***
Парадокс жизни: умеющий тянуть одеяло на себя счастливее не становится.
Парадокс жизни: тянущий одеяло на себя согреться не может.
Парадокс жизни: тот, кто умеет тянуть одеяло на себя, согреться не способен.
Парадокс жизни: о том что одеяло закончилось узнаешь немедленно, даже при крепком сне.
Про это.
Заниматься любовью и трахаться – слова синонимы, разница только в словарном запасе говорящего.
Любить и заниматься любовью – антонимы. Тот, кто любит заниматься любовью никогда не будет. И уж тем более рассказывать про это.
***
Сигареты – это тоже самое что и сигары, но маленькие и пахнут мерзко.
***
Когда ты в постели – споткнуться нельзя и
Ветер поймать и надуть паруса
Нельзя полюбить и веру познать
А можно…
Ах, можно (буду) еще полежать.
***
Всё будет неизбежно.
Неважно.
Всё будет неважно.
Неизбежно.
Всё будет.
Всё!
***
Люди - чайники.
Некоторые холодны и имеют неприятный привкус. Но в случае нужды и они способны принести пользу. Ранним прохладным утром, после жаркой ночи.
Некоторые так горячи, что к ним нельзя прикоснуться. У профессора никто не спрашивает сколько будет дважды два, к святому не попрутся выбирать имя новорожденного. У великих спрашивают значимое, иначе можно обжечься.
Есть чайники – совершенства. Сыплют в них мятые, темные, жухлые листья, а получают изумительный аромат и неподражаемый цвет. Гении, таланты!
А некоторые только пыхтят и бряцают крышкой. Пустышки, но настроение способны создать.
И даже после того как время их закончится, судьба у всех разная: одного выкинут из-за дырки – износился и ни к чему более непригоден, огонь заливает. Другой будет храниться долго:
-Уважаемые гость, посмотрите – этот экземпляр был в руках у.., из него потчевали…».
Историческая ценность – прикосновение!
А некоторые будут стоять на почетном месте в музее по причине своей непревзойденной красоты.
Ну а некоторых выкинут на свалку, даже не дождавшись порчи: они целые, исправные, их еще можно было бы использовать, но… известь, налет на стенках, нагар. Ни снаружи, ни изнутри; неприличные, негожие. Лишние.
***
Только в двадцать понимаешь что дневной сон в садике не наказание, а благо, спустя еще лет двадцать - везение, а с появлением внуков – война!
***
В субботу лучшая глазунья.
***
Между Марсом и Венерой - Земля. На Земле - всё между марсом и венерой.
***
В юности пишут тайный дневник с надеждой что его кто-то прочитает. В зрелости классиков начинаешь с последних томов – писем и дневников, в старости… Надо дожить до старости.
***
Каждая работа заканчивается, каждая война заканчивается.
Каждая жизнь заканчивается.
Работа может закончиться и так и эдак, и даже война может завершиться миром или перемирием и только жизни просто завершается. И не важно: умер ты или еще жив.
***
Чисто ты – чистоты
***
Слишком больно чтобы ненавидеть.
***
Голо сапиенс
***
Гори зонт
***
Три кота, три кота-ж, трикотаж
***
Мужчина становится мудрым, благодаря женщине… Нет, не так: Благо? Даря? Женщине…
***
Укрась можно деньги, имущество.
Знания украсть невозможно.
И любовь. Нет, знания можно, но любовь – нет.
***
Я молилась о хорошем муже и Бог дал.
А мой муж не молился.
Я мечтал о хорошей жене и Бог дал.
А моя жена молилась.
Бог дал жене. Я – мечтаю.
***
Пришли сектанты, говорили убедительно, тыкали в Библию. Предложил помолиться.
-Нет, нельзя! Пока ты не наш.
Открыл им книгу: Евангелие от Матфея 6: 9-13 – там «Отче наш».
-Нет, ты будешь молиться «своему» Богу! Нельзя.
У меня всё про сектантов, экуменизм, толерантность и прочие блага и проповедников.
И, если я не с ними, то с кем я?
***
Некоторые люди не слышат, что ты говоришь, а некоторые слышат, о чем ты думаешь. И лишь немногие…
***
В раю святых нет, там только покаявшиеся грешники.
***
Шутник, глупец, истец (от слова искать).
Капля. Бурая. Нет – желтая с черным. Первый раз такое вижу. Одновременно: и желтая, и черная. Вот она упала и стала грязной. Бурой. Вообще-то черное – вовсе не черное, а красное, я знаю точно, потому что это кровь. Но выглядит как черная. Капля одновременно и желтая и черная! Как такое может быть?
-Кто такой снохач знаешь?
-Нет.
Хитрый прищур, лицо доброе и располагающее. Вероятно у Щукаря такое было.
-Слушай; сноха – это жена сына, а снохач – это тот, кто с женой сына… Ну, ты понимаешь.
Хитрый прищур стал еще хитрее. Нет, не понимаю, но возразить не успел.
-…Ставили в Романовке церковь.
-Новую или старую?
-Не перебивай. Не в Романовке, а в одном из сел, к Романовке приписанных. Да и церковь уже была – колокола на звонницу поднимали. Поп подошел ко мне и говорит: «Воткни палку, чтобы веревку не продернуть было, как потянут!» Я и воткнул. Тянуть стали – а никак, не поднимаются колокола. И не понимают что произошло!
Заливистый смех. Скажу честно, иногда завидую людям, которые могут красиво смеяться. Некоторые подленько хихикают, иные разливисто злорадствуют, а кто-то зажато звук выдает, готовый мгновенно сконфузится. Не смех, а недоразумение. А есть вот такие, что смеется широко, добро, весело и счастливо. У человека радость и он делится со всеми. Да, завидую!
-Поп вышел и говорит: грехи не позволяют совершить богоугодное дело. А ну-ка, что снохач, отойди от веревки, не тяните. Все стоят. Поп повторил: марш,- говорит,- негоже доброе дело нечистым делать! Прокляну!
Несколько человек отошли, а поп рукой мне тайно машет – мол палку доставай, убирай стопор. Я достал, колокола поставили.
И снова смех разливистый, смешной.
Смех смешной. Весело. Но я не смеюсь, я не могу отвести взгляд от капель.
Мой рассказчик сконфузился, он привык к иной реакции. И мне неуютно, некомфортно. Я понимаю, что человек старался, из кладовых рассказов и прибауток он достал самую смешную и веселую, которая всегда и на всех срабатывала. Я вижу как его мозги проворачивают неприятный вопрос: что не так?
Как, кап!
-Ты знаешь кто такой снохач?
Теперь я знаю. И он вспомнил - знаю.
Нет, так проблему не решить. Неловкость не исчезнет, даже если рассказать историю еще раз.
Как, кап!
Расскажу-ка и я эту историю еще раз, но с другого конца, чтобы вдумчивому читателю стало понятно всё и сразу. Всю.
Я следователь. Допросить по делу нужно свидетеля, а он в больнице – почки повели. Пока мой клиент был на процедурах, меня пытался развлекать его сокамерник… Простите – сополатник. Сидеть молча некомфортно, вот он и попытался развлечь меня светским разговором.
Из середины живота торчит трубка, с её конца в баночку капают желто-черные шарики.
-Что это?
Простите, но было настолько необычно и неожиданно увидеть через незакрываемую пижаму столь неожиданный натюрморт: из середины живота трубка, потому привычка задавать вопросы сработала независимо от чувства такта и вежливости.
Как, кап!
-Что это?
-Ерунда,- пренебрежительно махнул рукой: почки, простатит, мочевой, операция,- кратно, точно, лаконично и несмешно.
И чему радоваться? Для веселья есть смешная история.
-А вы знаете кто такой снохач?
И далее, столь же непринужденно и мимолетно: поп, обхаживает, не пущай, прокляну, снохачи.
Ведает ли он что не случайно здесь?
Дверь палаты открылась и появился мой. О, ужас: с такой же баночкой на поясе. Молодой и уже! И капли те же.
И второй раз за пятнадцать минут непроизвольно срывается вопрос: а насколько он свидетель? Может у него иной статус по уголовному делу? Слава Богу в этот раз это прозвучало не вслух, а только в моей голове.
Мне ли судить? А он знает кто такой снохачь? Дедушка всех посвящает в свою разудалую историю с попом, колоколами и снохачами?
А я? Когда и в какую палату попаду?..