Наши первые остановки - станции внутренних планет: Маринер – на Меркурианской орбите, Юна спутник юпитерианской Европы, а потом возвращаемся к Сатурну, в Герадию.
На Маринере, в основном проживают геологи, проходчики и десантники группы «Ночная Сова». Деятельность станции связана с добычей и разработкой титановых залежей в сбросовых уступах. Так же персонал станции осуществлял зарядку батарей, производство общепринятого ионного катализатора и планетарного химического топлива, причем, практически являясь монополистом в производстве последнего. Хотя, с недавнего времени по распоряжению комиссии межпланетарного управления грузопассажирскими перевозками и осуществления профессиональной деятельной в безвоздушном пространстве Ближнего Внеземелья, начали вводить, вместо химтоплива, инверсионное гравитационное, что, в свою очередь, от станции потребовалось полностью переоборудовать свои лаборатории. Процесс этот трудоемкий и наш визит совпал с самой тяжелой, в прямом смысле этого слова, его частью, вывозом старого оборудования, благо, что на станции есть техническая возможность избирательно отключать искусственную гравитацию. Старший координатор, нашу команду, было тоже поначалу, воспринял как помощь, но потом, узнав истинную цель нашего визита, немало огорчившись, предложил ориентироваться на показания бортового штурмана, синхронизированного по средством ЭЛЛ (электро-лазер-луча) с центральный компьютером Маринера. Мы сказали, посочувствовав, что всегда, всегда были мысленно с ними.
Кстати сказать, Маринер, тоже, как и Герадия, отличалась своими исполинскими размерами, способная вместить в своем чреве около полутора миллионов меркурианцев. Но в отличии от последней, таким количеством сотрудников, «приезжих», «гостей», станция ни когда не располагала, максимум, который был единовременно на Маринере семьсот – семьсот пятьдесят тысяч. Вот как сейчас, основной состав «Ночной Совы» находился с георазведывательной миссией на поверхности, охраняя покой, здоровье и безопасность геологов и химиков. Слышал я от кого-то из наших, что нет хуже наказания для десантника, чем выполнять работу охранника. Совсем эта работа была бы лишена всякой привлекательности, если бы не хорошие бараши и различные преференции. Многие из простых десантников, вернувшись с Меркурия, оказывались обеспеченнее капитанов «Люстр», а некоторые, особые счастливчики, получали столько же, сколько получает капитан простого рейса МСТКт Дальнего Внеземелья. Вот так вот.
Уже на подлете к станции у меня возникло стойкое ощущение, что она похожа на улей диких пчел – сама вытянутая, как веретено, а со всех сторон её облепили отростки неходовых палуб, причалов, грузовых трюмов. К последним причалили-присосались две «Люстры» близнецы, я их сразу узнал: «Ганимед» и «Москва». Последняя выглядела весьма потрепанной, я где-то читал про неё в новостях следующее, что при попытке захвата «каменного» астероида, командой «Москвы» не была произведена физическая разведка плотности «Астро» - так назывался астроид. Кончилось это тем, что при бурении поверхности астероида он начал разрушатся, обнажая внутренние полости, заполненные углекислотой под давлением. Произошел выброс газа, вследствие которого «Люстра» получила эти повреждения. Хорошо, что обошлось без жертв. Но что плохо, это то, что они так же, как и все остальные, попали на время переоборудования лабораторий Маринера и ремонт мог затянуться, а что бы команда «Москвы» не бездельничала, её тоже привлекли на «общественно полезные работы». Все это нам пояснил словоохотливый автоматический информатор причалов и верфей. К счастью, команды «Иртыша» не трогали эти работы, у нас было «Особое Распоряжение» Комитета Управления Безопасности, а если точно, то особого отдела разработок и контроля (полного названия службы не знал даже мой капитан, а он знал многое).
Причалили к одной из верфей, имеющею искусственные гравитацию и атмосферу, размеры «Иртыша» позволяли. «Иртыш», это вам не бегемотообразная «Люстра», а тем более не еще больший по размеру МСТКт. Поэтому, иногда нас принимали за чартерный лихтер, только геометрия корпуса у нас совсем другая. Лихтер, это по сути космическая игла, с возможностью входа в атмосферу, создан для коротких пролетов, ограниченный размерами баков и общими возможностями трехпалубного или однопалубного пассажирского салона. Его стихия шесть-семь тысяч километров космоса. И все. «Иртыш» обладает комфортом и скоростью лихтера, автономностью «Люстры», многофункциональностью МСТКт, маневренностью штурмового катера. И да, я горжусь возможностью служить на таком корабле!
С шипением стравливается атмосфера «Иртыша», постепенно выравнивается с внешней, на верфи зажигаются лампы ремонтных огней, освещая каждый уголок и не давая ни единого шанса тени. Выходим в «Сомнабулах» - «квазискафандрах» на железную палубу верфи, удивляет беспорядок: в хаосе разбросаны инструменты, разодранные перчатки ремонтных безатмосферных костюмов валяются грязными комками под ногами, обрывки обмотки кабеля и части тепловой обшивки палубной авионики. Нас ни кто не встречает, хотя по коммуникаторам связывались с координатором палуб, который одобрил стыковку и обещал выслать акклиматизационный персонал с оборудованием.
- У нас карантин. – Так он пояснил нам.
Что удивительно, карантин не действовал на сотрудников и «люстровиков». Это было странно. Мы пожимаем плечами и наша «Высадочная команда», как пошутил Давлатов, из пяти человек, самостоятельно прошла к шлюзу скафандрового отсека.