– Маруся, – замахала Валентина рукой соседке, – видала, к Катьке Слипченко дочь вернулась, Маринка. С пузом! Стюардессой была, вот и долеталась! Со двора на улицу и не выходит. Стыдно, поди, – зло зашептала она.
– Почём ты-то знаешь, что долеталась? Может, девка замужем, рожать приехала.
– Да кто возьмёт эту шалаву? – скривила губы Валентина. – Ты рази не помнишь, какой она росла? Оторви и выброси! Как аттестат зрелости в школе получила, так, как бабочка, и упорхнула. Куда, зачем – никто и не знает. И Катерина молчит, из неё слова никогда не вытянешь, словно воды в рот наберёт. А спросишь, любым путём от ответа уйдёт. Скрытная такая. Когда всё хорошо, это хорошо наружу так и рвётся. А вот плохое скрывать надо… Вон у меня Маша в магазине работает, любо-дорого посмотреть. Всё-то у неё ладится. И сыта, и дом в порядке, и муж ухожен… Вторым уже ходит. Муж у неё, Валерка, что правда, то правда, – водочку любит. Но денежки до копеечки в дом приносит. Нагуляется – остепенится. Дети подрастут – шибко не погуляешь. А дом какой отстроил… Дворец! Старый тоже кирпичом обложил. Сын подрастёт, придёт из армии, в своём доме жить будет.
– Дети должны одни жить, это точно, – подтвердила Мария. – Ни мы им не должны мешать, ни они нам.
– Маша машину собирается покупать. Мой-то, помнишь, вон как гулял, ни одну не пропускал, чтоб под юбку не заглянуть. А сейчас – не мужик, а золото! И не пьёт, и курить бросил.
– Вот ты заявляешь… А Катя с Фёдором три года назад ездили в Краснодар. Кто-то говорил, что на свадьбу.
– Ой!.. На свадьбу!.. Тайком-молчком… Разве так нормальные люди поступают? Что-то здесь не так. И что они за люди такие, ничего о них узнать нельзя! Пройдёт, поздоровкается и дальше пойдёт. Цаца великая!.. – Валентина зло плюнула.
– Сколько лет Катькиной дочери дома не было? – поинтересовалась Мария.
– Года три-четыре… Точно и вспомнить не могу. И что? Если она замуж вышла, то зять ни разу сюда приехать не мог? – было видно, как Валентина закипала. – В селе замараться испугался? Не верю я в это, хоть убей меня! Не верю и всё!
– Вон Лена идёт, у неё спроси. Она должна знать, как-никак, а крестила Маринку.
– Лена, поди сюда. Вопрос к тебе есть, – крикнула проходящей Елене Валентина.
– Здравствуйте вам, – поклонилась Лена, подходя. – Девочки, спрашивайте быстро, к ветеринару бегу, корова моя телиться собралась, пусть поприсутствует.
– Лена, Марина к Катерине приехала. Зачем?
– Делать вам, что ли, нечего? Стоят, криминал во всех ищут. На себя лучше посмотрите. Вон, Валентина, твоя Матрёна ночью, чтоб никто не видел, из магазина ляжку свиную пёрла. Небось, не купила, а своровала, как всегда. А мы за неё теперь своей копеечкой рассчитываться будем! Вот о чём надо говорить, а не кто к кому приехал и зачем.
– Во-первых, мою дочь не Матрёной зовут, а Марией, а во-вторых – не твоего ума дело, что она там носит. Ляжку увидела… Ишь, глазастая какая! Она не ворует, как некоторые… А купила. Рассчитается… В Валеркину получку. У неё сорок лет скоро будет, вот для гостей стол шикарный и готовит. И не вам, голытьбе, рассуждать тут о честных людях.
– Я участковому вот расскажу про этих честных. Пусть ревизию проведёт, а мы потом посмеёмся от души.
– Иди, змея, куда шла… И чтоб сдохла твоя корова! И будь ты проклята!..Ненавижу!– у Валентины от злости затряслась челюсть, посинели губы и побелели крылья носа.
– Оставайтесь здоровыми, – поклонилась Елена. – Ну а теперь уж я точно к милиционеру зайду. Пусть ещё и тебя немного пошерстит, а то совсем распоясалась.
– Зачем ты так, Валя? Зла нельзя желать. Оно имеет свойство возвращаться, – прошептала Маруся.
– Брось ты ерунду говорить. Весь мир только и делает, что собачится, и ничего. Ишь, корова у неё телится, – никак не могла успокоиться Валентина. – Марусю воровкой сделала, сволочь проклятая.
– Чьи кости, подружки, перетираете? Мужика делите или деньги в чужом кармане считаете? Кто у вас нынче на очереди? Поделитесь, что в посёлке делается. А то живу, как в погребе, ничего не знаю, – подошла Светлана Семичастная. – Кто у нас родил, кто развёлся, кто ночевать домой не приходил и где тогда ночевал?..
– Ты ещё огонь раздуваешь. Тут страсти кипят… Не знаешь, чё у Катерины Филюк дочь приехала? Не было, не было – и бах…
– Приехала и приехала, вам-то что?
– Любопытно, – в глазах Валентины вновь появился интерес. – Три года не было – и приехала, да ещё беременная. Выгнали – и к мамаше вернулась?..
– Ну и что? Вон у моей соседки, Веры Клименко, сын развёлся и тоже к матери приехал… Погулял месяц и на Милке Борисенко женился. Ребёнку уже два года. По-вашему, и развестись нельзя? В наше время это даже модно, мол, характером не сошлись. Сейчас молодёжь не характер друг у друга изучает. А сразу начинают постель прогибать. Наиграются и лишь потом о характере вспоминают. У меня Верка тоже покаталась со своим геологом, а когда романтика закончилась, к матери вернулась с внуком. Теперь с Романом Плотниковым живёт. Роман к Славке, как к сыну, относится. И своего рожать собираются. Правда, до сих пор не расписаны. И пусть жизнь у них не сахар, но и не соль голая. Какие, девки, вы стали правильные, закон соблюдаете… – Светлана засмеялась. – Не грешите, мои хорошие, у нас у всех рыло в пуху. Так что идите по домам и там свои проблемы решайте, не будоражьте людям душу. Они в своих делах сами разберутся. Мой-то вон спился, и никто из его рук стакан не выбил, зато обсуждали на каждом углу: мол, пьёт, мол, жену обижает, мол, деньги не приносит… Вот вы, мои дорогие, хоть одна из вас, сказали ему об этом в глаза? Одна бы сказала, другая – глядишь, и беды б не было. Осуждать мы все умеем, а помочь… – и она, не простившись, пошла своей дорогой.
– Жалко Светку. Хорошая баба, работящая. Намаялась она в своё время с муженьком. Всё из дома пропивал, бил её… Она по соседям пряталась. Сколько Света уже одна, и не припомню, – призадумалась Мария. – Лет пять, не меньше. И больше ни с кем не соединяет свою жизнь, говорит: «Боюсь. А вдруг опять всё повторится». Я её понимаю.
– Маш, посмотри, Катерина из магазина идёт, за хлебом ходила. Сейчас она нам всё и расскажет из первых уст. Здравствуй, Катя. Хлебушек купила? Что там интересного в центре? А то мы тут стоим, беседуем о своём и ничего не знаем, что где происходит.
– Там страх что творится. Магазин, где Мария твоя работает, опечатали, милиция понаехала. Говорят, недостачу большую нашли. Директора и двух продавцов отвезли в милицию для дачи показаний. Не буду врать, но, по-моему, и Машу твою тоже. Правда, я сильно не вникала. Хлеб вот купила, им лишь торгуют, да и то на улице. Марина ко мне приехала. Мужа на два года послали за границу в командировку, а ей через четыре месяца рожать. Здесь пока поживёт. Воздух, молочко, фрукты…
Валентина уже не слушала новости о дочери Екатерины, она металась из стороны в сторону, хлопая себя руками по бёдрам, и беспрестанно повторяла: «Что же теперь делать? Что же теперь делать? Дочь выручать надо. У всех дети как дети, а этой всё мало. Не нажрётся никак! Уже и добро некуда складывать. А всё…»
Она бросилась бежать к дому, ничего и никого не замечая. А во дворе её ждал следователь из области.
Мы очень часто видим маленькое пятнышко на платье соседки или прыщик на носу начальника, не замечая грязь в собственном доме. И только беда заставляет нас взглянуть на мир иными глазами, глазами правды и истины.
Нельзя быть чёрствым и жёлчным. А смеяться над горем ближнего – грешно. И если не сегодня, то спустя какое-то время зло обязательно будет наказано.
Так предопределено природой!