже давно не секрет, что лучшие образцы журналистского творчества в России одним фактом своего существования отрицают идею информирования.
Настоящее учебное пособие дает реальный, ясно понимаемый путь к тем навыкам и представлениям, которые позволят делать новости во всем диапазоне человеческого поведения. При этом нет оснований опасаться, что сообщения о достижениях и успехах будут выглядеть как реклама. Журналистика, освобожденная от морока информирования, свободна и от модальности. В ней нет «отрицательных» или «положительных» фактов – только удивительные.       

РЕТРОСПЕКТИВА

Свою родословную русская журналистика ведет от советской, а та была непохожей ни на одну в мире. В СССР все новости и даже их возможные сценарии спускались исключительно «сверху». В советских университетах новости рассматривались только в рамках изучения жанров малоформатных журналистских произведений. В редакциях слово «сенсация» было синонимом пошлости. Новость, тщательно вытравленная из системы советской «пропагандистской машины», даже в профессиональной терминологии была заменена безликим словом «информация».
Столь тщательное ограждение советских СМИ от журналистики новостей, конечно же, не было случайным. Руководители СССР понимали, что новость – это, прежде всего, рассказ о чем-то необычном или даже неправильном. Допусти журналиста в эту область, и тоталитарный режим сразу же обнаружит в себе массу «интересного», о чем люди догадываться не должны. Впрочем, жесткие ограничения для «литературных сотрудников» (так официально назывались штатные корреспонденты СМИ в эпоху «застоя») компенсировались их привилегированным статусом: любой журналист в глазах народа был важным лицом, который мог положить конец карьере зарвавшегося начальника. Иллюзия всесильности «печатного слова» охотно поддерживалась властями, благо они ничего от этого не теряли: разгромные выступления газет, радио, телевидения санкционировались не иначе как по факту уже принятого решения «сверху». И когда грянула Перестройка с лозунгом: «У нас нет закрытых зон для критики!», случилось то, чего никто не ожидал: журналисты, не имея навыка самостоятельно описывать текущую жизнь, бросились в другую сторону. Она стали делать, что умели. В печати и эфире начались разоблачения, буквально переворачивавших общественные представления. В результате, реально происходившие события остались обществом или не замеченными или не понятыми, зато традиционные ценности социалистического общества оказались подвергнутыми глубокому скепсису. Известный писатель Юрий Поляков дал такую оценку деятельности СМИ того времени: «Советская журналистика в силу ряда причин оказалась не готова к глубокому анализу серьезных процессов в жизни страны, которые пошли после перестройки. Она не увидела и не смогла расшифровать обществу действительные механизмы, пружины, движущие силы этих процессов. Те же люди, что занимались созданием и поддержанием советского, занялись созданием другого мифа - антисоветского. Обвинять нашу журналистику за это нельзя - просто она была так воспитана».

Бум «гласности» длился до 1990 года, после чего начался спад. В 1993 году тиражи отечественных газет достигли рекордно низкой отметки, так как к этому времени журналисты исчерпали разоблачительные темы, а с 1996 года тиражи газет поползли вверх. Причиной положительных изменений стала тотальная коммерциализация. 

Период безвременья между 1993 и 1996 годом исторически важен, потому что именно в это время в среде нищенствовавших журналистов впервые начала культивироваться спасительная, но ложная идея о том, что СМИ в стране победившего капитализма не могут быть рентабельными в принципе. Нравственные обязательства журналиста перед аудиторией перестали выглядеть чем-то обязательным, так как продажность стала условием выживания и уже воспринималась как элемент бизнеса. Более того, СМИ стали совершенствоваться не в подаче материала, а в поиске заказчика рекламы и пропаганды, иногда скатываясь до банального шантажа. По этой причине  между изданиями СМИ и сильными мира сего во второй половине 90-х начались отчаянные схватки, которые охватили всю вертикаль от периферийных райцентров до столицы. Как следствие, начался отстрел журналистов, что к 2000 году, согласно официальным данным, вывело эту профессию в число самых опасных в России. Впрочем, на положение вещей это никак не влияло. В начале третьего тысячелетия российские СМИ уже неприкрыто торговали своими, освященными законом, привилегиями и правами. Выборы депутатов, мэров и губернаторов раз от разу становились все более контролируемым СМИ процессом. Власти настолько растерялись перед масштабом коррумпированности СМИ, что в 2003 году приостановили действие ключевых конституционных норм: Центральный избирательный комитет РФ запретил свободное упоминание в СМИ кандидатов в Госдуму, надеясь за счет этой меры пресечь «беспредел». Запрет вскоре был снят Конституционным Судом РФ, но проблема осталась: СМИ, будучи «коллективным агитатором, пропагандистом, и организатором», в постсоветское время превратились  в коллективного политтехнолога, шоумена и мафиози. Изменился не диагноз, а клиника: журналистика все чаще стала обнаруживать себя самостоятельной, не связанной с интересами общества и государства, силой.

В 2004 году опрос общественного мнения показал, что 76 % россиян считают необходимым вернуть в СМИ цензуру, на что отечественная журналистика отреагировала нимбом «борца» и «защитника». Борьба "за правду" и сегодня предъявляется молодежи как главная ценность профессии, хотя стремление к справедливости присуще представителям любой профессии, так как является нравственным свойством всякого нормального социально активного человека. Российская журналистика монополизировала этот лозунг, потому что под ним было удобнее помогать той стороне, которая больше платит. Профанация легко обнаруживает себя, если дать себе труд без предвзятости взглянуть на повседневный труд журналиста со стороны.

Вот парень, который с микрофоном в руке клеймит чиновников, пламенея чувством справедливости. Ему нравится то, что он делает, ведь он защищает права простых людей, для которых телевидение стало последней инстанцией, чтобы добиться правды. Мы видим в кадре возмущенные лица, а какая-то интеллигентная женщина рассказывает о безобразиях, творящихся в подъезде. Глас народа! Съемочная группа отправляется снимать очередной сюжет, и никто не узнает, что за кадрами ободранного и замусоренного подъезда стоит бабушка, позвонившая в редакцию, чтобы покрыть своего сына-наркомана. Это он устроил в подъезде притон, но ошельмованными оказываются коммунальные работники, которые на голубом глазу  неуклюже защищаются, чтобы в итоге пообещать отремонтировать подъезд и навести в нем порядок. Внешне – хэппи энд, а по существу - туфта. Львиная доля всех новостных сюжетов «по звонкам телезрителей» – это результат незатейливых операций тех или иных заинтересованных лиц, которые руками незадачливых журналистов решают свои проблемы. Самое смешное, что происходит то же самое, когда журналист действует не на бегу, а вдумчиво и не спеша. Стандартная ситуация: дама с блокнотом "входит в положение" пришедших в редакцию людей. В итоге ее публикация вызовет общественный резонанс, в редакцию пойдут письма. Но, боже мой, сможет ли эта корреспондентка под присягой утверждать, что действительно изучила все аспекты затронутой проблемы, учла все противоборствующие точки зрения, знает историю вопроса, понимает техническую специфику затронутой темы? Сможет ли она, милая обладательница журфаковского диплома и двухлетнего опыта работы где-нибудь в детском саду няней, серьезно утверждать, что в состоянии выступать в роли судьи для участников какой-то жизненной коллизии, правового спора или социального конфликта?

Нет? Тогда откуда нимб непогрешимости?
 
Среди многих ответов главным будет тот, что опирается на действующее законодательство РФ. Согласно "Закону об СМИ" опубликованная информация должна «соответствовать действительности», и не важно, что это не вся информация, так как журналист имеет право отбирать материал для публикации. Более того, в статье 42 прямо говорится, что «никто не вправе обязать редакцию опубликовать отклоненное ею произведение, письмо, другое сообщение или материал". Вершиной "алиби" журналиста является статья 47, которая закрепляет за ним право «излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах». Иными словами, если у вас за плечами 20 лет и столько же прочитанных книжек, вы все равно можете получить право транслировать на огромные аудитории собственные интерпретации событий в стране и мире, если вы являетесь сотрудником СМИ. Так гласит закон РФ "О средствах массовой информации", и так сегодня происходит в России.

"ТРИ КИТА" ЖУРНАЛИСТИКИ
               
«Ты царь - живи один»
А.С.Пушкин

Разберем основания профессиональной деятельности журналиста, на которые Госстандарт не обращает внимания, хотя это базовые элементы - "три кита" профессионального отношения к работе журналистка.

Кит первый: правда единственной не бывает. В политике, в бизнесе, в быту, везде – много разных "правд". Все зависит от точки зрения. Кто-то о бесприютном бомже скажет, что человек попал в беду, а кто-то заявит, что бедолага нашел то, что искал: «наказания без преступления не бывает». Преступник в тюрьме – это тоже состояние несчастья, но мы не склонны считать убийц и торговцев наркотиками «потерпевшей стороной»? И в то же время, если новый Плевако распишет перед присяжными жизненный путь преступника как трагедию чистого искреннего человека, которого общество выпихнуло на обочину жизни, то присяжные прослезятся и простят несчастного. И будут правы. Потому что нет общей правды – есть противостояние различных позиций, различных интересов. Не смотря на свою противоречивость, эти интересы взаимно дополняют друг друга, открывая перед взором общественности факт или явление в объеме - со стороны самых разных трактовок и оценок. И журналист здесь не участник, а персонал, обслуживающий общественную полемику, потому что ему одному дано право, образно выражаясь, складывать из чьих-то страстей и интересов «бумажные самолетики» и запускать их в небо. Какой выше полетит, тот и победил – захватил умы и помыслы людей. Политические партии и цеховые группы должны сознательно использовать эту миссию, стараясь моделировать свои жесты и поступки таким образом, чтобы они представляли собой наилучший материал для «самолетиков». Чем удивительнее совершенное действие, тем больше у него шансов найти воплощение в по-настоящему крылатой журналистской работе. 

Кит второй: журналистика - это ремесло. Даже, если мы не будем забывать, что любое издание СМИ – это «частная лавочка», собственники которой могут (и должны!) диктовать редакционному коллективу свою точку зрения – это все равно не отменит тезис о царственном начале в этике журнализма. Ведь что ни говори, профессионал пера всегда сохраняет свою независимость, так как реализует демиургию - высшую ипостась человеческой деятельности, в самых приземленных формах, на уровне ремесла. Именно ремесленное мастерство в журналистике является той заповедной зоной, куда нет хода никому, поэтому журналист не должен покидать это место. Если конечно, хочет сохранить свободу полубога.   

Кит третий: журналистика - одинокая профессия. Этимология французского слова Journ (день), от которого традиционно выводят термин «журналистика», на самом деле, имеет древнюю индоарийскую основу, которая обнаруживает себя в таких словах как  jahr (нем) и year (англ.) – год, жрьти (др.рус) – осуществлять жертвоприношение, gar (авест.) – священное песнопение, яр (рус.) – напор, сила,  herr (нем.) – господин, иеро (гр.) – святой и т.д. Деятельность журналиста, действительно, сродни жреческой, так как представляет собой процесс наречения общественных явлений, без которого последние оставались бы не распознанными. И чтобы не утратить свой высокий статус, журналисту ему надо сторониться движений, течений и партий. Он не должен позволять втягивать себя в политику, становиться на чью-либо сторону. Как только журналист "занимает позицию", он автоматически оказывается в чьем-то лагере, так как все позиции давно поделены. А в лагерях, обычно, должность жреца вакантной не бывает - место есть только в своре, чтобы лаять за хозяина. Это надо понимать.

ИНФОРМАЦИЯ

«Чем больше профессионал употребляет это слово, тем более не компетентен он в том вопросе, о котором говорит. Чем больше человек употребляет это слово в разговоре о каких-то конкретных вещах, тем очевиднее, что он что-то недоговаривает или откровенно лжёт. Ведь иначе он должен употреблять слова: факт, сведения, образ, смысл, умозаключение, новость, событие…»
Дмитрий Жигалов, инженер-философ

«Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия» за 2003 г. гласит, что журналистика – это «деятельность по сбору, обработке и распространению информации с помощью средств массовой информации». Оставшееся неизменным еще со времен социализма определение, как и прежде, содержит в себе открытый лист, где каждый по собственному усмотрению вписывает ответ на такие возникающие вопросы. Ни один выпускник журфака, например, вам не скажет, что есть предмет журналистики. Никто не знает, что есть товар журналистики. Закон дает определение только продукции СМИ, а фигура журналиста описывается как сугубо техническая, которой, без объяснения причин, вручается монопольное право выхода на «неограниченный круг лиц», т.е. на весь мир. Это наиболее любопытный момент: фактически, главный инструмент власти предоставляется не губернатору, не министру, не прокурору, не депутату, а некоему лицу, которому просто довелось оказаться в роли сотрудника редакции СМИ. В "Законе об СМИ" так и сказано, что «под журналистом понимается лицо, занимающееся редактированием, созданием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для редакции зарегистрированного средства массовой информации, связанное с ней трудовыми или иными договорными отношениями, либо занимающееся такой деятельностью по ее уполномочию».

Еще большую загадку содержит термин «информация». В тексте Закона он употребляется более 200 раз, но сколько-нибудь внятного определения ему не дается. Ведь «информация» – это и обмен сведениями, и сами сведения, и наследуемые признаки, и кибернетический бит (да/нет), и код, и декодированные данные, и истина, и заблуждение, и обман, и правда, наблюдение, и состояние и еще многое, многое другое. Мы заполним этот пробел.

Как рассуждает нормальный носитель русского языка – читатель? Содержание каталогов, справочников, протоколов, объявлений, инструкций, ценников на витрине, вывесок на учреждениях – это информация? Конечно, информация. Данные в блокноте журналиста – это информация? Безусловно, информация. Но вот эти данные перекочевали на газетную полосу, отлившись в текст статьи, которая вызвала общественный резонанс. Это информация?

Вы вместе с авторами Закона об СМИ скажете: «да», а я скажу: «нет». И вот почему. Вы забыли про другого журналиста, про ДЕСЯТКИ других журналистов, которые присутствовали на событии и записали точно такую же информацию в свои блокноты, но творения которых,  почему-то остались незамеченными.

Почему?

Потому что они ИНФОРМИРОВАЛИ своего читателя, заботясь, главным образом, о том, чтобы полнее и точнее «донести» сведения из своих записных книжек. В полном соответствии с Госстандартом и Законом об СМИ. Соответственно, они получили тот же эффект, который вызывает чтение уже упоминавшихся здесь каталогов, справочников, протоколов, объявлений. А вот автор сенсации имел перед собой другую цель. Ему было не важно, что узнают его читатели – он хотел другого: занять почтенную публику, шокировать, удивить.  Он выбросил половину полученных сведений, воспользовавшись только той частью, которая нашла выгодное сравнение или впечатляющие комментарии. И победил! Довольный главный редактор уж точно похлопал нашего автора по плечу, потому что издание СМИ повысило свой рейтинг...
В качестве примера приведу статью на официальном сайте одного новосибирского колледжа.

Успех чемпионата зависит от каждого из нас.

Очень часто обсуждая тонкости прохождения чемпионата «Молодые профессионалы» мы пристально наблюдаем за участниками соревнования, порой упуская из вида усилия целой команды, состоящей из технического персонала, экспертов и преподавателей, подготовивших юного гения.

Сегодня, в воскресный день,  команда экспертов с тщательным вниманием в ГБПОУ НСО «НКЭиВТ» завершила осмотр площадки по компетенции: «ИТ программные решения для бизнеса». От пристального внимания главного эксперта Ольги Петровны Седуновой  и эксперта из Москвы Макиевского Станислава Евгеньевича не ускользнула ни одна мелочь. С большим вниманием была проведена работа по согласованию, изменению и утверждению конкурсного задания. Подверглись экспертизе рабочие места на соответствие требованиям «World Skills – 2018».
При формировании инфраструктуры конкурсной площадки было использовано оборудование российского производства: компьютеры DEPO Neos C 523-G2, всего 15 мест. По мнению  эксперта из ГАПОУ г. Москвы «Колледж предпринимательства №11» С. Макиевского, конфигурация компьютеров полностью соответствует требованиям чемпионата.

По завершении работы эксперты дали положительную оценку усилиям администрации, педагогического коллектива и технического персонала колледжа по подготовке конкурсной площадки по компетенции: «ИТ программные решения для бизнеса» в соответствии с требованиями «World Skills», отметив то, что  всем участникам  созданы все необходимые условия для достижения успеха в соревновании.
Несложно заметить, что автор просто поделился той информацией, которой располагал. В качестве сюжетной основы была взята несколько натянутая тема важности того, что порой не бросается в глаза – в данном случае выражалась признательность техническому персоналу, обслуживавшему конкурс. Но это – повод. На самом деле автору хотелось обратить внимание на применение отечественных компьютеров. Это видно. В итоге  текст получился такой, что дочитать его до конца способны не все. Таким образом, сообщение не относится к лику «массовой информации», так как адресовано узкому кругу людей, но нам оно интересно как типичное.  Так пишет большинство авторов «на общественных началах». Более того, так пишет большинство журналистов.      

Я решил в дидактических целях переделать этот текст в профессиональную новость, то есть в текст, предназначенный для немотивированного чтения. Это значит, что «шапка» текста должна вызвать интерес у самого широкого круга людей. Для этого потребовалось уточнить информацию. В частности, интересовало, кто и когда раньше организовывал такого рода соревнования на базе «русской» техники. Оказалось, прецедентов нет. Вычислив, таким образом, новизну, я определил сюжетное действие. Оставалось только добрать фактуры, что я и сделал, получив ответ на вопрос: почему это было сделано? Все остальные сведения источника мне не пригодились.          

Эра компьютерного импорта закончилась: в Новосибирске престижные международные соревнования айтишников впервые прошли без применения зарубежной техники.

Завершившийся в столице Сибири студенческий конкурс профессионального мастерства (в рамках международных соревнований «World Skills») впервые нарушил монополию компьютерного импорта. В Новосибирском колледже электроники и вычислительной техники, в стенах которого проходила борьба по компетенции «ИТ-программные решения для бизнеса», решили оборудовать конкурсную площадку машинами российского производства. Инфраструктура конкурсной площадки, оснащенная отечественными компьютерами (DEPO Neos C 523-G2), прошла экспертизу на соответствие требованиям «World Skills», и соревнования «компьютерных гениев» прошли на должном уровне без каких-либо технических сбоев.

По словам директора Новосибирского колледжа электроники и вычислительной техники Елены Антиповой, искушение оснастить конкурс отечественным оборудованием возникло в связи с возможностью получить требуемую конфигурацию компьютеров прямо с завода. Кроме того, свою роль сыграли соображения экономии: отечественная техника оказалась дешевле зарубежной на 20 процентов.

Обратим внимание на ключевой момент. Меня совершенно не заботила степень информированности читателя после того, как он ознакомится с содержанием этой статьи. Мне важно другое: чтобы текст был дочитан до конца. Я - повар, который изготовил  блюдо. Если оно съедено, значит, изделие получилось, и я «хороший мальчик». Все остальное – вторично. Чтобы привлечь внимание читателя мне понадобилась такая «шапка», которая способна вызвать интерес максимально широкого круга лиц. Вот почему  частный факт был обобщен до национального события. Далее я не отвлекался от заявленной темы (соревнование без применения импортной техники), раскрывая ее то с одной (первый абзац), то с другой (второй абзац) стороны, чтобы, не дай Бог, читатель не наморщил лоб. Принцип простой: если я уже привлек вводкой («лидом»), то осталось не наломать дров - просто и понятно ее раскрыть. Никаких лишних движений.   

Обратите внимание, что в этом примере мы имеем две ситуации: рассказ очевидца и рассказ рассказчика.  Почему прочитанная история способна вызвать впечатление, а виденная своими глазами - нет? Лично я думаю, что сознание человека, непосредственно воспринимающего жест или поступок, имеет дело с тем, что имеет: с созерцательными реакциями, которые включают необходимость учета и анализа деталей динамично меняющейся “картинки”. По сути, перед человеком в этот момент стоит задача создать новый язык, который позволит выразить, а значит, осознать увиденное.

Воспринимая текст, сознание человека находится в принципиально иной ситуации. Оно имеет дело с уже готовыми смысловыми "кирпичиками", каждый из которых имеет в кладовых головного мозга разветвленную семантику. Используя эти кирпичики, человеку ничего не надо понимать - семантическая основа сознания не требует познавательных усилий, потому что мгновенные видения спектра ассоциаций, который имеют все слова русского языка, рисуют в его воображении узнаваемые или даже ожидаемые картины.

Представьте себе, что вы строите из хорошо знакомого материала абсолютно неизвестное по архитектуре строение, а потом смотрите на то, что получилось, и охреневаете. Примерно такой же эффект можно наблюдать во время процесса чтения или восприятия устного рассказа.

Вывод первый: описывая действие средствами семантики, мы делаем его доступным для восприятия, так как оно (восприятие) становится возможным само по себе. Ведь восприятие - это процесс преобразования созерцательных реакций в смысл, которым и является всякая текстовая целостность.
Вывод второй: не все, что написано, прочтено. Оказывается, журналистский текст (то есть текст, предназначенный для немедленного потребления) должен соответствовать определенным требованиям, чтобы быть прочитанным.

Какие это требования?

РЕАЛЬНОСТЬ

Для начала внесем ясность в понятие реальности - той самой, которая нам дана нам “в ощущениях”. Приведу слова нейрофизиолога Джона Экклза: «Я хочу, чтобы вы знали – в реальном мире нет цвета. В реальном мире нет запаха. Там нет ни красоты, ни уродства. Там, за пределами нашего аппарата восприятия, существует непостоянный и неопределенный, непрестанно струящийся квантовый суп. И мы практически становимся фокусниками в акте восприятия – мы берем этот квантовый суп и преобразуем его в переживание материальной реальности в своем обычном повседневном бодрствующем состоянии сознания».

Приведенное заявление - не эксцентричная выходка знаменитости, а сухая справка специалиста. Не только нобелевский лауреат - любой второкурсник мединститута вам расскажет, что картинка, которую мы видим глазами, берется не извне, а изнутри, так как формируется не снаружи, а в мозге, откуда сигналы поступают к нам на сетчатку глаз. То есть современная наука утверждает, что мир, в котором мы живём, создает наш мозг. Таким образом, главный постулат материалистов о действительности, которая существует вне зависимости от сознания, не подтверждается. На этом фоне хорошей новостью выглядит факт того, что мы, благодаря мозгу,  не только нюхаем, осязаем, видим и слышим. Слава Богу, мы еще и означиваем. Означивание (от “знак”) - это наделение нашего переживания объективной реальности смыслом, которые имеет выражение в какой-либо знаковой системе. Например, видим мы много деревьев, которые образуют собой заросли и занимают большую площадь. Мозг нам обеспечивает эту картинку со всем комплексом осязаний и запахов, но он не знает, что это “лес”. Образ и понятие “леса” - это новая реальность, которая отличается от квантовой по классу и является произвольной, то есть созданной по произволу автора. Во всяком случае, в ее изготовлении участвует воля человека. Иначе чем объяснить, что переживания одной и той же материальной реальности у одного автора вызовут: “прошло собрание акционеров”, у другого -  “у акционеров кончилось терпение”? Почему переживания были разные, если “квантовый суп” один и тот же? Или дело не в переживании, а в том, каким инструментарием оно обрабатывается? В любом случае, мы имеем не просто два, а бесчисленное множество вариантов реальности, которые по этой причине  вступают в конкуренцию. Они борются за право стать действительностью, и побеждает та, что полнее отвечает физиологическим особенностям аппарата  восприятия человека. Да, да! Коль скоро речь идет о фундаментальных вещах, лучше ориентироваться не на надстроечные факторы, к коим относятся филологические достоинства и недостатки текста - надо установить датчики на тело, чтобы фиксировать соматическую реакцию читающего. Так мы выясним, что есть тексты, которые вызовают у реципиентахарактерное  возбуждение: учащенный пульс, расширенные зрачки, повышенное давление и т.д. Таковы симптомы совсем не медицинского явления, известного как «впечатление».

Каждый из нас, захлопнув книгу или выйдя из театра, бывал охвачен этим состоянием. Впечатление (от “впечатать”) представляет собой объективный синдром, сопровождающий всякий акт познания. Важно подчеркнуть: впечатление как соматическую (инстинктивную) реакцию нашего тела вызывает не сама реальность, а её описания - письменные и устные. Непосредственное наблюдение такого эффекта не дает. Об этом говорил, например, Ю.Лотман, самый крутой семиотик современности. В этом смысле, журналисты, писатели и композиторы выполняют в человеческом сообществе ту же роль, какую в человеческом теле выполняют полтора килограмма бактерий и микробов. Как известно, последние делают пищу, которую мы поедаем, пригодной для усвоения, расщепляя белки и углеводы на ферменты, которыми питаются клетки. Точно так же “властители дум” превращают наши примитивные “квантовые” переживания в доступные воображению образы, мечты и идеалы, создавая Ойкумену - вместилище наших устремлений. Если это так (а это так), то объективной для нас с вами является не первая, а вторая реальность. Причем не вся, а только та, которая познаваема, то есть дает о себе знать впечатлением. Если оно есть, значит умозрительная картина мира изменилась, скорректировалась. Нет впечатления - мы имеем дело с семантикой, которая не посягают на существующие представления. Как правило, это научные, технические, юридические и прочие тексты, обслуживающие рациональную иерархию нашего сознания. Они не имеют значения в процессе нашего познания мира, пока не приобретают поэтические свойства, то есть способность вызывать в нас впечатление.

Почему из десяти живописцев, рисующих один и тот же пейзаж, девять создадут картины для метро, а один - для Сотби? Талант? Но всякий талант - это всего лишь способность к самогипнозу - состоянию, облегчающем прозрение, откровение и прочие формы познания. Талант сам по себе не объясняет причину, из-за которой некоторые описания наших переживаний материальной реальности приобретают статус штрих-кода. Я думаю, что решающее значение имеет произвол, о котором говорилось выше. Если автор считает, что должен проинформировать о событии, то он пишет “прошло собрание акционеров” и те, кто прочитают это, получат соответствующий отчет. Если автор желает развлечь, занять своего читателя, то он, описывая собрание, будет стремится именно к этой цели. И тогда он напишет “у акционеров кончилось терпение”, мечтая только об одном: чтобы читатель, словно бы пробудившись, ткнул своего соседа локтем: “Читал?”

ФОРМАЦИЯ И ИНФОРМАЦИЯ

В момент эмоционального отклика на бездушную семантику происходит главное событие в жизни любого «гомо сапиенс»  – он становится умнее. Эмоциональный импульс в этот момент является признаком дискретного расширения сознания. Если представить себе человеческий интеллект в виде икры, то каждая «икринка» - это остывшее удивление. Сколько раз в жизни мы удивлялись, столько раз расширялось наше сознание. 

Но смысл – не информация. Смысл отличается от информации тем, что представляет собой впечатление от всей текстовой целостности. Смысл возникает как феномен, когда мы услышали или прочитали о странной выходке, удивительном акте, потрясающем маневре, завораживающем процессе, восхитительном подвиге, величественном свершении… При этом слова должны быть использованы не по их словарному значению – это необходимо для того, чтобы можно было выразить те состояния, которые не имеют точного словесного обозначения. В филологии такой текст называется «поэтическим», а мы смотрим на него с точки зрения состояния семантики и называем формацией (от лат. formatio – целостное образование, законченность). Формация –  это смысл, который слеплен из слов, значения которых третированы в пользу общего впечатления от прочитанного. Это впечатление, которое представляют собой одну большую сему. Наиболее распространенный пример формализации информации – метафора. Вяземский в письме Жуковскому по поводу пушкинского выражения «дым столетий» сказал: «Какая бестия!» И действительно, даже сегодня, когда «дым столетий» уже давно стал растиражированным выражением, для каждого журналиста этот образ должен служить примером того, как много можно вложить в два слова. Есть и другое бытование формации. Лев Толстой, когда его спросили, что он хотел сказать «Анной Карениной», ответил, что ему надо снова сесть и снова написать этот роман от начала до последней точки, чтобы ответить на этот вопрос.

ПРАВИЛА ФОРМАЛИЗАЦИИ

Правило № 1

Формальную семантику вызывает к жизни только стремление автора выразить действие. Мировая история еще не знает случая, когда бы формальная семантика рождалась как описание косной материи, мертвого предмета. Таким образом, вам необходимо в имеющейся информации разглядеть действие, которое может быть поступком, подвигом, выходкой, манипуляцией, махинацией, актом, процедурой – не важно. Главное, чтобы оно легло в основу вашего творческого замысла, и тогда вы неизбежно начнете думать категориями формальной семантики: метафорами, оксиморонами, метонимиями, синекдохами, гиперболами, литотами, эпитетами и т.д.*

Правило № 2

Дэвид Юм утверждал, что рассказ, всеми отвергаемый в том месте, где он впервые был пущен в обращение, будет считаться достоверным на расстоянии тысячи миль оттуда. Действительно, по мере увеличения количества трансляторов мы наблюдаем естественную трансформацию информации в формальную семантику:
1 уровень:   Я, Иван, сделал Это
2 уровень:   Я, Петр, видел, как Иван сделал Это
3 уровень:   Мне, Николаю, сказали, что Петр видел,
как Иван сделал Это
4 уровень:   Говорят, что Иван делает Это
5 уровень:   Иван Делающий Это

Мы видим, что в момент, когда отвлекающие мелочи и детали становятся неразличимы, рождается существо. Так что формальная семантика – это еще и результат поэтизации действия, которое есть суть удаление его  от нас и в пространстве, и во времени. Вот почему принцип ретрансляции, который здесь показан, является обязательной составляющей формализации. Удлинение ретрансляционной цепочки влечет рост доверия к сведениям, хотя, как мы видим, база для рациональных суждений от транслятора к транслятору уменьшается. Если 1-й уровень вызывает максимальное недоверие, то последний 5-й уровень вообще не оставляет места для суждения – это уже «чистое» имя, наречение.

Как только мы описываем не действие, а предмет, наш текст неизбежно входит в состояние информации (от лат. Informis – неоконченный). Информация характеризуется тем, что состоит из слов, которые использованы в соответствии с их словарным значением. Информация не бывает завершенной, так как ее природа основывается на перечислении данных о предмете, которые могут детализироваться до бесконечности. В этом смысле примером информации может выступать современная наука, которая на 90 процентов посвящена знаниям о косном, то есть мертвом веществе. По этой причине научные тексты, как правило, состоят из номинативных (не имеющих двойного применения) значений, и их невозможно читать нормальному человеку. В отличие от поэтического повествования, научные и юридические тексты требует мотивированного чтения – изучения.   

Формация и информация – это живая и мертвая вода журналистики, потому что автор макает перо и в тот, и другой источник. Ведь его искусство состоит в том, чтобы сделать свой рассказ одновременно и информативным (то есть достоверным), и форматным (то есть доступным). Самое фееричное наблюдение должно опираться на косные параметры: имена, даты, названия, параметры. Когда две неистовые алтайские реки Катунь и Бия сливаются вместе, то образуются Обь – в переводе со старославянского "общая", "двойная", "заключающая в объятия" . Новость – это всегда «обь», так как рождается в результате слияния формации и информации.

СЕМАНТИЧЕСКИЙ "ШАШЛЫК" 

Если две реки в одном русле удерживаются крутыми берегами, то два полярных состояния семантики удерживает вместе сквозное действие. Здесь уместно вспомнить, что новость ведет свое происхождение от новеллы, формулу которой Гете определил как «одно необычайное происшествие». Если не забывать, что в основе любого события или случая всегда лежит чей-то поступок, который, собственно, и есть «происшествие» (во всяком случае, в глазах рассказчика), то терминологически правильно будет использовать не «происшествие», а «действие». Образ и значение действия позволяют журналисту нанизывать на увиденную им, например, выходку (акт, манипуляцию, маневр, процедуру, деяние, подвиг), как на шампур, куски формации и информацию. Выглядит это так: сначала наблюдаемое действие представляется как формация. Как правило, это короткое и остроумное авторское наблюдение – метафора, которой, обычно, выражает суть новости. В связи с тем, что достоверным мы считаем только то, что поддается измерению, следом идет справочно-документальная составляющая этого наблюдения – справка, которая, как и полагается,  представлена информацией, раскрывающей вводку.

Сочетание пламени и льда обеспечивает новости ту невероятную популярность, какой она пользуется среди всех аудиторий. Во всяком случае, трудно предположить, что читателя интересовали бы галлюциногенные наблюдения в духе классической вводки «Полицейский укусил собаку», если бы он не предвкушал немедленного документального подтверждения полученного впечатления. И наоборот, протокол ошеломляющих результатов проверки контрафактной тушенки, какую бы он информацию не содержал, сам по себе не в состоянии обеспечить интерес. Читатель прибегает к изучению только будучи мотивированными, во всех остальных случаях он углубится в чтение только, если информация достаточно отформатирована. 

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Собственно, искусство изготовления новости состоит, прежде всего, в умении выбрать такую точку зрения, которая позволяет сделать повествование (читай – "процесс чтения") максимально увлекательным. В теории европейской журналистики этот элемент называется «angle», то есть «угол», под которым понимается точка зрения на описываемое событие. У нас так же есть выражение "под острым углом", означающее взгляд на событие через призму какого-то одного его элемента. Обычно, в таких случаях речь идет о критике, хотя это чисто советская практика. На самом деле современная журналистика всегда опирается на правильно выбранный угол зрения. Ведь задача заключается не в донесении информации (информировании), а в ее интерпретации (формализации), потому что цель, которую ставит любой инвестор СМИ перед редакцией, заключается в придании текстам максимальной доступности. Они должны быть настолько увлекательными, что не оторваться (естественно, не в ущерб достоверности). Вот почему современная новость - это всегда формализация информации. По другому произведения журналистики не создаются.

ТЕХНОЛОГИИ ФОРМАЛИЗАЦИИ ИНФОРМАЦИИ

Аналогирование

Увлечься работой - это проблема № 1 в любой профессии, особенно творческой, а в журналистике - это условие профессионального выживания. Ведь если автор загорается от того, что пишет, то и загорится  и читатель, а значит, произведение будут отвечать его ожиданиям.

Мой метод вхождения в рабочий режим основан на простой идее: новости (то, что удивляет) есть всегда и везде. Собственно, это не я придумал, а Эншнейн, я лишь создал игру, которая позволяет обнаруживать чудеса повсюду. Выглядит это, примерно, так: перед нами то, что “на поверхности”. Как правило, это нечто обыденное, не вызывающее у нормальных людей ничего, кроме зевоты. Например, собрание акционеров.

Мы не пытаемся узнать состав участников, не вникаем в повестку и вообще не предпринимаем никаких действий.   Перво-наперво нам надо СРАВНИТЬ наблюдаемое действо с явлениями такого же класса, такого же типа, такого же характера - с аналогами. Находим человека, который владеет информацией, и задаем ему простой вопрос: чем это собрание отличается от предыдущих? Отговорки не принимаются - ищем по всем направлениям и параметрам:  содержит ли что-то новое повестка? обращает ли на себя внимание явка? И т.д. и т.п. 

Вообще АНАЛОГИРОВАНИЕ, то есть сравнение по аналогии, - это первое что должен делать журналист, приступая к работе. Только таким образом дилетант (а журналист - это профессиональный дилетант, который обязан по отношению к специфическим вещам быть таким же глупым, как его читатели) может мгновенно получить данные о том, что особенного или непривычного в наблюдаемом действии. Необычное - это всегда признак сюжета (от фр. sujet. букв. «предмет») то есть сквозного действия, способного организовать имеющиеся данные в единый смысл - связное повествование.

Смысл нашей игры в том, чтобы отыскать в самом себе возможность удивиться (это же приятно), и поэтому мы лезем в голову специалиста, где ставим наблюдаемое явление в один ряд с однородными, чтобы глазами этого специалиста разглядеть, что конкретно “выпирает”. Найдя, как сказал поэт,  “лица необщее выражение” (Баратынский), мы находим слова и выражения, чтобы как можно точнее выразить увиденное. Это “момент истины” в журналистике - квинтэссенция новостного производства. Сформулировав одним предложением обнаруженную необычность, чтобы при этом она выглядела как минимум  занятно, а как максимум - удивительно, надо озвучить ее вашему респонденту. Это обязательная процедура, потому что в каждом втором случае пришедшая в голову идея - выстрел мимо (или вы неправильно истолковали слова вашего визави, либо он сам ввел вас в заблуждение - очень часто люди думают одно, а говорят совсем другое). В общем, всегда надо проверить, правильно ли вы поняли эксперта, чтобы он, услышав нашу версию, обязательно согласно кивнул. Мол, можно сказать и так. В противном случае надо все начинать сначала.

Положим, у нас все получилось. Мы узнали, что собрание прошло под знаком темы, которая раньше не поднималась.  В тот момент всякий журналист как  человек, только что придумавший новую реальность, начинает получать удовольствие от своей работы.

ОЗНАЧИВАНИЕ

Мы исходим из того, что “если удивился я, удивятся остальные”. Это новый этап игры, на котором мы должны поставить в один ряд с аналогами уже ту необычность, которую только что озвучили и проверили на достоверность. Нам нужен контекст, без которого значение случившегося останется непонятным, а для этого нам надо разобраться: частью которого процесса, маневра, выходки, подвига, манипуляции, процедуры - является наблюдаемый нами акт? Задаем все те же простые вопросы: кто еще это делает (в регионе, в  стране, в мире)? Раньше это кто-то делал? (в регионе, в  стране, в мире)? Наша задача - пытаться понять, с чем мы имеем дело? 

Как можно видеть, мы продолжает следовать доктрине Фридриха Нитше “все познается в сравнении”. И мы - в предвкушении нового удивления, потому что знаем: “от осинки не родятся апельсинки” - удивительные результаты (инсайдерская повестка собрания) могут быть вызваны только не менее удивительным  действия. Фактически это вопрос формулировки - “как назовете, так и поплывет”. Выйти на означивание (как можно назвать обнаруженное явление?) нам помогут уточнения вразрез теме: почему это не могло произойти раньше? что препятствовало? что необходимо было преодолеть, чтобы сделать это? Это так называемые “закрытые вопросы”, потому что на самом деле, момент справедливости нас интересует меньше всего. Ответ может вывести на более важную вещь: суть происходящего. Мы сможем оценить масштаб и пафос события, а значит раскрыть миру новое явление.      

Аналогирование (сравнение) и означивание (придание значения) - это альфа и омега в профессиональном инструментарии журналиста, которые делает новость здесь и сейчас. В западной теории этот раздел называется  “angle” - угол, который выбирается журналистом как точка зрения на факт или событие. Точно выбранный “угол зрения” позволяет сопрягать отдельный факт со злобой дня, делая сообщение актуальным для больших аудиторий. Таким образом, журналист укладывает свою новость в канву уже известных процессов, а с другой стороны - корректирует общественное представления о них. Отличие моего метода в том, что он предельно рационализирует работу журналиста, так как позволяет выйти на новостной сюжет в считанные минуты.

Теперь подробнее обо всем. Для того, чтобы растворить информацию в формации, автор еще на стадии сбора и обработки информации, то есть во время журналистского допроса, ставит перед собой две цели: 
1. Найти действие, образ которого выходит за рамки обыденного
2. Чтобы к этому действую чувствовало свою причастность как можно больше народу.

Инструментарий, с помощью которого корреспондент находит ответы на оба вопроса,  называется актуализацией информации.

АКТУАЛИЗАЦИЯ ПО АНАЛОГИИ
    
Аналогирование представляет собой дилетантский метод исследования значимости события. Создателем этого метода можно считать французского философа-картезианца  Рене Декарта, сообщившего миру: "Все познается в сравнении". Именно так, ставя предмет/действие в ряд аналогов, журналист, будучи "профессиональным дилетантом", умудряется не выглядеть идиотом. Ведь если предмет/явление не укладывается в голове, значит, мы имеем дело с новостью.

Допустим, ваш собеседник, руководитель свинокомплекса, обронил: “Мы стали использовать в откорме свиней новую пищевую добавку”. Большинство журналистов в этой ситуации начнут расспрашивать "какая добавка", "что она дает" и т.д. Это неправильно. Правильно сначала узнать, интересен ли нам сам сюжет ("стали использовать добавку"), а значит, надо задать простой вопрос: "кто еще использует эту добавку?" Если узнаем, что никто - новость готова. Берем фактуру (имена, названия цифры) - и дело сделано. За две минуты. Если следует другой ответ ("все, кому не лень"), меняем направление разговора, не потратив ни одной лишней секунды своего профессионального, а потому дорогого времени. 

АКТУАЛИЗАЦИЯ ПО ЗНАЧЕНИЮ (ОЗНАЧИВАНИЕ)

Означивание является не менее важной процедурой, которая заключается в вопросе, адресованном не респонденту, а самому себе. Получив  тезис "Эту пищевую добавку никто не использовал – мы первые", корреспондент в обязательном порядке должен спросить самого себя: если какое-то хозяйство впервые применяет то, что еще никто не применял, как это назвать? Исследование факта на предмет его значимости (то есть соответствия социальному или экономическому явлению) является обязательной процедурой журналистского процесса. Допустим, журналист приходит к выводу, что он имеет дело с "экспериментом", и тут же осуществляет еще одну обязательную процедуру - задает респонденту постановочный вопрос: "а правильно будет сказать, что вы проводите эксперимент?". Если респондент соглашается, то вводка может выглядеть так: "Хозяйство такое-то начало эксперимент по изменению рациона животных за счет внедрения новой пищевой добавки". Если нет, то необходимы дальнейшие консультации. Например, может выясниться, что новая добавка отличается от обычных только по цене (дешевле), и тогда означивание "эксперимент" уже не выглядит безукоризненным.

АКТУАЛИЗАЦИЯ ПО ВРЕМЕНИ

Иногда всплывающий в диалоге с респондентом факт соответствует всем признакам новости, кроме одного: он произошел неделю или месяц назад. Событие устарело. В этом случае используется актуализация информации по времени - устанавливается факт, связанный с этим событием, который приходится на "сегодня-вчера-завтра". Дело в том, что
всякое значимое событие всегда оставляет след. Подобно концентрическим кругам, расходящимся по воде от брошенного камня, он обнаруживает себя в виде других событий, которые происходят через месяц, через полгода, через год. Надо найти такое, которое приходится на сегодня. Поэтому респондент должен ответить вам на простой вопрос: какие последствия повлекло событие на сегодняшний жень?

К примеру, наш руководитель свинофермы рассказывает занятную историю о том, что идею использовать эту добавку дал родственник одного из работников, проживающий в Германии, где у него тоже свиноводческий бизнес. В ваших руках оказался сюжет о том, как предприятие использовало возможность поправить свои дела, не упустив подброшенный жизнью шанс. Но чтобы это сообщение стало настоящей новостью необходимо главное действие привязать к настоящему дню. То есть нужна актуализация информации по времени, а значит, вы ищете факт, который бы создавал у читателя впечатление  непосредственной причастности к происходящему (на одном с ним отрезке времени):
     - Когда конкретно вы начали подсыпать добавку?
     - Две недели назад.
     - Какие-либо результаты ее применения (замеры веса и т.д.) есть?
     - Нет, ведь прошло всего две недели.
    
В этом направлении вы потерпели фиаско, поэтому вы пробуете другое направление:

     - А регистрация СП сопровождалась каким-либо торжественным мероприятием, посвященным этому событию?
     - Нет, потому что ждем представителей немецкой стороны.
     - Когда они приедут?
     - Через неделю.
Опять “прокол” - вот досада:
     - А откуда вы узнали, что через неделю?
     - Так ведь вчера пришла телеграмма...

Цель достигнута. Теперь у вас есть возможность сказать, что вчера в адрес свинокомплекса такого-то пришла телеграмма из Баварии с уведомлением, что гостей ждать такого-то числа. Именно на это число назначена торжественная церемония открытия нового немецко-российского СП, история образования которого не совсем обычна...

ПРОБЛЕМАТИКА ЖУРНАЛИСТСКОГО ДОПРОСА

Представим себе телефонный разговор. Корреспондент беседует с респондентом, после чего кладет трубку и заявляет: ничего нового там нет. Он будет снова и снова набирать телефонные номера с таким же результатом, пока не наткнется на респондента, который сам сформулирует значение имеющихся у него фактов. Окрыленный журналист садится за бумагу и начинает творить... Такая работа не может считаться профессиональной, потому что корреспондент в данном случае уподобляется некоему референту, который видит своей задачей только оформление  чужих мыслей. На деле все должно быть наоборот. Журналист, завязывая разговор, призван осторожно вести диалог со своим собеседником таким образом, чтобы тот излагал как можно больше информации. Воспринимаемые сведения журналист тут же подвергает осмыслению, анализу, если надо - сомнению, чтобы через посредство иногда даже мимолетных деталей “заподозрить” перспективы существования удивительных, а лучше - сенсационных фактов. Посредством тут же сформулированных  вопросов он либо утверждается в своих подозрениях, либо переводит русло разговора в новое направление и все повторяет сначала. Открытый в итоге факт становится предметом удивления не столько для корреспондента, сколько для его собеседника. Таков общий образ профессионального журналистского допроса. Теперь перейдем к детальному рассмотрению данной технологии.

ЭНЕРГЕТИКА УЛЕНШПИГЕЛЯ

У вас под рукой ожил телефон. Вы снимаете трубку и слышите монотонное “Бу-бу-бу”. Вы переспрашиваете: “Что-что?” и наконец до вас доходит, что с вами говорит незнакомец, который каждое слово переплевывает через губу. Воображение рисует тип “Пьеро”, у которого брови “домиком” и масса комплексов, приобретенных еще в годы туманной юности. Нужны очень веские причины, чтобы у вас возник энтузиазм по поводу перспективы разговора с таким человеком. Вот почему у профессионального “говорильщика” должны быть выработаны приемы вхождения в образ энергичного веселого человека. Лучше всего - в образ Тиля Уленшпигеля. Вне зависимости от вашего настроения, типа высшей нервной деятельности и иных факторов, вы всегда должны уметь предстать перед своим респондентом легким человеком, у которого не только интеллект и воспитание, но и слегка приподнятое, энергичное настроение. Это гарантия вашего успеха. 

КОМПЛЕКС УЧТИВОСТИ

Существуют выработанные практикой правила, без которых сложно представить себе успех журналистского допроса. Вербальное общение, особенно незнакомых людей, всегда подразумевает предъявление своего рода “верительных грамот”, по которым безошибочно устанавливается, кто твой собеседник. Так, если в первых своих фразах вы произносите в качестве междометия такие слова как “это”, “ну”, “то есть”, при этом, то и дело переспрашивая, говорите “а?”, то будьте уверены, что ваши аналитические способности в данном разговоре не пригодятся. До них дело попросту не дойдет, так как вас не будут воспринимать как собеседника, который прочитал много книг. Это очевидные вещи, поэтому вопрос чистоты языка нами рассматриваться не будет как не требующий особого разъяснения. Другое дело - дисциплина разговорной речи. Очень часто излишнее волнение или индивидуальные особенности характера корреспондента становятся досадным препятствием в осуществлении эффективного допроса. Для этого есть правила общения, которые мы здесь назвали “комплекс учтивости”. Неукоснительное соблюдение в телефонном разговоре формальных фразеологических стандартов, заключенных в “комплекс учтивости”, в значительной мере снимает извечную проблему недисциплинированности устной речи, помогает правильной психологической настройке между корреспондентом и респондентом и что особенно важно - придает их отношениям оттенок некоторой церемонности, что повышает статус всей беседы.

Итак, какие правила включает в себя “комплекс учтивости”?

1. Услышав голос на другом конце провода, следует акцентировано (с нажимом) поздороваться (здравствуйте, доброе утро и т.д.) и спросить, не представляясь: “Могу я говорить с Иваном Ивановичем?”. Возможно, ответит секретарь, который спросит: “Как вас представить?” Нельзя отвечать “Это Петров из “Вечерки”, надо говорить: “Моя фамилия Петров, звать - Николай Петрович, я по поводу статьи в ”Вечернем Новосибирске”. Маленькое лукавство не повредит вашей репутации, потому что вы не говорите неправды, зато  избегаете ненужной интерпретации вашего журналистского статуса в устах секретаря и выбиваете нужную искру интереса со стороны вашего будущего респондента (какая еще там статья?). Когда трубку возьмет сам Иван Иванович, то в ответ на его “Я слушаю” необходимо представиться, так же, как вы это делали по просьбе секретаря, с той лишь разницей, что говорить “я по поводу статьи” не следует. Вместо этого необходимо сказать: “Могу ли я отвлечь вас на несколько минут?” И только получив утвердительный ответ, надо сказать, что вы готовите материал, связанный с профилем деятельности данной организации, что хотели бы проконсультироваться по некоторым вопросам непосредственно с первоисточником, что вы таким образом хотели бы избежать в своей работе каких-либо искажений. Проговорив все это, можно быть уверенным, что ваш собеседник готов к беседе, потому что ему просто не оставалось ничего иного, как только односложно выражать свое согласие со всем, что вы говорите. Стоит помнить, что в основе принципа вступительной части беседы лежит универсальное правило: при отсутствии коротких отношений с заочным респондентом необходимо предельно рационализировать и сократить ваши вступительные фразы, чтобы не допустить их двузначного толкования. 

2. Самый ответственный и самый сложный этап вашего разговора - это когда на другом конце провода тишина ожидания с некоторой долей интереса. Сейчас ваша задача - не накидываться с вопросами, а поддержать насколько можно этот интерес к беседе. Ни в коем случае нельзя начинать словами: “Что у вас нового” или “Какие у вас новости?” Таком образом, вы ставите своего респондента в положение эксперта по новостям и открываете ему возможность либо диктовать вам то, что ему представляется важным и интересным (а это, как правило, неважно и неинтересно), либо сказать вам категорическое: “У нас новостей нет”. И в том, и в другом случае разговор можно считать оконченным, потому что нет более глупого положения, чем положение человека, который спрашивает для того, чтобы тут же попытаться оспорить полученный ответ.

Что же делать? Прежде всего, надо вспомнить “шесть правил Глеба Жеглова”.

1.Когда разговариваешь с людьми, чаще улыбайся.
2.Умей внимательно слушать человека и старайся подвинуть его к разговору о нем самом.
3.Как можно скорее найди в разговоре тему, которая ему близка и интересна.
4.С первого мига проявляй к человеку искренний интерес, не показывай ему интерес, а старайся изо всех сил про-никнуть в него, понять его, узнать, чем живет, что из себя представляет.
5.Даже здравствуйте можно сказать так, чтобы смертельно оскорбить человека.
6.Даже «сволочь» можно сказать так, что человек растает от удовольствия.

3. Насыщайте свою речь устоявшимися оборотами сослагательного наклонения в "куртуазном" стиле: могу ли я себе позволить..., правильно ли я вас понял..., позволительно ли мне спросить..., могу ли я предположить..., должен ли я прийти к выводу… и т.д. и т.п. Это придаст вашей беседе необходимую церемонность, повышая ее статус в глазах вашего визави (вы же представитель СМИ). С другой стороны, церемонный стиль общения удержит вас от излишнего сближения с респондентом, которое по неопытности (вы же неопытный журналист?) может перерасти в вульгарное панибратство, что недопустимо.   
      
ПРАВИЛО “ЛЕСТНИЦЫ”

Представьте ситуацию: любопытствующий человек хочет узнать, что делается за высоким забором. Он не находит ничего лучшего как попросить хозяина этого забора подставить свою спину, чтобы взобраться на нее и заглянуть во двор. Любой журналист уподобляется такому “любопытствующему”, если интонацией или существом своих вопросов поставит своего респондента в положение “лестницы”, то есть позволит тому почувствовать, что его используют для получения информации. Естественно, интерес к разговору с вами сразу угаснет. Быть “лестницей” никому не нравится. Значит, первое, что необходимо сделать - это обозначить ваш интерес к персоне респондента. Например: “Вы возглавляете такое интересное предприятия...” или “Я позволил себе обратиться именно к вам, потому что никто больше вас не знает о...” и т.д. Вообще, замечено: комплиментов и лести не бывает много. Особенно это касается мужчин. Поэтому не стоит скупиться на слова, которые даже в обнаженной форме имеют цель расположить к себе человека. Уже сам факт этого стремления, как правило, оценивается собеседником благосклонно.

СЛЕПОЙ ПОИСК

В известных ситуациях, когда надо делать новости и неизвестно откуда, приходится брать в руки телефонный справочник. Перед тем, как снять трубку, необходимо  поразмышлять. Перед вами только телефон организации и ее название, по которому иногда можно догадаться о профиле деятельности. Попытайтесь вспомнить что-нибудь из произошедшего накануне, что может непосредственно касаться данного профиля деятельности. Подумайте, в чем может быть актуальность этого профиля деятельности на фоне окружающей вас жизни. В общем, постарайтесь немного пофантазировать на темы  вашего будущего разговора, чтобы вырастить в себе уверенность в вашем праве оторвать занятого человека от его дел. Признак вашей готовности к телефонному допросу – это предвкушение хоть какого-нибудь интереса к теме со стороны того, с кем вы собираетесь говорить. Нередко у новичков возникает боязнь показаться глупым, если хорошо не знаешь, чем занимается организация. Этого не стоит опасаться. У автора этих строк бывали случаи, когда он набирал номер телефона, вообще не зная, куда звонит. В трубке уже звучит “Да, я вас слушаю”, а тебе только в этот момент успевают сообщить имя-отчество директора и название организации. Времени на размышления нет, и спасает комплекс учтивости, который проговариваешь на автомате, одновременно соображая: с чего бы начать разговор? Самое верное – припомнить первое пришедшее на память событие общегородского или общегосударственного масштаба. Как правило, крупные события каким-нибудь боком да касается всех, в том числе и того, кто находится на другом конце провода. Люди любят, когда спрашивают совета или хотят услышать их мнение. И это может послужить основанием для начала разговора при условии, если вы безупречно выполнили вступительную часть “комплекса учтивости” - сумели в первых своих словах предстать перед своим респондентом лицом приятным и значительным. Входя в диалог, вы должны четко помнить, что деятельность любой структуры, будь то предприятие или учреждение, включает в себя несколько направлений:

1. Внешняя деятельность: “контакты-контракты”.
Обязательно кто-то с кем-то встречается, ведутся какие-то длительные переговоры поэтапно, кого-то отправляют в командировку, кого-то ожидают в гости, с кем-то только что заключен договор, с кем-то надеются в ближайшее время  подписать документ. Всегда повод для новости - отгрузка первой партии новому партнеру. Внешняя деятельность - это почти всегда Клондайк для новостника.

2. Изменения в управлении.
Рождение, разделение или сращивание структурных подразделений – это всегда признаки значимых изменений. Могут таить в себе сюрприз меры по повышению квалификации управленческого состава, смена первого лица или акционерное собрание, включая подготовку к нему и подведение итогов. Всегда занимательны новшества по мотивации работников к более производительному труду.

3. Изменения в производстве, НИР и новая продукция.
Юбилейный экземпляр выпускаемой продукции, монтаж нового оборудования - реконструкция старого, начало нового  проекта изделия/услуги – завершение старого. Этап научно-исследовательской работы: научная публикация, начало разработки, получение патента, испытания, госприемка, запуск опытного, серийного  производства. Отгрузка первой партии новой продукции, первые отклики заказчика/потребителя.

4. Изменения в социальной сфере.
Новое в организации отдыха для трудового коллектива, улучшения условий труда. Иногда могут быть интересны акты материальной поддержки, юбилеи ветеранов, особенно, если будет найдена возможность взглянуть на это как на «хэпи энд» какой-нибудь драмы. 
Зная все это, вы имеете возможность менять тематику и направление разговора, стремясь возбудить в вашем собеседнике ассоциации  по признаку сходства с каким-нибудь из перечисленных фрагментов деятельности. При этом вы должны помнить, что факт, который вы, таким образом, найдете (собеседник обязательно что-то обронит – не проморгайте) явится вам не новостью, только ее признаком. 

НЕ СПРАШИВАЙТЕ ЛИШНЕГО!

Следует обратить внимание на распространенную ошибку: столкнувшись с действием (“мы стали применять пищевую добавку”), начинающий репортер в лексеме обращает внимание не на сказуемое, а на подлежащее. И начинает выспрашивать: а что это за добавка? как называется? кто выпускает? Нередко, потратив массу сил и времени на установление подробностей, связанных с предметом, репортер потом натыкается на обыденность и бесперспективность самого действия («эту добавку применяют все кому не лень»). Чтобы избежать подобных ошибок, следует игнорировать какие-либо делали, связанные с предметами, оставляя их выяснение на конец разговора. В зоне внимания должны быть только действия.
 
“ОПРИЧНИНА” ИЛИ ВЕДЕНИЕ ЗАПИСЕЙ ВО ВРЕМЯ ЖУРНАЛИСТСКОГО ДОПРОСА

Во время допроса у журналиста нет времени записывать ответы, да это и не нужно. Необходимо усвоить, что в блокноте ничего не отмечается, «опричь», как говаривал Иоанн Грозный, следующего:
1. ФИО, должность респондента (по буквам)
2. Собственные мысли и идеи журналиста.
3. Собственные вопросы.
4. Эскизы "постановочных" вопросов.
5. Вся цифровая информация от респондента (даты, показатели и т.д.)
6. Термины, короткие цитаты из речи респондента, которые могут быть использованы в качестве подтверждения собственных идей и мыслей.      

ИЗЛОЖЕНИЕ

1. Стандартная схема изложения журналистского произведения выглядит следующим образом: Вводка-Факт-Столкновение-Ретроспектива-Комментарий-Сенсация.

Вводка ("лид").
Как правило, авторское наблюдение в одно предложение, удерживающее в себе колорит и пафос всего сообщения. Читатель должен скользнуть взглядом по вводке, и не читая дальше, уже знать суть и главную деталь произошедшего. 

Факт.
Так называется абзац, следующий за вводкой и раскрывающий ее. Как правило "факт" включает в себя сведения документального характера (кто, что, где, когда, каким образом), представляя собой апологию вводки (информационное выражение формации). "Протокольное" описание произошедшего в может занимать 5-7 предложений.

Ретроспектива.
Предыстория события/случая. Обычно, взгляд назад, детализирующий, уточняющий, развивающий содержание или ключевой элемент "факта". По объему может конкурировать с ним же.

Столкновение мнений
Абзац, призванный расширить представления читателя о произошедшем через призму двух, желательно противоположных точек зрения. Лица, выражающие их, должны быть по долгу службы или своему общественному положению причастны к рассматриваемой теме.      

Комментарий.
Мнение, оценка или свидетельство эксперта (участника, очевидца, специалиста). Комментарий призван, кроме всего прочего, добавить доверия к достоверности излагаемого.

Прикосновение ("сенсация").
Слово сенсация в узком значении - это "прочувствование". Бывают в текстах такие места, который возбуждают у читающего улыбку, усмешку или наоборот, увлажняют глаза, заставляют хмуриться. Это и есть "сенсация" (фр. sensation, анг. sense — "чувство, ощущение"). В журналистском тексте сенсация - это своего рода "рояль в кустах", когда значимая деталь, заставляющий взглянуть на произошедшее в новом свете, используется автором в конце, чтобы чтение завершилось эмоциональным импульсом.

Примечания:
1. Чаще всего используется урезанный вариант изложения: "факт-комментарий". Реже - "факт-ретроспектива-комментарий". Полная схема используется для полноформатных журналистских произведений, а с "сенсацией" - только в исключительных случаях, когда автор - ас.

2. Изложение всегда развивается по принципу от "общего к частному" (от максимального обобщения до частной детали), за исключением случаев, когда в распоряжении автора имеется яркая деталь, и уместно излагать в обратном направлении: "от частного к общему". В любом случае, необходимо отслеживать, чтобы каждый последующий абзац детализировал или обобщал (в зависимости от расположения пирамиды) предыдущий. 
 
РЕДАКТИРОВАНИЕ ТЕКСТА

Я часто повторяю один эксперимент, заставляя студентов читать одну и ту газетную статью с ручкой наготове. Во время чтения они обязаны фиксировать в тексте те места, где возникает трудность с чтением: возникает подспудное желание вернуться к началу предложения или абзаца, наоборот, «проскочить» его. В итоге всегда выяснялось, что студенты, в основном, отмечали одни и те же места. Оказывается, внимание читателя во время чтения угасает дискретно и не хаотично, а в определенной закономерности. Чаще всего, это происходит, когда автор в рамках одного произведения прерывает одно изложение, чтобы начать другое. Это может быть мысль, сюжет, тема. Классифицируя типы коммуникационных изъянов журналистского текста (поэтическое письмо живет по другим законам), я обнаружил, что ситуация, когда «ему про Фому, а он про Ерему» сводятся к нескольким частным случаям, которые я назвал: «Двутемье», «Оценка», «Дополнение», «Дублирование» и «Констатация».
 
«Двутемье» – слова и словосочетания, описывающие другое равноценное событие. Допустим, вы рассказываете о премьере спектакля, но у вас есть и любопытная информация из личной жизни актера, сыгравшего главную роль. Вы втискиваете ее в сообщение, исходя из благого побуждения, что читателю это тоже интересно. Ошибка в данном случае состоит в том, что вы путаете информацию с произведением, изделием. Для вас это одно и то же, а на самом деле вы оказываетесь в положении гончара, который вместо кувшина предлагает покупателю глину. В таких случаях надо писать отдельный текст, под отдельным заголовком, который может пойти в подборке или в другом выпуске.

"Оценка» - слова и словосочетания, выражающие авторское отношение и тем более его суждение. Наиболее распространенное нарушение, свойственное молодым журналистам, которым не терпится как-то себя выразить. Помните, это дурной тон. Комментировать может только специалист или известный авторитет. Если вы ни тем, ни другим не являетесь, то ваши замечания и, тем более, лирические отступления, могут иметь ценность только в ваших глазах. В голове читателя они становятся торчком.      

«Дополнение».  - слова и словосочетания, не имеющие прямого отношения к описываемому действию. Сопутствующая информация. Тут, скорее всего, речь может идти об излишней добросовестности автора, который стремится к точности в передаче информации. Полное название завода, регалии и звания героя заметки – подобные детали могут иметь право на существование, если только выступают в качестве иллюстрации к описываемому событию. В противном случае, они загромождают повествование, немотивированно отвлекая внимание читателя.   

«Дублирование» - слова и словосочетания, повторяющие какое-то наблюдение в рамках одной текстовой целостности. Дублирование иногда объясняется стремлением подчеркнуть нечто важное, но это ошибочный посыл. Дело в том, что человек запоминает только собственные мысли. Если вы хотите привести читателя к какой-то мысли, вообще не формулируйте ее. Пусть он свяжет ваши факты и аргументы во едино и сам сделает открытие. Такие вещи не забывают.   

«Констатация» - слова и словосочетания, выражающие нечто всем известное, обыденное, нормальное. Опытные журналисты, как правило, не начинают сообщение со слов «Наступило лето», потому что и так понятно, что наступило. Проблема «лишних» или «полагающихся»  слов - одна из самых главных в журналистике, поэтому нужен редактор. Главное, не впадать в иллюзию, что «подвод читателя к теме», как и другие текстовые  формальности, имеют право на существование. Ценность новостного текста заключается в его динамичности, которая возникает не иначе как за счет читательского домысливания пропущенных в тексте слов и фраз.   
Чем опасны коммуникационные изъяны? Дело в том, что текст – это транспортное средство, такое же как, например, труба. По трубе из пункта А в пункт Б перемещается среда – так же и текст: взгляд, двигающийся по тексту с лева на право, означает «скачивание» чувств и ощущений из одной головы в другую. Если в труба хотя бы в одном месте замята или пробита, то движение среды из пункта А в пункт Б будет затруднено, а то и не возможно. Так же и с пороками текста: натыкаясь на коммуникационный изъян, читатель испытывает искушение оставить чтение, которое побеждает, если нет сильной мотивации. А она есть только у участников описываемых событий – все остальные люди читают, потому что имеют воспитанную потребность в чтении, основанную на неизбывной человеческой жажде новых впечатлений. Иными словами, у текста нет шансов быть прочитанным, если в нем насчитывается более одного коммуникационного изъяна. Не случайно «британские ученые» подсчитали, что в среднестатистическом номере газеты прочитывается не более 4 % содержащегося в нем текста.

ХАРТИЯ РОССИЙСКОГО ЖУРНАЛИСТА

Журналистку, на мой взгляд, следует определить как деятельность по удовлетворению познавательной потребности человека, основанную на периодическом распространении среди населения документальных авторских произведений. Предмет журналистики – производство текстов, в которых используются достоверные данные.   

Предлагаю сформулировать обязанности журналиста. Его "клятва Гипократа" может звучать так:
       
1. Искать значимые действия, описывая их таким образом, чтобы они вызывали удивление вне зависимости от темы.

2. В выборе угла зрения руководствоваться исключительно мерой соответствия наблюдаемого действия представлениям об «удивительном».

3. Искать и предъявлять доказательства удивительности (неординарности, занятности, сенсационности) описываемого действия в виде комментариев экспертов, не предоставляя возможности высказать противникам этой точки зрения, если те не располагают данными, которые опровергают сам факт этого действия.

4. Стимулировать удивительные жесты и поступки от заинтересованных лиц как эффективное общественное поведение, открывающее возможность сотрудничества с СМИ. 

5. Совершенствовать стиль и манеру, стремясь к максимально доступной форме изложения для самого сложного содержания

6. Не рассматривать в качестве информационного повода юридические или этические (моральные, нравственные) преступления.

Функция журналистики, на мой взгляд, состоит в том, чтобы давать нации или региону такую картину мира, которая соответствует действительности. В России эта проблема № 1 уже как минимум 100 лет. Чтобы преодолеть это, русские журналисты должна прийти к одному очень простому принципу: «Если актуальное не удивляет, значит, оно не актуально». В противном случае сохраняется риск, что снова ничтожные факты будут занимать центральное положение в сводках новостей, а ключевые события опять будут проходить, никем не замеченные.

ТЕЗАУРУС

Впечатление - самый дорогой товар, который связан с естественной физиологической потребностью человека, такой же, как еда или сон. Человек нуждается в впечатлениях, потому что они представляют собой процедуру познания.

Дисциплина речи - неукоснительное соблюдение в телефонном разговоре формальных фразеологических стандартов, заключенных в “комплексе учтивости”.

Действие - шаг за границы привычного (обычного). Наблюдение за неким объектом, который предпринимает некое усилие, чтобы преступить некую границу – единственно верная позиция для журналистского описания.

Допрос (однокоренные «спрос, «опрос», «запрос»). Журналистский допрос  – это договорная техническая процедура, которая отличается от интервью тем, что не предусматривает публикацию вопросов и ответов, но преследует цель получить такие сведения, которые можно использовать для написания журналистского произведения.

Информация – текст для изучения. Процесс работы над журналистским произведением представляет собой формализацию информации, цель которой – достижение требуемых коммуникативных свойств текста. 

Коммуникационные изъяны текста – места, где у читающего возникает потребность еще раз перечитать предложение или переключиться на следующий абзац.  В такие моменты внимание читающего резко снижается и, обычно, чтение текста прекращается.

Комплекс учтивости – устоявшиеся словосочетания сослагательного наклонения типа: «могу ли я себе позволить», «правильно ли я вас понял», «должен ли я», «позволено ли мне будет спросить» и т.д. Приведенные речевые обороты могут придать допросу некоторую церемонность.

Наращивание смысла – (здесь) процесс считывания текста, когда каждый последующий тезис раскрывает значение предыдущего.
 
Новизна – психологический формат восприятия, обеспечивающий «пищу для ума».

«Опричнина» – запись только ваших чувств и мыслей во время журналистского допроса. Читая такие записи, вы переживаете их вновь, легко вспоминая всю информацию.

Пирамидальные структуры – изложение «от частного к общему» или наоборот.

Позор – то, что выставлено на всеобщее обозрение, хотя должно быть скрыто в соответствии с культурными запретами.

«Правило лестницы» – запрет на интонацию или существо вопросов, которые могут дать понять респонденту, что он – «лестница», которую вы используете для того, чтобы «заглянуть за забор».

Право на субъективность – журналист сохраняет этическое право отбирать и интерпретировать информацию, пока руководствуется творческими намерениями.    

Предмет журналистики – поиск и описание действий, выходящих за границы обыденного.

Принцип оценки материала для публикации: «Если актуальное не удивляет, значит, оно не актуально»

Слепой поиск – «холодный» звонок с целью получения новостной информации.
 
Структура новости – стандартная логика формирования текстовой целостности по принципу: факт («кто», «что», «где» и «когда» сделал) – ретроспектива (предыстория описываемого действия) – комментарий эксперта.   

Товар журналистики – текст (во всех смыслах).

Формализация информации – технологии журналистского допроса и обработки сведений:
- по аналогии: «кто еще сделал это?» «где еще делают это?» «когда еще делали это?»
- по ассоциации: «что мне это напоминает?» 
- по времени: «в чем находят выражение последствия этого, которые приходятся на сегодняшний день?» 
- по значению: «рассматривая это, с каким явлением (событием, фактом) мы имеем дело?» 

Формальная семантика – (здесь) легкое, увлекательное чтение. Информация, преобразованная в формацию.   

Функция текста. Текст стоит рассматривать как транспортное средство по доставке чувств и мыслей автора в сознание семантического реципиента. Соответственно критерии текста должны учитывать, прежде всего, его коммуникационные свойства.   

«Энергетика Уленшпигеля» – отношение к респонденту во время телефонного допроса: внимание, благожелательность, учтивость. И приподнятое настроение.

Журналистика - деятельность по удовлетворению познавательной потребности человека.