Окончилась эпоха «дома с красным окном». Разгар лета, срок съёма закончился, Эльза выходила замуж и всё дальше уплывала от нашего общества. Тараненко и Ольга на лето обосновались в оставленных отбывшими на практику студентами комнатах общежития университета. Правда, в разных комнатах, видимо, общения уже хватило. Не то что бы они поссорились, были совместные вечеринки и вылазки в мир, походы в кино и на пляж, но…
Летом этаж общежития, на время малонаселённый, превращается в своеобразную страну приключений. Жители этой страны, в основном, две категории людей – «абитура» (поступающие на первый курс) и завсегдатаи (они же – «нелегалы»). Ну, плюс ещё, малый процент «женатиков», по разным причинам не уехавших на практику или каникулы. С «абитурой» всё понятно – только что вырвались из родительского дома, масса энергии, впечатлений и ожиданий. Настороженность в новой обстановке соседствует со жгучим любопытством и ничем не прикрытой наивностью. А вот завсегдатаи – народ разношёрстный, в основном – тёртый. Многие – отчислены ещё в незапамятные годы, но – прижились, не мыслят себя без студенческой вольницы, кое-кто – выпускники, которым негде жить, а на сельскую родину как-то не тянет… Некоторые, никогда прямого отношения к учёбе в этом пристойном ВУЗе не имевшие, отираются здесь просто в поисках развлечений: девицы, алкоголь, наркотики, карты, просто весёлый бесшабашный трёп.
И вот в этом вертепе частенько собиралась наша компания в комнате, где временно воцарилась Тараненко. Ах, да, нужно заметить, что в компании появился ещё один персонаж – бывший однокурсник Фёдора, а ныне – нелегал без определённого рода занятий и планов на будущее – Макс. Колоритная и по-своему трагическая фигура, печальный Пьеро, интеллектуал и гонщик по неверной кривой дорожке за удовольствиями. Макс испробовал на себе всевозможные химические вещества, делающие жизнь краше, любил психоделические альбомы группы Пинк Флойд, джаз, стихи Бродского, ну и, конечно же, романы Картасара. В отношении к женщинам романтизм мешался с цинизмом в равных пропорциях. Воздыхания по замеченной в душе дамы искорке или любование грациозным жестом и походкой оной нередко соседствовали в его рассказах с описаниями очень физиологичными и отнюдь не эстетичными.
Глаза, внимательные глаза Макса, как-то сразу были примагничены появившейся в нашем кругу молодой особой. «Глаз положил», однозначно. И не помеха существование где-то неподалёку предыдущей пленительницы его сердца. Да, в данный период у Макса уже была «законная девушка». История та ещё.
Во время традиционных блужданий по коридорам общежития слегка нетрезвый Макс был вдруг вышиблен из колеи обычных недопитийных размышлений. Мимо него в вечернем оживлении общаговского коридора прошествовала слегка странная незнакомка. Макса поразили длинные, ниже пояса, тёмно-каштановые волосы, пробивавшиеся среди них остренькие ушки, отстранённые большие глаза на вытянутом, почти «готическом» лице. Голову девицы, облачённой в домашний, тоже длинный, до пят, халатик, обрамлял своеобразный поясок – «хайратник», как называют этот элемент туалета братья-хиппи. В этот же вечер под каким-то предлогом, разыскав общих знакомых, Макс забрёл к Алёне (так звали таинственую незнакомку) в гости. А на следующий вечер они уже спали в одной постели. Прежний ухажёр Алёны, музыкант и подвижник христианского хиппизма, после недолгих объяснений с девушкой был деликатно изгнан, и, оставшись лишь с любимой гитарой-стратокастером, более в общежитии не появлялся.
Хотелось бы написать о многогранности и тонкости чувств, возникших между молодыми людьми, о сложных душевных переживаниях героев, но, уж если эти переживания и имели место быть, то они как-то ускользали от взгляда постороннего наблюдателя. Что могли заметить свидетели этой внезапной страсти, так только лишь то, что ребята, как это называется «подходили друг другу». Оба – «гонщики за удовольствиями», оба – без определённого рода занятий, чувственные и увлекающиеся люди. Плюс к тому они даже внешне напоминали друг друга – оба стройные, если не сказать – достаточно худые, достаточно экзальтированные и ценящие прежде всего личную свободу.