Начинало смеркаться, и больной свет затянутой тучами вечерней зари готов был вот-вот погаснуть, когда на горизонте появились урманские дракары. У Альяра упало сердце – скоро наступит ночь, сотни бочек с зажигательной смесью, метательные катапульты ждали атаки навий, но урманы с моря зажмут войско восставших в клещи и оттянут на себя силы. Теперь придётся отбиваться на два фронта, что существенно ослабит их позиции. И всё же он приказал развернуть метательные орудия в сторону моря. На пристани обороной командовал Кряж, рулевой с "Фьорвика". Чёрный от смолы и копоти, он возникал то здесь, то там, ругаясь, подбадривая, отдавая распоряжения. С ним неразлучно ходил хозяин "Фьорвика" - рыжебородый урман. Дракары уже отчётливо были видны, их силуэты неспешно, но неотвратимо приближались.
- Может быть, попробовать договориться с ними? Вот урман наш мог бы помочь, – предложил Кряж, указывая на корабельщика – У нас есть, чем их заинтересовать?
Альяр вспомнил про сундуки воеводы.
– Пожалуй, можно попробовать, - ухватился он за предложение Кряжа, - а то и перекупить. Я сам отправлюсь.
- Погоди отправляться-то, мы уже договорились - услышал за спиной Альяр знакомый голос. Резко обернувшись, он увидел Шныря, как ни в чём не бывало стоявшего на досках причала. Альяр растерялся, не зная, что сказать.
- Шнырь, ты… Я думал… - он умолк, чувствуя себя неловко.
- Мы уже повстречались в море, - продолжил Шнырь, - Кое-кто отправился обратно в Урманию. А эти дракары, что ты видишь, примкнули к князю Люту, и рассчитывают хорошо поживиться. Чуйские лодьи встали на Вороньей губе, чтобы не привлекать внимание. Пусть думают, что урманы нас разбили. К полуночи, верно, лютоборы уже будут здесь.
- А жмуды? – обеспокоенно спросил Хорт.
- Лют сказал, что приграничные гарнизоны продержатся. Если удастся убрать из Арконы ведьму, то и жмуды притихнут.
Альяр стоял, глядя на Шныря, а тот смотрел ему прямо в глаза.
- Я скотина, Шнырь, никогда себе этого не прощу. Хочешь, ударь меня, - Альяр приблизился и опустил голову.
- Да, ладно, вор - невелика птица. Подумаешь, чуть не повесили? - Шнырь отвернулся, отчуждённо глядя в сторону моря, в его голосе прозвучал отголосок обиды.
Альяр стоял, понимая, что примириться не получится, не простит его Шнырь. И было ему от этого не просто погано, а казалось дурным знаком, предзнаменованием беды. Шнырь был последним, оставшимся в живых ватажником. Он молчал, глядя себе под ноги, раздумывая, стоит ли что-нибудь ещё говорить.
- Тебе вор ещё нужен? – вдруг спросил Шнырь совсем другим тоном, обернулся и хитро взглянул на Альяра, вздёрнув бровь.
- Просто необходим! – вздохнул Альяр. Кольцо удушья, сжимавшее горло все эти дни вдруг разжалось, щипнуло в уголках глаз, растеклось по лицу улыбкой. « Мы победим!» - подумал он вдруг, стискивая товарища в объятиях.
Уверенный и спокойный голос Шныря, чуть насмешливая интонация неожиданно вселили в Альяра надежду и он почувствовал, что несмотря на всю сложность их отношений, на вора можно положиться. Он кратко рассказал ему о том, что произошло с Баженом и Нерадой.
- Ничего, - отвечал Шнырь, стискивая кулаки,и - Дай, Бог, доберёмся до их логова, поквитаемся. - доски пристани скрипнули под его ногами, - Что воровать будем?
- На этот раз куклу.
- Чего? Я кукол никогда не воровал! – возмутился Шнырь.
- В ней душа ведьмы. Куклу надо сжечь и ведьме наступит конец.
- Где кукла?
- В княжеском тереме, в спальне княжны. – Альяр взял Шныря за локоть, заглянул в глаза - На тебя только и надеюсь. Мы постараемся их отвлечь на себя. Насколько возможно.
Шнырь хлопнул его по плечу со своей обычной нагловатой развязностью, – Ладно, давай, братан, не парься, прорвёмся!
Альяр поручил Шныря новому воеводе – тот обещал препроводить его в Кремль тайными лазами.
- Так есть у тебя, чем расплатиться с урманами? – снова спросил Хорт.
- Чем расплатиться найду, было бы с кем расплачиваться, – ответил Альяр. И оба, не сговариваясь, поняли, что уже неважно, победят они или нет. Ярость, ненависть и желание именно той смерти, которая будет воспета в легендах – только это теперь имело значение. Сражаться спиной к спине и быть погребённым под трупами недругов.
Словно в подтверждение этих слов в стремительно темнеющем небе появились крылатые тени, наводящие ужас. Альяр почувствовал, как привычно ударила кровь по жилам, наполняя всё его тело азартом схватки.
- Зажигай! – коротко крикнул он. Тотчас вспыхнула в чанах горючая жидкость, каждый зажёг или факел или обмотанную паклей стрелу или камень. Навьи стремительно снижались. Через мгновение огненные снаряды взмыли в воздух. Целились в чёрные крылья и навьи падали, их добивали на земле, обливая смолой, поджигая огнём. Огненный смерч носился по улицам Арконы. Навьи взмыли в высоту, опасаясь огня. В них летели горящие стрелы.
Злата ворожила, пытаясь снова настроить медное зеркало. Но медная поверхность обдала её ненавистью такой силы, что на мгновение ведьма почувствовала страх. Она велела собрать в думской палате воевод, старейшин и знатных бояр, но к её удивлению никто не явился. Только доложили о том, что воевода Хвост найден мёртвым в собственной опочивальне.
Раздался звук набата. Весть о том, что дружина перешла на сторону восставших не замедлила явиться следом. Злата умела ворожить, но совсем не умела воевать. Впервые княжна-ведьма почувствовала, что её колдовские чары не всемогущи, что всему есть предел и нельзя вот так просто остановить такую огромную людскую массу, которая не хочет видеть её на княжеском троне.
Врата, тем временем, были открыты. Границы между миром живых и миром мёртвых больше не существовало. Из тёмных щелей, отовсюду выползала Нежить – злые уродливые существа с крыльями и без, со светящимися глазами и слепые, кровопийцы, питающиеся страхами, змеевидные чудища – аспиды, василиски, лярвы. Бездна ненасытная, всепожирающая, словно огромная воронка всасывала в себя жизнь.
Тем временем к пристани подошли урманские дракары. Их вождь, белобородый, коренастый, в рогатом шлеме, перебросился парой слов с Хортом и урманы, вооружённые длинными боевыми топорами высыпали на берег, чтобы двинуться к городу. К ним присоединились урманы, живущие в Арконе. Посадское ополчение также подоспело не мешкая.
Кремль встретил их ударами набата и распахнутыми воротами. На вечевой площади уже кипела битва - то дружина билась с чёрными клобуками. Здесь было меньше огня и упыри уже теснили воинов. Ремесленники бились бок о бок с дружинниками, ритмично вздымались топора урманов. Снова налетели навьи, но в темноте хватали и своих и чужих без разбору. Дым, копоть, смрад, лязг мечей, крики и стоны – сложно было разобрать что-либо в этой мешанине. Подувший внезапно с моря ветер разогнал тяжёлые облака, и над горизонтом стремительно взошла огромная багровая луна. Навьи издали ликующий вопль: «Полночное солнце!» и с новой силой навалились на людей.
Альяр и Хорт рубились рядом, прикрывая друг друга. Свой меч Альяр постоянно смачивал горючей жидкостью, поэтому был уже весь в ожогах, клочья одежды на нём дымились. Хорт оказался хитрее и предпочёл посёребрённый клинок. Беда была в том, что Навьи восставали заново, и уничтожить их было нелегко. На смену сожжённым прибывали новые и новые полчища Нежити.
Альяр уповал на проворство Шныря, понимая, что надо или вернуть Камень или уничтожить навью. Они старались прорваться к Храму. Вот уже видны его тяжёлые кованые двери, ещё немного и они окажутся внутри. Но в какой-то момент Альяр почувствовал, что меч его становится невыносимо тяжёлым, руки отказываются подниматься, а лёгкие, словно готовы разорваться. Над вечевой площадью навис морок. В ушах звенело и на перепонки давила тяжесть, будто они были глубоко под водой. Ядовитый смрад мешался с гарью, и к горлу подкатывала тошнота. Рядом хрипло дышал Хорт.
- На, воды глотни. Целебная. Из источника. - волкодлак протянул Альяру кожаную флягу.
Тот жадно сделал несколько глотков.Стало немного легче.Альяр хотел вернуть флягу, но Хорт махнул рукой.
- Оставь себе. Врата открыты, - сказал он.
Это Альяр скорее прочитал по его губам, чем услышал. Он взглянул на каменную громаду терема. Миссия Шныря провалилась – он либо не нашёл куклу, либо погиб. Хорт понял его без слов.
- Ступай туда, мы тут сами справимся.
Со стороны кремлёвских ворот послышались крики, лязг оружия и отрывистый лай – в бой вступила дружина лютоборов и волкодлаков, подоспевшая с моря. Двери храма со скрежетом распахнулись, и людской поток устремился вовнутрь, сминая всё на своём пути. Возле плачущего идола Свентовита был разведён огромный костёр, и началась зачистка. Отовсюду из щелей вылезали всевозможные чудища – упыри, ырки, дивы, навьи. Их рубили, жгли, рвали на куски, сбрасывали в море, но меньше их не становилось. Навь распахнула свою утробу и извергала из неё всё новую и новую нежить.
Альяр, сжимая в одной руке факел, а в другой меч, нырнул в боковую дверь, где, как он помнил, была лестница в подземелье, соединяющее терем и храм.Он не знал, куда точно надо идти, но надеялся, что зов сердца и оберег приведут его к заветной цели.
Шнырь проник в княжеские хоромы через тайный лаз и оказался в пекарне. Когда-то здесь пекли хлеб. Но сейчас печь была остывшей и походила на старуху с беззубым ввалившимся ртом. Мука смешанная с пылью и мышиным помётом покрывала поверхность деревянного стола. Пахло плесенью, затхлой водой, тлением.
Открыв изнутри дверь пекарни, Шнырь вышел в длинный, заворачивающий за угол коридор. Огонь зажигать он опасался, поэтому пробирался в темноте не торопясь, на ощупь. Дойдя до поворота, он остановился, прислушался – всё было тихо. Коридор вывел в анфиладу тёмных комнат, где-то в самом конце тусклым пятном мерещился свет.
Шнырь понимал, что ему надо на самый верх, практически под крышу, но где были в этом проклятом тереме лестницы – он не ведал. Шнырь двинулся вдоль коридора, в сторону света, попутно обшаривая помещения в поисках лестницы. Пятно света оказалось отблеском багровой луны, глядевшей в маленькое оконце. Там коридор снова поворачивал и терялся в темноте. Какое-то время он бродил по коридорам каменного терема, прежде чем сообразил, что никаких лестниц и выходов он не найдёт.
Он попробовал вспомнить проделанный путь, чтобы вернуться пекарню – никакого результата. Терем оказался заколдован таким образом, что всякий, попытавшийся в него тайно проникнуть должен был бродить до тех пор, пока его не найдут чёрные стражи.
Шнырь присел на пол и задумался. Там, за каменными стенами, погибали люди, которые на него надеялись, а он тут застрял в этом каменном лабиринте. Он высек искру и зажег трут. Свет озарил неровные стены, покрытые в углах густой паутиной. Пыльный и душный, уходил коридор в обе стороны, но всё же лёгкий сквозняк поколебал язычок пламени.
Шнырь осторожно двинулся туда, откуда шёл воздух, тщательно осматривая и ощупывая малейшие трещинки и выбоинки в каменной стене. Наконец, он заприметил отсутствие паутины и чуть более тёмный оттенок каменной кладки. Это была заколдованная, невидимая дверь. О таких он читал в заклинательных книгах. Заклинаний, открывающих такие двери, было много, какое из них подошло бы к этой двери, точно сказать было нельзя. Надо было пробовать все. Хотя, возможно, было заклинание, предназначенное только для этой двери.
К счастью возиться пришлось недолго – заклинание запирающее эту дверь оказалось достаточно распространённым, видимо, это был проход общего пользования. Когда каменная кладка отползла в сторону, открылась винтовая лестница. Ступени её были сбиты множеством протопавших по ней ног .
Шнырь поднялся по ней, придерживаясь рукой за шероховатую влажную стену. Лестница кончалась площадкой, продолжавшейся в тёмный широкий коридор с низким сводчатым потолком.
Шнырь двинулся дальше по коридору, вдоль которого были ответвления, ведущие в разные комнаты. Он открывал их поочерёдно при помощи отмычек. Здесь было книгохранилище, склад каких- то вещей, одежды, посуды, кладовые. Комната, где когда-то видимо трапезничали, где привечали гостей, гостевые покои, но ничего похожего на комнату княжны, описанную Альяром.
Коридор закончился такой же винтовой лестницей, только ведущей вниз. Шнырь ещё раз обошёл все комнаты. Ни одна из них не являлась горницей княжны. Внезапно он услышал шаги на винтовой лестнице. Шнырь быстро погасил свой трут, и притаился в нише в стене.
Шаги приближались, кто-то поднимался вверх в полной темноте. Вот уже этот кто-то достиг лестничной площадки и сейчас свернёт в коридор. Шныря пробрал мороз по коже – ибо тот, кто двигался в полной темноте, не мог быть человеком.
Вор старался не дышать, но тот, кто поднялся по лестнице, в коридор не свернул. Не спустился он и вниз. Шнырь услышал, как шаги направились дальше вверх. Значит, была ещё лестница, ведущая под самую крышу.
Вор подождал, пока шаги стихнут, и на ощупь пробрался на лестничную площадку. Здесь он снова ощупал каменную кладку и, напряг все свои органы чувств, ощущая движение воздуха. Внезапно перед ним открылся довольно широкий проход, покрытая мягким ковром лестница, тускло освещённая падавшим откуда-то сверху светом. Шнырь осторожно прошёл по ней и оказался на обширной террасе. Отсюда были видны внизу верхушки городских крыш, дымы пожарищ, а впереди далеко простиралось море. Над морем висела багровая луна – полночное солнце. У перил террасы, сложив руки на груди, стоял жрец Гинда.
Шнырь почувствовал нехорошую дрожь в коленях. Краем глаза он увидел за спиной Гинды небольшую, окованную золотом дверь.
- Ты что тут забыл? – холодно спросил жрец.
- Так я это... Тебя искал, хозяин! – запинаясь произнёс Шнырь.
- Зачем? – снова спросил Гинда.
- Ну это, доложить…
- Что доложить? – в голосе жреца послышался сарказм, - Что ты плохой слуга, предатель и к тому же дурак? - Гинда приблизился к Шнырю.
Тот стоял в оцепенении, словно околдованный. Гинда протянул к нему руку, Шнырь рванулся, но было поздно. Хватка Гинды была железной, Шнырь обвис, словно тряпка, не в силах сопротивляться. У него было такое чувство, что из него вынули кости.
Жрец подтащил его к перилам - Я мог бы выпить твою поганую кровь, но боюсь, у меня начнётся изжога. Тебя Ворон послал, придурка. Ворон умеет летать, а ты? Ты можешь? Что ж, давай, лети!
Гинда легко, словно пёрышко перекинул Шныря через перила и швырнул с террасы вниз.
Нерада очнулась от невыносимой жажды, лёжа на каменном полу в какой-то просторной зале. Во рту горело, язык вообще не чувствовался, пекло и в горле и в самом нутре. Нераде казалось, что если она сейчас же не утолит эту жажду, то немедленно умрёт.
Она поднялась на ноги, огляделась – вокруг каменные стены, какие-то пустые сосуды, книги, стол, кресла, на стене большое медное зеркало. На полу валялся погасший светильник, масло растеклось по полу большой лужей. Нерада попробовала полизать масло, но стало ещё хуже. Она пошарила по столу, раскидывая всякое барахло, потом обошла залу. Ничего, что можно было бы выпить.
Она хотела было выйти за дверь, но не знала, куда ей идти. Она не могла определить, что это за место, не помнила, что она тут делает, зачем она здесь. Кто она и как её зовут, она тоже не помнила. Мало того, все попытки вспомнить вызывали прилив головной боли и ещё более невыносимую жажду.
Жажда завладела всем е существом, не давая возможности даже помыслить чём-то другом. Шею её сдавливал странный ошейник с фигурой птицы. Она хотела сорвать его, но обожгла ладони. Ошейник усиливал её муки. Но в то же время, она почему-то была уверена, что он может как-то помочь ей, облегчить страдания. Внутренности крутило болью. Нерада зарыдала, но слёзы не шли из глаз. Тело потеряло чувствительность о всему, кроме адского пекла внутри, глаза не различали цвета – всё было серым и ненастоящим. Яркий свет вдруг ударил по глазам и Нерада невольно шарахнулась в сторону, споткнулась об кресло, упала на пол.
В залу вошёл высокий мужчина с факелом в одной руке и с обнажённым мечом в другой. Увидев её, он быстро убрал меч за спину и засунул факел в кольцо, торчавшее из стены. Он протягивал к ней руки, что-то говорил, а Нерада смотрела на его лицо и ей казалось, что оно знакомо, это лицо, и что оно ей когда-то даже нравилось. Где-то видела она эти светлые волосы, сейчас опалённые и слипшиеся от пота и копоти, эти усталые, но по-прежнему лучистые глаза.
- Нерада, Нерада, я нашёл тебя! – восклицал он и смеялся потрескавшимися губами. На груди его висела такая же, как у неё фигурка ворона.
Нераде казалось, что голова её лопнет от боли, вихрь обрывков воспоминаний закрутился в ней – она стиснула голову руками и закричала, что было силы.
Он кинулся к ней, подхватил на руки, прижимал к себе и говорил, говорил. Каждое его слово отдавалось в ней болью, но возвращало сразу целую цепь воспоминаний. Словно из осколков цветного стекла складывалась огромная картина.
...Река, бабка, избушка, светловолосый парень с вороном на шее и Камень. Камень – Алатырь из-за которого колдуны погубили её, опоили зельем, одурманили и приговорили стать навьей.
Сквозь запах гари и пота, Нерада чувствовала запах его человеческой крови. Эта кровь была вкуснее самой чистой родниковой воды, она могла бы спасти её, дать ей если не жизнь, то подобие жизни.
- Что, что они с тобой сделали, Нерада? – с тревогой спрашивал он, сжимая её в объятиях и заглядывая ей в глаза, - Нерада, родненькая моя, я выведу тебя отсюда, я помогу тебе, я больше тебя никогда не оставлю!
Его шея была совсем близко и на ней билась жила, наполненная кровью, живительной, спасительной влагой, глоток которой был дороже всего на свете. Но слова, которые он произносил, сила этих слов, их нежность, останавливали её.
- Я не человек больше. Я – упырь и я жажду напиться человеческой крови. – голос её был чужой и хриплый, - Уходи, Ярик, уходи скорей, не мучай меня, я не хочу, чтобы ты стал моей первой жертвой, - она попыталась оттолкнуть его, но он не позволил.
- Теперь точно не уйду, - глаза его потускнели от горя, но в голосе звучала уверенность, - Это только твой выбор, Нерада, стать упырём или остаться человеком. Никто не сможет заставить тебя.
- Я умру с первым лучом солнца, если не отведаю крови!
- Это твоё право выбрать жить тварью или умереть человеком. А я буду с тобой до конца, буду любить тебя, чтобы не случилось.
- Я уже умираю от жажды, - простонала Нерада, - как ты не понимаешь?
Альяр поднёс к её губам кожаную флягу. – Пей, это Хорт мне дал. Тут хорошая вода.
Нерада жадно припала губами к горлышку фляги, сделав несколько крупных глотков. Её обожгло точно кислотой. Она отшвырнула флягу, забившись в судорогах на руках у Альяра. Её начало тошнить, выворачивать какой-то чёрной зловонной жижей.
- Хорошо, хорошо, пусть выходит. - приговаривал Альяр бережно придерживая её, пока она извергала из себя отраву, колдовское зелье. Потом, обессилев, она повисла у него на руках. Он быстро скинул с себя перевязь с мечом, чтобы не мешала, потом свиту, завернув в неё Нераду, точно ребёнка. – Ты не умрёшь, - сказал он ей, прижимая к себе, - Я не отдам тебя.
Альяр был слишком занят Нерадой, он не заметил, не почувствовал, когда пришли упыри. Страшный удар в спину опрокинул его. От неожиданности он выпустил девушку из рук и отлетел к стене, еле успев подставить плечо. Гинда, обернувшийся огромным змеем, размером с хорошее сосновое бревно, обвился вокруг него, стиснув в кольцах так, что Альяр не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
В двери залы вошла Злата. В руке у неё рдел багровым оком Камень.
- Ну, вот и всё! – произнесла она торжествующе, – Врата открыты, волки и люди будут растоптаны. Даже не пришлось воевать с Чуей, они сами пришли сюда за погибелью.
Злата презрительно взглянула на Нераду, что сидела на полу, свесив голову. Волосы её слиплись и сосульками свисали на лицо.
– Что ж ты, падаль, крови до сих пор не отведала? В прах превратиться хочешь? С первым лучом солнца? Но тебе повезло, солнце больше не взойдёт, и ты будешь вечно жаждать человеческой крови.
Нерада ничего не ответила, по-прежнему глядя в пол.
Альяр тем временем задыхался в объятиях Гинды, которые тот сжимал всё сильней и сильней. Кровь прилила к его голове и застучала в висках, в глазах потемнело. Он нащупал пальцами акинак на поясе, но извлечь его и воспользоваться им, не было никакой возможности.
- Посмотри, тебе не жалко его? – указала на Альяра Злата, обращаясь к Нераде, - Ему осталось жить несколько мгновений. Посмотри, как посинело его лицо. Слышишь, как хрустят его кости?
Гинда сжал свои тиски, Альяр не выдержал, застонав от боли.
- Подари ему вечную жизнь, спаси его. Отведай его крови. Он ведь ради тебя себя не пожалел.
Нерада подняла голову, быстро взглянув на Альяра. Она поймала его потухающий взор.
- Нет... - прошептали беззвучно его посиневшие губы.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/11/14/85