«Знаете, был я вчера в цирке,
весь вечер, как дурак, смеялся над клоунами,
а потом долго думал:
над чем же это я, дурак, смеялся?»
(Из телепередачи)
Природа смеха еще крайне плохо изучена, и поэтому всегда бывает трудно предугадать, что может рассмешить того или иного человека в данном конкретном случае, ведь зачастую то, от чего один хохочет до икоты, у другого даже кислой улыбки не вызывает. Стало быть, тут – как и везде: сколько людей, столько и смехов (да простят мне такое нетрадиционное словоупотребление!). И все же, очевидно, есть способ из всего многообразия вещей, вызывающих смех, отобрать те, которые покажутся одинаково смешными большинству людей. Таким, надо признать, весьма нелегким отбором в силу своих профессиональных обязанностей занимаются многие очень разные люди: социологи и эстрадные сатирики-юмористы, писатели и психологи, актеры и клоуны…
Клоун! Вот уж кто, казалось бы, испокон веку является непревзойденным специалистом по смеху! Вот уж кто должен знать о смехе все, что только возможно! И, однако же, в свое время даже сам великий Юрий Никулин вынужден был с грустью признать, что смешить людей – каторжный труд. Вот так иной раз выходишь на арену, начинаешь разыгрывать какую-нибудь уморительную репризу, а зал молчит. Молчит и не смеется. И ты в растерянности до изнеможения ломаешь себе голову: что же я делаю не так? Ведь еще вчера над этим же самым публика хохотала до упада…
Цирк в его традиционном виде никогда не мог обойтись без клоунов. По сути дела, клоун – это всегда гвоздь программы. И даже если вдруг что-то начинает не ладиться в ходе представления, если интерес зрителя по какой-то причине падает, наш милый коверный клоун появляется на арене и спасает всю программу, ибо на него можно смотреть до бесконечности, даже если бы все представление состояло из одной клоунады.
***
Ничто не стоит на месте, все подвластно изменениям, и цирк как явление тоже всегда эволюционировал. А вместе с ним изменялся и клоун. Вспомните, каким он был в старом, дореволюционном цирке: нелепый балахон, немыслимый парик, толстый слой грима на лице… Рыжий клоун – добряк и растяпа, черный – циничный и высокомерный злодей, белый – романтичный и грустный Пьеро с нарисованной на щеке слезинкой. Этим, собственно говоря, и ограничивалось в ту пору разнообразие жанра. И все же люди и тогда смеялись, наблюдая, как клоуны на арене возятся, тузят друг дружку, кривляются, пускают фонтаны слёз… Традиция клоунады тех времен была заложена всем известной итальянской народной Commedia dell’arte и лишь слегка трансформировалась впоследствии на земле Франции, где и был впервые создан цирк в его привычном для нас виде.
В предельно короткие сроки цирковое искусство распространилось по всему миру. Этому во многом способствовало появление передвижных цирков-шапито, с которыми артисты легко могли выезжать на гастроли далеко от родных мест. В конце ХІХ – начале ХХ веков цирк стал едва ли не самым популярным зрелищем и в России.
Однако после октябрьского переворота и в годы гражданской войны российский цирк пришел в глубокий упадок и, даже если и продолжал существовать благодаря подвижнической работе самих артистов, то клоунада как таковая в нем почти полностью исчезла, будучи на официальном уровне признана буржуазным пережитком. Да, не до клоунов людям было в ту пору. Имелись и поважнее дела…
Непросто было выживать цирку и в суровые военные годы. Цирковые артисты выступали на фронтах, поднимали боевой дух наших солдат, однако клоун, хотя он, казалось бы, именно тогда и стал очень востребован, во многом сдал свои позиции эстрадному эксцентрику, куплетисту, рассказчику забавных историй.
***
Если проследить эволюцию нашего цирка дальше, то следует признать, что после его возрождения уже в послевоенные годы первым настоящим во всех отношениях клоуном на советской арене стал Михаил Николаевич Румянцев, более известный широкой публике под псевдонимом Карандаш. Между прочим, вначале этот псевдоним писался следующим образом: Каран д’Аш. Но такое написание на французский лад просуществовало недолго, ибо очень уж оно напоминало о дореволюционной буржуазности. И стал клоун Румянцев нашим милым, советским Карандашом, одно появление которого на арене непременно вызывало безудержный смех.
Советский клоун очень изменился по сравнению со своими дореволюционными предшественниками: минимум грима, довольно будничный костюм, никаких напудренных париков и фальшивых слёз. Да и само деление амплуа клоунов на черных, рыжих и белых окончательно исчезло.
Надо сказать, что, создавая свой сценический, или, правильней сказать, аренный образ, Карандаш во многом ориентировался на Чарли Чаплина. Сравните: тот же костюм не по росту, те же усики, ботинки с загибающимися носками, только шляпа – не котелок, а чуть повыше. Впрочем, вряд ли это такой уж большой грех, ибо Чаплин в ту пору был настолько популярен в мире, что ему стремились подражать очень и очень многие (например, молодой Радж Капур в своем бессмертном фильме «Господин 420»). Главное, что суть у Карандаша была чисто нашенская. Ведь именно это и нравилось в нем зрителю.
Было ли тогда легче смешить людей, чем теперь? Кто знает…
Карандаш выходил на арену, разбивал молотком тарелку, и зал корчился от хохота. В наше время это назвали бы: «Ему палец покажи, он и заржет». Тот же Юрий Никулин отмечал, что труд клоуна в ту пору очень омрачался тем, что от артиста требовали злободневности: «Утром в газете, вечером – в куплете». Может быть, именно поэтому и наблюдалась такая реакция публики на не злободневную, а просто смешную тарелку…
***
Прямым продолжателем дела М. Румянцева стал любимец детей и взрослых Олег Попов. Это был воистину уникальный артист. Его имя звучало, как псевдоним, хотя было настоящим, и образ он создал свой, оригинальный, неповторимый. О, сколь многие впоследствии подражали его клетчатой кепке так же, как чаплиновским усикам и башмакам! Да и на арене Олег Попов умел практическим все: жонглировать, ходить по канату, исполнять акробатические трюки… Ни один клоун до него не делал ничего подобного. Он снимался в кино и в телевизионных передачах для детей (вспомните, хотя бы, его сериал «Любимый внук» в рамках воскресной детской передачи «Будильник»), замечательно пел, танцевал. Но всемирную известность и гордый титул «Солнечный клоун» принесла ему его удивительная реприза «Солнце в авоське», на основании которой даже был снят полнометражный телевизионный фильм. Между прочим, придумали этот титул японцы, которых великий советский клоун буквально привел в восхищение во время гастролей Московского цирка в Токио. «Это самый добрый и светлый человек из всех, кто когда-либо ступал на японскую замелю», – примерно так писали тогда токийские газеты.
Звезда Олега Попова сияла на цирковом небосклоне необыкновенно ярко и долго – намного дольше, чем это обычно бывает у клоунов. Как правило, состарившийся коверный, даже если и продолжает еще где-то работать и сниматься, на арену уже не выходит, ибо творческий век циркача, к сожалению, короток. Так в свое время ушел с арены Юрий Никулин, несмотря на то что продолжал работать в цирке – теперь уже директором. С Олегом Поповым все было по-другому: будучи уже в довольно пожилом возрасте, он с неизменным постоянством выходил на арену и играл так, что все детишки видели в нем своего ровесника, мальчишку-шалуна, немного капризного, немного ленивого, но очень доброго и веселого, всегда готового прийти на помощь другу.
***
Не менее судьбоносной, чем реприза «Солнце в авоське» для О. Попова, оказалась для Ю. Никулина знаменитая реприза «Бревно». С нею был связан один совершенно комический случай. Впрочем, Ю. Никулину и М. Шуйдину было тогда отнюдь не весело – за свое «Бревно», насмешившее до колик почти весь мир, артисты чуть было не поплатились. Вызвал их как-то на ковер высокопоставленный чиновник от искусства: «Да вы что! Над чем смеетесь?! Бревно-то ведь Ленин на субботнике таскал!» На некоторое время реприза была запрещена, а клоуны, совсем не имевшие в виду никакого Ленина, получили грандиозный нагоняй. Слава Богу, тогда за подобные «политические промахи» уже не расстреливали. Думаю, этот казус Юрий Владимирович просто обязан был занести в свою знаменитую коллекцию анекдотов. Во всяком случае, уже в постсоветские времена вспоминал он о нем очень часто и с горечью. Что и говорить, всегда найдется кто-нибудь, кто умудрится опошлить высокое искусство.
Следует отметить, что именно такие универсалы циркового дела, как Ю. Никулин и О. Попов, дали мощнейший стимул дальнейшей эволюции цирка в целом и клоунады в частности. После них другие клоуны почувствовали, что на арене им можно все, и смело начали экспериментировать, занимаясь тем, чем в прежние времена ни одному клоуну не приходило в голову заниматься: дрессурой, акробатикой, эквилибристикой, жонглированием, гимнастикой и т.д. Одним из первых представителей этого нового течения стал потрясающий человек, единственный в мире дрессировщик кошек Юрий Куклачев.
«Вы, наверное, какое-то волшебное слово для кошек знаете?» – не раз спрашивали Куклачева зрители и журналисты, а он, симпатичный мешковатый Емелюшка, поглаживая по шерстке свою любимую кошку Ромашку, лукаво улыбался в ответ: «Может, и знаю…». И в самом деле, никому до Куклачева никогда не удавалось заставить кошек выполнять те трюки, которые они выполняют в его репризах. И хотя рассказывают, что великий дрессировщик Дуров мог даже мышей обучить ходить на задних лапках, кошки и ему были не по силам.
Так кто же такой Юрий Куклачев: клоун или дрессировщик? Ответ может быть только один: и то и другое. Просто он, как и всякий гениальный артист, нашел свой, ранее никем не опробованный творческий метод – в данном случае, новый способ смешить людей. Гордая и независимая кошка в репризах Куклачева – не просто дрессированное животное, но и полноправный партнер клоуна, достойный и уважения, и внимания, и любви.
***
Еще одним «продуктом» нового веяния в советском цирке стали так называемые «грустные клоуны». Сразу стоит оговориться, что явление это отнюдь не было возрождением дореволюционного амплуа Пьеро. Здесь артисты, создавая свои образы, шли совершенно самостоятельным путем. Их целью, наряду с традиционным стремлением рассмешить зрителя, стало еще и стремление вызвать у него светлую грусть и заставить задуматься – если не о смысле жизни, то, по крайней мере, о смысле человеческих отношений, о доброте, благородстве, сочувствии слабому. Это были клоуны-поэты, клоуны-эстеты, главным из которых, конечно же, стал неподражаемый мим и гимнаст Леонид Енгибаров, вполне заслуженно получивший свой титул «Клоун с осенью в сердце». К сожалению, этот артист очень рано ушел из жизни, но у его творческого метода нашлись достойные последователи. Среди них, в первую очередь, вспоминается имя Анатолия Марчевского, тоже научившегося смешить зрителя почти без слов и очаровывать его одним движением, одною улыбкой.
***
Что можно сказать о современном, постсоветском цирке – цирке после Карандаша, Никулина, Попова?
Думаю, главной его особенностью нужно назвать то, что образы клоунов приобрели в нем четко выраженные национальные черты. Это, вне всякого сомнения, прогресс, ведь в советском цирке, по большому счету, не было национальных клоунов, которые несли бы людям юмор именно своего народа. Другою особенностью современного цирка, на мой взгляд, является его стремление к распаду на отдельные жанры и слиянию с эстрадой. Клоуны, по сути, тоже выделились в отдельный жанр. Они стали появляться на сценах концертных залов и театров. Избавленные от бремени цензуры, они стали раскованнее, естественнее – один Полунин чего стоит! И все же, что бы ни происходило в стране и мире, клоун обязательно возвращается на арену – пусть это будет арена ежегодного международного фестиваля клоунов или арена – городские улицы во время организованного тем же Полуниным грандиозного карнавала…
Как смешат людей сейчас? Да все так же – ища все новые и новые подходы к человеческому сердцу. Цирковое искусство переживет века. Клоунада, вне всякого сомнения, переживет цирк. Даже если все остальные цирковые жанры окончательно уйдут на эстраду и цирк в своем традиционном виде перестанет существовать (а такое вполне может случиться, хотим мы того или нет), клоуны все равно останутся клоунами – милыми, неуклюжими, трогательными носителями добра и положительной энергии. Вполне возможно, их маски тоже трансформируются, усовершенствуются, осовременятся, но суть у них обязательно будет прежней. Так что даже если цирк и уедет, клоуны останутся и будут востребованными всегда, пока человек умеет смеяться и любить.