Школьные годы чудесные

Александр Макаров




Школьные годы чудесные?..








Предисловие


Читатель, не ищи здесь душераздирающих сцен любви, жутких преступлений и таинственных приключений, эта повесть совсем о другом. Основа основ, начало всех начал – образование; какое оно сегодня? Кто и как сюда приходит, что здесь творится? Эта повесть – результат многолетних наблюдений, сюжеты здесь не выдуманы. Вы увидите здесь себя, своих учителей и учеников, узнаете то, что порою скрыто от посторонних глаз. Кому-то свой образ может не понравиться, но нужно помнить поговорку: неча на зеркало пенять, коли лицо ассиметричное…
Возможно, кому-то мои оценки покажутся излишне резкими и несправедливыми, но поверьте, все эти проблемы я знаю не понаслышке и готов ответить за каждое слово.   
Ну что же поделаешь, лекарство бывает горьким…













Напрасно надеяться, что гадкий утёнок превратится в
прекрасного лебедя, нет – гадкий утёнок станет гадкой уткой!


Часть I

… - Ну ты можешь объяснить нам, что всё это значит? Чего ты хочешь добиться?
- директор школы устало откинулся в кресле. Тягостное молчание гнетуще повисло в кабинете.
В который уже раз приходится разбираться со Светой Филатовой – грозой школы и мучением педагогов. Но в этот раз в кабинете сидели и её родители, и участковый милиционер. Вопрос стоял очень серьёзный – она давно уже не только не учится сама, но и не даёт учиться другим, доводя своим хамством учителей до белого каления. И надо бы за эти «подвиги» исключить из школы, но ведь выпускной класс, может, всё же дотерпеть, авось уйдёт от нас, недолго ждать придётся.
- На учёте в милиции ты уже давно, связалась со шпаной, скажи, зачем тебе это? Как ты себе представляешь своё будущее? Ты не забыла, что ты в выпускном классе; уже сейчас надо думать о дальнейшем пути. Объясни нам, ради Бога, свою позицию?
Света презрительно ухмыльнулась: - Как мне надоели ваши нотации, кто бы знал! Одно и тоже всякий раз! Ну почему кто-то за меня должен решать, с кем мне дружить и что мне делать? Ну не нравлюсь я вам, и чего? Какая я была, такой я и буду, а ваши нравоучения у меня уже в печёнках, ненавижу эту школу!
Она резко вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Мать съёжилась, не смея поднять глаза. Потом заговорил участковый милиционер: - К сожалению, положение очень тревожное. Её компания – известные хулиганы, уголовники, двое имеют уже судимости. Если сейчас не вытащить девчонку – завтра может быть поздно. Делайте что хотите, но дочку надо спасать сейчас!..
…После этого долгого, тяжёлого разговора домой возвращались усталые, какие-то опустошённые. Отец шагал молча, а мать снова и снова возвращалась к больной теме:
- Саша, ну ведь ты же офицер, тебе по службе приходится иметь дело с разными типами, иные из них далеко не ангелы, но ты ведь как-то с ними справляешься? Неужели с дочкой не справишься?
- Слушай, не трави мне душу… Ну что мне с ней делать - морду набить? Если честно - иногда мне трудно сдержаться, её хамство уже невыносимо. Чёрт возьми, а ведь школу заканчивает, куда дальше пойдёт?
… И всё же однажды закончилась эта школьная тягомотина со всеми зачётами и экзаменами, наконец выпускной прошёл, аттестат в кармане, да что толку- с таким аттестатом никуда не сунешься, жалкие троечки. В серьёзный вуз нечего и пытаться, надо куда-нибудь, где недобор, чтобы без конкурса. Света раздумывала недолго – остаётся только пединститут; но и там не везде можно приткнуться, ведь не пойдёшь на физмат – избави Бог, опять все эти формулы и расчёты! По той же причине отпадает химия; не пойдёт и иняз – из всех иностранных слов Света знает только «Гитлер капут» - иностранный ей сроду не давался. Не пойдёшь и на филологический - пишет она с ошибками, читать не любит, нет - это не для неё. Надо что-то такое выбрать, чтобы не было никаких формул и расчётов, и чтобы поменьше зубрёжки – историю или географию, например. После недолгих раздумий Света выбрала географию.
Отзвенело лето, и опять сказочными, колдовскими красками разукрасили школьный двор старые клёны. В учительской на столе разложен роскошный натюрморт – учительница литературы Валентина Андреевна привезла с дачи яблоки, груши, разных сортов помидоры, а молодая учительница музыки Ольга Сергеевна добавила ещё корзину слив и ежевику. Коллеги были в восторге! Сразу же включили большой самовар, кто-то сбегал за тортом – по случаю начала нового учебного года устроить чаепитие. Смех, радостная суматоха, и разговоры, разговоры… Сдвигаются стулья, разрезают торт, разливают чай, и тут в учительскую вошла Галина Борисовна, историчка:
- Девочки, у меня новость. Пожалуйста, всем лучше сесть, на всякий случай. Вы помните Свету Филатову?
- Господи, да можно ли её забыть?!
- Так вот, Света поступила в пединститут, факультет географии, так что через пять лет она станет нашей коллегой!
Горестно застонала Полина Ивановна, математичка, в ужасе замерли учителя, а интеллигентнейшая Валентина  Андреевна выдохнула совсем не литературное слово…
Потом, перебивая друг друга, загалдели все: - Да ладно вам паниковать, её выпрут после первой сессии!
- Или сама забросит учёбу, бросит институт…
- А может, наоборот, наконец за ум возьмётся?
- Бедные дети, несчастные педагоги, вы только представьте, девочки – такое чудовище в нашей школе стало бы преподавать!..
И целый день потом не могли угомониться учителя, снова и снова возвращаясь к этой теме.
А между тем жизнь продолжалась, события шли своим чередом. Новая жизнь, студенческая среда закрутили Свету. Как и в школе, она спокойно прогуливала занятия, а на лекциях весело проводили время. Она довольно скоро освоилась в этой обстановке – как пользоваться шпаргалками на сессии, как давить на жалость у старенькой преподавательницы Надежды Михайловны, как на скорую руку смастерить реферат и суметь его сдать. Конечно, не раз приходилось пересдавать «хвосты»; бывало по несколько заходов делала, но всё же сдавала.
А на третьем курсе появился новый преподаватель, молодой, но строгий Игорь Васильевич. На его лекциях приходилось очень много писать; множество цифр, терминов, названий городов; всё это запомнить – башка треснет. Как всё это сдавать?
Неожиданно помогла приятельница Анжела; оказалось, можно обойтись без всяких этих толстенных конспектов и всей этой лавины информации, нужно лишь уметь правильно подкатиться к нему. Опыт удался: Света пошла сдавать последней, в своей мини – юбочке и с очень откровенном декольте. Выбирая билет, склонилась прямо перед лицом преподавателя, заманчиво выставив свои юные прелести. А когда пошла отвечать на билет, совершенно случайно (честное слово, нечаянно!) задела его бедром… Выразительно стреляя глазками, Света томно вздыхала и пыталась тянуть время – ответов на билет она, конечно, не знала. В аудитории они были вдвоём, и тогда Света промурлыкала: - Игорь Васильевич, у Вас такой сложный предмет, мне трудно самой разобраться, не могли бы Вы со мной индивидуально позаниматься, пожалуйста?
Конечно, всё получилось так, как и рассказывала Анжела – зачёт она сдала на «отлично» у него дома…
Такой способ сдачи ей понравился, потом не раз приходилось им пользоваться. Это гораздо приятнее зубрёжки, тем более что всю эту информацию она не способна понять и запомнить, да и зачем ей это?
Наконец прошли годы учёбы, и однажды в некоей школе появилась молодая учительница Светлана Александровна. По виду немногим отличаясь от старшеклассниц, она всё же резко выделялась среди преподавателей своими манерами, речью, поведением.
Бывалые школяры, которых трудно чем-то удивить, поражались её хамству. Тем более что это так контрастировало с её внешностью.
В учительской за чашкой чая коллеги сокрушались – дал же Бог нам такое сокровище!
Хотя есть надежда, что она не задержится в школе, может, какое-нибудь другое применение себе найдёт?
Но время шло, а Света не собиралась уходить из школы. А однажды её попросили зайти в кабинет директора. Она немного задержалась, а когда зашла, села тихонько с краю.
В кабинете, кроме директора – седой старушки с вечно усталыми глазами, сидели ещё трое, все молодые учительницы. Директор, Антонина Павловна, отложила бумаги, поправила волосы, обвела всех задумчивым взглядом. Помолчала минуту, вздохнула и начала:
- Уважаемые коллеги, у нас, как обычно, новая неприятность, и довольно крупная. Стало известно, что к нам с проверкой едет Николай Николаевич Лосев. От него зависит слишком многое, если не сказать больше. Товарищ очень дотошный, въедливый, всё замечает. Сами понимаете, недостатки найти при желании всегда можно. И ведь не желают слушать, что у школы нет средств, нет возможностей… Он, хоть и молодой, но с характером, его не уговоришь, с ним не поспоришь. Но я узнала по секрету – есть и к нему ключик: неравнодушен к хорошеньким женщинам. Вот почему я и собрала сейчас сюда самых красивых дам; давайте думать, что будем делать? Задача такая: сразу его по возможности отвлечь на себя, чтобы он не ходил по школе, не вынюхивал недостатки, чтобы голова другим занята была. Ну что, девочки, какие на этот счёт соображения?
Девочки молча переглянулись.
- Анна Владимировна, Вы не могли бы взять на себя это дело?
Роскошная красавица обиженно поджала губы: - Извините, Антонина Павловна, но ведь я замужем, Вы это знаете.
- Но я не прошу заводить с ним роман, главное – отвлечь на себя. Это ни к чему не обязывающий лёгкий флирт, это игра. Ну, девочки?
И тут подала свой голос Света: - Вы знаете, я согласна. Можно попробовать.
Антонина Павловна с благодарностью взглянула на неё: - Вот и хорошо. Выручите нас, Светочка, доброе дело сделаете для школы!
… Визит Лосева не стал неожиданностью, к нему готовились всеми способами.
Была проведена генеральная уборка помещений, приведены в полный порядок классные журналы и журналы дополнительного образования, на педсовете были предупреждены все – что говорить, как отвечать… А Света привела в порядок свой заветный закуток: в кабинете географии возле доски небольшая дверь – вход в подсобное помещение, где висят географические карты, стоят глобусы, хранятся минералогические коллекции и другие учебные пособия. Здесь стоит удобный старенький диван, столик, здесь же припрятан электрочайник и посуда – когда у Светы нет урока, она может здесь расслабиться, попить чаю. К приезду Лосева она особенно тщательно навела порядок в этой каморке.
Николай Николаевич оказался ещё довольно молодым мужчиной, полноватый, лысеющий, с начальственным выражением на лице. Он сухо представился Антонине Павловне, сел в кресло, разложил свою папку, одел очки в массивной оправе. Директор положила перед ним необходимые документы, и пока он их разглядывал, послала секретаршу за Светой. Всё шло по заранее подготовленному плану: как бы невзначай в кабинет заглянула Света:
-Антонина Павловна, у меня готовы документы для олимпиады, посмотрите – всё ли это, или что-то ещё надо?
Лосев поднял голову и с нескрываемым интересом стал разглядывать девушку. Мини-юбочка, весьма откровенное декольте, маленькая кофточка без рукавов плотно облегает её прелестные формы; обнажённые плечи, светлые волосы, а глаза… Ласковые, какие-то манящие, чистые, и незаметно никакой косметики.
(Странное дело – девушки порою так увлекаются косметикой, и никак понять не могут, что мужчины более всего ценят естественную красоту. «Боевая раскраска», конечно, сразу привлекает внимание, но не более того; а вот такая первозданная, юная прелесть манит гораздо сильнее).
Света медленно прошла к директору мимо Лосева. Из-за близко придвинутого кресла ей пришлось протиснуться боком, и она (случайно, конечно нечаянно!) задела его своим горячим бедром. Прошла с другой стороны стола, стала раскладывать документы перед директором, склонилась над бумагами, и перед Лосевым открылось роскошное зрелище… Он забыл про свои бумаги, не в силах отвести взгляд от её декольте.
- Светлана Александровна, может, Вы напоили бы чаем Николая Николаевича, надо угостить человека – попросила Антонина Павловна.
Света смущённо улыбнулась гостю: - Вы не откажетесь от чая или кофе?
- С удовольствием, пожалуй, чего-нибудь надо перехватить.
- Пойдёмте.
Они прошли в кабинет географии, зашли в её каморку. Света включила электрочайник, и пока он нагревался, она вышла в кабинет и закрыла дверь на ключ. А потом и дверь каморки также закрыла: - Чтобы спокойно посидеть, а то пацаны, знаете ли...
Глазки у Лосева стали какими-то масляными, блудливыми, и Света почувствовала – созрел, пора действовать…
И только к вечеру, когда в коридоре стихли детские голоса, наконец открылась дверь кабинета географии, и разрумянившаяся, растрёпанная Света вышла в коридор. Потом вышел и Николай Николаевич; от его начальственного вида не осталось и следа.
Конечно, проверка школы показала самые лучшие результаты, и директор была очень благодарна Свете.
А для неё этот случай стал началом её карьеры. Время от времени её вызывали на всевозможные семинары, симпозиумы, форумы, и вызывал её всегда сам Лосев. При этом с завидной регулярностью у ней повышался разряд, и вскоре, несмотря на её юный возраст, у ней была высшая категория, её отмечали и премиями, и всевозможными грантами. Коллеги, конечно, усмехались – ну кому не понятно, откуда такие успехи у вчерашней студентки? Впрочем, догадываться можно сколько угодно, но ведь со свечкой никто не стоял…
Видно, крепко зацепила она Лосева; шли годы, а отношения у них продолжались, и не помешало им в дальнейшем и замужество Светы, а потом и рождение сынишки – всё равно строгий начальник регулярно вызывал к себе Светлану Александровну. Она уже завуч, заместитель директора. Конечно, с годами уже изменилась комплекция, но Николай Николаевич по-прежнему жаждал встреч. Видимо, умеет она быть желанной, это тоже талант.
И вот однажды, в минуты высшего блаженства на большом диване в его кабинете, Света прижалась к нему – горячая, нежная: - Коленька, ты меня любишь?
- Светик, ну ты же знаешь мой ответ. Ты чего-то хочешь? Скажи.
- Слушай, а сделай меня директором школы…
Тот привстал на локте, удивлённо глянул: - Светик, так не шутят!
- Ну почему-у? Почему кому-то можно быть директором, а мне нет? Я чем-то хуже других? Глупее? По возрасту уже вполне гожусь – 37 лет, педагогический стаж есть, высшая категория – чего ещё надо?
- Милая, пойми, мне тебя жаль. Ведь эта должность – не только хорошая зарплата, но и большой труд, много хлопот, громадная ответственность, жуткая нервотрёпка – тебе это надо?
- Да, милый, мне это надо, я готова.
Сначала Лосев думал, что это мимолётная блажь, но всё оказалось серьёзно – она требовала, давила, плакала, и он не устоял.
И вот однажды, в конце августа, в одной школе коллективу был представлен новый директор – Светлана Александровна. Этот день стал для школы незабываемым Чёрным днём. Манеры общения нового директора поражали; иные учителя не выдерживали, уходили из школы в разгар учебного года, не дожидаясь каникул. Но главный итог ожидал осенью, после первого учебного года под её руководством – уволилась половина преподавателей. Некоторые из них отработали в этой школе по 10 – 15 лет; другие живут в соседнем доме, и эта школа для них самая удобная, но, несмотря на это, они ушли.
У оставшихся теплилась надежда: глянет на результаты своей «работы», может, и изменит свой стиль руководства. Но эти надежды оказались напрасными, тогда и остальные стали разбегаться. Конечно, как гласит русская поговорка – свято место пусто не бывает; но ведь уходят опытные, уходит элита школы, а вместо них приходят вчерашние студентки, и далеко не все они всерьёз собираются посвятить школе свою жизнь, многие уходят после первого года работы… А если кто и пришёл, у них пока ещё нет опыта, и когда-то он ещё появится, так что замена далеко не равноценная.
В учительской за чашкой чая разговорились давние подруги – Вера Николаевна, математичка, и историчка Ирина Сергеевна. Обе служат в этой школе уже долгие годы, и теперь на их глазах разгромлено всё, а сколько учителей ушли, и каких учителей!
- Ирочка, я одного не понимаю, ну как можно ставить на должность директора школы такое быдло? У ней интеллект как у табуретки, а хамство как у базарной торговки. Такую нельзя принимать в школу даже уборщицей, а она – директор. Как это можно?!
- Вера, я полностью согласна, её нельзя подпускать к работе с людьми, гнать с этой должности поганой метлой. Но гораздо более здесь виноват Николай Николаевич. Это чудовищно – в счёт оплаты за плотские утехи поставить её на такую должность!
Вот давай представим, Вера, такую ситуацию: есть некий начальник порта, и у него появилась хорошенькая секретарь – машинистка. Закрутился роман, он счастлив, осыпает её разными премиями, а она вдруг захотела стать лоцманом этого порта – уж очень ей заманчивой показалась зарплата лоцмана. Ну как откажешь ей? И она стала лоцманом, совершенно не способная к этой работе, не имея знаний и соображаловки, и первый же супертанкер с нефтью с размаху посадила на рифы, он разломился, и теперь нефтью залиты берега нескольких стран, сотни километров по протяжению, многомиллиардные убытки. Кто виноват – лоцман? Безусловно. Но гораздо больше виноват тот негодяй, который поставил лоцманом эту дамочку, чтобы рассчитаться с ней за сексуальные услуги! Вот его надо вешать, он главный преступник. А с неё что взять – она просто дура, совершенно не понимающая, что такое работа лоцмана.
- Ирочка, ты знаешь, я думаю, надо бы где-то в законах прописать, что чиновник должен быть в ответе за своего ставленника. Поставил на должность человека – контролируй его, ты за него в ответе; если ошибается – поправь его, а если не справляется – гони к чертям.
А когда человек не справляется, разваливает всю работу, а чиновник продолжает держать его на этом месте, то гнать нужно уже не только этого обалдуя, но и чиновника. Это было бы правильно!
- Эх, милая, как жаль, что не мы с тобой законы пишем…

























Часть II

Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь
А.С.Пушкин

- Мама, есть на свете Бог – наконец всё закончилось, у меня каникулы, два месяца я свободен! – Иван блаженно развалился в кресле. Самому не верилось, что уже завтра никуда не нужно идти, теперь до конца августа он – вольная птица. Как же всё осточертело! Когда в мае наконец закончились уроки, навалилось множество других дел – ремонт мебели, оформление, подготовка выпускного бала и много всего прочего. Кому же ещё так крутиться, как не ему, ведь он – Иван Петрович Кашин, 28 лет от роду, преподаватель ИЗО и технологии, он же ведёт и кружок «Художественное творчество», художник по образованию.
Конечно, все эти хлопоты выматывают; впрочем, гораздо больше выматывает общение с директором. Светлана Александровна поражает своей наглостью и хамством, привыкнуть к этому невозможно. Иван поработал с ней один учебный год, и уже задумался – а не сменить ли место работы? Кому же понравится такое скотское отношение? Ну ладно, дальше видно будет, что-нибудь авось придумаю, а пока – Свобода!
- Ну что же, Ванюшка, поздравляю. А какие у тебя планы на ближайшее будущее, к дедушке съездить не хочешь? Там, наверное, уже земляника поспела, и всякие там редиски, лучок… - мечтательно зажмурилась мать.
- А что, это хорошая идея. Опять же и траву там косить надо, и так помочь по хозяйству. Поедем, мама? Ты подготовь грузы, что им отвезти, может, продукты, вещи какие, книги?
… Ну и денёк! Едва рассвело, Иван с матерью, увешанные сумками и рюкзаками, с первым поездом метро едут на вокзал, чтобы потом ещё три часа клевать носом в электричке. Впрочем, в электричке не дают подремать: то объявляют остановку, то предупреждают о противопожарных правилах в лесу, а то «пиво, сухарики, минеральная вода, чипсы…» Где уж тут задремлешь? А когда наконец выйдешь на своей станции, теперь не зевай – бегом штурмовать старенький, обшарпанный автобус до Ольховки. Желающих уехать здесь гораздо больше, чем может вместить эта колымага, но каким-то чудом всё-таки умудряются втиснуться все, да ещё и с вещами, так что придётся потерпеть. Зато когда наконец вылезли из душного, раскалённого автобуса – Боже, как прекрасна жизнь! Воздух настоян на буйном разнотравье, сосновый лес вокруг деревушки, и к запахам цветов добавляется аромат спелой земляники.
Ольховка утопает в зелени садов. Когда в майские праздники Иван приезжал сюда, сады цвели пышным цветом – как будто снегом засыпанные. Сейчас уже вместо осыпавшихся цветов видны маленькие зелёные шарики. Если Бог даст, всё хорошо будет, то осенью щедрый урожай надо ожидать.
Дед, как всегда, работает – столярничает во дворе, весь в сосновых стружках. Когда-то он казался Ивану очень большим, а сейчас вдруг оказывается – он на голову пониже, снизу вверх на внука смотрит. Как-то незаметно, с годами, изменился его облик – стал седой как лунь, седыми стали и лохматые брови, и окладистая борода, он стал похож на какого-то библейского пророка.
- Ну, пойдём в избу, надо вас накормить, да и отдохнуть с дороги не мешало бы. До нас ведь пока доберёшься – всю душу вымотает дорога, по себе знаю.
Дед Ивана – Борис Андреевич, очень колоритный старик, ещё постоянно в движении, весь в делах, (бабушка шутит – видать, в прошлой жизни муравьём был, вот и сейчас всегда в работе, покоя не знает!); пожалуй, и не дашь ему 75 лет. Выгоревшая на солнце рубаха, загорелый, крепкий, энергичный дедок. Прекрасная память, живой, ясный ум, рассуждает интересно; видно, сказывается многолетняя работа школьным учителем физики и математики. Педагогом была и бабушка, Елена Сергеевна, тридцать пять лет преподавала биологию. Младшая её сестра, Ольга Сергеевна, и сейчас работает учителем музыки.  Когда, бывало, соберутся вместе за столом, дед смеётся – семейный педсовет можно считать открытым! В шутку они друг друга начинают называть по имени-отчеству, как в школе принято.
За ужином мать сидела рядом с дедом, и сразу стало заметно, как же они похожи. Мать, правда, не пошла по стопам родителей, стала врачом – терапевтом, а вот её сын опять-таки в школе работает.
После ужина Иван с матерью даже не стали смотреть новости по телевизору – после такого трудного дня глаза уже слипались сами…
Утром дамы затеяли свои кулинарные хлопоты, а Иван строгал доски. Боже, какое это удовольствие, когда кругом такая благодать, иволга поёт совсем рядом, а из-под рубанка вылетают ароматные, янтарные сосновые стружки. И не хочется вспоминать свою работу, а впереди ещё целых два месяца счастья…
К завтраку уже были готовы горячие, румяные пироги, а тётя Оля, бабушкина сестра, принесла парное молоко в бидоне и свежий мёд, вчера только откачивали. Господи, живут же люди!
За большим столом сели завтракать. Иван сел между матерью и тётей Олей, а дед улыбнулся: - Ваня, ты между двух тёзок оказался, значит, загадывай желание. Справа – Ольга Сергеевна, а слева – Ольга Борисовна. Так что сегодня у нас педсовет в расширенном составе – добавился Иван Петрович Кашин, преподаватель ИЗО и технологии, прошу любить и жаловать!
Дед с улыбкой глянул на Ивана: - Ну что же, педагог, рассказывай, каково сейчас в образовании, что нового? Я уже давненько ушёл на пенсию, а до сих пор ночами порою снится, что веду урок.
Иван грустно улыбнулся: - Два года я отработал в одной школе, потом мы переехали в Марьино, пришлось переходить в другую школу, вот и в ней год отработал. Кое-какие впечатления могу рассказать.
Итак, что такое современное школьное образование? Добро пожаловать в мир наглых приписок! В общем-то в нашей стране вряд ли кого-то удивишь приписками, наверное, они везде есть, но, пожалуй, самые наглые из них – в образовании.
- А что ты имеешь в виду? – спросила мать.
- Сейчас объясню. В образовании теперь действуют другие правила финансирования, в зависимости от количества учеников – чем их больше, тем лучше финансируют, и поэтому директор вынужден гоняться за каждой «душой», и неважно, что это слабоумный или хулиган – любой сойдёт для количества. По новым правилам на второй год уже не оставляют, переводят в следующий класс в любом случае, и это приводит к тому, что ученик 8 класса не может решить задачу 3 класса, не умеет пользоваться линейкой и циркулем… Пишет со страшными ошибками, плохо читает, но его всё равно переводят в следующий класс. В конечном итоге он получает аттестат зрелости, не зная таблицы умножения, и свою фамилию пишет с ошибкой. А ведь аттестат – это как бы акт приёмки данного ученика. А теперь давайте сравним это с приёмкой здания. Вот приёмная комиссия подписала акт, что это здание пригодно для эксплуатации, но на деле мы видим лишь плохо сделанный фундамент, и ничего более. Или взять автомобиль: покупателю предлагают криво сваренную, ржавую раму автомобиля, которая по документам является вполне нормальной машиной…
- Ну, положим, и в прошлые времена был всем известен принцип «три пишем – два в уме», и раньше из школы не все выходили умницами – заметила мать.
- Да, но сейчас положение гораздо интереснее. Я специально привёз вот эту газетку, это наша районная газета «Марьинский вестник», здесь статейка про марьинские школы – итоги учебного года. В одной обычной районной (я это подчёркиваю) школе успеваемость стопроцентная, неуспевающих вообще нет! А ведь если это обычная районная школа, значит, здесь нет никакой системы сортировки учеников и учителей, и значит, в ней такой же процент дураков, лодырей и хулиганов, как и в любой другой школе; да и среди учителей такой же процент халтурщиков и пустышек. Так почему же в других школах нет стопроцентной успеваемости (да и не может быть), а в этой есть? Вот если бы это была особая школа, где на конкурсной основе принимаются особо увлечённые дети, умницы – разумницы, и на конкурсной основе принимаются лучшие педагоги, при очень хорошем финансировании, чтобы заработки у них были втрое больше, чем в обычных школах – вот тогда можно ожидать стопроцентную успеваемость; а без этого такого результата можно добиться только наглой припиской, разве не так?
Дед засмеялся: - Слушай, это примерно так выглядит: на автобазе появился очень хороший начальник, ну до того хороший, ну так здорово организовал дело, что двигатели машин стали работать со 100% КПД!
Елена Сергеевна вздохнула: - Милые мои, не надо забывать – рыба гниёт с головы. Ведь все наши беды получаются из-за того, что образованием управляют теоретики, совершенно не знающие реальности. Ведь как всё происходит – у очень важного начальника, министра образования или его заместителя, или другого очень серьёзного дяди растёт сын, тупица и лодырь. Он заканчивает школу, и куда ему дальше, кроме как не в пединститут; учитывая, что этот институт полностью зависит от его папы. Проходит время, институт закончен, далее аспирантура (хотя на неё есть гораздо более достойные кандидаты). И куда сыночку дальше, ну не в школу же? Что же ему, стоять у доски и мотать нервы с этими оболтусами?! Не-ет, для такого сыночка приготовлено местечко в каком-нибудь НИИ педагогических наук. И теперь его работа – совершенствовать наше школьное образование, создавать новые программы. А он, сердешный, ни одного урока в своей жизни не провёл, откуда ему знать реальность? И вот он высасывает из пальца совершенно дикие, бредовые идеи, а нам потом расхлёбывать.
Иван усмехнулся: - Как пример, из школьной программы убрали черчение, как ненужный предмет. А ведь без понимания чертежа не может быть технически грамотного человека, чертёж – это язык техники. Как можно в наш технический век такое придумать?!
У деда глаза на лоб полезли: - Господи, да как же такое возможно? А чем они это объясняют?
- Объясняют ненужностью этого предмета. Мол, сейчас всё компьютер чертит, зачем этому учить детей?
- Слушайте, так ведь и русскому языку, правописанию теперь не надо учить, всё равно печатает компьютер, а он сам ошибки показывает. Впрочем, не нужно учить и математику в таком случае – у каждого в кармане калькулятор; не нужно учить историю и географию – всё что нужно найдёшь в Интернете. Так может, совсем школы закрыть, зачем тогда они?  В разговор опять вмешалась мать: - Я думаю, должен быть непреложный, неукоснительный закон: во всякие эти педагогические НИИ нельзя принимать сотрудников, не имеющих 15 лет педагогического стажа. Вот тогда не будут сочинять всякие бредовые программы! Придумывают разную чушь, лишь бы диссертацию слепить как-нибудь, а ведь страдают потом и дети, и педагоги. Вот кто-то рассудил: в школу с 6 лет нужно принимать. Но ведь в этом возрасте не все ещё готовы к школе; одни дети раньше развиваются, другие чуть позже, к 7-8 годам. Дайте человечку подрасти, и из него получится прекрасный ученик; так ведь нет – давай его в школу, ему уже шесть лет. А он там ещё не справляется, ему трудно, непонятно, скучно, учёба непонятна и неинтересна, и он сам себя записывает в отстающие. На уроках ищет себе другие, более интересные  занятия; при этом не только сам не учится, но и очень мешает другим. И таким образом мы получаем вечного двоечника и хулигана. А ведь если бы ему дали дозреть, дорасти до школы, это был бы нормальный ученик. Так что уравниловка по возрасту недопустима, это глупость несусветная!
Разговор этот сильно подействовал на старика – Борис Андреевич постоянно возвращался к этой теме. Днём он возился в огороде или столярничал, а вечером, за чаем, опять начинался семейный педсовет: - Вот скажи, Ваня, как всё странно получается: образование –начало всех начал, отчего же оно отдано в руки совершенно некомпетентных людей, а порою просто серости и быдла? В итоге мы имеем не образование, а имитацию образования, когда одни делают вид, что учат, а другие делают вид, что учатся. Отчего это происходит, Ваня? Я, например, думаю так: миром правят деньги, и в любом деле объяснение причин всего на свете ищи в деньгах. Ведь как у нас было издавна заведено: учитель за свой нелёгкий труд получал жалкие гроши, и поэтому старшеклассники уже заранее соображали – нет, здесь, в педагогике, мне делать нечего, нужно идти учиться на какую-нибудь более спокойную и более денежную профессию. И лучшие ученики идут в другие вузы, а в пединститут, стало быть, уже идут по остаточному принципу. Раз уж там недобор, значит, конкурса нет, и даже с жалкими троечками, глядишь, авось поступлю… Был у меня ученик, более чем слабенький по всем статьям, просто пустое место – Митя Головин. С грехом пополам всё же окончил школу, в аттестате лишь одна четвёрка по физкультуре, все остальные тройки. Куда ему, сердешному, поступать? Так он в пединститут, и через пять лет пришёл в нашу школу новый учитель истории Дмитрий Иванович Головин. Совершенно пустое место, двух слов связать не умеет, а ведь для историка умение рассказывать – это главное; если историк не умеет интересно и понятно рассказывать, то это называется профнепригодность.
Однажды пацаны нашли наконечник копья, вполне неплохо сохранившийся, и принесли показать ему. Он с видом знатока объяснил им, что это – штык времён Второй Мировой войны. Господи, да ведь не глядя, на ощупь, можно различить штык от наконечника копья; ну как можно такой наконечник прикрепить к винтовке, разве только привязать каким-нибудь шнурком? Он же крепится на древко так же, как лопата или грабли – вставил древко внутрь и сбоку гвоздиком закрепил, и всё. А у штыка должно быть крепление для винтовки. И это историк?! Пацаны на его уроках дремлют, списывают друг у друга задачи, читают, всё что угодно, только его не слушают. Одним словом, пустое место. И сколько таких?
Иван вздохнул: - Всё это так, всё это очень даже так! Скажу больше – от учителя зависит порою всё дальнейшее развитие ребёнка. У меня была училка по математике, она по самой своей сути – антипедагог, так я на всю жизнь невзлюбил математику; хотя, конечно, головой соображаю, что это интереснейший предмет, это целый мир, но вот душа у меня не лежит к ней. Как же нужно было постараться так учить, чтобы на всю жизнь отбить охоту к своему предмету?
- Согласен с тобой, Ваня. Плохой учитель – это хуже, чем никакого учителя.
Мать с улыбкой заметила: - Слава Богу, есть и другие примеры. В пятом классе у нас началась история, и эту учительницу не забуду никогда – Людмила Васильевна Шипилова. Когда она рассказывала, все сидели, разинув рты, боясь пропустить хоть слово – было Интересно. Она рассказывала так, что казалось, она сама там была, в этом древнем Египте и в древней Греции, и сама всё это видела. Несколько лет она вела у меня историю, и я на всю жизнь сохранила интерес к ней, сейчас у нас столько книг по истории – сама могла бы преподавать. И Ваньке своему с малолетства рассказывала всё это, ему привила интерес. Другой любимый учитель был – химик, Прокопенко Владимир Григорьевич. Химия – сложный предмет; все эти атомы и молекулы руками не пощупаешь и не увидишь, трудно даётся понимание. Но он умел рассказывать очень интересно, образно, очень понятно, хотя и строгий был, гонял здорово. Зато как я его потом вспоминала в своём медицинском институте, преподаватели меня хвалили, а ему даже приветственное послание написали, благодарность за его работу, я отвезла ему на День Учителя вместе с коробкой шоколадных конфет и с бутылочкой коньяка. Как же я сейчас благодарна таким своим учителям!
… Неисповедимы пути Господни – летний зной вдруг сменился нескончаемым дождём, из дома не высунешься. Одно только утешает – огород не надо поливать. Когда же это закончится; сидишь дома, как арестант.
На Ивана вдруг нашло вдохновение – сначала нарисовал портрет деда, а потом, узнав, что он приготовил глину для печки, решил сделать скульптурный портрет. Расположились на веранде – там самое лучшее освещение.
Деду впервые пришлось позировать; оказалось, это нелегко, уж очень он непоседлив, не привык в одном положении сидеть. Хорошо ещё, что разговаривать можно. За долгие годы преподавания у него скопилось великое множество интересных историй из школьной жизни, дивных ученических «афоризмов», слушать его можно бесконечно.
- Помню, был у меня один ученик, Витя Захаров, такие «перлы» выдавал – за ним надо было записывать. У нас в учительской, бывало, до слёз хохотали после его ответов. Например, на уроке химии: - Захаров, а что происходит при взаимодействии кислоты со щёлочью?
- Ну –у-у, (он всякую фразу начинал с этого долгого, протяжного «ну-у-у»; видимо, чтобы собраться с мыслями. Так сказать, для разгона).
- Ну-у-у, при взаимодействии кислоты со щёлочью происходит … реакция шипения…
В другой раз, опять же на химии: - Захаров, а что получается при сгорании дерева?
- Ну-у-у, при сгорании дерева образуются… дым, зола… (и, после долгих, мучительных раздумий сообразил, наконец) – и окись дерева.
Класс хохотал до упаду, а Витя после этого заслуженно получил свою кличку – Окись Дерева.  А ещё однажды его учительница по русскому языку вела у них диктант, и там попалось слово ГЭС. Она спрашивает у Вити: - Захаров, а что такое ГЭС, как это расшифровать?
Витя ответ знал, но, к сожалению, неточно: - Это… Гитлерэлектростанция. (Слово «гидро» он не запомнил, а уж «Гитлер» у всех на слуху…)
Иван засмеялся: - Так ведь и нынешние ученики выдают перлы ничуть не хуже! Мы в учительской тоже хохотали над одним сочинением, где на нашу страну летели со свастикой на крыльях разные «Мессершмиты» и «Сникерсы» (это вместо «Юнкерсов»). Хорошо ещё, что не «Памперсы»!  А на уроке истории один мудрец, рассказывая о Германии XIX века, немножко спутал Бисмарка с насморком…
- Да, Ваня, мудрецов всегда хватало, надо за ними записывать – самому такого нипочём не придумать. То вдруг узнаёшь новость, что древние греки изобрели мрамор, то вдруг человек путает Данию с Иорданией (и очень удивляется, что это два разных государства); а один рассказал, что самое глубокое место в океане – Марихуанская впадина! (Впрочем, её называли ещё Марсианской впадиной – тоже неплохо!) А тот же легендарный Витя Захаров однажды сказал, что кислотность определяют при помощи ласковой бумажки (это он так запомнил лакмусовую бумажку!)
Иван тоже вспомнил из своей практики: - У меня пацан поранился, я ему эту царапину обрабатываю, он интересуется – А что это?  Перекись водорода – отвечаю. Он страшно удивился: - Впервые слышу такое! Перекись населения была, я помню, а перекись водорода ещё не слышал!
- Милый, ты не путай переКись с переПисью, это разные вещи!
И так вот за разговорами, неспешно, понемногу, происходило великое таинство – из бесформенной глины постепенно появлялся Борис Андреевич. Забавно было смотреть, когда живой дед с любопытством и сдержанным восхищением рассматривает себя – глиняного.
- Неплохо у тебя получается, Ваня! Ты уж не оставляй это дело, за всеми школьными делами творчества не забывай. В нашем роду ты первый художник, раньше не было.
- Легко сказать, да трудно сделать. Такая работа в школе выматывает, да ещё если наша Светлана Александровна – после общения с ней не то что творить – жить не хочется… За какие грехи нам досталось такое чудовище?
И вообще сейчас учителю стало намного сложнее; сейчас учитель практически лишён всяких прав, беззащитен перед хулиганом – его даже из класса нельзя выставить, потому что у него есть конституционное право на образование! А то, что он не даёт вести урок, лишая тем самым этого же права весь класс – это как-то не учитывается. В итоге страдают другие дети и сам педагог, какое уж тут образование? А от нас ещё требуют успеваемость, и двойки ставить не моги – себе же хуже сделаешь. На педсовете директор так и заявляет: - Когда вы ставите двойку ученику, знайте – это вы себе её ставите, это вы его недоучили, упустили его!
А пацаны, ясное дело, всё это понимают, поэтому и не волнуются – всё равно ведь учитель двойку не поставит, бояться нечего. Вот и получается – имитируем образование, ну и какой в этом смысл?
- А что, Ваня, я вот по телевизору смотрел, вроде какие-то новые учебные программы у вас? – Что касается программ, то здесь мы имеем дело с «творчеством» тех самых теоретиков от педагогики, которые, как говорила бабушка, ни одного урока не провели. Программы странные – заумные, никому не нужные в реальной жизни знания, но при этом часто не дающие действительно нужных навыков.
В разговор вступила бабушка: - Совершенно с тобой согласна, Ваня. Я преподавала биологию, мы разбирали всякие цитоплазмы и хромосомы – что в реальной жизни некуда применить человеку; а вот спасти человека, или как ухаживать за малышом – этому мы не учим, а ведь старшеклассники завтра станут родителями. У нас был случай – вовремя вытащили тонувшего мальчишку, вот только не умели делать искусственное дыхание, и пацан умер у всех на глазах. Я считаю, что в каждой школе нужно иметь два манекена – взрослого и малыша; и серьёзнейшим образом учить детей оказывать первую помощь и ухаживать за ребёнком. Чтобы не в теории знали, а имели навыки! А все эти протоплазмы и ДНК нужно оставить для институтов, пусть их изучают те, кому это необходимо в их профессии. А всех подряд грузить этим не надо.
Дед грустно усмехнулся: - Да и раньше, бывало, школьные программы грешили этим. В математике, например; для чего мы давали детям такие разделы, которые в реальной жизни ему негде применить? Такие расчеты, например, очень нужны астрономам, а многие ли из моих учеников стали ими? Они, бедные, зубрили, а мы их гоняли, заставляли заниматься, а в итоге им для реальной жизни вполне хватает четырёх действий арифметики. Ну ещё основ геометрии – порою приходится рассчитать площадь или объём, и всё. А все эти специализированные темы высшей математики оставить бы для институтов, где они действительно нужны.
Бабушка засмеялась: - Ну это как если бы я в школе на уроках биологии подробно рассказывала, как нужно в промышленных объёмах выращивать свёклу – сколько и каких удобрений вносить на гектар площади, какая глубина вспашки и так далее. Понятно, что подобная информация очень нужна тем, кто ей пользуется, но зачем же грузить этим остальных? Конечно, они вызубрят и сдадут эту тему, и вскоре благополучно её забудут. Так не лучше ли давать такие знания где-нибудь в сельхозтехникуме или институте?
Я думаю, можно провести такой эксперимент – проверить школьные знания учителей; как историчка знает высшую математику, как преподаватель английского языка помнит химию, как математик расскажет про цитоплазму и хромосомы, как географичка знает закон Бойля-Мариотта… И вы будете поражены – оказывается, эти люди напрочь забыли то, что когда-то зубрили и сдавали; просто им в жизни не понадобилась эта информация, и тогда она благополучно забывается. Так, может быть, не стоит школьную программу перегружать такими узкоспециальными знаниями, лучше оставить их институтам и техникумам?
- Ваня, а я вот что-то так и не понял из этой передачи, что такое «проекты»? Много про них говорилось, что в школе дети делают проекты, но как-то непонятно. Так что же это? – спросил Борис Андреевич.
- О-ох, дедушка, не сыпь мне соль на рану! – застонал Иван. Знаешь, у меня есть странное желание – узнать автора этих проектов, и подкараулить его где-нибудь в тёмном переулке…  Это как раз наглядный пример «творчества» тех самых, будь они прокляты, теоретиков от педагогики. Я подозреваю, что изобретатель этих проектов никогда не имел своих детей.
- Да не темни ты, рассказывай по существу, что это такое?
- Ну вот представь: приходит ко мне мальчуган, хочет сделать кораблик. Ну что же, кто из пацанов не любит мастерить? Всем нравится строгать, пилить, сверлить, и чтобы в итоге получился красивый кораблик. Итак, за дело?
- Э-э, нет, парень! Кораблик ты сделаешь, но в виде проекта. Это значит – вначале нужно на компьютере напечатать кучу всякой ерунды; как я задумал эту модель, какие для этого нужны материалы и инструменты, описание свойств этих материалов (сравнительные данные сосны и липы, лиственницы и тополя и так далее…), рассчитать стоимость этих материалов в деньгах, высчитать, насколько эта модель будет для меня дешевле, чем если бы я купил её в магазине, потом описание всей работы… Всю эту писанину нужно правильно оформить в папку, и лишь потом делать этот кораблик. И подразумевается, что всё это должен делать сам ребёнок!
- Слушай, Ваня, ты не шутишь? Ведь это вернейший способ навсегда отбить охоту у этого пацана что-либо мастерить! Неужели он действительно будет всё это делать?
- Да никогда в жизни! Всю эту чушь придётся стряпать самому преподавателю, но как бы от имени ребёнка. Подразумевается, что такие проекты всесторонне развивают детей – Боже, какая глупость! Кстати, и девчонки на уроках технологии должны этой ерундой заниматься.  Дед, ты представь – вот ты захотел оладушек со сметаной, а бабушка, прежде чем разогреть сковороду, вначале должна написать целую диссертацию; история этого кушанья, входящие в него продукты и их полезные свойства, подробно описать весь технологический процесс… Тебе ещё не расхотелось оладушек, или ты уже с голодухи чёрствый сухарь грызёшь -  нет сил терпеть, пока жена закончит всю эту галиматью печатать? И вот какой-то кабинетный теоретик на этом сделал диссертацию, внёс весомый вклад в педагогическую науку… И сколько таких диссертаций сотворили из ничего, и пользы от них – ноль.  Это опять-таки имитация деятельности, по-русски называется – показуха.
Да, кстати, нередко и по разным предметам детям, особенно в младшей школе, дают готовить рефераты и доклады с прицелом на родителей. Всем понятно, что делают это родители; ребёнок в лучшем случае потом прочитает уже готовое. Кому нужна эта дурацкая показуха?
Или другой пример: сейчас у нас в школе введена физкультурно – оздоровительная пауза. Вспомни, как неравномерно идёт работа на уроке: вначале урока всякие организационные моменты отвлекают, дети ещё не сосредоточились, потом втягиваются в процесс, и к концу урока идёт уже самый плодотворный период. Но тут, за пять минут до звонка, звучит музыка, и все должны делать зарядку. Стало быть, от урока отрывают самое ценное время, и неважно, какой это урок – география или математика, здесь все равны. Зато перемена после этого сокращена на эти самые пять минут. Дети упорно не хотят делать эту зарядку, так что и здоровее они не станут, и время от урока оторвали. Зато кто-то на этом сделал диссертацию! А этим пацанам для здоровья уж лучше бы побегать на перемене эти самые пять минут, которые у них отняли…
За всеми этими разговорами незаметно прошло время, и наконец портрет был закончен. Получилось очень удачно; дед, как живой, смотрит внимательно, с интересом, вроде как что-то сказать хочет. Теперь нужно срочно отлить его в гипсе; глиняная модель недолговечна, а отливка из гипса уже без проблем стоит, ничего с ней не сделается. Гипс пришлось выпрашивать у строителей, которые отделывали клуб. Отливку формы, а потом и самой скульптуры делали вместе с дедом – ему всё было интересно, всё хотелось самому попробовать. Несмотря на возраст, в нём осталась какая-то юношеская жажда ко всему новому и необычному.
Готовую работу, ещё не просохшую, дед поставил на веранде на тумбочку в уголке, и постоянно её разглядывал. Результатом остался доволен, не скрывая своей радости.
Дожди, наконец, закончились, и наутро небо было ярко-голубым, без единого облачка. Птичий хор звенел отовсюду. Иван вышел во двор, а дед уже на своём любимом месте – на верстаке размечает доску, мастерит улей для пчёл. Соловей, спрятавшись где-то в кустах, совсем близко, творил чудеса. Сначала на разные голоса щёлкал, как бы распеваясь, потом залился звонкой трелью, и немного помолчав, стал чётко выговаривать: - купите-купите-купите-букетик, купи-купи-купи!
Иван рассмеялся: - Гляди, и здесь реклама, не скроешься от неё нигде! Значит, и у него есть спонсор, кто-то ему эту рекламу заказывает?
А соловей опять защёлкал, временами умолкая, и опять заливался на все лады. Дед с внуком замерли, слушали молча, пока певец не улетел.
- Вот скажи, Ваня, как такое получается – ведь мала пташка, меньше воробья, ну и какие там по размеру у него лёгкие – с фасолину примерно, вряд ли больше? А когда поёт – его за километр слышно, как же это возможно? С точки зрения физики это непонятно, это просто чудо!
Пока Борис Андреевич рассуждал, удивлялся, прилетело ещё одно чудо. Иван тронул деда за рукав, показал на яблоню – совсем рядом уселась ярко-жёлтая красавица иволга. Не спеша почистила пёрышки и исполнила свою несложную, но такую ни с чем не сравнимую песенку. Потом ещё и ещё… Когда наконец вспорхнула и улетела, дед стал рассуждать: - Господи, какое чудо! Хрустальный голосок, неповторимый! Ты знаешь, она среди прочих певчих птиц как Анна Герман. Ведь немало было певиц с прекрасными голосами, но Анну Герман ни с кем не спутаешь. Вот и иволга; много разных певчих пичуг, и так славно поют, но иволгу ни с кем не спутать. Дал же Бог ей голосок!
Я думаю так – учёные вроде утверждают, что птицы поют «по делу» - обозначают свой участок, привлекают самку и так далее. А мне кажется, не последнее дело здесь – для своего удовольствия поют. Взять, например, дятла – по весне он часто «музицирует» - найдёт где-нибудь на сосне расщепленную вершину, выберет самую звонкую щепку и долбанёт её клювом – она долго и звонко дребезжит. Он посидит, послушает – и опять тюкнет клювом, и «музыку» эту за версту слышно. Ведь явно он это себе для удовольствия делает, а зачем же ещё?..
…А между тем лето расслабиться не даёт – после многодневных дождей трава поднялась по пояс, успевай только косить. Иван весь день в работе – то скашивает траву, то поливает огород, то строгает доски, дел всегда хватает. А время идёт незаметно, и вот уже перестала куковать кукушка, не слышно уже и соловья – видать, и у них другие дела навалились… А впрочем, всему своё время, ведь уже середина лета миновала. Зато другая музыка началась – неумолчно звенят кузнечики; когда идёшь по траве, они брызжут из-под ног во все стороны, сколько же их? Щедрая пора – лето, всякой живности полное раздолье…
- Смотри, дед, никак милиция к нам подъехала; кажется, сюда направляется, что это? – встревожилась Елена Сергеевна. Борис Андреевич глянул: - Э-э, да это вроде знакомый человечек, не узнаёшь, что ли?
Рослый сержант милиции, увидев во дворе стариков, вдруг расцвёл радостной улыбкой:    
- Борис Андреич, Елена Сергеевна, здрасьте!
- Никак Серёга Ветров к нам пожаловал? – сразу узнал своего бывшего ученика Борис Андреевич. – Экий ты вымахал здоровенный, а ведь когда-то я тебя во-от таким знавал; давненько же не виделись!
Дед крепко пожал ему руку, а Елена Сергеевна обняла и поцеловала: - Я ведь была у тебя классным руководителем, помнишь? Ну, пойдём в избу, там наговоримся, за самоваром. Серёга познакомился и с Иваном. Служит в Москве, сюда редко наезжает, к родителям. Вот решил навестить и своих учителей.
- Борис Андреич, а вы на рыбалку не хотите ли сгонять? Сейчас уже неплохой клёв пошёл, мужики рассказывали.
- А что же, с удовольствием.  Правда, я давненько не рыбачил, надо ещё снасти наладить.  Ванюшка, поедешь с нами?
- Святое дело, конечно. А уже намечено, куда именно?
Серёга улыбнулся: - Есть у меня одно заветное местечко. Добираться туда трудно, зато и никого нет, рыбачить будем в тишине, благодать! Я и сынишку возьму, Саньку, десять лет ему, а уже заядлый рыбак.
Потом сидели на веранде, пили чай с горячими вкуснейшими ватрушками и мёдом, вспоминали всякие школьные истории, смеялись…
- А что, Ваня, не проехать ли нам сейчас, глянуть место рыбалки – всё ли хорошо, чтобы никаких «сюрпризов» не было? – предложил Серёга.
- Пожалуй, это будет правильно; как говорится, семь раз отмерь – один отрежь.
Сергей тепло попрощался со стариками, Иван сел в коляску его «Урала», и вскоре они миновали крайние дома Ольховки. Дорога грунтовая, хорошо укатанная – как асфальт, и мощный мотоцикл, кажется, сам рвётся набрать скорость.
И тут впереди показалось интересное зрелище – на мотоцикле без коляски ехали пацаны. Мотоцикл нещадно дымил, как паровоз, а грохот был ну уж совсем не мотоциклетный – за три версты, наверное, слышно. Сергей удивлённо ругнулся, обогнал их и жестом приказал остановиться.
- Пойдём, Ваня, глянешь это чудо, такое ты вряд ли видел когда-нибудь!
Они подошли к пацанам. На этом драндулете их сидело трое: за рулём огненно-рыжий, весь усыпанный веснушками, пацан лет двенадцати; двое других младше, лет десяти. Техника у них, действительно, заслуживала внимания. Этот экземпляр был, похоже, времён царя Гороха; может, первый в мире, или один из первых. Но от него немногое осталось родного – сама рама с двигателем. А всё остальное изготовлено гораздо позже из разного металлического мусора. Передней вилки не было – вместо неё грубо сваренная из водопроводных труб, без всяких амортизаторов. Бензобака настоящего не было, на его месте была некая ёмкость, по форме как аквариум, также грубо сварена из листовой стали. Крышка у этого «бензобака» тоже отсутствовала – дыра просто заткнута круглой деревяшкой, обмотанной тряпкой. Этот «аквариум» был приделан с заметным наклоном, чтобы из нижнего угла провести шланг к двигателю. На этом «бензобаке» сидел один из пацанов. Сиденье у этого мотоцикла также отсутствовало, его роль выполнял грязный мешок , туго набитый соломой. Дивное зрелище представляли собой его колёса – они разные, от разных мотоциклов; заднее колесо намного больше переднего, и мотоцикл выглядит как бы пригнувшимся к земле. Половины спиц нет, местами вместо спиц просто стянуто проволокой. Покрышки абсолютно лысые, даже тряпки торчат из резины.
- Иван, ты сюда глянь, - показал пальцем сержант. Тот не сразу понял, в чём дело – как же эти колёса накачивать, ведь даже самих этих штучек нет, куда насос подсоединять; а потом присмотрелся – и всё стало ясно: из-под покрышек местами торчит солома. Они поступили очень просто – туго набили соломой покрышки, вот и получается какая-никакая амортизация… Глушителей, понятное дело, нет. И вся эта конструкция держится на каких-то проволочках, где-то тряпочкой подвязано, где изолентой примотано, где – шнурком от ботинка…
Пока Иван, поражённый таким творением, разглядывал его со всех сторон, сержант проводил воспитательную работу с рыжим. Когда же Иван наконец глянул на самих пацанов – сердце дрогнуло. Младшие стояли, скучая и переглядываясь, в сторонке, а рыжий… С такой тоской и отчаянием в глазах стоит – у Ивана всё в душе перевернулось, так жалко стало этого «Кулибина». Он пошёл к «Уралу», стал вроде как копаться в коляске и позвал Сергея. Когда тот подошёл, Иван ему негромко сказал: - Слушай, отпусти ты их с Богом, ну чего они могут устроить? Они же на просёлочной, пустынной дороге едут, да и скорость вряд ли смогут больше семи – восьми километров в час дать, чего их обижать зря? – Конечно, сейчас отпущу, но всё же надо их шугануть, а то как бы по деревне не поехали сдуру, с них всё сбудется, такие черти…
Он вернулся к пацанам, и опять слышно: - Ну смотри, ты мне обещал, чтобы я этой колымаги больше не видел!
Потом сержант вернулся к Ивану, и тут рассказал подробности; оказывается, этот мотоцикл в своё время отнимали ещё у отца этого рыжего, за те же грехи, он тогда уже был в таком состоянии. Сколько ему лет – никто не знает. Ездить на нём можно только втроём, меньше нельзя; один за рулём, а другой, сидя на бензобаке, специальной проволокой тянет газ, (просто нет гибкого тросика); третий, сидя сзади, на ходу переключает плоскогубцами передачи, так как нет ножного рычажка, сломан. Имеется и свой график работы – он месяц ремонтируется, потом полдня катаются, и опять на месяц ремонт. Но самое невероятное – его двигатель. В нормальный мотоцикл не дай Бог залить бензин неподходящей марки – угробишь двигатель. А в этот залей хоть что-нибудь, лишь бы булькало, хоть кефира налей в бак – он будет вонять, чихать и кашлять, но поедет! Как это происходит – непонятно; думаю, его надо бы куда-нибудь учёным – конструкторам на исследование отдать; наверное, кучу диссертаций написали бы о нём!
… А через день, едва начало светлеть на востоке небо, снова подъехал знакомый «Урал». В коляске сидел худенький белобрысый мальчуган с большими, доверчивыми глазами, в штормовке и кепочке. – Знакомьтесь, господа: - мой сын Александр Ветров! – представил его Сергей.  Иван пожал маленькую ладошку, Борис Андреевич тоже, и сунул ему пакет с пирожками. Сергей завёл мотор, Иван сел сзади, а в коляске уместились дед с мальчонкой, и ещё снасти для рыбалки. Поехали!
Сначала дорога была прекрасной, хорошо укатанная грунтовка, но потом свернули в луга, и тут только держись – кочки и колдобины, того и гляди вылетишь. Наконец добрались до места, стали налаживать удочки. Клёв оказался действительно славный – окуни хватали крючок мгновенно, едва он попадал в воду. Редко удаётся попасть на такой жор! И сразу, в азарте рыбалки, забылась прохлада, сырость этого утра и дорожная тряска, что всё это по сравнению с главным – клюёт здорово!
У мальчонки какой-то хитрый окунь завёл поводок под корягу, тот стал тянуть и оборвал крючок. Иван его утешил: - Ну что же, скажем так; самый лучший, самый надёжный способ сохранения снастей – не ходить на рыбалку. А уж если пришёл, у тебя всегда есть шанс потерять крючок. Держи, Санька, другой поводок!
Солнце поднялось уже высоко, клёв постепенно стал стихать. И только тут все почувствовали, как проголодались.
- Пожалуй, мужики, пора и перекусить, чем тут нас бабушка снабдила? – Борис Андреевич развернул узел с пирожками, помидорами, огурцами, а Иван достал термос. Сергей также разложил всякую снедь, и пикник начался.
Место для рыбалки, как и обещал Сергей, было труднодоступное, глухое, никаких следов пребывания человека – девственный лес на берегу, но вот тишины, как следовало бы ожидать, не было. Прямо над головами рыбаков развернулось интересное и шумное действо – журавли учили летать молодых, своих подросших журавлят. Пронзительно кричали и родители, и дети, и хорошо видно было, как взрослые заставляют летать птенцов, не дают садиться, порою бьют крылом или клювом. Зрелище это завораживало, жаль – видеокамеры не было, это надо было бы заснять.
Борис Андреевич тронул Саньку за рукав: - Вот смотри, Санька, у журавлей всё как у людей; дети не хотят учиться, им интереснее играть на болоте, ловить насекомых и лягушат, и они никак не могут понять, что это родители так усердно заставляют их учиться летать, зачем? Они же ещё не знают, что лето скоро кончится, не будет вкусных лягушат и насекомых, а будет лишь холод, голод и смерть. И чтобы спастись, нужно вовремя улететь на юг, очень далеко, за тысячи километров; но чтобы выдержать такой путь, нужно очень хорошо летать, а значит, нужно сейчас очень много тренироваться. Другого пути для спасения нет! Дети этого не понимают, а взрослые птицы уже опытные, они знают, что без хорошей подготовки не одолеть такую дорогу, и поэтому заставляют их учиться. Вот и у людей так же – дети порой не хотят учиться, потому что не понимают необходимости, а взрослые знают, что без учёбы нельзя, и заставляют. Смотри, Санька – журавли своих детей порою нещадно бьют, суровая у них педагогика!  Вот и ты, парень, учись как следует, не будь как глупый журавлёнок!  Я понимаю, порою так не хочется учиться, гораздо интереснее играть на улице, но ты должен понимать: так надо, без этого нельзя!
Мальчонка слушал деда, глядя на этих пернатых педагогов, и было видно – всё понял правильно!

 
… Вот и заканчивается отпуск, так не хочется уезжать из этого рая. В саду деревья ломятся от непосильного урожая яблок и груш, успевай только подпорки ставить. Поспели помидоры, нужно убирать кабачки и огурцы, а ещё в августе для рыбака раздолье – самый клёв… Как от всего этого уезжать? Опять в душный, шумный город? А самое главное, самое поганое – опять встретиться со Светланой Александровной. Ивана даже передёрнуло, когда об этом подумал. Чёрт возьми, если это быдло от нас не уберут – нужно менять школу, чего ради терпеть всё это?
В конце августа педагоги постепенно собираются в школе – загорелые, отдохнувшие, оживлённые. Здесь Иван узнал и грустные новости – опять ушли хорошие, опытные учителя, кто их заменит? И причина у всех одна, её никто не скрывает, всё опять из-за директора.
… В первые дни сентября школа звенит от детских голосов. Дети в это время особенно шумные, неуправляемые, они ещё не настроились на учёбу. Все загорелые, непоседливые, и каждый норовит рассказать о своих каникулах.
У 6 «а» класса идёт урок ИЗО. Иван Петрович с удивлением смотрит на ребят – как же они выросли за лето, как изменились. Немного изменился и состав класса; двое ушли, а трое пришли – два мальчика и девочка. Её Иван заметил сразу, да и нельзя не заметить – за первой партой в среднем ряду сидела девочка редкой, уникальной красоты. Изящная головка, точёный профиль, из-под пышной чёлочки чарующий взгляд больших, ясных глаз. Редко можно увидеть такое чудо. Несмотря на юный возраст, у ней какая-то пленительная женская грация, которой нельзя научиться, она от природы – либо она есть, либо нет. Иван заглянул в журнал и узнал имя юной прелестницы – Алина Стрельникова.
- Итак, тема нашей сегодняшней работы – «мои каникулы». Постарайтесь нарисовать свои самые яркие впечатления от вашего летнего отдыха.
И работа началась. Иван ходил между рядами, успокаивал самых неугомонных, отвечал на вопросы, помогал советами, и для себя отмечал тех, у кого есть явные способности к рисованию. С этими потом нужно будет отдельно пообщаться, ведь надо набирать ребят в кружок «Художественное творчество».
У Алины рисунок был очень интересным, девчушка имеет прекрасные способности, надо будет непременно пригласить её в свой кружок.
В конце урока дети сдают свои работы, здесь же сразу выставляются оценки. Когда подошла Алина, Иван Петрович похвалил её способности и предложил заниматься в своём кружке: - Такие способности надо развивать. Приходи, у нас интересно!
Девчушка застенчиво улыбнулась: - Приду.
В кружке «Художественное творчество» Иван занимается с детьми самыми разными делами; здесь и рисование, и керамика, и резьба по дереву, и декорации для спектаклей делают, да мало ли каких задумок у детей бывает – кому-то рамку для фотографии, кто-то полочку мастерит маме в подарок. У Ивана есть маленькие хитрости для приманки: в своей мастерской на видном месте сделал стенд с самыми интересными детскими работами – когда дети это видят, тоже хочется такое сделать, творчество – штука заразная. И ещё другая хитрость: перед началом занятия Иван закрепляет в тиски свежую сосновую доску и немного построгает её маленьким, удобным рубанком, и здесь же его положит, среди красивых завитых стружек. Ароматные, золотистые стружки словно притягивают мальчишек – каждый сразу хватается за рубанок, всем хочется построгать. А ещё Иван делает так: кусочек древесины туи об наждачный круг поточит – аромат не только в мастерской, даже в коридоре чувствуется, туя пахнет очень сильно. На этот аромат к нему заглядывают любопытные дети; глядишь, кто-то из них потом станет здесь постоянным и увлечённым работником.
Уроки закончились, и в мастерскую пришла Алина. Долго разглядывала на стенде работы из дерева, особенно ей понравилась точёная круглая шкатулка, где по светлой древесине выжигателем сделан затейливый узор.
- Иван Петрович, а я смогу такую сделать?
- Конечно, сможешь. Только для начала, чтобы тебе освоиться с токарным станком, советую выточить что-нибудь попроще, например, скалку – маме в подарок. Идёт?
Он подробно рассказал ей о токарном станке, показал принцип действия, потом закрепил в него круглую заготовку из свежего ясеня. (Это была ещё одна хитрость – когда точишь свежий ясень, возникает сильный аромат свежеиспечённых булочек). Сначала он сам обточил заготовку, потом дал резец девочке.  – Эта заготовка пробная, просто чтобы ты привыкла к резцу – точи что хочешь.
Алина стала точить, и тёплые, нежные стружки струились из-под резца ей в руки – Боже, какое это удовольствие! Но самое удивительное – они очень вкусно пахли свежими, горячими ватрушками! А заготовка тем временем принимала любую форму, какую захочешь – это волшебство! Такого удовольствия Алина ещё не испытывала. Она пробовала точить самыми разными резцами, а потом Иван Петрович показал ей, как шлифовать наждачной шкуркой. Когда она обработала самой мелкой шкуркой, он выключил станок и вынул деталь. Ещё горячая после шлифовки, гладкая и ароматная – такая прелесть; девчушка смотрела на неё, как на чудо.
На запах горячих булочек из коридора стали заглядывать любопытствующие. Когда такой запах идёт из столовой – это понятно, но когда он идёт из столярной мастерской?..
Вокруг станка сразу собралась целая компания детей – всем очень интересно. А Иван Петрович стал рассказывать: - А знаешь, Алина, ведь ты сейчас царским делом занималась? – Как это, почему?
- Был такой царь – Пётр Первый, он очень любил на токарном станке работать, а потом ещё Екатерина Вторая тоже любила. Так что если цари этим увлекались, то нам сам Бог велел.    –А разве тогда уже был токарный станок?
- Да ведь этому изобретению тысячи лет. В гробнице Тутанхомона нашли предметы мебели с деталями, выточенными на токарном станке. Конечно, вместо мотора тогда работал раб- стоял, крутил колесо, а от него работал токарный станок. Главное – тот же принцип действия, такое же устройство. Ну что же, Алина, на следующем занятии, может быть, скалку выточишь для мамы?
- Ой, конечно! Мне так понравилось, я даже не представляла, какая это прелесть!
В мастерской тем временем собрались дети, им всё здесь интересно. Иван Петрович показал им свои работы из дерева – скульптуры, вазу с Жар – птицей. Восторгу не было предела – неужели из дерева можно сделать такое?! Мальчонка лет двенадцати, с восхищением разглядывая вазу, вздохнул с сожалением: - Мне такое никогда не сделать… Иван Петрович повернулся к нему: - Ну-ка, покажи руки!
Тот удивлённо протянул ему ладошки. Учитель рядом выставил свои: - Смотри, у тебя руки так же устроены, как и у меня. Значит, и ты такое же сможешь сделать; ну, может, не сразу, а со временем, но сделаешь. То, что один человек сделал, другой человек сможет повторить. Это за Бога нельзя повторить, а за человека можно. Так что не внушай себе никогда, что ты не сможешь. Сможешь, если будешь стараться!
Итак, кружок начал свою работу. Многие дети отсеялись сразу, после одного – двух занятий; так бывает всегда, у них не хватает терпения – если сразу шедевры не получаются, то стоит ли продолжать? Остаются более серьёзные, более целеустремлённые, с такими работать интересно.
Алина оказалась настойчивой, терпеливой, очень увлеклась деревом, и после скалки взялась выточить подсвечник из липы. Форму придумывали вместе, точила она сама, потом обработали морилкой и восковой мастикой – получилось под старину, хоть в музей неси.  Иван Петрович зашёл в учительскую с этим подсвечником, коллеги заинтересовались –откуда такое?  - Это восемнадцатый век, из собрания князя Оболенского.
- А у Вас он как оказался?
- Дали на реставрацию, вот недавно закончил.
Подсвечник все с восхищением разглядывали, бережно передавая из рук в руки (конечно, можно представить, сколько он может стоить, восемнадцатый–то век!), а когда вернули Ивану Петровичу, он с улыбкой сознался: - А если честно, это работа новенькой девочки, Алины Стрельниковой. У девчонки хорошие руки, и терпеливая, упорная, захочет сделать – сделает, пусть и придётся повозиться. Это ценное качество, толк будет!
… Двери у мастерской всегда распахнуты, для вентиляции – окна выходят на юг, поэтому очень жарко и душно. Впрочем, когда осенью включают отопление, жара будет ещё сильнее. Из коридора заглядывают и дети, и взрослые, это давно стало привычным – всё на виду.
В школе объявили конкурс детского рисунка. Ребятишки в мастерской тоже сели за мольберты – кто акварелью, кто гуашью, кто просто фломастерами или карандашами. Глядя на них, Иван Петрович тоже вдохновился и стал рисовать портрет курносого мальчонки из пятого класса. Дети были восхищены, и вдруг стали просить: - Иван Петрович, а Вы можете нарисовать Алину?
- Если она будет позировать, тогда могу.
Алина охотно согласилась, и тогда через час с небольшим портрет в карандаше был готов. Пока он рисовал её, вокруг стояли зрители, шумно выражая свои восторги. Иван Петрович подписал портрет и подарил его Алине.
Назавтра она, в благодарность от мамы, принесла большую коробку шоколадных конфет, и в мастерской устроили чаепитие с ребятами. Тогда же пришла и другая идея – сделать скульптурный портрет Алины.
Глины было припасено немало, ещё раньше Иван Петрович привёз её из мастерской знакомого скульптора – тому она уже была не нужна, после сложной операции о творчестве пришлось забыть навсегда. Там же он взял и все необходимые приспособления для скульптурных работ.
Итак, работа началась. Позировать – нелёгкий труд, нужно сидеть в одном положении.  Но девчушка терпеливо сидела; впрочем, скучать не приходилось – вокруг полно зрителей, здесь и одноклассники, и подружки. Разговоры, смех, шутки, комментарии… Вскоре новость об этом событии стала известна всем, и в мастерскую стали приходить как на экскурсию, и дети, и учителя, и родители. Ведь не все видели, как работает скульптор, как создаётся скульптурный портрет. Было удивительно наблюдать, как из обыкновенной глины вдруг получается точный, очень похожий портрет человека, как такое возможно? А портрет, действительно, удался на славу - Алина получилась не просто похожая, удалось передать всю её пленительную красоту, её юное очарование. Зрители были в восторге! В портрете ничего лишнего – только её изящная головка с чёлочкой, гладко зачёсанными волосами, собранными сзади в «хвостик», и всё, но больше ничего и не нужно…   Он заканчивал уже последние штрихи, когда в мастерскую заглянула Клавдия Васильевна - классный руководитель 6 «а» класса, где учится Алина. Она преподаёт русский и литературу, и общаться с ней Ивану не приходилось.
Нередко в школе бывают прозвища у преподавателей, так вот её кто-то наградил кличкой Мымра, и это прижилось. Худощавая, плоская, какая-то невзрачная, коротко стриженые тёмные волосы, взгляд высокомерно – пренебрежительный; на собеседника смотрит, как на провинившегося ученика. Дети её очень не любят – обычно немногословная, на уроках часто переходит на крик, и тогда в её маленьких, каких-то свинячих глазках столько злобы…  (Когда перед 8 марта немногочисленный мужской коллектив школы подписывал подарки дамам, стали подсчитывать, сколько их, и физрук с усмешкой предложил вычесть её из числа женщин, это было бы вполне справедливо…)
Мымра долго стояла, наблюдая за работой Ивана; дети вокруг притихли, не решаясь галдеть в её присутствии. Потом так же молча ушла.
А через два дня в актовом зале собрался педсовет. На педсовете Иван всегда сидел на своём месте в сторонке, у стены. В общем-то делать ему здесь было нечего – в основном решались вопросы с питанием в школьной столовой, работой группы продлённого дня и прочим, что никак не касалось его. Но, хочешь или нет, на педсовете обязаны быть все учителя, вот и приходится скучать. Наконец обсудили все насущные вопросы, говорильня заканчивается, и Светлана Александровна, по заведённой традиции, спрашивает: - Ну что, коллеги, ещё у кого-нибудь есть вопросы, предложения? (Обычно таковых не находится, и тогда все с облегчением расходятся по своим классам). Но в этот раз всё получилось иначе- со своего места в первом ряду поднялась Мымра: - У меня есть вопрос. Я хотела бы выяснить ситуацию с Иваном Петровичем Кашиным.
Иван, мирно дремавший до этого в своём уголке, удивлённо поднял голову – что случилось? Замерли и учителя – тон Мымры не предвещал ничего хорошего. Что же происходит?
- Уважаемые коллеги, вы все уже наверное знаете, что Иван Петрович делает портрет Алины Стрельниковой, из глины лепит её голову. Видели, наверное, все? (Общий гул был ей в ответ – конечно, все видели, здорово работает, так похоже, молодец!)
- Так вот, я считаю, что это совершенно недопустимо!
Все недоумённо умолкли. Непонятно, к чему она клонит?
Иван встал: - А что Вас не устраивает, Клавдия Васильевна? Я что-то неправильно сделал, непохоже?
Она повернулась к нему с особенным, педагогическим выражением лица, и с металлом в голосе отчеканила: - Вы не должны были этого делать вообще, и тем более в стенах школы!
-Господи, да что же я сделал не так?
- Иван Петрович, не нужно прикидываться непонимающим паинькой, давайте говорить начистоту: Вы взялись делать портрет Алины не случайно, ведь Вы именно её выбрали, потому что она очень красивая, разве не так?!
- Да, она очень красива, и мне захотелось отобразить это в своей работе. Разве это противозаконно?
- Вы относитесь к ней как к женщине, а ведь она ещё ребёнок, ей всего лишь двенадцать лет, с кем Вы связались? Нам в школе ещё не хватало педофилов!
Зал ахнул. А Мымра перешла уже на крик: - Я, как классный руководитель, в ответе за эту девочку, и я не могу допустить, чтобы это продолжалось на глазах всей школы!..
Иван тоже повысил голос: - Уважаемая Клавдия Васильевна, Вы знаете, в чём разница между мной и Вами? Разница в том, что я, в отличие от Вас, умный!
Он повернулся и пошёл к выходу, за ним потянулись остальные. Уже в коридоре его обступили обескураженные, взволнованные коллеги, и стали дружно его успокаивать:
- Иван Петрович, да не обращайте на неё внимания, она просто дура!
- Нет, ну надо же в этом отыскать криминал, педофила нашла, идиотка!
- Господи, и с такими мозгами она ещё детей учит, овца тупая!!!
Иван пошёл в свою мастерскую. Настроение было самое омерзительное, словно только что на глазах у всех вляпался в свежее собачье дерьмо…  За что?! Ведь он творил этот портрет не наедине с Алиной – дверь в мастерскую всегда нараспашку, и всегда полно зрителей. Неужели именно так творят свои чёрные дела настоящие педофилы? Значит, делать портрет ребёнка – это признак педофила? А ведь в музеях полно детских портретов, это всё творчество педофилов? До какой же степени можно быть дурой, и она ещё учит детей, развивает их!
Работать с этим портретом он больше уже не мог – было ощущение, что больно ударили по рукам, на душе тоскливо и противно. Хорошо ещё, что в глине он уже закончил работу, а отлить в гипсе вдохновения не нужно. Алине он, конечно, ничего не рассказал.
На следующем занятии кружка работа была уже с гипсом (он так же достался от того скульптора, вместе с глиной). Вместе с Алиной и ещё двумя мальчишками отливали кусковую форму, потом разобрали её, и через неделю уже отливали из гипса скульптуру.   Для детей всё это было очень интересно, как какое-то волшебство. Как этот белый порошок размешивается с водой, и вязкая белая масса, похожая на сливки, заливается в форму, а потом форма разбирается, и внутри оказывается Алина…  Он сделал две отливки – одну подарил Алине, а вторую оставил себе; такое не грех и на художественной выставке показать, это несомненная удача.
Другие ребятишки упрашивали его сделать их портреты, но Иван Петрович отказывался, сославшись на занятость. (После инцидента с Мымрой он уже не мог вернуться к этому делу, всякий интерес пропал.)
Алина принесла ему показать свои рисунки, он сразу отметил, как много она уделяет внимания всяким необыкновенным платьям и шляпкам.
- А кем ты мечтаешь стать после школы?
- Модельером. Как Вы думаете, Иван Петрович, из меня получится модельер?
- Получится. Вот только сам я к этой профессии не расположен, не понимаю я это.
- А что Вам непонятно?
- Видишь ли, это странная профессия. Дело в том, что тело человека за тысячи лет не изменилось, и поэтому то, что было удобно человеку раньше, то и сегодня удобно. Так что если захочешь создать удобную одежду, то волей-неволей ты сделаешь то, что было до тебя за тыщу лет. А если захочешь создать что-то новое, необычное, то это будет обязательно неудобное. Вспомни огромные юбки 17 – 18 веков, длиннющие шлейфы платьев, гигантские сложные шляпы – это необычно, но это ужасно неудобно. Вот и сегодня глянь на показы мод – только на подиуме и можно такое носить, а в жизни совершенно невозможно. Тогда зачем такое создавать?
- А кем бы Вы предложили стать мне?
- Знаешь, художественные способности можно применить в разных профессиях. Скажем, в театре художник создаёт декорации и реквизит. Архитектор – тоже художник, и ювелир должен быть художником. Ты посмотри вокруг – всякую красоту создаёт художник, будь то красивый узор на ткани, коробка конфет или детская игрушка – это всё его работа. Главное - развивай свои таланты, а применение им найдётся!

 
… В седьмом классе Иван Петрович ведёт урок технологии. У него непреложное правило: прежде чем начать какую-то тему, он вначале должен рассказать, для чего эту тему надо знать, где и как применить эту информацию. Неправильно давать просто знания ради знания – всё должно быть для каких-то реальных целей.
- Итак, тема сегодняшнего урока – «Электротехнические работы».
- А зачем мне это знать, я же не собираюсь стать электриком? – Ваське Бурнашову нужно для самоутверждения показать свою особую позицию.
- Ты знаешь, Василий, я и не собираюсь из вас готовить электриков, школьный курс технологии для этого слишком мал. Просто каждый нормальный мужик должен уметь сделать простые работы по электрике; если же он не умеет делать мужскую работу – такого я и мужиком назвать не могу. Ты как, собираешься стать взрослым мужиком, или навсегда решил ребёнком остаться?
На уроке они учатся правильно соединять провода, паять, зарисовывают обозначения разных элементов, составляют простые схемы – всё то, с чем приходится иметь дело в повседневной жизни.  Когда же они немного устанут от обилия информации, тогда начинают посторонние темы разговора, любимая тема – спорт.
- Иван Петрович, а Вы за какую футбольную команду болеете?
- Слава Богу, я здоров, не болею.
- Нет, а серьёзно, какая команда Вам нравится?
- Знаете, ребята, я странный человек. Не только не болею за кого-то, я вообще антиболельщик.
-А как это?
- Может быть, мозги у меня как-нибудь по-особенному устроены, но некоторых вещей я понять не могу. Почему нужно бить морду человеку лишь за то, что ему нравится другая команда? Почему нужно устраивать погромы из-за футбола; ведь это не Третья мировая война, это всего лишь игра, где кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. По телевизору показывали дикую сцену: во время игры какой-то острый момент, фанаты «Спартака» с верхних рядов в ярости отрывают пластмассовые сиденья и швыряют их вниз, разбивая ими головы … таким же спартаковским фанатам. Кто мне может объяснить, где здесь логика; они болеют за тот же «Спартак», и им спартаковские болельщики устраивают эту атаку? Почему, если «Спартак» проиграл, нужно разгромить витрину булочной, причём здесь она?  Почему, если «Спартак» выиграл, нужно все стены домов испачкать огромными надписями «Спартак – чемпион»? Что, любимой команде от этого какая-то польза будет?
А когда на чемпионате мира наша команда проиграла японцам, по Москве беспорядки прокатились, на Калининском проспекте переворачивали и громили машины, били витрины, убили одного бурята – за то, что на японца был похож. А он вместе со всеми у огромного экрана болел за российскую команду. Я не способен понять логику этих фанатов; может, у меня мозги как-нибудь неправильно устроены?
- Иван Петрович, но ведь это футбол, нам всем так важно победить во что бы то ни стало; вот и эмоции такие. Разве Вам не обидно, что мы проиграли?
- Знаете, в книге рекордов Гиннесса записан один рекорд: какой-то англичанин дальше всех плюнул виноградиной, всех остальных победил. И вот у меня теперь болит душа – неужели мы его не переплюнем? Подготовить команду плевателей, разработать технику плевка, (может быть, с разбега лучше будет?), подобрать подходящий сорт винограда, которым лучше всего плеваться, и всё же победить? Неужели не сможем?!
- Не, ну Вы тоже сказали, нельзя же это с футболом сравнивать…
- А почему нельзя? Что это, что футбол – это лишь спортивные забавы, это не Вооружённые Силы, не экономика, это всего лишь игра, и не надо из этой игры делать мировые проблемы вселенского масштаба. Что, в нашей жизни нет более важных вопросов?..
Закончились уроки, сегодня нет кружка, надо бы начинать оформление ко Дню Учителя. Но тут в мастерскую заглянул Игорь Лукьянов, один из самых заядлых мастеров: - Иван Петрович, мой папа с Вами хотел бы познакомиться, можно я его сейчас сюда приведу, он в коридоре сидит?
- Ну давай, веди.
Это был мужчина лет сорока, в строгом костюме, с тростью.
- Позвольте представиться – Лукьянов Вадим Викторович. Мне о Вас много рассказывал Игорь, он очень любит Ваши занятия. Чувствуется, Вы на своём месте, и педагог прекрасный, и мастер на все руки…
После всех этих комплиментов вскоре выяснилась и цель его визита: - Иван Петрович, а у меня к Вам большая просьба. Мы с женой думаем ремонт квартиры делать своими силами, не могли бы Вы нас проконсультировать по некоторым вопросам? Мы в соседнем доме живём, вон его из Вашего окна видно; может, Вы бы зашли к нам, если у Вас есть время?
- Сегодня Вам будет удобно?
- Да, конечно, давайте сегодня. Как только освободитесь, Игорь приведёт Вас. Ну, будем ждать, я не прощаюсь.
Квартира Лукьяновых поразила Ивана обилием спортивных наград, они были везде – кубки, медали, почётные грамоты, алые ленты чемпиона. Здесь, кажется, всё было посвящено спорту.
Иван Петрович подробно отвечал на все вопросы, советовал, объяснял. (Похоже, этот мужичок ещё никогда не сталкивался с подобными работами; ну что же, когда-то надо начинать). Потом сели за стол, Вадим Викторович разлил в рюмочки коньяк: - Ну, за знакомство!
- Вадим Викторович, да у Вас здесь музей спортивной славы? Это всё Ваши награды?
- Мои. Это ещё не все – ещё в папках на шкафу более ранние всякие почётные грамоты. Всё это – убедительное доказательство, что я – дурак…
- ?..
- Ну что же, теперь я это понял сам. Долго не мог понять, а теперь вот убедился, да поздно.
– Господи, да что же Вас на такие мысли наводит, поясните, пожалуйста.
- Понимаете, Иван Петрович, существует великое множество видов спорта, я сам не знаю сколько. Но на самом деле есть только два вида спорта – спорт для здоровья и спорт для рекордов. Это совершенно разные виды! Спорт для здоровья – это когда ты в погожий зимний денёк одеваешь лыжи и покатаешься по заснеженному лесу. Сказка! Вдоволь накатаешься, придёшь домой – румяный, бодрый, и чайку с вареньем… Это полезнейшая вещь для здоровья!
А когда ты на соревнованиях на этих же лыжах ради рекорда рвёшься из последних сил, на пределе возможностей своего организма – это очень вредно.
- Как, я всегда думал, что любой спорт для здоровья…
- Приведу пример. Давайте представим, что мы с Вами одновременно купили совершенно одинаковые велосипеды. Вы свой велосипед используете бережно, больших нагрузок он не испытывает, поэтому у Вас он прослужит долгие годы. А мне он нужен для рекордов, поэтому ежедневные многочасовые тренировки, а уж на соревнованиях я из него выжимаю невозможное… И в итоге я его за один сезон угроблю, он просто сработается из-за больших перегрузок. Вот так и наш организм – если его чрезмерно перегружать ради рекордов, он срабатывается гораздо раньше. (Тут он показал на свою трость…) Я Вам так скажу – профессиональные спортсмены после завершения карьеры - полные развалины. И что теперь все эти награды, медали и кубки, они не заменят здоровья. Вот теперь хожу с палочкой и любуюсь на них. Ну и кто я после этого? Дурак, и ещё раз дурак.
Он снова налил рюмочки, выпили за здоровье. Разговор продолжил Иван: - Насчёт спорта мне тоже некоторые вещи непонятны. Один из важных показателей успехов школы – спортивные достижения, и здесь таится очень неприятная вещь. Школа своих спортсменов всячески старается удержать, чтобы не ушли в другую школу, поэтому открыто завышают оценки (директор на педсовете прямо заявляет: - Спортсменов не трогать! Это наша спортивная честь, они нам приносят кубки и медали, и к ним должно быть особое отношение!)  То есть я ему не смею тройку поставить, даже если он совершенно не готов к уроку, про двойку я уж не говорю… А пацаны это понимают, и поэтому он и не пытается учиться, а зачем? Всё равно хорошие оценки будут. В итоге получается подмена: вместо реальных знаний по программе – спортивные достижения. Вот давайте представим такую картину: в какой-то спортивной школе учителя выставляют оценки за спортивные достижения по такому принципу: раз этот мальчик хорошо знает химию, мы ему поставим пятёрку по прыжкам в высоту, а за отличное знание истории поставим пятёрку по бегу… Вы себе можете представить такой абсурд? А теперь наоборот: за победу в спорте поставить ему пятёрки и по химии, и по истории – знакомо? Это не абсурд?
И вот парень с прекрасным аттестатом и с пустой головой приходит в институт. Но здесь тоже нужны спортсмены, и он легко поступает со своими высокими разрядами. Там система такая же – спортсменов не обижать! Он, правда, на лекциях редкий гость – то тренировки, то соревнования. В конце концов диплом у него будет, а вот знаний – нет. Он, сердешный, свою специальность не только не знает – выговорить не может, он таких терминов не знает. И получается, у него диплом на самом деле фиктивный, это как если бы он его в подземном переходе купил. И какой это специалист получается – страшно себе представить, если он вздумает работать по своей специальности. Развалился Ваш дом из-за ошибок проектировщика, но пусть для Вас будет утешением, что его проектировал чемпион мира по плаванью… Из-за врачебной ошибки Вы остались инвалидом, но зато её сделала чемпионка мира по теннису… Приятное утешение, не правда ли?
Необходимо отделять спорт от образования!
- Иван Петрович, я Вам ещё пример приведу: на зимней Олимпиаде в Милане наши спортсмены – армейцы (ЦСКА) завоевали золотые медали, так им помимо всего прочего ещё и воинские звания повысили. Нет, я не против, чтобы им заплатили деньги, дали квартиры и машины – ради Бога, заслужили, но причём здесь воинские звания? Если и дальше у них будут такие же успехи, они и до генералов дослужатся? И однажды нас в бой поведёт генерал, который реально никакого отношения к службе не имел, но зато он чемпион мира по прыжкам с трамплина… Знаете, так говорят – мухи отдельно, а котлеты отдельно! За спортивные успехи нужно награждать спортивными наградами, иначе это просто странно получается.
- Вы знаете, Вадим Викторович, я уже не раз наблюдал такую картину: какая-нибудь мамаша решила, что её пацан должен стать великим хоккеистом или футболистом (тогда он деньги будет мешками таскать), и ей уже безразлично, ка он учится, как развивается, всё внимание только на спорт! А профессиональный спорт – это лотерея, выигрыш там огромный, но выигрывает один из миллионов, а вот плата за участие в этой лотерее непомерно велика. У меня есть один ученик, занимается фигурным катанием, мамаша видит в нём второго Плющенко. Всё подчиняется главному, а остальное – увы; в поход со всеми вместе – не моги, на рыбалку – и не думай, у тебя же тренировки! Лишний кусок съесть нельзя – вдруг увеличится вес? Парень ограничен во всём, и всё ради выигрыша в лотерею, ну а если не выиграет? И, в конце концов, тот же Плющенко – сколько у него серьёзнейших травм, он ведь шурупами свинченный. Всё это скажется позже, по полной программе. Вот так и гробят судьбу пацану, жалко смотреть.
- Да, согласен. Наш организм очень злопамятный; в детстве всякая травма быстро заживает, а проходят годы, и вдруг оказывается – нет, не забыл её организм, она о себе даст знать лет в 30 – 40. Я своего Игоря никогда не отдам в профессиональный спорт, пусть занимается лишь для своего удовольствия.
  - Иван Петрович, Вы сейчас не заняты? – в мастерскую вошли двое: учительница биологии Галина Викторовна и с ней невысокая дама лет тридцатипяти, в очках. Её лицо показалось знакомым.  А сама Галина Викторовна выглядела какой-то возбуждённой, словно чем-то напуганной. Что это с ней?
- Да, пожалуйста, у меня на сегодня уроки уже кончились, а кружок ещё только через два часа, так что пока я свободен.
- У меня, вернее, у нас к Вам разговор. Познакомьтесь, это мама Вашего ученика, Паши Дубкова, Вера Петровна.
- Очень приятно, меня зовут Иван Петрович. Паша у Вас серьёзный парень, у меня занимается прекрасно, и поведение нормальное, дал бы Бог, чтобы все такие были. Его прервала Галина Викторовна: - Извините, мне нужно ещё в учительскую зайти, я пока вас оставляю, Вера Петровна Вам всё объяснит, а я ещё попозже подойду.
Она ушла, и разговор продолжился: - Вы говорите, серьёзный парень… Конечно, серьёзный, но иногда создаёт проблемы.
- Вера Петровна, давайте мы с Вами сядем, и Вы спокойно расскажете, что Вас тревожит, - предложил Иван, уже сообразив, что разговор будет необычным. Предчувствие не обмануло…
- Он у меня любит книги. Читать начал рано, и читает много, причём его не интересуют всякие фантастические или детективные сюжеты, он больше любит научно-популярные: то про парусники читал, всех нас этими терминами достал, мне уже ночью, бывало, снились его «бом-брам-стаксели». А потом ему бабушка подарила большую, прекрасную книгу, энциклопедию «Птицы России». Он её запоем читал, чуть не спал с ней. Мы уже думали, может, новый Брем из него выйдет?
День рождения у него в марте. Как-то бабушка поинтересовалась, что бы он хотел получить в подарок, и он не задумываясь ответил: - Пневматическую винтовку.
- Господи, да зачем она тебе, где ты будешь стрелять?
- Да ведь я всё лето на даче, не всё же мне книжки читать, вот и буду стрелять.
- Ещё попадёшь в кого-нибудь?
- Бабушка, ну что я – дурак, по-твоему? Я буду по мишеням, и никому постороннему не дам в руки, не бойся.
Ну что же, мужик растёт. У мальчишек интерес к оружию всегда был, это нормально. Подарили ему винтовку и несколько коробок с пульками, пусть стреляет.
Всё лето он на даче с бабушкой; она старенькая, в его дела особо не вникает – накормит его с утра, и он гулять уходит. Места у нас тихие, природа прекрасная, есть совершенно пустынные, безлюдные места. Он и гуляет, никому проблем не создаёт. Я иногда приезжаю на выходные, он и мне своих дел не раскрывал, только в сентябре узнала его тайну. Оказывается, он не просто гулял, он коллекционировал всё лето…
- Простите, я пока не понял, а что он коллекционировал?
- Ох, Иван Петрович… За лето он собрал большую коллекцию птичьих крылышек.
- Вы хотите сказать – пёрышек? – недоумённо переспросил Иван.
- Если бы пёрышек, то и проблемы бы не возникло. Крылышек. Вот для чего ему винтовка нужна была. И он сушил эти крылышки на чердаке, не говоря об этом ни слова ни мне, ни бабушке (она этого до сих пор не знает, её инфаркт сразу хватит!) Каждое крылышко подписано – что за птица, когда убита. Есть очень красивые: помню, у сойки красивое, у дятла, но самое красивое у зимородка.
А в сентябре он мне всё рассказал, и хочет принести свою коллекцию в школу, вроде как учебное пособие. Я решила посоветоваться с учительницей биологии, но Галина Викторовна была в шоке. Вот и привела меня к Вам, посоветоваться. Дело в том, что Павлик хочет, чтобы всё это было оформлено на стенде, а это без Вас не сделать. В общем, я Вас с ответом не тороплю, потом с Павликом передадите Ваше решение. А мне, пожалуй, пора. Приятно было с Вами познакомиться, Павлик о Вас с таким восторгом всегда рассказывает. Итак, до свидания.
Она ушла, а Иван сидел, растерянный, озадаченный. И тут опять пришла Галина Викторовна. Села, в страшном волнении, сбивчиво заговорила: - Я себе и представить не могла такое! Тихоня, такой классический «ботаник» в очках, умница –разумница, он мне так нравился, он любит мой предмет, и вдруг такое… И даже зимородок, Боже мой, я за всю свою жизнь лишь однажды видела живого зимородка, это очень редкая и самая красивая, самая яркая среди наших птиц. И у него поднялась рука его убить. Зачем?
Для учебного пособия? Да ведь всё это давно и великолепно изображено на многих иллюстрациях, у меня полно подобной литературы. Эти убийства абсолютно бессмысленны… А он старался, для школы старался… Иван Петрович, что будем делать?
- Галина Викторовна, нужно с ним наедине, спокойно, обсудить это дело; показать ему ненужность этой жестокой идеи, и, что очень важно, не дай Бог дети узнают, кто убивал этих птичек и отрезал им крылышки – Павлику придётся туго. Я думаю, если ему объяснить, он поймёт, он не дурак.
- Господи… И где же он этого зимородка подкараулил, ведь это редчайшее чудо в наших местах! Поверите, он мне просто в душу плюнул, этот умница – разумница!
Галина Викторовна была взвинчена, даже руки трясутся, на глаза навернулись слёзы: - И ведь не промахнулся, чёртов очкарик! Да любой из наших хулиганов мне сейчас милее, чем этот мальчик – паинька!
Она порывисто встала и ушла, не прощаясь. Иван ещё долго сидел, потрясённый…

    
… Вот и прошёл сентябрь – бурный, шумный, неугомонный, когда дети ещё не осознали, что лето кончилось, пора учиться. А в октябре, в первое воскресенье, День Учителя. Как грустно шутят сами педагоги, «это праздник со слезами на глазах». В этот день и самые отпетые хулиганы, мучители всей школы, вдруг становятся очень уважительными и доброжелательными, а Светлана Александровна начинает в актовом зале изъясняться в любви к коллективу, трогательно рассказывая, какие у неё все замечательные учителя. Заранее всем педагогам предлагают сдать деньги на кафе, но многие придумывают любые причины избежать этого. Иван также нашёл какие-то отговорки, чтобы отвертеться. Ещё не хватало и на досуге общаться с этим чудовищем. От одной мысли о своём директоре у него всегда пропадало настроение.
Вечером ему позвонил Степашка. Впрочем, это он раньше, в студенчестве, так звался, а теперь он – Степан Андреевич, учитель географии. В студенчестве Иван был с ним очень дружен. Чудной был парнишка; эдакий очкарик – недотёпа, но славный человечек.
- Иван, ты как думаешь, не собраться ли нам где-нибудь, нашей компанией? Давненько ведь не виделись, интересно было бы поболтать.
- А что, можно у меня, места хватит, да и от метро недалеко, всем будет удобно.
Обсудили, кого ещё пригласить, что купить, и вот в субботу, накануне Дня Учителя, у Ивана собрались старые друзья, выпускники пединститута. Радость, смех, шутки – нет уже педагогов, они опять весёлые студенты. В компанию к ним подсел и отец Ивана – Пётр Алексеевич, геолог. Несмотря на разницу в возрасте, ребятам было с ним интересно – шутил, сыпал анекдотами, которые он мастерски умел рассказывать, и оказался очень интересным собеседником.
- Степан Андреевич, а можно Вас спросить, почему Вы именно географию выбрали? – с улыбкой поинтересовался он.
Степашка, не чувствуя иронии вопроса, серьёзно глянул сквозь массивные очки: - Думаю, это из-за армии. Когда я служил, у нас учения были, и мы в составе группы из шести человек должны были играть роль разведчиков – диверсантов; в нужном месте заложить заряд, и когда колонна противника подойдёт, мы этот заряд должны взорвать, ну вроде как мост уничтожить. Нам дали карту, объяснили задачу. А мы немножко напутали и ушли в противоположном направлении за 30 километров. А там и моста никакого нет, и как быть, куда идти? Нас потом на вертолёте искали, а мы вышли в какую-то деревню, оттуда позвонили в свою часть, и за нами машину послали. Командир потом нас очень ругал и называл нас всякими половыми органами… Вот тогда я и решил – в географии надо разбираться, поэтому и пошёл на этот факультет.
- А что, Стёпа, как тебе программа по географии, нравится? – спросил Иван.
-Ну как сказать, программа как программа. Знаешь, не нам всё это судить, там серьёзные люди работали, учёные, им видней. А наше дело – довести это до учеников.
- А я вот смотрел эти учебники, и меня некоторые сомнения одолевают. Скажи, так ли нужно нам процентное соотношение племён на острове Мумба-Юмба, или, может, полезнее было бы поближе к реальности, например научить пользоваться компасом, ходить по азимуту, читать карту местности? Ну а уж если судьба занесёт на Мумбу-Юмбу, вот тогда и узнать об особенностях этого острова.
А  что касается программ – я на своём опыте убедился, что нередко их пишут те кабинетные  теоретики, кто ничего не смыслит в практике, иногда просто до смешного доходит.
В учебнике ОБЖ можно прочитать, что при укусе змеи ни в коем случае нельзя высасывать яд из ранки. Иначе он в рот попадёт, и тогда конец…
- Так а что же нужно делать на самом-то деле? – спросила Валя, тоже с географического факультета.
- Именно высосать из ранки, как можно скорее. Естественно, никому не придёт в голову это глотать.
- Ну а всё же сколько-нибудь может попасть при этом в организм?
- Даже если и так, то учтите – этот яд рассчитан на действие через кровь, а через желудочный тракт его действие будет уже ничтожным, это первое. И второе: а что хуже - получить при этом одну тысячную дозу яда, или, если не высосать из ранки, получить всю дозу яда, что хуже?
- Ну ладно, а что всё же рекомендует учебник? – спросил Пётр Алексеевич.
- Немедленно перетянуть конечность выше места укуса резиновым жгутом.
Ладно, перетянули. Но в этом же учебнике написано, что жгутом нельзя перетягивать больше часа, иначе гангрена будет. Значит, через час нужно снять, а дальше что?  Так вот, в течении этого часа нужно обратиться к врачу – заключил Иван. Вот только в реальности я что-то не понимаю, как это возможно. Возьмём самый простой случай – на подмосковной рыбалке утром меня укусила гадюка. Мне только до станции добираться – час ходьбы, но там меня электричка не ждёт, она остановится здесь только вечером. А потом я ещё час еду до ближайшего города, но и там на вокзале меня не ждут, надо ещё найти этого врача. Сколько же часов я уже насчитал? Если я не сниму жгут – гангрена у меня уже есть, а если через час, как положено по учебнику, снял его, то яд разносится по всему организму!... Отец засмеялся: - В течении часа можно обратиться только в условиях Москвы, но в городе змеи не кусают!  А как нам в экспедиции быть? Мы, геологи, неделями не видим живых людей, не то что врачей, как нам-то быть? Такую чушь мог написать только кабинетный мудрец, никогда не испытавший походных условий. И он ещё пишет инструкции по спасению людей, а вы должны этому учить детей!
Знаете, друзья, я много думал об этих программах и об их создателях. Странно устроено наше образование, честное слово.
Валя недоумённо переспросила: - А что Вам показалось таким странным, Пётр Алексеевич?
- Ну вот пример: скажите, Валя, сколько животных Вы уверенно знаете, можете узнать на картинке?
- Думаю, многие десятки, если не сотни.
- Каких-то Вы даже наощупь безошибочно определите, например ежа или черепаху, лягушку или ящерицу, верно? Каких-то животных Вы даже по запаху определите, вряд ли Вы не узнаете запах рыбы или конский запах? Многих Вы узнаете по звуку, не спутаете петуха с кукушкой, соловья с вороной. Многих животных Вы никогда не видели, но хотя бы знаете понаслышке, что такой есть, например кашалот, и что-то о нём можете рассказать. Итак, животный мир более-менее Вам знаком; даже в одном каком-то классе, например, классе рыб, Вы уверенно различаете: это щука, это карась, а это окунь.
Теперь берём мир растений – такая же история; Вы уверенно знаете многие десятки растений, или даже сотни, а ещё сотни Вы хотя бы понаслышке знаете, например секвойю или баобаб. И так же некоторые растения узнаете даже наощупь – не спутаете огурец с яблоком, помидор с кактусом. И по запаху многие знаете, не спутаете мяту с хреном, апельсин с полынью. Значит, и мир растений Вы тоже неплохо знаете.
Итак, мир животных, мир растений, а ведь есть ещё один мир - это минералы. Как мы его знаем? Скажите, Валя, много Вы назовёте известных Вам минералов? С десяток будет ли? А сколько из них Вы уверенно определите? Оказывается, в нашем образовании напрочь отсутствует целый мир – минералы. За что их так? Не понимаю…
Ещё студентом я заметил одну странную вещь – программы всецело зависят от того, кто возглавляет образование. В моё время, как я понимаю, его возглавлял математик, и поэтому этот предмет серьёзнейшим образом давали даже тем, кто в таких дозах математики совсем не нуждался. Я геолог. При поступлении в геологический вуз нужно сдавать математику, и те, кто не смог сдать все эти логарифмы, интегралы и дифференциалы, безжалостно отсеивались.  А ведь в моей работе геолога мне ни разу – я подчёркиваю, ни разу - не довелось применить эти знания; вполне обходился четырьмя действиями арифметики, ну ещё основы геометрии. Зачем тогда нужно было отсеивать ребят, из которых могли бы получиться прекрасные геологи? Скольких геологов и других специалистов мы недосчитались из-за этой программы?
Иван засмеялся: - Нужно радоваться, что образование не возглавил какой-нибудь историк, специалист по Таиланду, иначе на вступительных экзаменах в вузы приходилось бы сдавать разные правящие династии Таиланда, и зубрили бы это и будущие геологи, и медики, и музыканты…
Степан поинтересовался: - Пётр Алексеевич, а с Вами девушки тоже учились?
- К сожалению, да.
- А почему к сожалению? – удивилась Валя.
- Видите ли, из всех профессий самая, пожалуй, не женская – это геология. Если бы я стал министром геологии, первый мой приказ был бы – не принимать на геологоразведочный факультет девушек. Они насмотрелись красивых кинофильмов о геологах, а ещё какие песни про них, вот и потянуло на романтику. А на деле выясняется, что это очень тяжёлая мужская работа в полевых условиях, полгода семью свою не видишь, и трудно, и опасно, эта работа далеко не всякому мужику по плечу, а как быть женщине? Но это выясняется уже потом, а начинается всегда так: приходит такая умница – отличница, у ней высокие баллы, отлично сдала экзамены, поступила, прекрасно учится. В конечном итоге у ней будет диплом геолога, но работать она будет кем угодно, только не геологом. Среди моих знакомых женщин – геологов одна работает библиотекарем, ещё двое – поварихи, одна в детских яслях сопли малышам подтирает, одна – диспетчер на автобазе… Все они отлично сдавали экзамены по минералогии, кристаллографии, геохимии и палеонтологии, ну и как, понадобилось это им? А ведь они заняли места тех самых здоровенных, плечистых парней, которые так нужны геологии, но которые не очень сильны в синусах и квадратных уравнениях. Грустно всё это…
- Уж очень Вы, похоже, сердиты на математику! – улыбнулась Галя, молчавшая до этого. Я преподаю математику, и считаю, что она действительно нужна, с этим никто не будет спорить; но не всем нужна в таких объёмах.
Тут она решила сменить тему: - Пётр Алексеевич, я вижу, у Вас прекрасная коллекция минералов, они откуда?
- Проще сказать, откуда их нет, я ими с детства увлечён. Знаете, камни – они как люди; часто бывает внешне роскошный агат, а распилишь – внутри серенькая, трещинистая масса, ничего интересного. А бывает и так – он взял в руки большой, грубый, корявый валун неопределённого цвета: - видите, вы такой никогда не заметите, пройдёте мимо, ничего в нём не выдаёт, какой он внутри. А я его разрезал и отполировал, и теперь можно посмотреть его настоящую сущность – он повернул камень другой стороной к зрителям, и дружный возглас восхищения был ему в ответ. На полированном срезе камень поражал сказочной красотой!
- Вот и у людей нередко бывает; один внешне эффектный, да пустышка, а другой – неприметный, скромный, а в нём, бывает, очень интересная личность скрыта, надо только уметь разглядеть.
Иван поделился своими наблюдениями: - Что интересно, сейчас среди старшеклассников, с кем разговаривал, никто не метит в геологи, зато сплошь лезут в юристы, экономисты…
Какой-то тревожный признак, что-то не то у нас получается.
Пётр Алексеевич вздохнул: - К сожалению, это касается не только геологии, у нас сейчас острейшая нехватка квалифицированных рабочих, инженеров. Профориентация в масштабах государства уничтожена, но ведь мы знаем – Природа не терпит пустоты, и на смену профориентации пришли глянцевые журналы, создающие иллюзию сладкой жизни. А ещё второй вопрос: кто-то сверху придумал «мудрую» мысль – всем нужно иметь высшее образование, вот тогда у нас всё наладится, и мы та-ак заживём!.. И понеслось: у нас есть родственница, работает соцработником, это значит – немощным старушкам в магазине картошки купить, в аптеке взять лекарства, оплатить коммунальные платежи и так далее… А теперь от соцработника требуют высшее образование, ведь разве картошку купишь, не имея специальных знаний? (Кстати, совершенно неважно, по какой специальности это высшее образование, лишь бы диплом был). Скоро уже без диплома и грузчиком в магазин не примут! А если пошёл такой процесс – вы помните, спрос рождает предложение – появилась масса фальшивых дипломов, их можно в подземных переходах купить. Впрочем, есть и другой способ раздобыть фальшивку – у нас срочно появилось немало частных институтов, где за деньги поступаешь, за деньги учишься, и в конце концов диплом в кармане, и неважно, что выпускник может быть полным идиотом. Главное, чтобы деньги платил исправно, тогда и диплом будет. Скольких психологов и всевозможных менеджеров наплодили – это люди с дипломами, но без образования и профессии.
Галя вдруг вспомнила: - Коллеги, а знаете, кого я недавно встретила? Колю Федоренко помните, с моей группы, с усиками? Его, кажется, с третьего курса за пьянки выгнали, да ещё «хвостов» нахватал целый мешок. Сейчас он в торговле пристроился. Пришёл в институт с золотой медалью, мы тогда ещё удивились; медалисты ведь без конкурса где угодно поступают, чего он в пединститут пришёл, не мог чего-нибудь другого выбрать? Потом удивились ещё больше – он пишет со множеством ошибок, а эрудиция как у пятиклассника. Оказалось, это сынок крупного начальника, отсюда и золотая медаль. Пётр Алексеевич ответил ей: - Думаю, было бы правильно, чтобы школьная медаль не давала никаких преимуществ при поступлении, иначе появляется масса таких вот фальшивых отличников. Они занимают места других, более достойных, и где же тут справедливость?
И кстати, если уж коснулись золотой медали… Когда я учился в школе, у нас произошёл интересный случай. Был у нас такой Серёжа Рыбаков, он на год старше меня. Гордость школы, круглый отличник, победитель всевозможных школьных олимпиад, спортсмен, активист, его портрет всё время на Доске Почёта школы. Папа у него какой-то мелкий начальник, мама тоже бумажки перекладывает на столе где-то в конторе, он один у родителей. И вот в конце учебного года на торжественной линейке директор объявляет:
- За отличные успехи в учёбе и активную жизненную позицию нашему выпускнику, ученику 10 «а» класса Сергею Рыбакову присуждается золотая медаль! Все бурно аплодировали, поздравляли Серёжу, но получить медаль он не успел…
- А что произошло? – удивились друзья.
- Случилось так, что вскоре после этого собрания у Серёжи День Рождения, исполняется 18 лет. И в это время у кого-то из его родственников похороны, и его родители срочно должны выезжать.
- Ну что же, милый, сам видишь, как всё получается. Хотели мы вместе отпраздновать твоё совершеннолетие, всего наготовили, а тут приходится тебя покинуть. Но ты у нас парень серьёзный, самостоятельный, так что собирай друзей и справляйте без нас. Всё что нужно уже приготовлено, вот тебе на всякий случай ещё деньги, а мы тебя заранее поздравляем, и нам уже ехать пора. Поцеловали его на прощание и уехали.
А Серёжа собрал своих друзей – одноклассников, (все мальчики образцово-показательные, комсомольский актив школы), и впервые в жизни они перепились. Пьянка затянулась до поздней ночи, все были уже очень хороши, но тут случилось страшное – кончилась выпивка. Всё, больше нечего пить! А организм требует продолжения, как быть? И тут Серёжа вспомнил; - он знает, где в амбулатории неподалеку есть спирт, целая большая колба. Если эту колбу развести до крепости водки – до утра нам точно хватит. Пошли, ребята!
Глухой ночью эта пьяная компания пошла на дело. С воплями и криками, чуть ли не с песнями идут, но на подходе к месту притихли. С грохотом высадили раму окна, залезли, свет не включают – нужно не забывать о конспирации. Большой колбы со спиртом они так и не нашли, зато в большую пустую колбу перелили всё из маленьких, полную набрали. А когда стали вылезать из окна – здесь их уже под белы рученьки принимает милиция… Обидно, конечно, что попались. Впрочем, ещё обиднее оказалось, что спёрли они не спирт, а анализы мочи… Потом был суд – не товарищеский (его вполне бы хватило), а самый настоящий, и Серёга получил реальный срок – три года. Когда ему дали последнее слово, он ревел и говорил: - Обидно, что пролетел с золотой медалью, обидно, что получил три года, но самое обидное – спросят зеки: за что сидишь? За мочу. Не поверят, бить будут!
- Пётр Алексеевич, а за что ему такой срок, уж больно строго? – спросила Валя.
- Здесь сошлись сразу несколько факторов. Он был назван организатором кражи со взломом, причём на момент кражи он был единственным совершеннолетним, то есть взрослым, (уже несколько часов как взрослый!), а другие – кто на месяц, кто на два – младше его, то есть несовершеннолетние. Получается – взрослый человек споил детей и подговорил их на кражу со взломом. Что и говорить, преступник, негодяй! Их только постыдили, а его посадили. И судья, наверное, доволен был – внёс свой вклад в борьбу с преступностью... Сволочь! Здесь вполне бы хватило товарищеского суда – лишить его золотой медали, и всё – парень на всю жизнь запомнил бы, что пить нельзя. А так сломали жизнь пацану, и кто его знает, как дальше у него повернётся, не свернёт ли на кривую дорожку? Вот тогда будет действительно плохо – мы получаем преступника умного, грамотного, который каждый свой шаг может рассчитать на десять ходов вперёд! Это будет страшный преступник!
Иван поинтересовался: - Валя, а у тебя что за школа, что-нибудь интересное?
Валя грустно улыбнулась: -  Ох, такую школу поискать надо… Школа у меня, мягко говоря, необычная. Называется «Ладья». Нет, у неё, конечно, и свой номер есть, но все её знают как школа «Ладья». Необычность её в том, что здесь вместе учатся дети и здоровые, и не очень.  Это сделано вроде как для того, чтобы здоровые дети были, как это сейчас модно говорить, толерантными, чтобы умели сопереживать другим детям, которые с проблемами.
- Валя, подожди, а что означает «не очень здоровые дети», кто это? Диабетики или ДЦП?
- Эх, если бы… Это означает – дети с задержкой умственного развития, говоря проще – слабоумные, а ещё дети с нарушениями психики. Такие экземпляры есть – коллеги, вам и не снилось. По моим наблюдениям, ничего хорошего в таком совместном обучении нет. Если ребёнок слабоумный, его хоть академиками окружи, пусть его учат хором или по очереди – результат будет плачевный. Как говорится, не в коня корм. Зато из-за таких персонажей в классе резко снижается нагрузка на нормальных детей, и они откровенно бездельничают на уроках. У нас достаточно просто появляться на уроках и не очень мешать учителю, и ты будешь отличником.
- Валя, и что, у вас на самом деле слабоумные учатся? – удивился Степан.
- Пожалуйста, конкретный пример: на уроке в восьмом классе Лена Горюнова должна была отрезок в 17 сантиметров разделить поровну с помощью линейки. Увы, не делится никак…  Пыхтела весь урок, и так, и эдак, и всё же разделила правильно. Учительница у ней спрашивает: - Лена, а какой урок у тебя самый любимый?
- Математика! (Учительница чуть не свалилась со стула от неожиданности…)
Немало есть педагогически запущенных детей, которые родителям попросту не нужны, и их развитием никто и не пытался заниматься. А ведь если в раннем детстве ребёнок не получает необходимого развития, то он вырастает практически слабоумным, и это на всю жизнь. Хотя от природы у него не было патологии! Это преступление родителей! И я столько насмотрелась здесь, порою завыть хочется.
В шестом классе был Васька Корнеев – невероятно подвижный и активный, но очень слабый на голову. Правильнее всего было бы водить его за руку постоянно, для его же безопасности. Чего только он не вытворял – воровал из гаражей, шкодничал как угодно, а однажды где-то с приятелем нашли водку, тот немного попробовал и больше не захотел, а Васька выпил смертельную дозу, и лишь своевременная помощь школьной медсестры спасла ему жизнь. И вот однажды он не пришёл в школу. Нет его день, другой, неделю нет. Может, заболел, дома сидит? Наконец в школу пришла его мать – до предела холёная дама, этакая светская львица: - А вы не знаете, где Вася?
- Да он уже неделю у нас не появлялся.
- Вот и дома его уже неделю нет, я и думаю, куда он мог деться? – задумалась мама этого шестиклассника, двенадцати лет от роду. Представляете – через неделю хватилась, что ребёнка нет!
Пётр Алексеевич поразился: - Господи, да у меня Ивану уже 28 лет, но если он вовремя домой не пришёл, у меня уже чёрт знает что в голову лезет – не случилось ли чего? А здесь ребёнок… Ну и где же он оказался?
- Нашёлся; он у какого-то нового взрослого приятеля неделю жил на его даче. Я очень сомневаюсь, что они там изучали какие-нибудь деепричастия или решали математику.
Ещё один персонаж – Коля Евграфов. Он может разговаривать только матом, это его родной язык. Обычный русский язык, без мата, для него как иностранный. Ну вот, например, все вы изучали иностранный язык, и если у вас что-то спросить, вы сможете ответить, но сначала вам нужно в голове построить эту фразу – без языковой практики вы не можете говорить сразу, свободно. У него так же: если ему приходится разговаривать с учителем, он долго, медленно сначала строит в голове фразу так, чтобы получилось без мата, и всё равно проскакивает, что поделаешь.
А потом на собрание пришла его мама. До предела холёная светская львица, это стоило видеть! Похоже, она каждый день часами работает над своей внешностью. Я раньше думала, что Коля из семьи вконец опустившихся алкашей, раз у него такая речь, а тут оказалась такая особа… И другие подобные моменты я видела; как ни странно, у самых холёных мамаш – самые педагогически запущенные дети. Потом я поняла – это вполне объяснимо; она часами колдует над своей внешностью, потом эту свою внешность она куда-то везёт (ну не для семьи своей она так нафуфыривается!), и где же ей взять время ещё и на ребёнка?
Валера Губарев – ещё одна яркая личность. Папы нет, мама вся в коммерции, дома месяцами не бывает, и мальчонка на попечении старенькой бабушки; она ему покушать сварит, покормит и спит себе на диване, а он играет сам с собой. В итоге когда его привели в школу, он не мог показать, где жёлтый цвет, а где синий, не мог показать, где квадрат, а где кружок. Ну некому было ему объяснять! Поэтому пришлось перевести его в нашу школу «Ладья», для нас это вполне обычный случай. А мама его объясняет: - Мне деньги нужны, я их зарабатываю. А вы учителя, ваше дело его учить!
И получается, пацан растёт совершенно слабоумный, хотя рождён был нормальным. Как эта идиотка не может понять – все её заработанные деньги не стоят её единственного сына, на них не купить ему мозги! Как ему потом жить с таким развитием?
Тут ещё большой вопрос, кто глупее – дети или их родители? Я сейчас рассказала про Лену Горюнову – как 17 сантиметров пополам не могла поделить в восьмом классе. Разговариваю с её мамой – куда дальше намечаете?
- Пусть здесь девять классов закончит, а потом я её в медицинское училище устрою, у меня есть связи, помогут. (У меня волосы дыбом встали, как представила себе Леночку-медика!) Её одноклассница, Таня Белоярова, также совершенно слабоумная, (судя по всему, там уже патология), также намечена в медицину её мамашей… Интересно было бы спросить такую мамашу, готова ли она сама попасть в заботливые руки таких «медиков»?
После девятого класса Лену всё же пристроили в медучилище, а на День Учителя она пришла к нам в «Ладью». Увидела меня, обрадовалась, стала рассказывать:
- Мы там уже дали клятву Герострата!
Я поразилась – кому клятву, какой Герострат?!.
- Ну или как там его… В общем, мужик с какой-то нерусской фамилией…
Тут Галя вспомнила: - А у меня тоже есть странная мамаша. Я классный руководитель в девятом классе, и у меня есть один необычный персонаж – Максим Чеботарёв. На школьных мероприятиях всегда поёт; голос так себе, ничего особенного, но одна особенность в его выступлениях меня поражала: поёт какую-нибудь известнейшую песню, из тех, что мы с молоком матери впитали, и вдруг замолкает. Музыка идёт, а он молчит. Потом кто-нибудь рядом подскажет ему свистящим шёпотом слова, и он поёт дальше. Я удивилась – как можно не помнить эти слова? Но мне объяснили – у мальчика было уже пять сотрясений мозга, и он совершенно не запоминает тексты, так что на литературе у него никогда не спрашивают стихи. Максим посещает школу, но практически не учится, не считает это нужным. Когда же после родительского собрания я поговорила с его мамой, оказалось, что она точно так же не видит необходимости в его обучении: - Понимаете, он будет артистом, певцом, и все эти ваши предметы ему не нужны. Аттестат будет, и ладно, ну что ещё певцу надо?
Меня поразило: неужели она не знает, что он не способен запоминать тексты? А ведь профессия артиста такова, что ему нужно точно знать великое множество разных текстов, и если он их не может запомнить, то это профнепригодность. Даже если бы у него был золотой голос! А он у него ну уж точно не золотой; для школьной самодеятельности ещё годится, но не более. Так не лучше ли потихоньку готовить парнишку к реальной жизни, не надо в облаках витать? Ну что тут скажешь такой мамаше? Дура, она дура и есть.
- Степан Андреевич, а у Вас что за школа? – поинтересовался Пётр Алексеевич.
- У нас обычная районная школа, хотя и у нас чудотворцев хватает, как и везде, наверное. Я уже блокнотик завёл, наиболее интересные афоризмы записывать. Например, в письменной работе по географии вместо «промышленное оборудование» один мудрец написал «умышленное оборудование». Или у доски отвечает пацан, я спрашиваю: - Ну и как же называется такой ветер, что меняет своё направление; зимой в одну сторону, а летом в другую?  - Ну-у, это-о, … мускат?             
- Нет, не мускат, а муссон!
У него же спрашиваю в другой раз: - Какие координаты на глобусе есть у любой точки?
- Ну-у, долгота… и вшивота…
Иван засмеялся: - А у меня был случай с географией: в моей школе есть парень, лучший спортсмен школы. Вы, наверное, знаете проблему спортсменов – им всегда сильно завышают оценки, а они, хорошо это понимая, не очень стараются учиться, а зачем? Всё равно пятёрки будут. Вот и зашёл ко мне этот парень, десятиклассник, просто поболтать. И стал рассказывать, как по телевизору была передача про Кавказ – как там, бывает, скот воруют, угоняют с пастбищ, как такое возможно? Я ему отвечаю – да разве это только на Кавказе? А у нас в России что творится: на границе Иркутской и Вологодской областей такое постоянно происходит, местное племя – иркуты – целыми стадами угоняют скот из Вологодской области, и ничего с ними не могут сделать.
- Как это?! А что, милиция где?
 -А что милиция, они тоже живые люди, тоже хочется жить. Ведь на такие дела без оружия не ходят, сам понимаешь.
- Нет, ну как же так, а где же власти?
- Чего ты удивляешься, разве это только у нас творится? А взять просвещённую, цивилизованную Европу: там на границе Финляндии и Португалии веками это происходит – финны угоняют стада из Португалии. Раньше у них из-за этого и войны были, а сейчас уже не дерутся, а только дипломатическими протестами обмениваются. Но финны по-прежнему угоняют скот из Португалии.
- Не, ну как же так, даже в Европе такое творится, как это возможно?!
Тут меня отвлекли, и наш разговор закончился, а то бы я ему ещё рассказал, как монголы из Бразилии стада угоняют к себе в Монголию… Ему рассказываю с серьёзным видом, и он верит; похоже, он никогда не видел глобуса. А по географии у него пятёрка!
… Долго ещё сидели друзья, рассказывали, обменивались впечатлениями, смеялись. Пётр Алексеевич с улыбкой заметил: - Ну что за странная профессия – учитель. Стоит только собраться нескольким учителям, неважно по какому поводу – начинается педсовет. Словно и нет никаких других тем для разговоров!

 
Прошёл День Учителя, снова школьные будни. Новая проблема – во Дворце пионеров будет выставка детского технического творчества, необходимо принять в ней участие.
Разумеется, Светлане Александровне нет никакого дела до проблем мастерской – никаких средств на неё не отпускается, делай из чего хочешь и чем угодно, но чтобы было сделано!  Иван к ней и не подходит, он помнит поговорку: не буди лихо, пока оно тихо.
Инструменты и приспособления принёс из дома, материалы приходится добывать везде, где они плохо лежат… Но как бы то ни было, и уроки проводит, и кружок работает, а теперь ещё и к выставке готовится. Общими усилиями сделали пиратский корабль, бригантину. Сама модель из дерева, паруса из ткани, а пиратов вылепили из глины, высушили, обожгли в муфельной печи и раскрасили. Получилось довольно забавно.
Наконец настал этот День – открытие выставки. В стеклянной витрине установлена бригантина, убрали весь мусор за собой – упаковку модели, и теперь можно походить, посмотреть другие работы. Вместе с Иваном ещё один преподаватель, пожилой учитель физики Михаил Павлович, и несколько ребят – самых активных мастеров. Ребята галдят, удивляются, им всё интересно. Впрочем, удивляться есть чему – некоторые модели поражали своей сложностью и высочайшим качеством исполнения. Иван был изумлён, увидев одну модель. Это была точная копия фрегата «Посейдон», выполненная с удивительной точностью и с профессиональным качеством. Ещё больше его поразила сопроводительная табличка к этой модели: «школа №… Руководитель проекта Михайлов Олег Семёнович, и далее список участников проекта – шесть человек, от шестого до восьмого класса». Неужели эти пацаны могут с таким качеством работать? И у них хватает терпения, ведь подобную модель взрослый специалист будет делать год, не меньше, это если он ничем больше не будет заниматься. И почему в нашей школе нет таких мастеров? Впрочем, его сомнения подтвердил Михаил Павлович. Он раньше долгие годы вёл кружок технического творчества, знает этот механизм досконально: Иван, успокойся. Здесь всё не так просто. Вот эту модель «Посейдон» я знаю уже лет двадцать; я раньше жил в Кузьминках, и на многих выставках видел её.
- А может, это уже другая? – усомнился Иван.
- Смотри: вот эту вмятину я увидел ещё первый раз, и тогда ещё подумал, что можно было бы её заделать, а то портит вид. Так вот, с тех пор её так и не заделали, и по этой вмятине безошибочно узнаю именно эту модель. Думаю, ей не двадцать лет, а гораздо больше. Делал её, конечно, взрослый человек; есть такие чудики, что годами могут делать одну модель. Впрочем, возможно и другое – эта модель сделана в мастерских «Мосфильма» для какого-нибудь фильма, а потом её «заиграли».
- Михаил Павлович, а как же эта табличка с именами юных мастеров?
- Иван, будь проще. Знаешь, как достигается успех на выставках детского технического творчества? В иных «детских» работах процент работы преподавателя – от 99% до 100%.
Впрочем, это детей не смущает; если дать пацану потереть наждачкой какую-нибудь деталь пять минут, то он потом сам будет с восторгом рассказывать, что эту модель он делал! Вот так и набирается список детей, кто «делал» эту модель. Совершенно наглая показуха и брехня, никому не нужная!

 
- Иван Петрович, у меня к Вам дело, - завуч Татьяна Антоновна разложила перед ним свои бумаги.  – Знаю, конечно, Вы не любите писанину, ну что же, с нас требуют, и мы трясём Вас. Вы должны напечатать на компьютере учебные программы по вот этому образцу, я у Вас проверю, и дальше нужно будет Вам это утверждать в методическом центре. Это ещё не всё: вот журнал Вашего кружка, журнал дополнительного образования; здесь напишите по каждому занятию тему, ребят будете отмечать в нём по списку, а в конце журнала домашние адреса детей с телефонами и родителей этих детей.
- Татьяна Антоновна, если всю эту писанину делать, а работать когда?
- Работайте в своё рабочее время, а писанину можно ведь и дома, после работы, или в выходные дни.
- Господи, кому вся эта чушь нужна?
- Да всяким проверяющим комиссиям; всё опасаются, как бы мы не получили незаработанных денег, всё контролируют нас.
- А разве в бумагах нельзя мухлевать, ведь не зря говорится – бумага всё стерпит. Если кто занимается приписками, то именно у такого бумаги в полном порядке, никакая комиссия не придерётся.
- Абсолютно с Вами согласна, но что же делать? Итак, желаю Вам творческих успехов.
Иван сел, с тоской посмотрел на все эти бумаги. Поймать бы того урода, кто придумал всю эту чушь писать, набить бы ему морду и заставить сожрать все эти бумаги! Ведь и так загружен под завязку, в дополнение к урокам и кружку ещё полно оформительской работы, а теперь ещё и эту галиматью писать. А писать всё же придётся. Обидно, что всё это - бездарно убитое время, ведь никто это не собирается читать; здесь главное – чтобы было написано, чтобы всё было внешне оформлено по образцу, а содержание никто читать не будет. Иван решил этим воспользоваться, и специально стал писать дикий бред, в знак протеста. Всё равно никто читать не станет. Темы занятий: «Обработка дерева кривым шпинделем» (в природе такого просто не существует, но ведь звучит вполне солидно!); «Пропитка древесины Бужей» (Бужа – это очень красивая речка на границе Московской и Владимирской областей); «Регулировка цизельмауса» (это немецкое слово означает «суслик», и конечно, такого инструмента не бывает). И такими терминами он написал все эти программы. Человек понимающий может хохотать до упаду, читая этот бред, но таких среди этих проверяющих просто нет.
Стоит ли говорить, что программы эти потом были утверждены на всех уровнях, претензий и замечаний к ним не было.
Теперь настал черёд журнала дополнительного образования. Темы занятий – опять тот же бред, ничего нового не надо придумывать. А в конце журнала зачем-то нужно написать домашние адреса и телефоны родителей. Ну что же, и здесь Иван отвёл душу, ведь всё равно никто читать не будет. Родителей он просто выдумывал, причём по такому принципу: имя нормальное, а вот отчество какое-нибудь экзотическое. Получалось довольно забавно:

Борис Майонезович        Виктор Мухоморович          Михаил Тутанхомонович
Ирина Дипломовна         Зинаида Шуруповна           Татьяна Энурезовна


Сергей Апельсинович      Николай Пластилинович       Геннадий Анальгинович
Ольга Мойдодыровна       Елена Керосиновна           Анна Компотовна

И таким образом журнал был заполнен, Иван сдал его, и претензий к нему не было.

 
- Ну что, сын, надо нам в выходные на дачу к тёте Лене съездить, она звонила – яблок у ней урожай великий, надо увозить. Поедем?
- Поедем, это лучше в пятницу вечером, а вернёмся в воскресенье.
Они подготовили всякие ёмкости, смазали колёса тележек, и в пятницу вечером приехали на дачу к сестре отца. Маленький домик утопал в зарослях фруктовых деревьев и сирени. Тётя Лена – невысокая, крепенькая, шустрая, всегда в синем рабочем комбинезоне с торчащим из кармана секатором. Она давно уже на пенсии, заядлая дачница, уже не любитель – Профессионал! Целыми днями колдует среди своих посадок – стрижёт, рыхлит землю или собирает вредителей. В этот раз, похоже, Природа даже немного перестаралась со своими дарами – такого урожая не ждали, что с ним делать?
В субботу утром Иван проснулся, вышел в сад. Тётя Лена уже суетится с завтраком, отец ещё спит. Иван начал собирать румяные яблоки, упаковывать в коробки.
После завтрака вместе с отцом быстро заполнили все ёмкости – чёрт возьми, как всё это потащим, тяжесть такую?
- Ну что, Ванюшка, может, сегодня поедем, а то в воскресенье в злектричку трудно будет влезть?
- Можно и так. Поедем на вечерней, так будет лучше.
Пока Иван прогуливался по саду, любуясь роскошными гроздьями калины, его окликнула соседка: - Молодой человек, можно Вас на минутку?
Иван подошёл.    – Вы нам не поможете электронасос снять? На зиму его снимаем, нельзя оставлять здесь. Это недалеко, через два участка.
Чего же не помочь, это недолго, и время есть. Иван взял нужный инструмент и пошёл с дамой. Её участок сильно отличался от тёткиного, весь зарос высокой травой, так что и насос не виден.  Пришлось повозиться – ржавые здоровенные винты не поддавались, Иван долго пыхтел, пока справился с ними. А когда разъединял шланг, вдруг совсем рядом услышал разговор двух дамочек, это на соседнем участке.
- А что, Екатерина, веранда у тебя очень даже неплохо получилась, удобно и красиво, и крылечко такое ладное…
- Это Коля делал, всю зиму здесь возился потихоньку. Удобно – он и веранду мне отделывает, и как сторож получается, никто уже не сунется, когда здесь работают. А прошлую зиму он также мне душ делал, и ещё навес для машины. Молодец мужик!
- А сколько ты ему платишь?
В ответ  - довольный, раскатистый смех: - Люся, поверь, из своего кармана нисколько!
- Да ладно, что же, он задарма работает, что ли?
- Не, ну почему сразу – задарма? Я, ты знаешь, директор школы, и я его провела по документам как руководителя двух кружков. Ему идёт зарплата, он доволен, а где моя школа – он и не знает, да и зачем ему знать? Зарплату я ему привезу, он распишется, и всем хорошо, чего ещё надо?
- Эдак-то ладно, и ему, и тебе хорошо…
- А знаешь, Люся, ещё практикуется перекрёстное опыление между директорами.
- А это как?
- Ну как, вот мы с тобой оба – директора школ, и мы подруги. У тебя много кружков и секций, и у меня. Так вот, мой папаша, моя дочь и зять числятся в твоей школе как руководители кружков, а твои два сына и муж – вроде как у меня кружки ведут. По документам всё нормально, кружки вроде как работают. Ведь деньги не бывают лишними, они и тебе нужны, и мне, верно?
И дамы опять довольно засмеялись.
Иван тут сразу вспомнил: на стенде в его школе написан большой список кружков и секций, а реально из них работают 3 – 4, не больше. Теперь, кажется, становится понятно…
По своему опыту он уже знал – любая комиссия проверяет бумаги, документацию. Если всё хорошо, значит, кружки и секции работают. А что бы спросить самих детей, они об этих кружках порою даже не подозревают, несмотря на то, что по бумагам они с увлечением занимаются в этих кружках.

   

Так, на сегодня уроки закончились, теперь пора заняться декорациями к спектаклю. Иван разложил на столе большой лист картона, начал размечать, но тут вдруг знакомая мелодия - мобильник. Он глянул – номер неизвестный, кто же это?
- Алло?
- Иван Петрович, привет!
- Здравствуйте, а кто это?
- Не узнал меня? Значит, богатым буду, скорей бы уж… Олега Борисовича помнишь, мы на выставке рядом выставлялись, у тебя пиратская бригантина, а мы штурмовик ИЛ-2, помнишь?
- О, теперь понял. Да мы ведь соседи, наши школы в пяти минутах ходьбы.
- Я чего звоню, Иван. У нас школа старая, технической литературы накопилось много, мы обеспечены полностью. А тут мамаша нашего выпускника привезла нам уже ненужные журналы «Юный техник», «Моделист-конструктор», кучу литературы по детскому техническому творчеству. У меня всё это есть, а тебе нужно? Приходи, набирай, что тебе пригодится, потом на моей машине сразу и отвезём тебе. Сегодня сможешь?
- Смогу. Сейчас выхожу, скоро буду.
Олег Борисович, худощавый мужичок лет сорока, бородка клинышком, встретил его на крыльце. Прошли в его мастерскую, и сразу Иван заметил разницу – много прекрасного материала.  – Вижу, у вас неплохое снабжение…
- Грех жаловаться, директор нас не обижает. Причём ведь для школы это ничего не стоит, это делается так: директор смотрит, кто из родителей где работает. Есть, например, строительный начальник.  Они эти деревянные обрезки вывозят на свалку, сжигают. А когда директор с таким поговорит по душам, тот привозит машину этих деревяшек нам. Есть директор мебельной фабрики, её дочь у нас учится, так нам и с этой фабрики немало досталось всякого добра. Главное, чтобы не я, а сам директор договаривался, у него вес больше. (Иван лишь грустно усмехнулся…)
Литературы по техническому и художественному творчеству, а также журналов он набрал две большие коробки, а потом сели пить чай.
Олег Борисович стал возмущаться: - Вот скажи, Иван – какие уроды до этого додумались, и каким местом они думали? В пятницу после работы мне ехать на другой конец Москвы, чтобы учиться, снова учиться…
- Как это товарищ Ленин завещал – учиться, учиться и учиться! И чему же вас там учат?
- Здесь такая система: через каждые пять лет мы должны заново учиться. Это не даёт повышения разряда, не-ет! Это лишь подтверждение, что мы не потеряли свою квалификацию. Слушай, а как её можно потерять, если ты работаешь по этой специальности, как можно растерять опыт? Работая, ты его только приобретаешь и накапливаешь.  Я понимаю так: вот ты водитель автомобиля, но почему-то решил сменить работу, и пять лет не садился за руль. А потом опять решил шоферить, но тут тебя заставляют заново сдать на права, потому что за пять лет ты отвык от машины, растерял навыки, и надо всё это освежить.  А если ты постоянно водишь машину, у тебя опыт только накапливается, ну как ты можешь терять квалификацию?!
- А что вы там изучаете?
- Иван, представь – сидит группа (кстати, я там один из самых молодых, там есть такие деды, бороды как у Деда Мороза, педагогический стаж по 20 – 25 лет), и перед нами выступает о-о-очень важный специалист, одних только титулов и научных званий перечислять – полчаса придётся слушать. И вот он нам начинает диктовать, а мы записываем: что такое образование (точное определение этого слова), значение образования. Что такое воспитание (также точное определение), для чего нужно воспитание… Я, например, до сих пор понятия не имел, для чего они нужны – воспитание и образование, а вот теперь, когда мне объяснили – теперь знаю. У меня такое ощущение, что этот курс готовился для инопланетян. У них там, в далёкой галактике, возможно нет таких явлений, там родившемуся малышу сразу специальную флешку вставляют, и он сразу делается и воспитанным, и образованным. Вот им и нужно объяснять, как это всё у нас на Земле происходит. А нам, землянам, этого рассказывать не надо…
Вот скоро уже два месяца езжу туда учиться, и пока ничему нужному не научили.
- А что это за учебное заведение?
- Московский институт открытого образования, или МИОО. Слушай, сколько же там сидит учёных дармоедов с высокими учёными званиями и строгают свои бредовые диссертации и «проекты»!
- Так слушай, а эти проекты – это тоже оттуда?
- А откуда же ещё? Нас там специально учили делать эти проекты, правильно их оформлять. Нам объясняют – прогресс не стоит на месте, и мы должны идти в ногу со временем. Например, электронный журнал появился, мы должны быть счастливы, что нам досталось такое чудо.
- Спасибо за такое чудо! Если бы он вместо обычного, бумажного – ну ладно, но ведь приходится заполнять и бумажный, и электронный журнал – двойная работа получается. Жаль, что зарплату не делают двойной, за одну работаем. А если завтра эти мыслители, не дай Бог, придумают ещё какие-нибудь журналы – пневматические, гидравлические или магнитно-резонансные, нам и их придётся заполнять за ту же зарплату?..
- А ты слышал, Иван, по телевизору говорили – на образование увеличивают финансирование, и намного, у нас и на лекции об этом говорили. А я тебе скажу так: простое увеличение денег никак не улучшит образования.
- Почему ты так думаешь, Олег?
- Всё очень просто. Есть разные учителя, есть пустое место (к сожалению, таких немало), а есть и такие, которых нужно гнать поганой метлой. Давай мы увеличим какой-нибудь тупой и ленивой Марьванне зарплату вдвое – она что, сразу вдвое поумнеет? А если ей увеличить зарплату в десять раз – она поумнеет в десять раз? Нет, конечно – только в бумагах всё будет очень красиво отражено – уровень образования сразу резко подскочит, кто бы сомневался, но ведь мы знаем – бумага всё стерпит, написать можно всё что угодно.
Я тебе так скажу, Иван – если выделить на образование огромные суммы, они всё равно не дойдут до нормального, настоящего учителя. Немало их уйдёт на гранты для всех этих дармоедов – теоретиков, за их бредовые теории, вроде пресловутой физкультурно – оздоровительной паузы или этих «проектов». А ещё немалая часть этих денег будет разворована разными чиновниками от образования, и даже если деньги дойдут до школы, вовсе не факт, что они будут выплачены действительно достойным. Здесь всё зависит от порядочности и ума директора.
Я понимаю так: финансирование образования резко отличается от финансирования, например, завода. Вот давай представим себе некий завод –там устаревшее оборудование, неэффективная технология, а поэтому делают некачественную продукцию. Как всё изменить? Нужны деньги: закупили новое оборудование, обучили специалистов, наладили технологию, и уже через год завод не узнать – прекрасная продукция, всё отлично. Стоит только помочь деньгами, и сразу всё изменилось, очень быстро.
Теперь представим, что большие деньги дошли до школы. А здесь очень разные учителя есть, иных нужно просто гнать, но не всё так легко: у неё уже двадцать лет педагогического стажа, она имеет высокие разряды и категории, да и вообще – вы знаете, чья это жена?!
Так что её не только не выгонишь, а наоборот, ей от этих денег больше всех перепадёт.
В школе главное – не станки, как на заводе, а учителя. Станок легко заменить на другой, а с учителем так не выйдет.
- Ну и как ты, Олег, представляешь себе, как можно улучшить дело в образовании?
- Думаю, так: в первую очередь сделать привлекательной работу педагога. Серьёзные выпускники часто предпочитают другие специальности, зачем им мотать нервы в школе за гроши? Привлечь их можно деньгами, это понятно. Думаю, следует сделать систему школ, ей можно и название какое-нибудь придумать, где по усиленной программе учатся наиболее толковые ученики…
- Ну, тоже мне идея – туда сразу хлынут сыночки всяких крутых – блатных…
- Как хлынут, так и удерут сразу, когда там программа гораздо серьёзнее, чем в обычной школе. Он сам взмолится: - Папа, забери меня отсюда, ради Бога!
Таким образом, в этих школах и с дисциплиной будет порядок – шпана первой убежит.
А теперь главное – зарплата учителей в этих школах должна быть втрое больше, чем в обычных, и контракт подписывается на год. Хорошо работал – контракт продлевают, плохо работал – без всяких проблем с ним расстаются. Тогда желающих работать здесь будет много, и принимать их по конкурсу. (Кстати, и учеников также по конкурсу). Такому учителю есть смысл работать с полной отдачей, это ясно.
А когда выпускник школы узнаёт, что зарплата учителя может быть очень достойной, да ещё он не с хулиганами нервы треплет, а с нормальными ребятами работает, тогда он уже пойдёт в педагогический вуз, и учиться будет серьёзно, потому что есть стимул. И таким образом будут привлекаться в педагогику серьёзные люди.
А всякие серенькие пустышки, которых немало в педагогике, пусть спокойно доработают до пенсии; это проще, чем воевать с ними в судах по поводу их увольнения.
И потом, такой серьёзный выпускник вуза, даже если сразу и не попадёт в эту элитную школу, это не так страшно, ведь он и в обычной школе будет очень нужен.
Вот так, постепенно, будет повышаться престиж этой профессии.
И вторая сторона этой медали: дети в таких школах будут получать гораздо лучшее образование, это – элита, интеллектуальная элита.
И уж конечно, правила в таких школах должны быть другими. Глупо гнаться за наполняемостью класса – ради количества принимают любую шпану, а они не дают другим детям учиться – это нормально? С нашей нынешней системой директору приходится гоняться за каждым учеником, даже если тот дебил или головорез, лишь бы «душа».
В итоге страдают другие дети и сами педагоги – ну и кому от этого лучше?
Так что, в отличие от завода, школу быстро не наладишь, здесь нужно время.
- Не только время – улыбнулся Иван. – Есть такой универсальный регулятор и исправлятор, называется «деньги». Без них ничего не исправишь.
- Правильно, но только их нужно не просто давать образованию, а давать очень адресно, чтобы они не оказались не в тех руках.
(Иван сразу представил себе; вот если эти большие деньги будет распределять Николай Николаевич Лосев, нетрудно догадаться, кому из директоров достанется гораздо больше, чем другим, а вот станет ли она лучше от этого? Быдло, хамское отродье, да её хоть золотом засыпь по самую макушку –она другой не станет. Горбатого могила исправит…









  Боже, какая же в этом году роскошная осень – погода стоит, как в начале сентября, а какое буйство красок! Налетевший ветер срывает с деревьев огненно-рыжие, багровые, жёлтые листья, они с лёгким шорохом скользят по асфальту дорожек, а газоны покрыты ровным ковром опавшей листвы. Иван, всегда куда-то торопившийся, вдруг решил просто посидеть на лавочке, среди всей этой красоты.
Воробьи, увидев сидящего на лавочке человека, сразу заинтересовались – не перепадёт ли чего-нибудь? Ну как им откажешь – Иван достал пачку печенья, стал крошить и бросать на асфальт. Шумная орава налетела со всех сторон; интересно за ними наблюдать, тоже ведь у каждого свой характер. Кто-то шустрее – из-под носа у другого утащит добычу, а другой хитростью берёт – с большим куском сразу в сторону летит, чтобы не отняли. Звонко чирикая, суетясь и мешая друг другу, они быстро управились с угощением.
Занятная картина: здесь и ссоры, и драки, и всё же это одна дружная стайка. Как же они похожи на ребятишек, когда те на большой перемене носятся по коридору…
И снова его мысли возвращаются в школу. Вспомнился разговор с Олегом; как же он прав, размышляя о проблемах образования.
И всё же, несмотря ни на что, несмотря на всевозможные, порою искусственно созданные трудности, всякие пакости и гадости – как ни странно, находятся Подвижники, которые в таких неблагоприятных условиях умудряются работать, и работать с полной отдачей.
А ведь отдача могла быть намного больше, если бы его не давили всякие никому не нужные бумаги, если бы над ним не издевались всякие сволочи свыше.
Не мешайте ему работать, труд его нелёгкий и очень нужный всем.

                Земной поклон Учителю!