Забираю дочку-первоклассницу из школы.
-Папа, папа, а в меня Тимофей влюбился. Вообще-то, влюбились ещё, но Тимофей написал мне записку, а там написано «Ангелина», «мир», «отгадай» и «лю». Я сразу догадалась, что такое «лю»!
Видел я этого Тимофея, мальчик без переднего зуба промчался мимо нас со скоростью метеора, перескочил через газон, запрыгнул на школьный забор и сиганул на улицу.
-Этот что ли? – спрашиваю строго. - Ты вроде бы сказала, что влюбился кто-то ещё?
-Ну да. У нас все мальчики во всех девочек влюбились.
Прямо весна какая-то, а не середина ноября.
-А в тебя-то конкретно кто?
-А в меня Мирлан.
-А тебе-то самой кто больше нравится Тимофей или Мирлан?
-Тимофей, он же мне признался. Он подошел ко мне и крикнул: «Я тебя люблю!» Я чуть не оглохла.
Хороший зять, когда стану старым, буду плохо слышать, будет мне громко новости пересказывать.
-А что, - говорю, - Тимофея после школы не встречают родители?
-Нет, - говорит дочка, - он сам идет до остановки и едет на автобусе домой. Папа, а когда я сама буду ходить домой.
-Не знаю, - говорю.
Как тебе объяснить, доченька? На свет столько опасностей: открытые люки, летящие с крыши сосульки, мчащиеся без тормозов машины, глупые дети, случайности, которые подстерегают повсюду.
С дрожью и злостью на себя вспоминаю одну историю. Двадцать пять лет назад я пришел к концу занятий «Прелестинки», чтоб пригласить Галину Ивановну к себе на день рождения. Г.И. – хореограф коллектива «Ва-банк», где занимаюсь я и, одновременно, руководитель детского ансамбля «Прелестинка». Г.И. - моя мания, я ничего не могу поделать, мне хочется быть рядом, мне хочется, чтобы она была рядом, просто присутствовать в её жизни, хотя бы тенью, ангелом-хранителем. Но иногда последнего мне недостаточно, и я прихожу на занятия, жду окончания, чтобы проводить Г.И. домой, а иногда, она просит меня чем-то помочь, сделать что-то по мелочи, принести, сочинить какой-нибудь текст или даже написать сценарий концерта. Я очень хочу, чтобы Г.И. пришла ко мне на день рождения.
Когда я вхожу в зал, стая стрекоз бросается ко мне, виснет на руках, приходится присесть на корточки, чтобы со всеми обняться. Главное никого не пропустить, не обидеть, кому-то сказать доброе слово, кому-то улыбнуться.
О, никогда и ни с кем я не расточал столько улыбок и комплиментов, не интересовался делами, как с маленькими танцовщицами «Прелестинки». Я относился к ним, как старший брат к сестрёнкам, и они отвечали мне трогательной привязанностью. Даже сейчас, спустя столько лет в груди теплеет от воспоминаний об этих маленьких друзьях.
Иногда я встречал кого-нибудь на улице, и такой маленький ангел бросался ко мне бегом метров за пятьдесят, сто, бежал с раскрытыми объятиями (я не преувеличиваю, так и было, хотя расскажи мне кто-то о подобных нежных отношениях, я бы не поверил). Я подхватывал подбежавшую «прелесть» и крутил её вокруг себя, а прелесть звонко смеялась и растопыривала руки и ноги звёздочкой. Было весело обоим. Прохожие удивленно и озадаченно оглядывались. Однажды, такую сцену возле республиканского лицея увидела ученица выпускного класса, где я проходил практику – Юля Ш. О, это событие окажет невероятное влияние на мою судьбу. Но об этом в другой раз.
Напоминаю, я в хореографическом зале, закончилась репетиция «Прелестинки». Я приглашаю Г.И. на свой день рождения. Г.И. хитро, и, одновременно, виновато, улыбается: «Я бы очень хотела, но вряд ли, ничего не могу обещать». Ну как мне объяснить Г.И, что она мне дороже всех гостей (простите, все)! Я понимаю, что Г.И. не придёт…
И тут я слышу детские голоса, из раздевалки высовываются любопытные личики: «День рождения?» «У кого день рождения?» «У тебя?!» «Вот это да!?» «И ты нас не приглашаешь?!» «Ах вот ты как!?» «Мы-то думали, ты наш друг, а ты, ты… ладно, ладно!» Я понимаю, что я попал. Я не могу всех позвать… То есть могу, конечно, но двухкомнатная квартира… И как же я их приглашу, когда там будут взрослые друзья из «Ва-банка», и не только, и алкоголь…
А вы думали дружить с детьми это очень просто? Получай эмоциональный позитив, купайся в лучах ангельской любви, наслаждайся восторженными взглядами? Не тут-то было, вот, получите-ка задачку, как не обидеть всех разом?
А, была не была, может быть, я совершил самую большую педагогическую ошибку в жизни. Я приглашаю всех. Конечно, в другой день, не в тот, когда придут взрослые. Бедная мама, как-то это надо ей всё объяснить…
И вот этот день наступил. Сок, лимонад, сладости. Я надеюсь, что многих не пустили родители.
Напрасно. Звонок в дверь, и веселая толпа заполняет квартиру. Десятки вопросов сыпятся одновременно. Прямой эфир с президентом? Это просто цветочки по сравнению с галдящей «Прелестинкой». Но я отвечаю всем, каждому стараюсь уделить внимание. Тут, интуитивно, понимаю, что надо разбить всех на группы, иначе не получится продуктивного общения.
Помните Анну Шерер и её светский салон в «Войне и мире»? О, мне кажется, я превзошел эту светскую львицу. Вот одна компания рассматривает детские фотографии, вот другая играет в настольную игру, вот третья помогает мне на кухне. Хочется чтобы никто не почувствовал себя обделенным. С каждым стараюсь перекинуться хоть парой слов. Мой мозг перегружен. В какой-то момент, кажется, что мир рухнет от крика, песен, поздравлений. Слава богу, садимся за стол. Но и тут не получается передохнуть: кто-то обляпался пирожным, кто-то разбил кружку, кто-то разлил сок. Ничего-ничего, как-то удается всех угостить, накормить.
Идем в большую комнату, включаю музыку. Попадание в точку: юные танцовщицы отрываются, такое разнообразие стилей и безумств вряд ли можно увидеть сразу и в одном месте. Утанцевались. Хотя нет, кто-то продолжает, но кто-то хочет снова к столу. Сок и лимонад закончились. Иду, ставлю чайник. Кто-то зовет меня в большую комнату, где танцы, там уронили то ли вазу, то ли телевизор. Иду туда. А на кухне оставшиеся девочки хотят мне помочь и снимают чайник с плиты, чтобы разлить по кружкам… ну и чтобы разлить на себя.
Слава богу, что всё закончилось так, а не хуже. Это было просто самонадеянно, безответственно, приглашать такое количество детей на праздник, и наедятся справиться со всем самостоятельно. Не получилось. И не могло получиться. Что-то подобное обязательно бы произошло.
Гости слетаются вокруг. Сочувствуют, советуют. Больше всех досталось Наташе. Звоню к ней домой. Рабочий день. Одеваю, беру на руки. Она успокаивает меня, говорит, что ничего страшного, даже пытается смеяться. Я готов к любому наказанию, к любым последствиям, лишь бы с ней было всё хорошо. Несу её на руках до дома, благо она живет рядом.
Мама Наташи встречает меня. Обрабатывает ожёг. В душе у меня настоящая буря, ад, подавленность. Хочется провалиться сквозь землю. А Наташина мама успокаивает меня. Меня? Зачем? Почему! Заверив маму Наташи, что она может распоряжаться мной и моей жизнью как угодно, я вынужден бежать домой, представляю, что там может произойти в моё отсутствие, если и при мне несчастного случая избежать не удалось. Я представляю полный разгром, пару трупов и гору раненых. Однако, девчонок как подменили, они моют посуду, подметают пол, убирают со стола. Утешают.
Но чтобы они не говорили, я-то знаю, кто виноват. Только я. Урок усвоен. Не позволяйте вашей голове кружиться от внимания к вам, не берите на себя слишком много, не пытайтесь одни контролировать всё, не получится, а из-за вашей самоуверенности могут пострадать другие.
Наташин ожог заживал долго, месяц она пропускала репетиции. А я приходил её проведать. Это были сильные впечатления: надо было преодолеть стыд, страх и самое главное себя. Спасибо Наташиным родителям, которые отнеслись к этой ситуации с пониманием, простили глупого человека.
Ко всякому вниманию к себе большого количества людей я стал относиться осторожно. Нет, нет, не надо больше таких привязанностей, такой любви. Нет привязанностей – нет боли, а самое главное я не могу видеть, когда кто-то страдает по моей вине. Лучше уж вообще быть одному.
И всё же, когда-то надо отпускать тех, кого очень любишь, они должны уметь выживать, жить и вдали от тебя, без тебя.
-Завтра, - говорю, - завтра ты попробуешь дойти из школы до дома сама.
-Ура!
Я знаю, что моя дочь осторожна, что она знает дорогу. Она сама ходит в магазин за хлебом. Но я всё же буду идти где-нибудь недалеко, чтобы она не видела. Хотя бы первые несколько раз.
Сергей Решетнев ©