Глава первая.Внуки Рахили.
Если надо — язык суахили,
сложный звуком и словом обильный,
чисто выучат внуки Рахили
и фольклор сочинят суахильный.
Да, уже прошло тридцать лет с того года. Уже 32 года ? Пусть будет 32. В моем возрасте два года – это немного. Но это в моем. А в чьем много ? В Талькином ? Вряд ли. А впрочем какая Талька - солидная дама под 50, мать 11 (!) детей. Я в курсе , что «пру у рву», но 11 – это уже слишком ! Ну 3, ну 4, ну даже 5. Но 11 !!!
Старший царевич Пинхус Алексеевич, то есть Петя, это настоящая дедушкина, то есть Бенина, головная боль – как ушел с эскадрой освобождать Иерушалайм, так и плавает уже четвертый год, пьет ром , лазает по мачтам и возвращаться не собирается, что он в Москве забыл ! Он так и написал в последнем письме : «Полагаю строить на верфях в Хайфе фрегат «Нарышкинд» из ливанского кедра и на нем приплыть на семидесятилетие деда в Исаакополь! А трон, если что, пусть через 120 лет наследует вредная и заумная сестрень Сонька – мне и тут неплохо !». Вы такое слышали ? Нет, Сонька , она, слов нет, пошла в праматерь Голду – и умом, и характером. И на троне не потеряется !
Именно это и обьяснил, не ладно – попробовал обьяснить Алексей Михайлович Тальке, то есть своей законной супруге Наталье Бенционовне. Он потом рассказывал, что крику было немного. Я с ним не совсем согласен, скорее совсем не согласен. Талька подробно, в выражениях, не допускающих двоякого толкования, обьяснила царю,то есть мужу, что он только о Сонечке своей только и думает, что плевать ему и на нее, Тальку, и на Пинхуса, и на всех остальных девятерых детей – «Сонечка то, Сонечка се.. И ей это так надоело, что она... »
Что именно она имела в виду так и осталось тайной. А вскипевшая от такой обиды Сонька – копия Тальки в ее возрасте, только повыше и порыжее, не утаила от царицы, что на самом деле это именно она только о своем « Петюшке- маминой подружке» и думает, что ее скандалы доведут папу до инфаркта, что она его, папу то есть, без ножа режет. И она, Соня не слепая, все это видит и так не оставит ! А если брать по крупному, то вообще мало ее, то есть царицу, то есть Тальку в детстве секли – так и не привили уважение ни к царю ,ни к мужу !
- Это меня в детстве мало секли ? Да меня вообще не секли !
- А зря !
Это уже было лишним. Талька вскочила и погналась за Сонькой, размахивая тапком с левой ноги, как янычарским ятаганом, угрожая при этом невиданными побоями(до синяков ! до крови !) Сонькиной попы « ...вот прямо сейчас ! , прямо тут, в Грановитой палате !»
Бегали они вокруг меня. На четвертом круге супруг поймал Тальку,приподнял и, кряхтя отнес ее на трон, забрал тапок и строго сказал, что его дочек бить нельзя – такова его царская воля и все тут ! А своими криками она его и в самом деле без ножа режет. Она сама ему многократно говорила, что «девочек бить нельзя». Так вот, его дочек бить «особенно нельзя»! А своими криками она его и в самом деле без ножа режет. Пусть лучше помолчит и успокоится.
Это он зря сказал.
- Лучше я бы зарезала тебя ТОГДА в Кремле ! Тогда наши дети не говорили бы мне всякие гадости ! А еще, еще ты по ночам на кухню бегаешь и кушаешь там пряники с медом. А тебе нельзя !!!
Царь резонно заметил, что тогда у них детей бы и вовсе не было, даже вредных и непослушных – видать, в маму пошли. Про пряники он промолчал – сколько их там было, тех пряников...
Царица запнулась от возмущения, не нашла что ответить и переключилась на Соньку.
– Я тебя целых 9 месяцев носила, 2 года кормила грудью, а ты ..ты.. ты ПАПИНА дочка! Пусть он тебя и любит !
А Сонька ей в ответ :
- А ты папу никогда не любила ! И это дядя Юлик у тебя ножик забрал, а то точно зарезала бы, с твоим-то характером! Ну скажи – зарезала бы ?
Как можно такое говорить маме !Вы такое видели ! Оно мне надо ?
Тут даже Алеша не выдержал и как стукнет царским посохом об пол ! Тот и пополам, посох то есть. Талька белая, как стена, Сонька красная, как маков цвет... Царь стоит с отломаной верхушкой посоза в руке, и вдруг как засмеется! И говорит, что Тальку он все равно больше всех любит, и именно за ее вредность. А Сонька – нет мол, это я маму больше всех люблю, даже больше чем ты !
Талька с Сонькой то ли смеются, то ли плачут, то ли и то, и другое – глаза у меня уже не те, да и слезятся чего-то... Короче,все помирились, Талька обещала не драться(так я ей и поверил !), Сонька- слушаться( ага, как же !), Алешу обцеловали и обещали не обижать. Правильно, давно пора угомониться.
А ножик тогда был. И я его у Тальки так таки забрал...
То есть забрал вообще-то БЕШТ, но – моими руками, да...
Глава вторая. Артемон Матвеев, еще не боярин.
На крайности последнего отчаянья
негаданно-нежданно всякий раз
нам тихо улыбается случайная
надежда, оживляющая нас.
- Вот, говорю я ему, Исраэлю, какой мне красивый паспорт наши умельцы сделали ! И пергамент, и печать «Дворянин Артемон Матвеев из Бердичева». Матвеев – это я понимаю, отца звали Маттиягу, но почему Артемон ? У нас так пуделей называют. А ,все равно у нас дней 8 на все про все. И пергамент не потрется.
А он улыбается сам себе , мол ты еще не знаешь, какие неожиданности и приключения тебя в Москве ждут.
Я ему в ответ, что в деталях могу и ошибиться, но неожиданности бывают только гадкие и неприятные. А он смеется, мол приятные неожиданности бывают ! Даже и чудеса бывают и случаются ! Вот ты, Юлик, едешь в Москву с тем, чтобы умереть красиво и с пользой.
С пользой, откровенно говоря, для тебя самого : дочки погибли, Маня умерла, война на пороге. А тут возможность прекратить свое ненужное существование геройски, остановить бойню и самому уйти... Даже и не думай !
Я аж вспотел. У меня что – все на лице написано ?
- А умирать – не надо, не надо умирать ! Ты молодой еще, мы еще и на свадьбе у тебя погуляем. Ты жених хоть куда , а невеста у тебя будет царская !
Ну да, хоть куда - хоть туда, хоть сюда !
- Да, дядя Юлик, мы тебя женим, как Додика !
Смеется, да...
- Это что, я у царя Маню Милославскую отобью ?
А Исраэль мне серьезно так:
- Да , на ней и женишся ! А Талька царицей будет. Будешь, Талька ?
Я и рукой махнул – смех, да и только. Не поверил я ему тогда, а зря...
И женился я на Мане Милословской, а царь –на Тальке. Да не убила она его, успокойтесь, хотя и хотела. Соблазнила – да, женила на себе – да, пилить – пилит(то не ешь, это не пей, перед сном гуляй), детей нарожала, но до убийства дело не дошло. И не дойдет, если он перестанет тайком ночью сладкое кушать. Сам не верю, что так повернулось, и вы не поверите . А все наш Реб Исраэль, я его тогда прозвал БЕШТом. И , Вы будете смеятся, попал в яблочко.
Глава третья. Информация к размышлению.
Плевать, что небо снова в тучах
и гнет в тоску блажная высь,
печаль души врачует случай,
а он не может не найтись.
Отступление первое.
В лето 7137 (1629) году, марта в 17-й день, родился у государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии благочестивый царевич князь Алексей Михайлович всея Русии, и крещён был в Чудовом монастыре, а крестил его, государя, сам святейший патриарх Филарет Никитич московский и всея Русии(его собственный дед), а отец крестный [был] троицкий келарь Александр.Небесным покровителем мальчика по святцам стал Алексий, человек Божий.
До пятилетнего возраста молодой царевич Алексей оставался на попечении у царских «мам». С пяти лет под он стал учиться грамоте по букварю, затем приступил к чтению Часослова, Псалтыри и Деяний святых апостолов, в семь лет начал обучаться письму, а в девять — церковному пению. С течением времени у ребёнка (11—13 лет) составилась маленькая библиотека; из книг, ему принадлежавших, упоминаются, среди прочего, «Лексикон» и «Грамматика», изданные в Литве, а также «Космография». В числе предметов «детской потехи» будущего царя встречаются: конь и детские латы «немецкого дела», музыкальные инструменты, немецкие карты и «печатные листы» (картинки). На 14-м году жизни царевича торжественно «объявили» народу, а в возрасте 16 лет он вступил на московский престол.
Самодержавный московский царь, судя по его собственным письмам, иностранцев (А. Мейерберга, С. Коллинза, Я. Рейтенфельса, А. Лизека) и отношениям его к окружавшим, обладал замечательно мягким, добродушным характером, был, по словам Г. К. Котошихина, «гораздо тихим». Духовная атмосфера, среди которой жил царь Алексей, его воспитание, характер и чтение церковных книг развили в нём религиозность. По понедельникам, средам и пятницам царь во все посты ничего не пил и не ел. Вообще царь умел отзываться на чужое горе и радость; замечательны в этом отношении его письма к А. Л. Ордину-Нащокину и князю Н. И. Одоевскому. Мало тёмных сторон можно отметить в характере царя Алексея. Он обладал скорее созерцательной, пассивной, а не практической, активной натурой.
Алексей Михайлович очень интересовался европейской прессой, с которой знакомился по переводам, выполненным в Посольском приказе. Одну из статей (о том, что свергшие и казнившие своего короля англичане сильно жалеют об этом) царь лично зачёл боярам на заседании Боярской думы. С 1659 года Алексей Михайлович пытался наладить регулярную доставку в Россию иностранных газет. В Царь проявлял большой интерес к разным системам тайнописи. Вновь разработанные шифры использовали в дипломатической практике. В приказе Тайных дел хранились прорисовки египетских иероглифов, выполненных по книге египтолога А. Кирхера[6]. В круг интересов царя входила астрология. Следуя советам своего врача Сэмуэля Коллинза, он позволял на основе рекомендаций медицинской астрологии пускать себе кровь. Алексей Михайлович был настолько увлечен звёздным небом, что в начале 1670-х годов он, через руководившего Посольским приказом А. С. Матвеева, попросил датского резидента достать ему телескоп. В последние годы жизни царь увлекся европейской музыкой
18-летний царь Алексей Михайлович впервые увидел Наталью Кирилловну Нарышкину в толпе во время крестного хода: «между многим смотрящим народом», когда шёл в ходе за святыми иконами. Это было 4 апреля 1648 года, в Вербное воскресенье. Девушка очень понравилась царю, и он поручил царскому постельничему Ивану Максимовичу Языкову навести справки о ней. Оказалось, что это Наталья Кирилловна Нарышкина, и живёт она в Китай-городе в доме двоюродного дяди, бердичевского дворянина Артамо;н Серге;евича Матве;ева. Фёдор велел передать Матвееву, «чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал».
Смотр невест
Не желая нарушать старинные обычаи, царь приказал созвать в июле 1648 года всех красивых девиц из высшего круга для смотра невест и выбрал из них Нарышкину. В расходных дворцовых записях сохранились имена тех девиц, которые были привезены для смотра включая будущую царицу, невест было 19. Среди них после смотрин возвращённые по домам — дочери Фёдора Куракина Марфа и Анна; дочь Ивана Хитрово Василиса; дочь окольничего князя Данилы Великого Галина; дочь стольника князя Никиты Ростовского; две дочери князей Семёна и Алексея Звенигородских; дочери князей Семёна Львова, Володимира Волконского. Всем девушкам было дано государево жалованье: четыре зарбава (род парчи) — цена 101 руб.; 40 арш. отласов; 70 арш. объярей (плотная шёлковая ткань); 180 арш. камок.
Один из ближайших родственников Алексея Михайловича, Борис Иванович Морозов, узнав о выборе царя, начал распространять о царской невесте порочащие её слухи с целью помешать появлению на первых ролях в царском дворце Натальи , что препятствовало его планам по возвеличению рода Морозовых, уже бывших в родстве с Романовыми, и что шло вразрез с устремлениями этой придворной группировки, ослабляя их влияние при дворе Морозов сказал царю, что «мать ея и она в некоторых непристойностях известны!» Юный царь был огорчён, но его приближённые уговорили проверить слова дяди. Иван Максимович Языков и Алексей Тимофеевич Лихачёв (будующий воспитатель царевича Алексея Алексеевича) отправились к Артамону Матвееву и, смущаясь, спросили его о состоянии невесты. Они стали рассуждать, как о таком деликатном деле спросить у девицы, однако Наталья Кирилловна , услышав их разговор, сама вышла к гостям и сказала напрямик, «чтоб они о ея чести ни коего сомнения не имели и она их в том под потерянием живота своего утверждает!» Как отметил историк Аполлон Григорьевич Кузьмин в одной из своих книг, эта попытка Бориса Ивановича Морозова оклеветать царскую невесту, Наталью Кирилловну Нарышкину, разбилась о настойчивость жениха, царя Алексей Михайловича, и завидную для того времени смелость самой невесты, оказавшейся способной постоять за себя. Сам Борис Иванович Морозов же добился лишь того, что на него обрушился гнев царя, и только заступничество Наталья Кирилловны спасло его от царской опалы. Царица Наталья ходатайствовала у его величества прощение Морозову Царь снова дозволил Моро;зову являться ко двору, но влияние его не вернулось. Историки, среди которых Василий Никитич Татищев, Николай Иванович Костомаров, Евгений Владимирович Пчелов, Сергей Михайлович Соловьёв, сходятся во мнении, что распространяемые Борисом Морозовым слухи были ложными, а само их распространение имело целью недопущение ко двору никого другого, способного ослабить влияние Морозовых,. Наталья Кирилловна была полностью оправдана от клеветы, и царь женился на ней.
Седов П. В. Выбор царской невесты // Закат Московского царства, царский двор конца XVII века
Я все это вспоминаю , как сейчас...
У нас в Моссаде царь проходил под кличкой «Шлимазл» - воспитывали его мамки и няньки, отец болел, дед умер – крути им, кто и как хочет. То есть «еврейский муж – роль без слов», но к еврейскому мужу должна прилагаться еврейская жена. Это сейчас им крутит, как и положено жене, Талька, а раньше – кто во что гаразд !
То дядька-воспитатель Морозов подберет ему невесту – свою протеже Машу Милословскую, то царские дядья – Стрешневы и Салтыковы наговорят о ней царю семь бочек арестантов, и Машу уже собираются в Нерчинск загнать...
Шлимазл и есть шлимазл – такую девушку упустил ! Я б на его месте женился бы не на Тальке, а на ней – и горя бы не знал ! Вот я, к примеру, на своем месте, на ней женился – и уже 32 года ни разу не пожалел. Впрочем, царь
тоже доволен, и даже очень,но с его ангельским терпением это и неудивительно.
И чтобы все было ясно: это был экспромт ! Талька должна была царя зарезать, а вместо этого вышла за него замуж.
Не верите ? А зря. Придется мне все рассказать с самого начала..
Глава четвертая. Слезы девичьи ремнем по попе.
Порой грущу при свете лунном,
томясь душой перед рассветом,
что снюсь, возможно, девам юным,
но не присутствую при этом.
Я успел. О майн Готт, в мои-то годы...
Отошел я по малой нужде, какая бывает даже у резидентов Моссада. Вечер, темно...
И на обратном пути свернул я не в тот коридор старого Теремного Дворца – и такое тоже бывает даже у резидентов Моссада. И впал в блуд, заблудился, то есть. Иду и слышу –плачет кто-то, потом кто-то сундук двигает, пыхтит изо всех сил и крепко плачет при этом. Потом только плачет, еще сильней.
Что за чудеса ? Во старом Теремном Дворце кроме нас - только напрочь отставленная царем ради Тальки Машка Милославская. Одна совсем – боярышни, сенные девки, служанки – все поубегали от нее, как от
прокаженной. Дело, конечно гадкое, но...
Я в коридор – а там уже все готово сундук сдвинут к проходу, петля уже привязана к какому-то крюку в потолке а Маша уже стоит на сундуке и вот-вот доплачет и приступит. Слезы-то кончаются...
Ну я на носочках, тихонечко подкрался и ...
Снял ее с сундука ? Мимо !
Петлю разрезал ? Тоже мимо !
Я ей как дал по попе ! Со всей силы ! Ну не совсем со всей... Ну хорошо, не очень сильно, слегка – иначе она бы с сундука слетела. А что, надо было до крови бить ? Или только до синяков ? Ну спасибо, что на переломах не настаиваете !
Но звук был хороший, да, как сейчас помню, и Маша помнит, но не сердится...
И пропала вся пафосность момента – не не вешаются барышни, если их прямо сейчас, на этом самом месте качественно шлепнули по попе, ну не сочетается одно с другим. И вот сижу я на этом самом злосчастном сундуке, а у меня на
коленях рыдает Машка Милославская. Чего рыдает ?
А того, что ее в 16 лет из дому забрали как вещь, просто сказали отцу – «По государеву приказу !», за руку и в закрытый возок.
А потом, в Кремле, как товар на рынке осматривали – хороша ли, здорова ли. Хороша и здорова !
Царские тетки у нее в бане груди, как вымя у коровы щупали, а потом и вовсе на лавке разложили и ноги раздвинуть приказали – смотреть мол будем, девка ты, или кто –то уже в тебе побывал. К примеру, Таньку Оболенскую девкой не признали,
так из дворца сразу вышибли, прямо на крыльце дворцовом подол задрали, дали двадцать плетей – чтоб царя не обманывала своим гнилым товаром, а потом водой облили – и сразу в возок со всей родней – в Сибирь до живота.
Манька с остальными смотреть должна была, и не просто смотреть - радоваться тому, что у блудной девы вся спина и зад в кровь плетьми исполосованы. Девки тоже разные – Василиса Хитрово и вправду радовалась, а сестры Куракины
потом ревели всю ночь – жалели. Но их хоть домой отпустили – а ее вот выбрали, царевой невестой назвали. Все бояре ей тут же в пояс начали кланяться, в глаза умильно смотреть. А потом вдруг раз – и перестали, царь другую выбрал. А ее куда ?
Ну и тут придумали - на всю Москву блудницей ославили, из царских невест вышибли, никто и знать ее не хочет. И пути ей
два – в петлю или плети на крыльце и в монастырь, в Нерчинск. Ну она и решила – в петлю, а кому она еще нужна, худая девка ?
И царю не нужна, и отцу с дядьями – вообще никому ! А я ей в ответ:
- Мне ты, говорю, нужна, и очень даже. И вовсе ты не худая , попа у тебя мягкая !
- Ну зачем я тебе ?
- Как зачем ? Вот женюсь на тебе – тогда и поймешь, зачем !
- И вправду замуж меня возмешь ? И не побоишься ?
- И возьму ! И не побоюсь !
Я, врать не буду, сначала просто ляпнул, лишь бы утешить. А тут глянула она на меня – вся несчастная, зареванная, но вот вся такая..такая..
Ну понял я , что женюсь на ней ! Вот прямо тут и сейчас. Не верите ? Ну и не надо. Скажете, « не бывает» - так таки бывает !
И плевать на все – ну вот оно, мое счастье, и второго такого не будет. Бери !
- А ты сама за меня, седого и старого пойдешь ?
Губы дрожат, слезки капают, кивает и в глаза мне смотрит, и верит, и не верит... Тут я ее поцеловал – крепко, в губы , а для себя одно решил –
никто ее больше не обидит. Никто и никогда. То есть может и обидит, но я об этом точно не узнаю – сначала пусть ОНИ меня убьют, а потом ее обижают. Все , кто выживет, если такие будут, в чем я лично изрядно сомневаюсь. А если честно, то уверен, что не выживут ОНИ - помрут безвременно и мучительно от дырок и переломов, несовместимых даже с самой собачьей жизнью, эти самые ОНИ.
Я снял с мизинца левой руки колечко – старое, потертое, еще от первой , той Мани, ей на палец одел – пришлось впору. Маша плачет, мне руку гладит, и говорит, что путь ей завтра хоть голову отрубят, хоть четвертуют –
она все равно самая счастливая девочка в мире.
-Ты, говорю, больше не девочка вовсе - ты теперь моя жена перед Б-гом и людьми. И все тут..
Она мне кивает, губы дрожат, а глаза...Глаза светятся счастьем. Моим счастьем.
Что дальше ? Взял я Машу на руки и отнес к себе в комнату. Остальное без слов понятно: дверь закрыта, все свободны до утра.
И не раньше 11 часов !!!
Отступление второе.
Секретом Полишинеля является то, что конкурс царских невест выиграла не Наталья Кирилловна Нарышкина, а Мария Михайловна Милославская, но ее соблазнил красавец- резидент Моссада и в результате многоходовой комбинации подсунувшей царю в жены...Многочисленные эпизоды, героиней которых, по традиции, является
Нарышкина, происходили, на самом деле с Марией Милославской..
«Скелеты в кремлевских шкафах» Збигнев Бжезинский, Нью-Йорк, 1973
«Беня, я ее не заставлял ! Она сама решила выйти за него замуж !»
(Из моего письма Б. Нарышкинду)
«Ну ты и Казанова !»
(Из письма Семы мне)
___
Глава пятая. Бурная ночь.
Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги нету сил.
Я вот думаю, в ту ночь Маша еще просто не верила, что все плохое закончилось,
И в петлю ей лезть нужды больше нет. Умом понимала – но душой не верила. НЕ верила, но любила...
Любила она меня в первый раз, как в самый последний , и душой, и телом,
всю себя мне отдала, ни капельки-ни чуточки не оставила, все мне отдала. Делааа, Юлик...
Ну заснули под утро... И снится мне чудесный сон.
Красная площадь, Лобное место. Дьяк Назаров громко читает : «А Машке Милославской за блуд непотребный – батогов и в Сибирь !». Тут Талька как закричит что-то про «мишигене козлов и уродов» ! Я ей : «замолчи, дура малолетняя, это моя роль, мои слова» ! А она мне : «А ты чего ждал и молчал ? А я ей «Крути все назад!» Сцена открутилась назад, дьяк там еще свои дурости про батоги и Сибирь степенно верзет, Талька еще только рот открыла, а я уже
на Лобное место вскочил, указ у Назарова вырвал и ему же в рот засунул – «Жуй, сволочь, а то !!!» Тот на меня посмотрел, смерть свою сблизи увидал и - давится, но жует. А я ловко так пистолет вытащил, на царя направил, а сам Машке кричу :
«Беги, Маша !!!!!!!!!!!!!!!!!» А та мне в ответ – «нет, не побегу без тебя, хоть режь меня !»
Тут я и проснулся. И осмотрелся . И понял – нервы ни к черту : я одеяло во сне все на себя натянул, махал руками и ногами непотребно, всю кровать себе отвоевал – Маша на самом краешке лежит, чуть не падает. Но это не беда.
Беда в том, что орал я, как на поле боя. Это самое и орал : «Беги, Маша !!!!!!!!!!!!!!!!!». А она мне и ответила, не во сне, а наяву,
что, мол, «нет, не побежит». И я понял, что не побежит она без меня. Такая вот моя Маша, такая любовь ее – умрет, но не сбежит ! А ты ?
Ну я ее успокоил, как мог, она и заснула, спит и носиком сопит. Я себе тоже поворочался, и заснул.
Ну и, майн Гот, опять сон вижу. Я стою на пляже в Ялте, в чем мать родила. Мы там лет двадцать тому с Маней, Семиной сестрой, часто купались. Купались и любили друг друга. Наше любимое место. Прямо здесь, на гальке, и волны нам шумели и пели.
Из этих вот самых волн Маня ко мне и вышла. Тоже без ниточки на теле, но - вся неживая, прозрачная. Идет прячо ко мне, медленно, не спеша Я, а что я ? Я как дурак : зачем-то меч какой-то дурацкий достал, сам не знаю откуда, и ей протягиваю – руби мне голову, мол ! А она меч взяла, посмотрела на меня с улыбкой, а на меч этот с изрядным удивлением, да и бросила его в море, а мне рукой показывает – повернись ! А там, к морю, то есть ко мне, Маша идет. Но подошла не ко мне, а к Мане. Та берет ее правую руку и мне подает. И говорит Маша Мане : «Ты не подумай, я его крепко любить буду... И деток ему рожу..»
А Маня ей «Да знаю я, знаю - все у вас хорошо будет ! Юлик – он хороший, глупый только, но добрый.. » Подала мне Маня левую Машину руку – и сгинула в волнах, как не было ее. Только мы с Машей стоим по колени в воде и за руки держимся.
Тут я снова проснулся. Э, приятель, да ты слезу пустил. Помнишь, как тебя в детстве дразнили: «Юлик с мятой тесто – глаза на мокром месте»?
Но этот раз я хоть не кричал, Маша спит себе тихонечко, улыбается во сне. И я тоже заулыбался – от мысли, что если меня такие вот Маши любят, то и во мне наверное, есть что-то, кроме самомнения и пустого гонора. Я от этой мысли надулся и счастливо заснул в полной уверенности, что больше сегодня снов не будет. А зря.
Действие происходит тоже в Крыму, но не на пляже. А в том самом Бенином саду в Новом Иерусалиме, где Талька и встряла во все это безобразие.
За столом куча народу, и все знакомые : кто лично, а кто по парадным портретам. Дядя Хаим нелицеприятно втирает Семе, что тот, кто вместо себя посылает на верную смерть в Москву девченок малолетних – очень плохой человек. Это я еще смягчил выражения. Тоже мне Шелепин, мол,посылающий Зою Космодемьянскую к немцам в тыл. Я эту майсу не знаю, но сравнение, судя по Семиной реакции, предельно нелестное.
О нас с Беней он высказался еще более нелицеприятно, но не так развернуто. Ну мы с Беней молчим, а Сема покраснел как рак и...
Сзади к нему подошла праматерь Малка – маленькая, меньше Тальки и младше ее, лет 15, такая, как в степи тогдашней под Солхатом, привстала на носки и по
голове гладит Сему, а на остальных с укоризной смотрит : « что, мол, на него набросились ?» А Сема , огромный, здоровенный, краснорожий басом ей : «Мама Малка, а что я мог ? Я этого хотел ? А что мне делать ?» Малка тут и говорит : «Исаак, ну придумай что-нибудь, ну пожалуйста....» И смотрит на Исаака..., да, именно так, как на меня Маша смотрела. Такое не спутаешь.
Исаак моих лет будет, а может и постарше, смеется и говорит, что не понимает, чего это такой гевулт и крик. Он же ему(кивает на меня), 3 раза говорил, что ничего плохого с Талькой не будет, что она в Москве замуж выйдет, а он(то есть я) на своей Маше Милославской женится. Говорили тебе или нет ?
Все ко мне обернулись, а я не знаю, что мне ответить. Вроде бы и говорили, но... Сема закричал, что даст мне в лоб за такие проделки. Обязательно и неоднократно. Мама Малка этого Семиного намерения явно не одобрила и закрыла мой лоб своей ладошкой. Сема застыл, в размышлении, как меня покарать, а я решил, что самое время проснуться.
Глава шестая. Не менее бурное утро
Под грудой книг и словарей,
Грызя премудрости гранит,
Вдруг забываешь, что еврей;
Но в дверь действительность звонит.
В дверь действительность звонила способом громкого стучания и не менее громких Талькиных криков о срочности проблем. Нашего ответа ждать не стали и Талька ворвалась вихрем в комнату. Маша, конечно, попробовала спрятаться под одеялом, но пока она то забирала руки у меня со лба, то натягивала одеяло себе на голову(при этом вылезли ноги), Талка успела резво оббежать вокруг кровати, все сообразить( да будут благословенны ее ум и проницательность), а сообразив, кинуться обнимать и целовать Машку, при этом успевая с невероятной скоростью сообщать о том, какая Маша хорошая, как она ее любит, какой дядя Юлик хороший, и как она его, то есть меня, любит. Нет, не в этом смысле, не подумайте дурного, но очень любит !
Талька меня не удивила, я к ней уже привык. Но Маша, у которой были все основания Тальку не любить, обнимала ее тоже искренне, и говорила ей что-то хорошее, и радовалась за Тальку, не меньше, чем за себя. Повезло мне с Машей, вот.
Тут Талька заметила, что с Маши слезло одеяло, и я бесстыже пялюсь на ее задорно торчащие грудки, натянула на Машу одеяло, меня обожгла взглядом и сказала, что она сейчас вернется, а мы чтобы оделись прилично, ждали ее и никуда не уходили – это очень важно ! И еще чтобы мы, пока она все(что – все ?) организует, мы сняли с кровати высоченный балдахин по польской моде и поставили его просто на пол. Так надо.
Через полчаса Талька вернулась в пестрой компании БЕШТа, Алмаза Иванова и ... Авитали Варшавер, которой в Москве не должно было быть никоим образом. Ну так ее и в Варне тогда не должно было, и что с того? А то, что она не поставила в известность ни Беню, ни даже Сему, так это такие мелочи...
Талька с важным выражением лица объявила всем, что времени мало, и Алеша(уже Алеша !) дал ей царскую малую печать только до обеда. Поэтому хупу – это такой традиционный Бердичевский свадебный обряд - придется делать на скорую руку. Маша не возражала ни против «традиционного Бердичевского свадебного обряда», ни против «скорой руки». Но сначала уточнили кое-что в летописи. Меня назначили ближним боярином. Конкурс невест выиграла не Маша, а Талька. Маша заняла второе место и получила в мужья меня в качестве утешительного приза со свадьбой по традиционному Бердичевскому свадебному обряду. Алмаз под шум волны вписал себя опять в думные дьяки и изрядно(но зная меру) наградил себя как движемым, так и недвижемым имуществом. Никто не возражал. Талька ловко приложила царскую печать во всех нужных местах.
БЕШТ за написание ктубы денег не взял – не надо ! Дальше все было «как принято» - с хупой-балдахином, ктубой, разбитым бокалом...
Талька, исполнявшая роль Машиной матери, рассказала ей на ухо, но так, чтобы я тоже слышал, что :
- Я Алеше так и сказала, что если он Машу обидит и не защитит – то я за него замуж не пойду, не даст нам Б-г счастья ! Пусть Алеша даже и не рассчитывает. А то он потом решит, что и ее Тальку, можно бить и обижать ! А девочек вообще нельзя бить и обижать. А если Алеша сам не знает, как поправить дело, то вот это, как раз, совсем не страшно – пусть только даст ей кого-то из дьяков потолковей , ну хоть вот этого, и царскую печать. А она, Талька все за него сделает – и летописи поправит, и ее, Машу за меня замуж выдаст ! Она конечно думала, что все будет много сложнее и ей придется нас уговаривать, но... Тут Талька, а с ней и Авиталь, исполнявшая роль моей матери, громко прыснули, впрочем, нисколько нн нарушив благолепия происходящего.
Глава седьмая. Разбор полетов
Мужик тугим узлом совьется,
но если пламя в нем клокочет —
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.
Сема одернул парадный лапсердак, раскурил трубку и прошелся матросской развалочкой по комнате.
Я, Беня и Авиталь делали вид, что с удовольствием пьем кофе, причем Беня даже с коньяком, принесенным Семиной Раей лично. Я и Авиталь довольствовались простым черным кофе.
-Хаверим, я имею Вам сказать, что это полный бардак, даже хуже. У нас было запланировано что ? На что были деньги выделены, смета(тут царь пристально посмотрел на Авиталь) составлена ? Что-что, я вас спрашиваю ? Громче, Юлик, громче, не стесняйся ! Ага, цареубийство в количестве одного Алексея Михайловича. Где оно, я вас спрашиваю ? Нет, я в принципе против цареубийств, но министр финансов мне уже дырку в голове пробил: царя не убили – пусть вернут деньги в казну ! Кто из вас готов вернуть деньги, я спрашиваю ?
Авиталь Варшавер предложила, что она лично поговорит с министром финансов, и он сам вернет деньги, добровольно и с эстонскими народными песнями. Сему это устроит ?
Сема заявил, что его уже все устроит – жизнь его все равно поломатая и врагами потоптатая – никто его не любит и с ним не считается !
- Ах, это я тебя не люблю ? – Рая заломила брови в приступе отчаяния.
Сема сказал, что не надо его перебивать на полуслове - он, как раз, хотел сказать, что « никто его не любит» КРОМЕ РАИ
- А дети ?
- Ну я и их тоже имел в виду, говоря о тебе, Раечка ! Как ты вообще могла подумать... !!!
Рая заулыбалась, Сема облегченно вздохнул и опять прошелся орлом по комнате.
- Что не убили коллегу, я даже рад, а то дурной пример заразителен ! Но сказать, сказать мне можно было ? Можно ? Кто это все придумал, а ?
_____________________________________________
... Талька смотрела только на Алешу, а он - только на нее. А все окружающие глазели на них. Крестный ход стоял на углу Пречистенки и ни шагу вперед. Патриарх Иосиф который раз многозначительно кашлянул, но в который раз услышан не был.
Алексей Михайлович обернулся к Ване Языкову. Тот знал всех и вся.
- Твое Величество, это Наталья Кирилловна Нарышкина, и живёт она в Китай-городе в доме двоюродного дяди, бердичевского дворянина Артамон Сергеевича Матвеева..
- А как бы мне ее повидать ?
- У нас тут старый Теремной дворец пустует, твое Величество... Что в том Китай-городе хорошего !
- Умно придумал, Ваня ! И.., это вели передать этому Матвееву...ну...как это получше сказать...
- Твое Величество, «чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал»?
- Именно !
______________________________________
- БЕШТ , - ответил я, БЕШТ все и придумал ! Зуб даю. А я здесь не причем !
Беня и Авиталь поддержали меня с неподдельным энтузиазмом – только БЕШТ, кто кроме него ?. Авиталь , правда, спросила у Бени, сам ли он учил Тальку так стрелять глазками «В угол-на нос-на предмет», что ее Алеша прямо на крестном ходе втюрился в нее, как последний гимназист ? Беня покраснел, и ответил, что его Талька – приличная девушка из хорошей семьи и ни о чем таком понятия не имеет ! А завидовать нехорошо ! А еще он, Беня, просит, нет, требует, чтобы в договоре было прописано, что русская царица с детьми обязаны каждое лето минимум два месяца пробыть в Крыму - фрукты, виноград, купание в море... Иначе он за здоровье внуков в московской сырости не ручается !( Вот так и возникло представление о Крыме как о месте только загорания и купания. А у нас и Новоиерусалимский Эрмитаж не хуже Лувра и Прадо, и вино неплохое, и шашлыки....
В общем, нас зовут кушать . Пока !