В палатке новая знакомая быстро напилась, буянила, порывалась купаться голой. Сашка тихой сапой и добрым словом успокоил, приласкал. Костик убежал ставить донки и просидел до утра, пока случайные любовники кувыркались в потемках брезента. Мосальский громко сопел, тетя Лида лежала, спрятав дыхание.
- Э-эх, «помню я молодушкой была», - запела она на заре, выйдя из палатки. - Ни одни брюки мимо не пропускала. Все, Сашок, вертай меня обратно!
Как привез, так отвез. При свете разглядел - стара, даже противна, кривонога, видимо, много водки вчера выжрал, раз показалась. Он оставил подружку у околицы, по требованию чмокнул в щечку и срочно укатил на реку.
Закрытие сезона удалось - за пару дней набили две бочки, больше ловить некуда - пора восвояси. Дорога к дому всегда быстрее. Доехали без приключений, выпили за успех мероприятия, простились с удочками до весны.
Ежедневная пьянка окончательно подорвала здоровье толстяка, приезжала «Скорая», увозила под капельницу. Доктора вынесли вердикт - будешь пить, скоро сыграешь в ящик. Сашка призадумался, купил путевку в санаторий имени Горького - кардиологическую лечебницу Города. Хотела и Ольга, но муж отказал под надуманным предлогом. Будет контролировать - не вздохнуть, не пукнуть. А Мосальский оставлял за собой право на лево и стакан, если сильно прижмет.
Санаторий располагался на берегу водохранилища в живописном лесу. До лечебницы ходил рейсовый автобус, лежал нормальный асфальт, летом многие горожане выбирали местный пляж для выходного отдыха. За шлагбаумом, где выписывали пропуска на платную стоянку, тянулась длинная дорога между бараков и высоких ангаров под склады и технику.
Слева - парковка перед каменной остановкой с вывеской «Санаторий им.Горького». Второй шлагбаум со стеклянной будкой сторожа. Справа - водолечебница. Перед лестницей, уходящей на косогор, скульптура дельфина, поросшего декоративным мхом. У водолечебницы лужайка с высокой сосной, перед деревом постамент с табличкой «Сосна обыкновенная» и бюст Алексея Максимовича Пешкова. Все деревца и кустарники на территории имели соответствующие надписи. «Сирень обыкновенная», «Ель голубая». Широкая дорога для авто убегала к пятиэтажным корпусам, а пешеходная шла мимо двух теннисных кортов с растрескавшимся асфальтом и провисшими сетками, заключенными в высокие вольеры. Далее - танцпол, детские площадки, вниз по асфальту - летнее кафе-мороженое с шашлыками и огороженный пляж с ухоженным песком, урнами, катамаранами. Постояльцы санатория проходили бесплатно, горожане раскошеливались на пятьдесят рублей с носа. Самые экономные шли на бесплатный пляж за сетчатым забором и сортирами у леса. Здесь тина лежала горами, песок пестрел окурками, повсюду валялись пивные банки. Блеск и нищета провинциального досуга. Теплой осенью уже не купались, но приходили ловить последние лучи.
Толстяк заселился на второй этаж в одноместный номер. Широкая кровать во всю комнату с тумбочками по сторонам. Пара стульев. Телевизор с кабельным каналом. Платный wi-fi. Высокие потолки. На окнах тюль с коричневыми шторами. При входе совмещенный санузел. Синяя плитка. Раковина. Унитаз. Душевая кабинка с матовыми стеклами. Скученно, Сашка животом цеплял косяки, скучно, но жить можно.
Мосальский неохотно ходил на процедуры, зарядку. Кручение педалей велотренажера напрягало, душ Шарко обжигал холодом. Куда милее вечерняя дискотека и пивас. Он клеился ко всем девушкам и женщинам от восемнадцати до сорока, но никто не покусился на бородатого толстяка с дергающимся глазом. «Как сказал Лю Сю Бу». Иногда приезжала Оля, но Сашка с порога прогонял супругу, а та не могла долго выносить трезвого ворчания. Мосальскому казалось - жена скрадывает общение с другими дамами. Он прикидывал, сколько упустил возможностей, пока она докучала присутствием.
Под конец двухнедельной путевки над толстяком сжалилась такая же толстуха лет сорока пяти. Сама подсела, завязала лавочную беседу, приложилась из горла предложенной баклажки. Не кочевряжась, поднялась в номер, раскинулась на кровати.
Сашка любил ночь, - наутро дама съезжала. Муж уже ждал у подъезда, а Мосальский никак не мог кончить. Утром акт длиннее. Супруг в нетерпении звонил, женщина отвечала, толстяк трудился сзади. Опытная дама умела не выдавать себя сладострастными охами. Наконец, он опустошился и упал на простынь. Дамочка быстро оделась, чмокнула труженика в лобик и убежала навстречу любимому. Ни телефонов, ни обещаний новых встреч - отличный расклад для рыбака.
Полулечение не принесло поправки здоровья, медики начали отсчитывать сроки дожития. В качестве альтернативы предложили полный отказ от алкоголя и постоянный контроль за самочувствием в медучреждении. Сашка тяжело вздыхал, соглашался, но надеялся обмануть судьбу.
Он пробовал держаться, но мир казался серым, унылым, ненужным. Для расцвечивания Мосальские собрались в Египет. Прознали Белугины, привыкающие жить на широкую ногу, пусть и в кредит, увязались следом. Тимофея отправили к теще. Абсолютно трезвый и угрюмый Александр прошел в дьютике мимо дешевого виски. Весь отдых бурчал, рычал, злобился. Алкоголику на трезвую голову - день - не день, солнце - не светило. Даже широкобедрая аниматорша Наташа - не вызвала возбуждения. И на жену не поднимался. Рыбак грустно валялся на лежаках в рубашке и шортах.
Русские женщины среди арабов пользовалась спросом. Один египтянин в лавчонке положил руку на плечо Галины. Как бы невзначай, по-дружески. Родион резко скинул, жестко выговорил, закипая от гнева. Неизвестный устав чужого монастыря сдержал от драки.
- Да брось, брат! - Египтянин сахарно улыбался, говорил без акцента. - Это ж моя сестра. - Он показал татуировку маленького крестика на запястье. - Я - копт, мы же единоверцы.
- Тамбовский волк тебе сестра! - взорвался муж и больше в эту лавку ни ногой.
Религия не могла обуздать ревность. Родик верил в Бога, но безразлично, меньше, чем язычники в истуканы.
Вечером, сидя в бунгало, он выведывал:
- А тебе понравился этот грязный араб?
- Да ты что, Родя? - Галка расчесывала волосы перед зеркалом.
- А что ж сама руку не сбросила? Стояла с довольным видом. - Он отхлебнул каркадэ, исподлобья изучал реакции пассии.
- Что на тебя нашло? Просто радушные хозяева. Они все такие веселые, общительные...
- Ага, общительные! Лишь бы под юбку залезть. Тебе член туда засунут, а ты будешь стоять и улыбаться?
- Родя, что ты несешь? - Учительница еще не знала, как отвечать на безотчетную ревность. С одной стороны приятно, значит, любит, с другой - нервирует.
Белугин допил чай и пересел на разобранную постель. Спали врозь. Кровати плотно прикручены к полу напротив друг друга у стен, точно персонал знал, - иначе русские сопрут. Телевизор включили один раз, - только местные каналы. Сейфом не пользовались, створка так и осталась приглашающе открытой. Почти не принимали душ. Обслуга посоветовала. Соль Красного моря полезней на коже, хочешь эффекта - не смывай.
- А у тебя что-нибудь было с Мосальскими? - Родиона уже не радовала красиво выложенная из полотенец змея - результат оставленной на чай пятифунтовой купюры.
- Нет, конечно, - фыркнула супруга. - Ты уже тысячу раз спрашивал.
Она разделась догола, подумала секунду и нырнула под одеяло к мужу. Родик ощутил близость теплого тела, воодушевление, потянулся губами. Они сошлись в нежном поцелуе. Галине совсем не хотелось ругаться, она умела побеждать мужчин.
- Ладно! Я тебя все равно люблю и… прощаю. Любимка!
Поехали на экскурсию с квадрациклами. Крупный Ахмед, под стать Родиону, дал по одной машине Мосальским и Белугину, Галку усадил к себе наперед, всю дорогу чесался телом. Мини-караван беззаботно двигался к цели. Родик долго терпел, скрипя песком на зубах, но потом обогнал квадрацикл с женой и перегородил дорогу посреди пустыни.
- Так, все! Гал, садись ко мне.
И ни в какую не стронулся с места, пока супруга не пересела. Улыбчивый Ахмед свел в шутку, пригласил Ольгу, та приняла. Сашке - по барабану, баба с квадрацикла - мотору легче.
В деревне бедуинов угостили кальяном и вином. Мосальский пригубил, иначе обидишь аборигенов, и... вернулся. Он шутил, веселился, подкатывал к немецкой парочке, сорокалетним высохшим европейцам. Женщина некрасива до веры в инквизицию. Но и здесь «как говорил китайский философ Лю Сю Бу». Хмель продержался до вечера. Снова накрыла тоска, хандра, уныние. Зажигательное файер-шоу вызвало лишь отрыжку.
- Все равно буду пить, - решил толстяк по возвращению на Родину.
- Тебя ж это убьет, - робко возразила жена.
- И пусть! Лучше смерть, чем такая жизнь.
Очередной медовый месяц не принес благую весть в семью Белугиных. Родион по настоянию жены обследовался. Врачи установили - бесплоден, многочисленные болячки сделали черное дело. Во имя общего здоровья медицина настоятельно рекомендовала сменить условия труда на более щадящие. «Англичанка» молча сочувствовала, нежно гладила по руке, приникала головкой к плечу. Она очень хотела родить любимому, но не судьба, значит, нужно смириться.
- Ну и ладно, - согласился Родик, обнимая жену, - сын у меня есть. Все будет хорошо.
Отчим сосредоточил на пасынке двойную заботу, тем более Тимоша сразу полюбился. Бывшая Додонова умилялась, уже не сравнивая с Серегой, она обрела женское счастье. Чувствовала так.
Зима запаздывала в Город и поздним ноябрем, дули холодные ветра, но снег не обещался. Тимофею в детсаду задали задачку - сделать аппликацию из даров природы. Домашнее задание для ребенка - всегда напряг для родителей. Галина нарисовала натюрморт, но необходимы листья. Родиона заслали на улицу. Осень давно перекрасила зелень в красность, желтизну и комбинацию цветов, еще держала на ветках. Муж неохотно накинул куртку и вышел во двор.
Родик пересек хвойный лес и нашел разноликие деревца под окнами близлежащего дома. На завывающем ветру, он собирал в пакет листья рябины. Сначала воровато, потом решил - ничем предосудительным ведь не занимается. Расслабился, расправил плечи, замурлыкал под нос веселый мотив.
Мимо шел старик, выгуливая кокер-спаниеля, сразу с претенциозным вопросом, будто на беспредел:
- Зачем рвешь?
- Скоро зима, так и так облетят.
- Все равно. Не тронь.
- От геморроя помогает. - Белугин сам не понял, как сочинил, но усмехнулся негаданному экспромту. Настроение подсказало.
- Прям в задницу суешь? - заинтересовался собачник.
- Да. Или вместо туалетной бумаги.
Дедок постоял, помялся и давай набивать карманы. Жадно, словно боялся - Родион обдерет дерево до последнего листочка. Родик согнулся в три погибели, беззвучно ржал в сторону.
- Молодой человек! - Он вновь услышал приятный голосок, возвращаясь через ночной лес. - Который час не подскажете?
- Пол-одиннадцатого, - ответил он, прикинув время, не сбавляя шаг.
- Спасибо, - мягко сказали из кромешной тьмы. - А можно пенис потрогать?
- Что? - Белугин стопорнулся.
- Пенис потрогать.
- Нет, - ответил инстинкт.
Родион усмехнулся и пошагал дальше. На сей раз он разглядел силуэт женщины в зимней куртке, закутанной в шарф.
Теперь все ясно. И эта ищет себе мужика. Неймется, чешется. Всем вам нужен секес. Такова бабская натура. И одного мало. Мужик только на дежурство, в ночное, а баба скорей на улицу, пенисы трогать, ноги раздвигать. Может, и любимка так?
Родик пару раз срывался с работы под предлогом плохого самочувствия, но ни разу не застал. Это злило больше всего. Лучше бы обнаружил, убедился в прозорливости. Ревность, как навязчивая оса, жужжала в уши, грозила ужалить. На время удавалось отогнать. А потом снова прилетала и мешала жить. До боли, щемления в сердце, голосов в голове.
Однажды в магазин забежала известная в некоторых кругах журналистка и, по совместительству, содержанка чиновника-олигарха. Охранникам по штатному расписанию полагалось проявлять вежливость, Родион галантно накинул купленную шубейку на плечи дамы. Она щелкнула кавалера на фотик, а на следующий день в журнале появилась статья «Не перевелись рыцари на Руси» и фото героя. Родик скупил десяток номеров. Один подарил Мосальским с автографом, - Сашка потребовал. Другие поставил на видном месте в книжном шкафу. Слава настигла, но жаль, мало кто знает. Журнал стал единственной литературой читанной и перечитанной Белугиным.
Родион внял совету врачей и начал подыскивать другую работенку, нашел во вневедомственной охране. Справку на компьютере вновь подделал приятель-толстяк. Теперь Родик просиживал ночи в служебной «Ниве» вместе с водителем и напарником, в ожидании вызова. Напарник - Николай Шурыгин, тщедушный, нервный пацанчик не мог усидеть на одном месте, то просил сделать радио погромче, то выбегал покурить. Метущаяся душа, жизнь на шарнирах, холерический темперамент. Как новенькому, Белугину выпадало дежурить в праздники, заодно и бригаде.
- Я в прошлый Новый год, так свою жинку потерял, - делился воспоминаниями Колямба. - Наутро прихожу, - хата нараспашку, а над моей благоверной трудится какой-то хмырь.
- А ты? - заинтересовался Белугин.
- А чо я? Дал обоим по шеям и вытурил из квартиры. Все бабы одинаковы, - мужик только за порог, а они другого в койку. Палыч, скажи!
Водитель, пятидесятилетний мужик с седыми усами, полуобернулся.
- Я в охране уже двадцать лет. С женой развелся в первый год. Такая же история.
Родион поминутно звонил Галке, делал долгие паузы, прислушивался к звукам. Мужик себя обнаружит сопением, кряхтением, неосторожным словом. Когда жена долго не брала трубку, муж набрасывался с шипящим сарказмом:
- Кого там привела? С кем гуляешь?
- Родя, успокойся, три часа ночи, спим.
Палыч с Николаем подзуживали каждое дежурство, делились горьким опытом, смакуя подробности. Впечатлительный напарник продолжал названивать, отпрашивался на полчаса в надежде застать с поличным. Но учительница честно хранила верность. Каждую вспышку ревности Родик заканчивал неизменным: «Я тебя все равно люблю и прощаю». Оса ревности на время затихала.
Охранники сутками сидели в машине, иногда перекусывая, иногда выезжая на ложные сигналы. Воры, точно избегали богатых квартир с сигнализацией, а за поимку преступников полагалась премия в размере оклада. Каждая смена ждала домушников, будто дождь в засуху. Схватить мошенников для людей с оружием представлялось прогулкой по проспекту.
- У тебя член на какую сторону лежит? - от нечего делать спросил Шурыгин у Белугина.
- В смысле?
- Хочешь, угадаю? На левую. Можешь порыться в трусах, проверить.
Колямба с Палычем расхохотались, глядя на озадаченного напарника.
- А как ты угадал? - заинтересовался Родион.
- Это эволюция. - Николай придал позе философскую развалочку. - Наши древние предки с копьями гонялись за мамонтами, а трусов тогда еще не изобрели. Вот и держали в правой руке копье, а в левой - член.
Родик на минуту задумался, нашел сомнения:
- Ну, у меня иногда и на правую лежит.
- Это потому что мы уже не бегаем за мамонтами, вот и расслабляемся.
Для развлечения при коротании времени Шурыгин приносил спайсы. Курили по очереди, ржали над приступами, записывали на телефон. Обкурившийся выделывал коленца, почище Чарли Чаплина. Только водителя не приобщали, мало ли, вызов, да и отказывался стареющий Палыч, - «Прима» роднее прокуренным легким. Наржавшись, напарники стирали видео, хотя Белугина подмывало выложить на Ютуб. Говорят, так можно зарабатывать, если наберется много просмотров и лайков. Родион радовался каждой копейке, все в дом, в семью.
Спайсы сыграли злую шутку. На плановом медобследовании парней пригласил к себе главврач поликлиники.
Кабинет без изысков. Портрет президента. Полированный стол. Монитор для мебели, шкафы, стулья. Во главе стола - мужчина возрастом с Палыча, с проседью в коричневых волосах, очках, галстуке из-под белого халата. Он прокашлялся и приступил.
- Вот, что я вам скажу ребята. Вам в охране никак нельзя. - Главврач сверил мысли с медкарточками. - У Шурыгина проблемы с поджелудочной и печенью, у Белугина, вообще, отсутствует селезенка.
- Да, какие проблемы, командир? - Колямба широко лыбился. Он умел говорить с начальством, вкрадчиво задабривать, мягко ластится. Стиль выбирался в зависимости от человека. - Живы будем, не помрем.
- Но это еще полбеды, - согласился врач. - У вас есть общий диагноз: шизофрения на почве канабиодов.
Парни удивленно переглянулись.
- А что такое «канабиоды»? - живо спросил Николай.
- Наркотики. Так что... Оружие вам доверять нельзя. Психиатр настаивает на принудительном лечении. На полгодика поместим в больницу, а там посмотрим.
- Да ладно тебе, командир! - Колямба отличался находчивостью. - Спайсы - это не наркотик, так, ерунда. Какая к черту шизофрения? Нормальные люди! А без работы нам никак нельзя, желудок пищи требует.
Мужчина вздохнул, развел руками. Николай улыбался понимающим оскалом. Он по опыту знал - хотел бы закрыть, давно бы сделал. Раз пригласил, значит, есть варианты.
- Давайте исправим диагноз на нормальный, а за нами не заржавеет. Только вы нас сильно не гнобите. Оклад у нас - двадцон, больше дать не сможем.
Главврач настаивал на двух окладах с каждого, но Шурыгин уболтал на полтора и в рассрочку. Родик сообщил благоверной о задержке по зарплате на два месяца в связи с ползучим кризисом, а в последующем обнадеживал: «В феврале за декабрь дали, но обещают наверстать. Со временем». И начал приносить с двухмесячным лагом. Он по-детски радовался собственной изворотливости, словно встал на одну доску с Остапом Бендером.
Курить канабиодные шизофреники не перестали - дешево отделались. Прокатило раз, прокатит и в следующий. Беда в другом - после спайсов резко обострялась ревность. Галина начала срываться, зло выговаривала, бросала трубку. Муж возвращался побитой собачонкой, заглаживал вину приготовлением пищи, клятвами в вечной любви и массажем плеч.
Еще после спайсов жутко хотелось пить, сушняк мучил, как алкоголика. После смены Родион покупал бутылку минералки и сосал в одного, не делясь с Колямбой.
Неспешным шагом, приходя в себя, он на автопилоте двигался домой. Однажды остановили два парня колдырной внешности. Грязные, плешивые, но еще не пропившие жилье.
- Мужик, дай попить, а то ща копыта кинем, - пристал один с избитым лицом, весь в синяках и кровоподтеках, точно работал боксерской грушей.
- Не-е, ребят... - Родик не делился с напарником, а тут два чела на пути к бомжеванию, еще подцепишь заразу. - Это технический спирт. Неразбавленный. Потравитесь.
Колдыри переглянулись. Физиономии сделались радостно озабоченными, в глазах вспыхнул огонек жизни.
- Слушай, - снова приступил разговорчивый, - дай глоточек. Трубы горят.
- Я пошутил, - быстро нашелся Белугин, растянув улыбку кота Леопольда. Он удивлялся себе, как легко и здорово получается врать - талант. - Это вода из-под крана. Вот, несу в лабораторию. Пусть проверят на кишечную палочку. Что-то малой животом мучается. Заодно на туберкулез. Но если вам сильно хочется, то, пожалуйста.
Родик слегка подал бутылку вперед, придумывая следующий отмаз, если попробуют взять.
- Да ну тебя! - бросила «груша», и собутыльники поспешили прочь.
Вот ведь. Семимильными шагами спешат в могилу, а пекутся о здоровье.
Новый год дома - в фирму набрали новичков. Родик приготовил эксклюзив - козлятину, разделывал тесаком с приснопамятного пикника с перерезанием горла. Это не перочинный ножичек, таким бы попугать Асланова. Тимоша путался под ногами, взрослые прогоняли смотреть мультики, недавно купили новый DVD-проигрыватель. Уложить спать пацана не представлялось возможным. Дед Мороз принес много подарков, большей частью от крестной матери, и мальчуган обещал дождаться полуночи.
- Как там поживает твой «Майкл Кларк Дункан»? - Сашка окрестил Херба в честь голливудского актера, за огромность.
- О-о! - Ксюха закатила глазки. - Ты пропустил много серий. Я сейчас встречаюсь с Мигелем.
- Испанец?
- Гондурасец.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/11/10/835