Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоем вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле
(с) Стас Намин
Мальчик смотрел на звездное небо. Смотрел и грустил. Ни родители, ни старшие братья и сестры не могли понять его грусти. Он ничего не говорил. Просто изо дня в день выходил на улицу и смотрел на звезды. Его манила одна едва заметная звезда, у которой в местной обсерватории даже не было названия. «Я дарю тебе эту звезду» — часто звучало в его ушах. Многие влюбленные подростки говорили это своим любимым девушкам, скорее даже девочкам. Всем хотелось романтики. Но все они понимали, что звезду с неба достать можно только в сказке.
Они жили на очень мрачной планете, полностью покрытой исключительно техногенной цивилизацией. Круглые сутки горел электрический свет, высоко в небо тянулись угловатые небоскребы, между ними по улицам с бешеными скоростями проносились трамваи, вся поверхность планеты была покрыта асфальтом или брусчаткой, реки взяты в трубы, воздух регенерировался специальными установками, засекреченными и спрятанными глубоко под землю. Отец мальчика работал инженером подземных коммуникаций, имел допуск к закрытой информации, но ни жене, ни сыну ничего не рассказывал. Чем-то их мир напоминал известные романы ХХ века, написанные в жанре антиутопии. А чем-то — «центр» из фильма «Кин-дза-дза!». Осталось только надеть разноцветные штаны и приседать, хлопая ладонями по щекам и говоря при этом «ку!». Мальчику этот мир был чужд. Ему хотелось улететь с этой планеты. Никаких детских сказок, никакой фантастики в этом мире не было, никакие чудеса не упоминались ни в книгах, ни в иных сказаниях, передававшихся из уст в уста. Все было реалистично и четко. Даже пресловутый ржавый пепелац с гравицаппой здесь дико высмеивался и забывался в тот же момент, как только произносились эти названия.
Мальчик сидел и смотрел на звезды. Он видел ночами сны, как когда-то давно он со своей семьей жил на планете, которая летает вокруг далекой едва заметной звезды. Он просыпался весь в слезах, ему казалось, что он что-то оставил на той далекой планете, что-то кому-то там не сказал, что-то не успел… «Вот вырасту, построю большой корабль и полечу к этой звезде. А там и планету отыщу. Уж там-то расстояния намного меньше, чем от меня до той звезды. И пусть в дороге пройдут века… Все равно долечу». Мечта не осталась мечтой. Мальчик пошел в школу, начал читать полезные книги по физике, а по ночам вставал, включал настольную лампу, расстилал по столу большой лист бумаги и делал чертежи. А потом их прятал, чтобы никто не нашел. Однажды, просидев до полуночи под звездами, мальчик вернулся домой и, никому не говоря ни слова, ушел в свою комнату. Встревоженная мама вошла вслед за ним и застала сына за чертежом.
— Сынок, что это ты такое чертишь?
— Я проектирую космический корабль.
— Правда? Ух какой ты молодец! А ты знаешь, что дедушкин брат работал в космической промышленности? Пока на пенсию не ушел! Может быть, его ученики до сих пор где-то работают, наверное, тебя надо с ними познакомить? Школу закончишь — выучишься на инженера, а потом можно будет и твой корабль построить, в космос полетим…
— Мам, я один полечу в космос. И назад не вернусь.
— Так вот почему ты грустишь? Ну кто тебе сказал такую чушь что ты не вернешься?
— Мам… Ты умеешь хранить секреты? Никому не говори! Даже папе!
— Не скажу.
— Пойдем на улицу. Посмотри на небо. Видишь ту яркую звезду? Вон ту, справа от перевернутого треугольника! Нет, даже не так… Эти звезды образуют немного вытянутый икосаэдр, если немного повертеть… Так вот, отложи от него расстояние с мою ладонь. Там есть еле заметная звездочка. Вот я всю жизнь искал ее. Когда-то мы там жили. Жили долго и счастливо. А потом умерли и оказались здесь. А ведь та планета была очень прекрасна…
— Да куда уж прекраснее нашей! А других-то и нет! Нет других планет, на которых люди живут! Тебе просто приснилось! Ты не говори никому, а то засмеют! Чего мы не видели — того нет. Летали мы, летали, правда не высоко, и никого не нашли.
— А ты ничего похожего во сне не видела?
— Видела. Только об этом молчи! Видела какие-то дали, какую-то зеленую траву, которая растет на земле вместо асфальта. И реки там не в трубах, а текут по земле. Не успели, видать, еще застроить. Но у нас все равно лучше! Тем более это все — сон, а у нас — явь. Чем тебе тут плохо?
— Знаешь, такое ощущение, что жили мы там, я, ты, папа, да вот что-то там потеряли или не успели… Или отстали от всех. А потом я вас похоронил, остался совсем один. А позже и сам умер. И оказался здесь.
— Так это же хорошо! Видишь, мы снова вместе! Значит, мы никогда не расстанемся. Твои сны о том и говорят. Даже смерть нас не разлучит!
— Мам! Ну не то это всё! Не слышишь ты меня! Не слышишь!
— Ладно, ложись спать. Еще немного, и ты пойдешь в школу. Там тебя научат. И покажут тебе и звезды, и планеты, и в телескоп дадут посмотреть. Не успеешь оглянуться — и ты уже вырастешь. Я верю, ты у нас умный и талантливый, ты сможешь построить корабль. Только не улетай никуда. Нам без тебя будет очень грустно.
Утром мальчик сел в скоростной трамвай и рванул из города. Только нельзя на этой планете из города уехать: вся планета — один большой город. Но местами встречались некие зоны отчуждения, докуда еще техника не дошла, где грунт был не самым подходящим для строительства, был неровный рельеф, а население не настолько огромно, чтобы кто-то чувствовал недостаток земли под ногами. Рядом с такими местами находилась свалка старых железяк, которые ждали своей очереди на переплавку. Здесь мальчик развернул свой чертеж и начал из сваленных в кучу отработанных и поломанных запчастей подбирать первые детали своего будущего корабля.
Прошли годы. Мальчик окончил школу и пошел учиться в технический институт. А других здесь и не было. Разве что отделение подготовки экономистов и немного историков, чтобы вести архивы. Он учился на космического инженера. По окончании первого курса там полагалось сделать небольшой проект. Дождавшись сессии, мальчик, уже ставший студентом, обрадовался. Он собрал в одной аудитории всех профессоров и позвал их посмотреть на строящийся корабль.
— Давайте съездим за холм, там, в зоне отчуждения у меня для вас кое-что есть. Я еще будучи ребенком начал проектировать и собирать. Вот, смотрите! — он достал свой чертеж и начал что-то объяснять…
— Ну ты молодец. Для школьника вполне неплохо. Особенно если начал чертить еще в начальных классах. А что читал?
— В основном — занимательные энциклопедии. Ну и там что-то импровизировал. Я почти построил силовой каркас. Осталось только сварить его стыки и немного усилить.
— Поехали. Показывай свою конструкцию!
Они приехали в зону отчуждения. На плато за холмом стояла некая конструкция, с трудом повторяющая форму обоюдовыпуклой тарелки. Внутри находилась решетчатая чаща, которая должна была вращаться. Все это было кое-как скручено ржавой проволокой и сколочено гнутыми гвоздями. Изредка встречались болты. Профессора только посмеялись. Они поняли, что это — не более чем детсадовская мечта, и что студент — никакой не серьезный инженер, а просто ребенок, который до сих пор не забыл о каких-то своих мечтах. Но чертеж говорил профессорам ровно противоположное. Там все было вымерено достаточно точно.
— Ну и что с этим пепелацем делать? Ты же прекрасно знаешь, что эта заготовка никуда не полетит! Ты нас очень сильно разочаровал!
— Но погодите же! А как же чертеж? Я один не справлюсь! Я пока не умею ни точить болты, ни варить сталь… А еще обшивку надо сделать. А где я возьму детали?
— Да ты просто не понимаешь принципа движения! Как он полетит? Его тут же завалит на бок! А двигатель какой будет стоять? И где?
— Очень просто! Здесь должна быть чаша. Она наполнится ртутью: ведь тяжелее жидкости у нас нет, правда? Так вот, начинаем чашу раскручивать…
— Эх, начитался мальчик фантастики… Ну и оставайся в мире своих книг. А нам работать надо. Иди лучше к экзаменам готовься!
— Нет! Этот корабль полетит! Ну как мне вам это доказать?
— Приходи завтра в лабораторию. Там на весах ртуть раскрутим. Александр Павлович, у нас же ее полно, верно?
— Да, Максим Андреевич, для опыта хватит. Даже со склада не надо выписывать.
— Ну вот, приходи. Если получится доказать твою теорию, то сначала построим маленькую модель, она должна будет улететь. И если ты прав — то будем строить большой.
— Спасибо. Я завтра приду.
В лаборатории на весы поставили плоский электродвигатель с вертикальной осью. К ротору прикрутили хорошо отцентрованную плошку. В нее налили ртуть. Затем включили двигатель и начали медленно раскручивать плошку. Сначала ртуть отставала от плошки, стояла на месте, но прошло немного времени, и они стала набирать обороты. Весы показали небольшое уменьшение веса. С нарастанием оборотов плошка становилась все легче и легче, и вот весы показали вес пустой плошки и двигателя.
— Хорош эксперимент. Надо завтра повторить. Возьмем несколько плошек разного диаметра, запаяем в них ртуть, чтобы не выплескивалась, а потом раскрутим. Потом посмотрим, что покажут весы.
На удивление всей лаборатории, самая широкая плошка оторвалась от весов и приподняла двигатель, хотя конструкция была достаточно тяжелой. Спустя год в лаборатории была изготовлена небольшая модель летающего ртутного гироскопа ЛРГ-1, которая совершила неуправляемый полет над городом, а затем поднялась на такую высоту, что ее уже не было видно. Никто больше эту модель не видел.
На ближайшем заседании ученого совета студента не было. Но были профессора, которые представили местным академикам чертежи и видеозапись полета.
— Ну и где этот ваш ЛРГ-1? Куда он улетел? А если он разобьется? Вы нас всех тут ртутью потравите! Тем более он неконтролируемо улетел не бог весть куда! Вы мне еще ответите за свою авантюру! Хоть ее и полно, но она чрезвычайно опасна, вы это понимаете?
— А если на случай утечки на борт взять окислитель посильнее? Хотя бы хлорное железо?
— А ты не в теме, что соли ртути пролетают сквозь кожу со свистом? Кошка пробежит лапами — мяукнуть не успеет! В общем, маленькие модели можете делать для прикладных нужд, только маневровые, то есть рулевые гироскопы поставьте! Но никакого производства больших кораблей вам не будет, ясно!?
Мальчик не сдавался. Уже позади были все экзамены, да и диплом защитил по своим разработкам. Остались хорошие знакомства, осталось рабочее место в институте, его модельки летали над городом и доставляли почту в отдаленные районы. А тем временем он строил и строил большой корабль. Да, его нельзя было воссоздать, умножив все его параметры на одно и то же число. Приходилось делать новые расчеты, вносить коррективы, приходилось по стаканчику или по бутылочке собирать ртуть, чтобы заливать ей вращающуюся чашу, да и раскрутить потом ее… «Главное — оторваться от этой планеты. Преодолеть то гнусное g. А чтобы скорость поддерживать, там большие обороты не нужны. Там хватит и световых батарей. А здесь раскрутим от сети. Протяну провода от ЛЭП. Так, а мне ток нужен постоянный. Понижаем трансформатором, выпрямляем, — по листу бумаги пулеметной очередью ручка выдавала формулы, — вот теперь подойдёт».
Шли годы. Родители состарились. Мать уже едва держалась на ногах, лицо покрылось морщинами, отец уже давно перестал проводить техподдержку подземных регенераторов воздуха и больше сидел дома за телевизором. Да! Регенерация! Там же надо чем-то дышать!
— Пап, а у тебя связи на старой работе еще остались?
— Остаться-то остались, да вот видишь какая разруха нынче! Уже никто там не следит ни за секретностью, ни за режимом. Скажу тебе по секрету. Перемрем мы так скоро, установки на ладан дышат!
— А можешь маленькую установочку раздобыть? Только легкую и именно маленькую!
— А зачем тебе?
— Надо…
— Ты все в свои детские игры не наигрался?
— Нет, пап, это научный эксперимент.
Мама едва не проболталась о детских мечтах сына. Но секрет есть секрет, лучше уж пусть узнают в последний момент.
— Да, еще бы диодный мостик. Желательно шестидиодник. Из него хороший постоянный ток получается
— Ну ты точно что-то надумал… У вас в институте нет что ли?
— Да ничего там нет! Этот старый хрыч академик все финансирование урезал, ничего заказать нельзя!
— Ладно… — отец взял телефон и позвонил стары коллегам по работе. В это время по радио передали сигнал о готовности к эвакуации из квадрата G39. Там недалеко с рельсов сошел поезд с цистерной ртути. А до зоны отчуждения, где стоял секретный корабль, там было как раз недалеко.
— Повезло! Скорее туда! Давай выпрямитель и насос! — сын, светясь от радости, выбежал из дома и стал ловить трамвай, проходящий мимо зоны отчуждения.
— Что с ним? Псих какой-то! У нас тут ЧП, а он радуется. И еще поехал в самый очаг!
Люди здесь были чрезмерно напуганы ртутью и боялись ее, как огня. А мальчик знал, что при такой температуре давление насыщенного пара ртути невелико, и никакой угрозы для человека она не представляет. К тому моменту к дому его отца привезли на тележке выпрямитель с понижающим трансформатором. Мальчик выхватил тележку, заскочил с ней в трамвай и уехал к своему кораблю. Осталось раздобыть насос. Оказалось, он есть в поезде, в соседнем вагоне. Перистальтический насос, которому все равно, какую жидкость качать. Повезло. Еле-еле волоча тележку по колдобинам, мальчик зашел за холм, где его ждало недостроенное детище. Надо было торопиться. Протянув длинный шланг к железной дороге, мальчик включил насос и перекачал ртуть в корабль. Когда к месту крушения поезда приехали спасатели, они не нашли ни одной лужи с ртутью. «Вы нас обманули! — ответил командир экипажа диспетчеру, — цистерна пуста! Или обманули машиниста. А может быть — принимающую станцию! Но ртути здесь нет». В городе начались разборки. Пропала ртуть. Десятки тонн. Только почему-то никому не пришло в голову зайти за холм и осмотреть стоящую там «тарелку». Мальчик запаял гироскоп, спрятал насос, выпрямитель и провода, а затем вернулся в город, как ни в чем ни бывало. Только шепнул на ухо матери: «успел».
Старость подбиралась не только к его родителям, но и к нему самому. У него не было ни семьи, ни детей, на работе то и дело не платили зарплату, а жить здесь, даже физически, становилось невыносимо. Только мать знала, что корабль почти готов к полету, но поднимет он всего одного человека. И очень скоро мальчик полетит, а население планеты просто задохнется, потому что регенераторы воздуха уже пришли в негодность и выработали все резервы. Отец мальчика уже почти слег, мать сгорбилась и ходила с клюкой. Времени оставалось мало. Можно было опоздать. Пока еще работает высоковольтка, надо успеть раскрутить двигатель.
Ночью напряжение в сети упало. Лампочки еле горели, поезда и трамваи по рельсам еле ползли, видно, была какая-то утечка электричества. На электростанциях говорили, что генераторы работают в полную мощность, никаких обрывов проводов не обнаружено, хотя все это оборудование может потерпеть крах, потому что специалистов не осталось, следит некому. Все только проверяют да контролируют. Технические институты потеряли популярность, зато все рвались в ревизоры да прокуроры. Заводы закрывались один за другим. И это упавшее в сети напряжение просто списали на очередное проявление разрухи на планете. Тем временем двигатель на корабле начал раскручивать чашу с ртутью. Пока она вертелась медленно. И набрать обороты, не нарушив однородности среды, предстояло за сутки. Иначе чаша раскрутится, а в ртути будут застойные зоны. Мальчик включил двигатель и поехал к родителям.
— Пора. Хоть ты, сынок, спасись! Мы-то уже старенькие! Нам недолго осталось! Я искренне желаю тебе найти ту планету, которую ты видел во сне. А там глядишь и мы снова где-нибудь родимся. Хорошо, что нас никто не слышит, а то за больных сочтут. Беги. Осталось немного. Успеть бы тебе твой гироскоп раскрутить.
— Пора. Прощай. Увидимся. Но не в этой жизни. И, я очень надеюсь, не на этой планете.
— Прощай! — мать сжала руку сына и передала ему угловатый камень, блестящий разноцветными гранями, — береги его в память о нас. И о той ночи, когда ты мне рассказал о далекой звезде, будучи ребенком. Я тогда его нашла за холмом…
Толпа бежала из города вдоль железной дороги. Мальчик сел в пустой трамвай и толкнул контроллер от себя. Это все равно, что на машине утопить педаль газа. Но трамвай еле полз. Электричества не хватало. Но, тем не менее, его скорость уже превысила скорость бегущей толпы. Кто-то запрыгивал в трамвай, кто-то просто цеплялся за него и бежал. Вот уже и холм. Толпа где-то позади. Доносится шум. Видать, биения какие… да нет, вроде приборы показали точную центровку. Мальчик выпрыгнул на ходу из трамвая и побежал за холм. Снаружи не видно, как раскручивается гироскоп. Внешняя обшивка корабля неподвижна. И жилой отсек — тоже. Подойдя к кораблю, мальчик повернул ручку реостата, усилил ток. Гироскоп начал раскручиваться быстрее. Мощности не хватало. Мальчик прыгнул в кабину и задраил люк. Так, теперь надо запитать регенеративную установку. Включить вентилятор… Добавить еще оборотов… Нет, так мы не улетим. Надо же отключить провода, они будут мешать… Толпа приблизилась к холму. Впереди бежал академик, которого все сокращенно звали хрычом, а за ним — вся профессура института летательных аппаратов. Вот они появились из-за холма и замерли. На площадке стоял огромный аппарат, внешне напоминающий ЛРГ-1, из верхнего люка вышел научный сотрудник института, отключил от корабля провода, прыгнул обратно и задраил люк. Обезумевший академик стер пот с лысины и грозно покосился на профессоров:
— Это вы, гады ползучие, без меня соорудили? Да я вас всех сейчас… Кто вам дал добро?
— Позвольте, академик, как мы можем ослушаться вас? — настолько сентиментально заговорили профессора, совершенно не осознавая, что корабль построил их давний ученик, — мы сами первый раз видим этот прибор!
— Да рассказывайте мне эти сказки! Вы же мне сами приносили чертежи! Или продали кому-то? Я весь город подниму, к стене поставлю! Надеюсь, эта штука никуда не улетит! Говорите, кто построил?
— Мы не знаем. Спросите лучше у того, кто внутри. Там человек был, вы видели?
— Так вот куда ртуть делась! А внутри, видать, вор! — послышался голос из толпы. Толпа рванула к кораблю, но было уже поздно. Гироскоп набрал обороты, и тарелка плавно начала подниматься вверх. Плавно, но с ускорением. Когда первый человек подошел к кораблю, тот был уже в трех метрах над поверхностью гнусной техногенной планеты. А дальше его скорость начала расти чуть ли не по экспоненте, он уменьшился в точку и растаял в темном небе.
Шли годы. Тарелка разогналась до неимоверных скоростей и стремительно летела к далекой едва заметной звезде. Эта звезда становилась все ярче и ярче. Звезды, затмевавшие ее свет, оказывались где-то в стороне. Энергии хватало, чтобы поддерживать обороты гироскопа, регенерировать воздух и удерживать направление. А для пилота время шло… в противоположную сторону. Он молодел. Исчезли морщины с лица, седые волосы обрели прежний цвет, стали прибавляться силы. А вот уже и долгожданная звезда. И планеты видны, как на ладони! Вот она, окруженная воздушной оболочкой. Рассеивает свет. Ведомый лишь интуицией, мальчик повернул корабль именно к ней. Пора тормозить. Медленно и верно. Раскручивать гироскоп, чтобы снова уменьшить массу, тогда гравитации долгожданной планеты хватит, чтобы захватить корабль. В иллюминаторе мальчик увидел знакомый пейзаж, который снился ему сотнями ночей. Он был где-то далеко внизу. Вот моря и океаны, вот горы, а там — суша, поросшая тайгой и изрезанная реками. Корабль медленно спускался в Земле. Здесь сила тяжести намного меньше, чем на той старой техногенной планете. А значит, ходить будет легче. Линия горизонта сужалась. Как будто кто-то затягивал пояс. Под ногами — небольшая поляна. Точнее, опушка — холмик, не заросший лесом. Вот сюда и приземлился ЛРГ-100 после многовекового перелета. Назад смотреть не хотелось. Бортовой газоанализатор подтвердил, что среда здесь пригодна для дыхания, а значит, можно смело открывать люк.
Мальчик вышел из корабля и пошел по полянке. Ближе к лесу среди зеленой травы цвели ярко-алые цветы. Среди них стояли парень с девушкой лет двадцати. Мальчик узнал в них своих родителей. А они узнали его и побежали к нему навстречу. Мать обняла сына и сказала ему ту фразу, которой ответила на грустный сон ребенка сотни лет назад на другой планете: «Я же говорила, что мы всегда будем вместе! И сон твой — тому подтверждение!»