В начале была буква К. Затем слово, начинавшееся с этой буквы. Мысли бродили по известным кругам, тщетно силясь выпутаться.
Ну, это совершенно как мушка, спутанная паутиной – барахтается, а паук – рядом, и всё путает, путает.. Но вот взгляд случайно упал на кошку! Внешние объекты иногда привносят в мыслительный процесс нужную долю отвлечённости.
Некто увидел гладкую чёрную кошку. Он кинул ей кусочек хлеба. Кошка шарахнулась в сторону, как от камня. Он кинул в маленький камушек, долгое время пылившийся на полке. Он подошёл поближе.
Глаза у кошки пульсируют. Кожи у кошки не видно сквозь чёрную шерсть. Её можно сентиментально погладить, но это уже так часто делали, что ей наверняка наскучило, да впрочем, и ему тоже. Некто решил действовать решительно. Он схватил кошку за загривок и поднёс к своему лицу. Маленькая тварь оскалилась от недовольства. Затем он почесал кошке за ухом её же собственным хвостом, чем привёл зверя в недоумение. Нужно найти какой-нибудь картонный ящик, посадить туда кошку и тщательно взболтать – может, что и получится…
Проделав это, Некто посмотрел на часы – нужно поторопиться. Коробку с жалобно стенающей кошкой он положил в дорожную сумку, оделся и вышел в душный июльский полдень.
В кафе через два квартала он должен был встретиться с Элеонорой. Мысли снова начали плясать. Сначала джаз, потом чечётку, и затем, лишенные живого мяукающего якоря, по мере приближения к кафе они отплясывали лихой танец каких-то людоедских племён Новой Гвинеи.
Вот и столик, Некто положил на него руку, как-бы не совсем всерьёз опасаясь, что она провалится сквозь столешницу. Ну, конечно не в серьёз. Ну, конечно не стоит подстёгивать фантазию, а то она всё более начинает быть похожей на бред. Ну конечно, Элеонора пригласит его на уик-энд, в какой-нибудь райский уголок побережья, где они… Ну конечно, рука не провалится сквозь столешницу, и даже не застрянет в ней. Ну конечно, Элеонору не трахнул сегодня ночью какой-нибудь дешёвый негр на вшивом матрасе… А то, ещё чего хуже, чего хуже, насилуя на помойке среди мусорных баков, среди глухих небоскрёбов на самом дне ночного колодца. …А звёзды наверху в эту ночь были видны, смога почти не было… Ну конечно нет!!!
Элеонора сказала: «Привет!». Некто встрепенулся, желая ответить ей, но только сильнее стиснул зубы. «Эй, ты что, сегодня за завтраком съел свой язык? Ну ладно, у меня мало времени, меня ждут на студии. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться на яхте вдоль побережья на уик-энд?».
Некто сделал над собой невероятное усилие и открыл рот. Лучше бы он этого не делал вовсе, потому что оттуда вылетела всего лишь одна короткая фраза: «У меня кошка».
«Что?» - глаза Элеоноры стали недоуменно-округлёнными, как крупные карие черешни. «Кошка ест черешни» - пояснил Некто. «Что это такое ты бормочешь? Если вздумал пошутить, знай – неудачно. Времени выслушивать всякий вздор у меня нет».
«Нет черешни. Есть кошка».
«Слушай, прикидываться крейзи у тебя получается довольно натурально, но я ухожу…» Из глаз Некто потекли слёзы: он так много хотел сказать! Он хотел крикнуть: «Постой, не уходи! Это какое-то помутнение, недоразумение, оторопь!» А вместо этого он орал ей вслед: «Кошка! Кошка.. Ну кошка же!..» На него обратили внимание посетители кафе, кто-то позвал полицию. Пока подходили полицейские, Некто успел забросить дорожную сумку на брезентовую крышу летней террасы. «Ну, что, голубчик, пойдём… Накачался ты сегодня видимо изрядно. Имя, фамилия, документы, чем занимаешься?».
Он не понял вопроса и не ответил. Полисмен рассвирепел. «Тебя спрашиваю – чем двигался?» Он не ответил. Он вспомнил о главном. Кошка – не главное. Про кошку – нельзя. «Сержант, там он какую-то сумку выкинул. Наверное наркотики». «Хм… пока нет ордера на досмотр… Ну, отвечай, что в сумке?» .
Про кошку – нельзя!
«У вас форма с погонами. И фуражка».
«Ты что, под дурака косишь? Я сам знаю, что фуражка. Отвечай, что в сумке!»
Нельзя.
Нельзя.
Про кошку нельзя.
Зубы сжимались всё плотнее и плотнее, и вот уже Некто забился в каталептическом припадке.
«Эй, кто-нибудь! Вызовете врачей! У него ломка началась!» Некто дёрнулся ещё пару раз и застыл в глубокой коме. Глаза его были всё ещё удивлённо распахнуты, но уже с некоторой поволокой. Санитары погрузили его на носилки, а сержант в предвосхищении премии раскрыл дорожную сумку. Затем он открыл картонную коробку…
Его служебный опыт обогатился. Ещё никогда при подобных обстоятельствах он не видел такой жалкой картины. Из коробки глядела на него сидящая в собственном дерьме и блевотине маленькая чёрная кошка.
1992 год