«Но после нашей встречи,
Всё будет всерьёз…»
Е. Литягина
Последний школьный звонок, переливаясь незабываемой трелью; до зеркального блеска начищенной меди, колокольчика в руках девочки- первоклашки, обошедшей по периметру школьный двор, где аккуратными группами стояли ученики всех классов, возвестил нас о начале нового периода нашей жизни, в которой спрос за ошибки совсем иной, нежели в школе, и словно напутствуя нас, он ещё долго, незатихающим эхом разносился по бескрайней округе, теряясь где- то за околицей. Сводящий с ума аромат цветущей сирени будоражил душу, и без того полную переполняющих эмоций с расставанием со школой, переходом из детства во взрослую жизнь.
После успешной, у кого и не очень, сдачи выпускных экзаменов, открывающих двери во взрослую жизнь, словно ключом, мы незаметно без особого шума, разбрелись по стране в поисках лучшей доли, в поисках своей иней птицы, гнездившейся где угодно, но только почему- то не на нашем пути, некоторых в том числе и меня, повестка из родимого военкомата, до двадцати семи лет ежеминутно помнящего о нас, а затем благополучно забывающего о нашем существовании, призвала в стройные, как нам мнилось, по простоте душевной, ряды Вооружённых Сил. После армии, зная о непростой ситуации в деревне, да и в стране в целом, тоже чувствовалась некоторая напряжённость на тот момент, не особо вдохновляющей на возвращение в родные пенаты, я решил остаться в городе, где за период службы обзавёлся кое- какими друзьями, дав и просто успел привыкнуть. На предприятии, куда я устроился работать, была своеобразная компания, состоящая из нескольких ребят и девушек, выходные дни проводили на острове, невдалеке от города. Благодаря своей общительности и открытости, как говорят нынче – коммуникабельности, с первых же дней я тоже вписался в эту группу.
После нескольких поездок, в одну из суббот, когда мы также собрались ехать, среди девушек я заметил новенькую. Считая, напрямую знакомиться неприличным, я подозвал Лену. Она давно уже ездит с нами, да и девушка пришла с ней, я решил, что будет разумнее, если меня представит Лена. Лена, к моей радости, охотно согласилась. И вот так, с лёгкой руки Лены, я познакомился с Ниной. Если бы не её внешность, я может быть и не обратил никакого пристального внимания, но Нина, статью, мягкими линиями овала лица, напоминала мою первую любовь и видимо, в этом была причина моей привязанности к ней с первого взгляда. Мы начали встречаться и через каких- то три месяца, я предложил:
- Нина, я хочу чтобы ты стала моей женой.
Может быть моё предложение и выглядело простовато без того, чем обычно сопровождают эти моменты книжных героев в слащавых романах, но она… она согласилась. Уже вскоре мы стали жить у её родителей, а затем, желая иметь отдельный угол, сняли квартиру. В надежде на более высокие заработки, а кого в молодости обходили подобные мысли стороной, я решил податься в рыбопромысловый флот Каспийского морского пароходства. На моё счастье, именно в это время шёл набор на сейнер и приглашались молодые люди. Чуть ли не за день, обежав все инстанции, в оформлении бумаг, я устроился благо здоровьем Бог меня не обидел, руки- ноги на месте. И началась непростая жизнь, полная радужных надежд: шесть месяцев в бескрайнем синем море, где каждый день расписан чуть ли не поминутно, а порою на всё про всё в сутки отводилось четыре часа, остальные шесть дома, в кругу семьи. Всё шло как нельзя удачно, заметив мою целеустремлённость и расторопность, мне предложили повышение по службе, направили документы на получение высшего образования по профилю заочно. И уже совсем близко маячили перспективы стать помощником капитана. Но, видимо, природа человека так устроена, что всё время играет против нас. Как- то раз, по случаю непредвиденных обстоятельств, мы вынуждены были вернуться в порт раньше назначенного срока, нежели предполагалось. Прикупив всякого барахла, дабы порадовать домочадцев, я приехал домой, не предупреждая никого. Мне в первое время казалось, до того как я всерьёз начал задумываться об этом, всё это случайным: и преждевременный выход из моря, и внезапное появление дома, и случайный звонок, разрушивший семейную идиллию, но накладываясь один на другой, они создавали какую- то странную закономерность, как те же паззлы из разрозненных фрагментов создают целостную картину. В который уже раз, убеждая, что в жизни случайности исключены.
Включив телевизор, я растянулся на диване, наблюдая за игрой успевших поднадоесть своим частым мельканием актёров на голубом экране, почти задремал. Из приятного забытья меня вывел трезвонящий звонок телефона, надрывающийся в прихожей. Может быть, мне стоило подождать, пока на том конце устанут ждать, и оставшись в неведении, я жил бы как прежде, но нет. Звонящий оказался человеком упорным, на несколько минут затихнув, телефон опять начал верещать. Недовольный тем, что нарушили мой безмятежный сон, я встал, и ни о чём таком не думая, вышел из комнаты. Нехотя снял трубку, что нужно было делать сразу по приходу, и сейчас бы я спокойно продолжал лежать, всё ещё пытался угадать, кто бы это мог быть.
- Алло, Нина, - раздался в трубке мужской сиплый голос.
Этого я никак не ожидал и, видимо, поэтому ответил спокойно.
- Нина, моя супруга, в данный момент на работе, - как отрезал, произнёс я.
На том конце не успели даже осознать, как я уже водрузил трубку на место, оставив звонящего в полной растерянности. Но не меньше растерян был я сам. Если вначале я ещё решил, что коллега по работе, то он ведь наверняка знает, что она на рабочем месте, но никак не может находиться дома. Откуда- то возникшая ярость, подобно гигантской волне цунами, всколыхнула всю душу, лишив вмиг покоя. А как должен был вести себя я, случайным образом узнавший тайну своей верной, как мне думалось, супруги. Червь ревности начал исподтишка грызть моё сердце, заполнять собой пространство моего сознания, ещё вчера полное любви к жене. Спокойствие, которым я гордился, и считал одним из своих непременных достоинств, куда- то улетучилось, оставив меня наедине с надвигающейся бурей в душе.
Почему мы, способные логически рассуждая вычислять ход далёких планет, бессильны в желании узнать тайные помыслы любимой женщины, с которой связали себя неразрывными , как нам верится, узами брака. Да и чего греха таить, себя тоже мы не всегда понимаем.
Вечером, сидя за ужином, когда Нина уложила сына спать, я неспешно отвлечённо рассуждая, подвёл разговор к дневному странному звонку телефона. Опешившая от неожиданности, от того, что её тайна раскрыта, она поначалу растерялась, изменилась в лице и не сразу нашлась, что возразить. Слушая её путаные объяснения, видя её взгляд, , уже успевший остыть от наплыва ярости, не стал кричать, набрасываться кулаками. Что произошло, то произошло. А на душе кошки не только скребли, а на куски разрывали своими когтями.
Утром, проводя её на работу, как ни в чём не бывало, я собрал свои вещи, не столь многочисленные, в последний раз обошёл квартиру, в которой ни много, ни мало, мы прожили более семи лет и затем, заперев дверь, вышел на лестничную площадку. Спускаясь с третьего этажа, я прислушивался к каждому шагу, зная, что я сюда больше не вернусь. И каждый шаг, поднимаясь до пятого этажа, гулким эхом возвращался, отдаваясь тупой и гнетущей болью в душе. Выйдя на улицу, я нисколько не заботился, куда направиться. По улице шли вечно спешащие горожане, кто- то довольный судьбой, гордо нёсся вперёд, подобно флагманскому фрегату, рассекая воздух напополам, другой – погружённый в невесёлые мысли, словно ледокол, пробивающийся сквозь паковые льды, медленно двигался в том же направлении.
Что поделаешь, жизнь редко бывает в удовольствие, в большей степени – это борьба: с проблемами, что возникает на каждом шагу, с леностью собственной, с тупостью чиновников, с липовыми дипломами восседающих в кресле, благодаря высоким покровителям. И, может быть, сейчас я был не прав? Вот так, запросто, безо всякой борьбы, ушедший со сцены? Может быть, стоило побороться за свою любовь? Но только будет ли это любовь? И где гарантия, что оттеснив одного любовника, его место не займёт другой? И осталась ли в ней любовь ко мне? Наша первая любовь? То время, когда мы, ещё не обременённые семейными проблемами, неспешно жили в своё удовольствие? Сколько всего разом навалилось в одночасье. И вот погружённый в мысли, я сам того не ведая, подошёл к железнодорожному вокзалу.
Определённых планов или мыслей ещё не было куда- либо ехать. Одно желание заботило меня: оказаться подальше от жены, от города, от всего, что пару дней назад казалось близким и родным. Я не до конца даже понимал своих действий, измена жены нарушила мою размеренную жизнь. Возможно, мне казалось, что у нас всё хорошо, а поскольку я пор полгода отсутствовал, то откуда было мне знать?
Вечером сегодня, когда она приведёт сына из садика, какие слова она подберёт, чтобы объяснить отсутствие отца, мой уход? Или то, что для меня открылось только сейчас, для него вовсе не являлось загадкой? Может быть, он его уже называет не дядей…, но продолжать мысль я не стал. А может просто не хватило духу, слишком ужасающие потрясения открывались передо мной при этой мысли и скорее всего мне до боли стало бы жаль себя: обманутого, брошенного. А этого я не хотел допускать по отношению к себе ми с силой сжал сердце, готовое выплеснуться слезами, солёными, как и морские волны, что недавно ещё бились о борт траулера. Находясь в бесконечном море, иногда посещали шальные мысли о возможной измене, да и от многих доводилось слышать истории о разбитых семьях из- за моря, но мне и в голову не могло прийти, что подобное может произойти и со мной… Я поднял голову и увидел, что стою у окошка кассы и кассирша поинтересовалась:
- Куда?
Может быть, подсознание получающее информацию от недоступных приземлённому сознанию, занятому больше решением бытовых проблем, неурядиц, высших миров, более логично, и скорее всего поэтому прислушиваясь к его голосу, я произнёс название станции, ближайшей к родной деревне, протягивая бумажные купюры и паспорт.
Она что- то просмотрела на мониторе компьютера, пальцы её быстро пробежали по клавиатуре и уже через три- четыре минуты она, сняв билет с принтера, протянула его мне вместе со сдачей и паспортом. До отхода поезда оставалось около часа.
Таким образом, через девять с лишним лет, я вновь оказался в родных местах. И, хотя этот срок не такой уж и большой, но деревня преобразилась неузнаваемо.
Добротные кирпичные дома, заасфальтированная улица. Если бы не знакомые с детства очертания гор, то деревню почти не узнать. Шагая по улице, возле одного из домов, я увидел своего школьного друга, по всему видать, присевшего на скамейке после дневных забот. По дружески, он, попросив подождать, скрылся за калиткой. Появился он с бутылкой и закуской, уговорив отметить приезд, причём не удосужившись, даже поинтересоваться почему. Но не забыл добавить, что вечером нагрянут с друзьями. И действительно, хорошо, что благоразумие не подвело меня и я хоть и скромно, но всё же приготовился к их приходу. Во всей толпе возмужавших одноклассников и похорошевших одноклассниц, я сразу выделил Алёну, свою первую любовь. Казалось, время прошедшее с нашей последней встречи ничуть не отразилось на ней: всё та же юношеская свежесть, такая же обаятельная. Даже контуров пленяющего тела не коснулось время, а женственность добавляла её лицу ещё большую привлекательность. Пообщавшись с друзьями, я подошёл к ней, поприветствовал её и перебросился ничего не значащими фразами, хотя на языке вертелись совсем другие слова. Но по вполне понятным причинам до поры до времени я решил не произносить их вслух. Нашу милую беседу прервал Митька, в шутку упрекнув, что нехорошо бросать друзей одних. Пытаясь хоть как- то ухаживать за ними, я замешкался и не сразу увидел её отсутствие. В сердце закралась тоска, словно напоминая о нашей первой любви. Друзья разошлись по домам, а я всё ещё сидел на ступеньках крыльца, задумавшись. Мысли, непрошеные мысли вились вокруг прошлого. Почему чем старше мы становимся, тем острее воспринимаем прошедшие годы? Как были прекрасны вечера, вечера наших первых встреч, тусклый свет полной луны, наблюдавшей за рождением нашей любви, за первым поцелуем. Вспомнилось, как мы выбирали наши звёзды, и я невольно вскинув голову, попытался и сегодня отыскать их в ночном небе. Как и тогда я сразу приметил эти две точки, звёзды всё также сияли на тёмном небе. Что им до нашей любви? Они помнят Антония и Клеопатру, Тристана и Изольду, и если бы они могли рассказать, каим0 то чудом обретши дар речи, немало историй о любви поведали бы они. Вдали, тёмной тенью на фоне неба, ярко выступают горы, ещё не успевшие забыть картины наших встреч. Душа моя словно встрепенулась, обрела второе дыхание, на миг даже подумалось, что я только начинаю жить. А всё, что было до этого, было как репетиция, как пробные дубли. И вот, наконец, настал момент, когда всё и всерьёз. Ночь показалась подобной музыке, звуки её походили на журчание бьющего из подножия горы родника, то кажущиеся рядом, протяни руку и холодная вода ласково погладит её, то далёкие, манящие. Подобно музыке звучала ночь, и последним аккордом она не исчезала, а возрождалась с новой мелодией…
Постепенно я начал обживаться в деревне. Прошла неделя. И в течение этой недели я раза три случайно, а возможно и нет, встретился с Алёной. Но так и не смог высказаться. Мне было страшно, а что если откажет? И лишь, совсем случайно, на одной из вечеринок, где рядом со мной оказалась она, после выпитых стограммовок, я осмелел настолько, чтобы признаться в своих чувствах. И также случайно мы шли по улице, ночной улице, что разумеется прибавила мне смелости.
- Алёна, а ты вспоминаешь прошлое? – невольно вырвалось у меня, - хотя бы иногда…
Она не ответила, но кивнула головой, соглашаясь со мной и утвердительно отвечая на вопрос.
- Я тоже. И каждый раз всплывает что- нибудь, о чём кажется уже и забыть- то успел давно. Странное ощущение, словно пытаешься поймать, разбросанных на полу самых замысловатых форм солнечных зайчиков: знаешь, что невозможно, а всё- таки…
- Я люблю тебя, Алёна. С тех самых пор; у меня не хватало духу произнести со школьных лет; сколько бессонных ночей, всю мою запутанную жизнь, в которой, мне казалось, я уже потерял тебя.
Она, при последних словах моего откровения, замедлитла шаги и остановилась.
- Андрей, не нужно слов, - она коснулась ладонью: миниатюрной и ласковой, словно бархат, моей щеки и нежно провела по лицу, - ты так и не стал серьёзным. Она задумалась, подбирая фразу, - ты мне именно таким и нравишься.
Она не сказала «люблю», хотя именно это ей и хотелось произнести, именно это слово вертелось на языке, а губы не позволили произнести вслух, или сердце, что однажды уже приняло на себя предательство любимого.
- Андрюша, - я слышал биение её сердца, её дыхание в унисон с моим, и было абсолютно безразлично: что когда- то у неё был муж, другой, а у меня – жена. В этой сказочной ночи мы были вдвоём. И лишь звёзды, мерцая в своей бесконечной вышине наблюдали за нами… за возрождающейся, словно феникс из пепла, любовью…
Аскольд Де Герсо