Генка шёл с рыбалки по лесу… Тропинка, едва заметной паутинкой, змеилась в траве, лихо огибая бугры и поваленные деревья. Невысокая трава мягко расступалась под кирзачами, зелёный мох подпружинивал, замирая по форме следа. Как на Луне, мелькнуло у него в голове, хотя Генка на Луне, понятное дело, никогда не был. Однако он с детства помнил ту американскую лунную хронику и след на Луне во весь экран, такой мужественный и основательный. Типа мужик сказал - мужик сделал, оставил то есть после себя на века. И не банальный домишко с деревцем, да пару сопливых девчушек, а настоящий след – след в истории, когда ещё затопчут?! Подсознание почему-то вдруг задумалось, а куда они ходили по-большому и везли ли всё это добро назад, на Землю или оставили на Луне потомкам на мумиё?..
Рыбалка была удачной. В ведёрке плескались полтора десятка карасей, четыре окунька и краснопёрка. Июль выдался жарким, поэтому Генка всегда рыбачил часов до десяти, предпочитая не истязать себя на жаре. Рыбалка – это ведь не работа, а отдых душой и телом, посему мазохизм тут вовсе не уместен. Генка любил рыбачить один. Нужен человеку хотя бы изредка кусочек личного одиночества. Побыть в уютной тишине, посидеть на берегу реки, глядя, как мимо неспешно течёт вода, мерно качаются тени деревьев на водной глади, жужжат стрекозы. Есть такое заумное слово медитация, вот это, наверное, и есть оно. Когда хорошо и спокойно, и время точно остановилось, в умилении засмотревшись на всю эту идиллию. Недаром рассказывают старые рыбаки, что сам Пушкин, который Александр Сергеевич, вылезая из окна госпожи Керн в сердцах бросил: - На свете счастья нет, но есть покой и воля!.. Видать по всему опаздывал на любимую рыбалку и червей не успевал накопать…
В общем , Генка шёл в чудесном расположении духа, весь такой возвышенный в остатках нирваны и с ведром рыбы. Светило солнце, натужно пробиваясь сквозь кроны берёз и лапы елей, над головой бодро чирикали птички, а подсознание уже рисовало дымящуюся сковородку жареной рыбы с картошкой и холодную, запотевшую поллитровку с притулившимся гранёным стопариком.
Выйдя на просеку, Генка облегчённо вздохнул. Ну, вот идти легче, да и до дома уже совсем не много. Жаль только солнце в глаза, но тут уж со светилом не поспоришь. Просека плавным полукругом огибала песчаный карьер, из которого деревенские таскали песок, а куда ж без него.
Вдруг, из-за поворота ,метрах в ста от Генки выскочил огромный чёрно-коричневый доберман и мощными прыжками устало двинулся на Генку. Доберман был явно не бездомный. Мощный, ухоженный, с красивым золотистым ошейником. И это было поистине чудо. Повстречать в лесу в этот час можно было только кого-нибудь из деревенских. Грибников здесь отродясь не водилось – лес пустой. Всякой живности в виде сохатых или волков лет сто уже не видели. А тут доберман и здоровый сволочь, и бежит прямо на него. Генка струхнул, застыл на месте, прикрывая рукою с ведром причинные места. От кого-то по пьяни он слышал, что эти сволочи сразу норовят схватить за гениталии. Менять пол или петь в церковном хоре Генка пока не собирался, да и свой орган было жалко, мало ли что, может ещё пригодится. Доберман меж тем был уже почти рядом. А красиво бежит, мелькнуло в голове, что значит охранная собака. Может отвернуться и сделать вид, что карьер разглядываешь, или рыбкой задобрить? Доберман, правда, был какой-то странный. Он бежал задрав голову, тяжело дыша, язык вывалился наружу , а в глазах застыла боль и недоумение. Может он бешеный, подумал вдруг Генка, тогда надо что-нибудь ему в рот засунуть, чтобы не укусил. И он грустно посмотрел на свои грязные кирзовые сапоги. Нет, прокусит сходу, падла. Вообще-то Генка любил собак, особенно маленьких, карманных, но это больше из-за хозяек, городских стерв,однако таких в их деревне отродясь не водилось, хотя Генка с удовольствием поиграл бы с кем-нибудь из них в ролевые игры про альфа-самца. Этих дамочек было много в телевизоре, но до деревни они почему-то не доезжали, предпочитая разные красивые заграницы с шезлонгами, коктейлями и смуглыми турками, поэтому знакомство с ними у Гены было только заочным… Доберман , подбежав к нему, сделал эффектный пируэт, и , обогнув ошарашенного Гену, почесал дальше по дороге. Только трава полегла и снова встала, да почувствовал Генка , порыв ветра сбоку и что-то тёплое в своём правом сапоге. Эмоциональный аффект , видимо... Да, повезло -, он облегчённо вздохнул, провожая глазами добермана, и поставил на землю ведро с пойманной рыбой. Ноги предательски дрожали , а в горле почему-то пересохло… И куда этот Баскервилий побежал, там же дальше только река ? Непонятно... Просто какую-нибудь живность ловит или по следу идёт?..
Только Генка в себя пришёл, смотрит из-за поворота колобок бежит. Какой-то лысый городской пузан с золотой цепью в палец, розовой майке с надписью «Береги Родину – отдыхай за границей» и шортах цвета хаки , из которых торчат волосатые, кривые ноги в найках. Мужик тяжело, надсадно дышал, открыв рот. Его бег был менее эффектен, чем бег добермана, оно и понятно, на дюймовочку он никак не тянул. Впрочем, чем-то они всё же были похожи. Толстяк ,также, как и доберман, бежал задрав голову кверху и высунув язык. Подбежав к окаменевшему от удивления Генке, он обессиленно остановился, нагнувшись вперёд и умерев руки в коленки. С лысины канал пот, грудная клетка часто вздымалась,а из открытого рта вырвался сиплый хрип. Да, последний забег был у него, видать по всему, лет десять назад, да и то по неотложному делу, за пивом, когда машина сломалась…
- Здорово, мужик! .. Тут доберман случайно не пробегал?.. – прохрипел толстяк, восстановить дыхание ему никак не удавалось.
- Тёмно- коричневый, с ошейником...- уточнил Генка, в правом сапоге было неуютно и мокро.- Активный такой…
- Точно! Это он , сука – обрадовался толстяк, - И куда эта сволочь попёрлась?
- Да, прямо по просеке и почесал, - сказал Генка. – Да, ты сильно не переживай. Там же дальше речка. Берег крутой, да и ширина метров сорок...Никуда он не денется…
- А вот это хрен знает… Ежели шарик не увидит, может и успокоится, а если нет , то может и того… поплыть, - как-то непонятно ответил толстяк и задумчиво почесал репу.
Генка почему-то опять вдруг вспомнил про бешенство и инстинктивно отступил на пару шагов назад.
- А давно он такой шебутной, - спросил он осторожно . - Хотя ,вроде как, осознанно бежал…
- Это за шариком, - загадочно ответил толстяк. – В общем, я его сызмальства к этим надувным шарикам приучил. Надуешь шарик, он и занят , по полчаса туда-сюда гоняет. Ничего вокруг не видит, не слышит. В общем, занят ребёнок, ну, не могу же я его двадцать четыре часа в сутки развлекать. Ну, а лопнет, тоже не беда! Теперь ни на какие петарды и салюты внимания не обращает. Настоящий ариец!..
В общем, едем уже пять часов. Я остановился . ну, размяться там, кустик оросить. Этому тоже неймётся, нашёл я в бардачке цветные презервативы. Надул ему один, красивый, красный , ну, он и давай возле машины на поляне играть! В общем, возил его , возил, тут ветром шарик отнесло на кусты, а там иголки. В общем, финита ля комедия, благополучно лопнул , наигрались, пора ехать!..
Мужик сокрущённо вздохнул…
- И тут надо же, как на грех, этот самый аэростат.. И то же, сука, красный… Так вот медленно, где-то там, из-за кустов поднимается и в том же самом месте, где этот чёртов шарик лопнул. Этот , как новый шарик увидел в голос от радости завыл, видимо,тут где-то в мозгах у него что-то щёлкнуло и ,ну, бежать. Я, конечно, за ним, даже машину закрыть не успел.
- Да откуда здесь аэростаты? – Генка озадаченно потёр затылок. – Самолёты иногда срут на голову. Да птицы иногда летают, но не крупнее аиста и то уже давно их не видали. А чтоб аэростаты… Сам бы с удовольствием на них посмотрел.
- А это что? – толстяк указал Генке за спину.
И действительно, над просекой, за лесом у речки в ярко синем небе висел большой красный шар. Приглядевшись , можно было даже разглядеть верёвочную гондолу и голову человека в ней. Генка от удивления открыл даже рот. Такого здесь никто никогда не видел. У них над деревней и аэростат. Самый настоящий. Чудно! Ну, а если оценить его визуально, то, да, он как раз соответствовал размерами шарику метров с десяти, уютно устроившемуся на ветвях кустов.
- Вот, ты говоришь в речку не полезет… А я в этом совсем не уверен. - подал голос толстяк, - Это же великовозрастный дебил без тормозов. Пока этот несчастный шарик не лопнет, он же не успокоится. Принципиальная скотина. Или я, или шарик! Он же ради этого шарика Родину с хозяином продаст и даже , гад, не поморщится. Так, что вполне может и переплыть…
- Мост то у нас есть, километров пять отсюда, но оттуда дороги к этому месту на той стороне речки нет. Только пешочком и это пару часов по лесу, да и то в лучшем случае. А пока бродить будешь, этот может ещё дальше убежать, - Генка сочувственно вздохнул. – Тут надо лодку из деревни брать или вплавь, хотя и снести может на излучину. Течение то у нас ничего...
- Ладно, пойду хотя бы на реку взгляну. Может где-то там бегает…- мужик расстроенно вытер блестящий на солнце лоб.- Я без него всё равно не уеду. Жена из дома сразу выгонит. Я так думаю, что она его больше меня любит… Поселюсь у Вас в деревне… А что, места тут хорошие….
Генка участливо посмотрел на толстяка и сказал:
- Пошли вместе. Я спуск покажу, да и там на холм у реки подняться можно, сверху посмотреть..…
Толстяк вдруг расплылся в улыбке и заорал во всю глотку:
- Ну, что шарикоман наигрался! Ах, ты тварь бессовестная! Скотина не благодарная!
Позади Генки из кустов , виновато уткнувшись мордой в землю , вышел мокрый, грязный доберман. С его боков свисал репейник, в глазах застыла вселенская скорбь, всем видом он показывал, что понял, виноват, наказывайте, изверги.
Мужик, почти плача от счастья, рухнул перед ним на колени и обнял грязную, дрожащую собаку..
- Ну, что ж ты у меня такой дебил! Куда же ты, скотина, от папочки! Сожрут ведь в лесу, останутся рожки-да-ножки, кому ж ты идиот здесь нужен...
Генка явственно услышал, как толстяк несколько раз шмыгнул носом, гладя добермана по грязной шерсти, и затих. Именно в такие моменты зрителям положено счастливо отворачиваться, умилённо вытирая слезу или сморкаясь в помятый носовой платок.
А ещё через пару минут они расчувствованно попрощались. Генка умудрился сделать свой маленький бизнес, продав толстяку почти всю рыбу, оставив себе четырёх окуньков на сковородку. Когда они собирались уже идти к машине толстяка, доберман вдруг сел, повернувшись мордой к речке, и как-то почти по-человечески, обиженно тявкнул, а потом в голос завыл. Там вдалеке, над прибрежными кустами, на ослепительно голубом небе неподвижно застыл красивый, ярко-красный шар, такой маняще великолепный и недоступный, словно несбыточная мечта , о которой постоянно грезишь и мечтаешь всю жизнь, которая иногда кажется такой близкой и без которой теряется смысл всей твоей жизни..