Цветы
(многоголосая фуга – служебная)
– Светка, откуда цветы?
– Не знаю, Маш, сама удивилась.
– Ты же в рань собачью на работу приходишь.
– Когда пришла, они уже стояли.
– Эй, Нина!
– Что Маша?
– Ты во сколько вчера с работы ушла?
– В семь. Пятнадцать.
– Видела, кто цветы принес?
– Нет. Когда уходила, их не было.
– Прям мистика какая-то!
– Что ты возмущаешься? Мне б кто принес. А когда инкогнито, то даже интереснее.
– А я и не возмущаюсь – я хочу понять. Ой, да это, наверно, Сережка...
– Сережа? Ну-ну...
– Серега!
– Что, солнце?
– Спасибо за цветы!
– Какие цветы? Что под окнами растут? На здоровье!
– Под какими окнами?
– В клумбе. Ты не замечала? Выгляни в окошко, не пожалеешь.
– Те, что на моем столе в вазе.
– На столе? Дай посмотрю...
– Признавайся, ты?
– Кажется, нет...
– Врешь?
– К сожалению, не вру.
– Ну, и уходи к своей клумбе.
– В следующий раз будут обязательно от меня!
– В следующий раз могу и не принять. Свет, это не от него...
– Конечно, не от него.
– Почему это, конечно?
– Потому. Может, от Валеры?
– От Валерия Сер...
– Сергеевича, Сергеевича. Ты не замечала, как он на тебя смотрит?
– А... может, кое-что и замечала...
– Так вот я подозреваю, что цветы от него.
– Валерий Сергеевич...
– Ммм... Слушаю Вас, Мария Валентиновна.
– К чему формальности? Просто Маша.
– Слушаю Вас, просто Маша.
– Цветы случайно не от Вас?
– Случайно, не от меня.
– Простите.
– Не стоит. Красивые цветы. Это лилии?
– Нет, наверное, каллы.
– Вот как. Заранее поздравляю.
– Не стоит, Валерий Сергеевич. Света, у меня больше нет идей.
– Маш, будем жить дальше безыдейно. Зато с цветами.
…
– Привет, Маша!
– Здравствуй.
– Как, еще стоят?
– Ты о чем?
– О цветах.
– О каких цветах?
– На твоем столе.
– Это ты их принес?
– Я. Тебе понравились?
– Зачем ты это сделал?
– Я думал, тебе будет приятно.
– Не надо, пожалуйста, больше пытаться делать мне приятно.
– Почему?
– Не надо и все. А цветы твои завяли на второй день...
– А ты воду в вазе меняла?
– Может, мне еще отчитываться перед тобой?
– Нет, что ты. Извини.
– Знаешь, добрые дела нужно делать анонимно, а не вымогать за них благодарность.
Среда обитания
(одноголосая фуга – дружеская)
Слава и Влад шли по лесной тропинке.
«Беда людей в том, что они занимают не свое место, – увлеченно говорил Слава. – И не только в плане профессии. Это еще ощутимее сказывается в человеческих отношениях. Если ты женился на той, что не подходит тебе, ты занимаешь при ней место другого мужчины. И, наоборот, где-то пустует место рядом с женщиной, предназначенной тебе судьбой, если на него еще не посягнул какой-нибудь самозванец».
Слава посмотрел на друга, чтобы определить, согласен ли тот с ним. Но Влад шел, глядя себе под ноги.
«Но, может, самое важное – это место проживания, – продолжил Слава. – Нужно подобрать себе такие климат и антураж, которые соответствовали бы темпераменту и внутренним наклонностям. Вот я, к примеру, хотел бы поселиться в Орегоне...»
Сказав так, Слава выдержал паузу и снова покосился на друга, чтобы понять, произвело ли на него впечатление только что сделанное признание. Но Влад по-прежнему не реагировал. Это был мрачный и немногословный человек. Находясь рядом с ним, Слава чувствовал себя обязанным развлекать его, и потому болтал без умолку. А Влад молча слушал его. Иногда Слава начинал терять веру, что его слова достигают сознания друга, но все равно продолжал говорить, и вера возвращалась.
«Пустое безоблачное небо сводит меня с ума, – разоткровенничался Слава. – Такая тоска, хоть на стену лезь. А в Орегоне облака и дожди. И климат прохладный и мягкий. Я не выношу жару и холод. В жару у меня притупляется острота мышления. А от холода, особенно когда ветрено, быстро простужаюсь. Простуды у меня с осложнениями».
Славе показалось, что Влад слегка кивнул головой, и это воодушевило его.
«В Орегоне я смог бы начать новую жизнь. Купил бы там маленькую квартирку. Ради этого я бы избавился от доброй половины своего имущества. Человек должен жить налегке, чтобы собственность не прикрепляла его к месту проживания, которое в любой момент может стать чужим и даже враждебным. Не говоря уже о том, что она, то есть, собственность, будучи внешним продолжением своего обладателя, делает его более ранимым: собственность ничего не стоит потерять; ее могут отнять или надругаться над ней. Но даже если убережешь ее от посягательств недоброжелателей, Время рано или поздно распорядится ею по-своему, превратив в рухлядь и обломки. Как любил говаривать мой дядя, чья философия чрезвычайно повлияла на меня в юности и продолжает вдохновлять по сию пору, – хочешь стать неуязвимым, сведи на нет свое присутствие в пространстве».
Влад отрицательно мотнул головой.
«Ты не согласен?»
«Нет, – ответил Влад, – я комара отгонял».
«Так вот, – с облегчением продолжил Слава, очень боявшийся осуждений друга, – я мечтаю о том, как поселюсь в Орегоне, среди природы, в небольшой квартире, но чтобы не слишком много соседей. Наверное, ты считаешь меня общительным человеком, но это только со своими. Я избегаю контактов с посторонними людьми – пустого общения и обременительных связей. Люблю, знаешь, уединение и тишину».
«Уединение. И тишину», – медленно и внятно повторил Влад, и Слава насторожился, ожидая развития своей мысли или ее опровержения.
Хотя Слава и был убежден, что пытается разговорить своего друга, он привык к молчанию Влада, и всякий раз, как тот произносил какую-либо фразу, Славе становилось не по себе.
В это время они поравнялись с небольшим лесным водоемом – скорее, прудом, чем озером. Вода в нем была почти черной. На поверхности царственно покоились кувшинки, окруженные золотыми и червонными осенними листьями, а отражение солнца плавало в воде слепым бельмом.
Влад остановился рядом с водоемом и внимательно его осмотрел.
«Красиво!» – подытожил его впечатления Слава.
Влад недовольно посмотрел на спутника и снова уставился на черную воду.
«Сколько все-таки очарования в природе...» – менее уверенно пояснил свою мысль Слава.
Влад стал раздеваться.
«Тебе жарко?» – заботливо спросил Слава.
Влад снял рубашку, майку, брюки, а затем и трусы.
«Ты хочешь выкупаться?» – оторопел Слава.
Влад зашел в воду.
«Холодная? – засуетился Слава. – Смотри не простудись».
Влад окунулся с головой.
«А, знаешь, – отважился Слава, – я тоже, пожалуй, выкупаюсь. В худшем случае, заболею; черт с ним – живем-то один раз!»
Он начал стягивать свитер, но Влад негодующе подпрыгнул и ударил ладонью по воде так, что брызги разлетелись во все стороны.
«Ты хочешь купаться один? Тогда я тебя на берегу подожду».
Влад неопределенно махнул рукой и снова погрузился в воду с головой. Он вынырнул секунд через пятнадцать.
«Ты что, дружище? – забеспокоился Слава. – Не надо так шутить».
«Никаких шуток, – сказал Влад. – Я остаюсь здесь жить».
«А здесь и, правда, было бы неплохо поселиться, – попытался Слава перевести его слова в шутку, – прямо на берегу пруда».
«Не на берегу, а внутри!» – негодующе взвизгнул Влад и ушел под воду.
Он появился на поверхности примерно через минуту.
«Как ты собираешься здесь жить? – возмутился Слава. – Тебе же будет одиноко!»
«Ничего подобного, – опроверг его Влад. – Я когда нырял, черепаху видел».
«Черепаху?»
«Темно-коричневую, с оранжевым узором на спине».
«Не дури, Влад. Я отсюда не двинусь, пока ты не вылезешь...»
«Уходи, – грозно сказал Влад. – Сейчас же».
И погрузился. Слава тщетно ждал его появления. На поверхности пруда разбегались круги, а внутри что-то клокотало.
«Господи, – ужаснулся Слава. – Что же мне делать? Как его спасти?»
Он нагнулся к пруду и увидел, что Влад показывает ему оттуда кулак.
Слава вздохнул и двинулся дальше. Но потом остановился и вернулся назад.
Влад вынырнул и неразборчиво ругнулся, потому что во рту у него уже скопилась вода:
«Пшел черт атери!»
«Эх, Влад, – скорбно развел руками Слава, – до чего ты все-таки склонен к эпатажу!»
Подумав, он аккуратно сложил одежду Влада у ствола огромного вяза и ушел восвояси.
Вопросы без ответов
(двухголосая фуга – ричеркар)
– Позволь задать тебе вопрос?
– Не слишком ли рано для вопросов?
– Я уже час, как встала, дочь в школу отвезла, а тебе все рано?
– Разве я тебе не предлагал возить ее в школу?
– Ты действительно веришь, что таким голосом предлагают?
– А что было не так с голосом?
– Может то, что его тон больше подходил для угроз, чем для предложений помощи?
– Ладно, о чем ты хотела спросить?
– Ты когда-нибудь перестанешь меня перебивать?
– А ты научишься не перескакивать с одной темы на другую?
– Почему кран в ванной заляпан?
– Заляпан? Кран? Чем?
– Вот я и хочу у тебя об этом узнать – чем?
– Да я еще глаз не продрал; откуда я знаю чем?!
– А кто знает?
– Ты не могла найти для своих упреков более подходящего времени?
– А когда мне об этом спрашивать, если к вечеру, как ты любишь выражаться, ты «смертельно» устаешь?
– А почему я не могу чувствовать себя уставшим после работы?
– А разве ты делаешь там что-то такое, от чего устают?
– Может, ты мне расскажешь, чем я занимаюсь на работе?
– Я бы тебе, как раз, рассказала, да только станешь ли ты слушать?
– Почему же не послушать правду или, на крайний случай, увлекательную выдумку? Вот только способна ли ты хотя бы на одно из двух?
– Ты убежден, что правда известна только тебе?
– Так чем я, по-твоему, занимаюсь на работе?
– А ничем, разве не так? Как тебя оттуда еще не вытурили?
– Ты мой начальник, чтобы делать выговоры с занесением с утра пораньше?
– А я тебе служанка?
– Это тут при чем? Разве я когда-то говорил, что ты моя служанка?
– Не говорил?
– Может, напомнишь, когда?
– А зачем? Я только вчера отмывала кран в ванной, а ты что с ним сделал?
– Что?
– А то ты сам не видишь? Может, хватит валять дурака?
– А нельзя немного повежливей?
– А нельзя чуть поаккуратней, хотя бы самую малость?
– Это ты меня призываешь к аккуратности?
– А кого мне призывать? У нас появились постояльцы?
– А кто оставляет пятна от кофейника?
– Что? Тебе не стыдно врать?
– Если это ложь, то что истина? А разбросанные вещи по всей квартире?
– А ты не понимаешь, что я просто не поспеваю их сразу убирать?
– И что тебе мешает это сделать?
– Ты не замечал, что помимо работы, я еще занимаюсь домашним хозяйством?
– А на телефон у тебя времени хватает?
– Почему я не могу немного поболтать по телефону с подругой?
– Немного поболтать на протяжении полутора часов?
– Когда ты собираешься вымыть кран?
– Ты отстанешь от меня с краном?
– Почему я должна надрываться по дому, если ты не ценишь моего труда?
– Ты оставишь меня в покое, хотя бы по турам?
– А ты можешь не создавать мне проблем?
– Тебе? А кто превратил мою жизнь в сплошную проблему?
– У тебя хватает наглости заявлять мне об этом?
– Может, не наглости, а трезвого рассудка?
– Хочешь развестись?
– А ты?
– Тебя не учили, что невежливо отвечать вопросом на вопрос?
– А тебе в детстве не объяснили, что невежливо указывать, как себя вести?
– ?
– ?
23 октября 2017 г. Экстон.