Иду я по аллейке. Нравится мне эта аллейка. Когда в ту сторону идти, я всегда на неё выхожу. Она между домами, во дворе. Метров сто с дубами и клёнами.
Летом – тень. Осенью – ковёр из жёлто-красных листьев и запах... Особенный запах – намокших и начинающих преть желудей. Зимой, конечно, ничего особенного. А весной – щебетание, распирает от избытка чувств предчувствующих скорое тепло пташек.
Нынче – 7 ноября. Когда-то это был красный день календаря, с красными флагами, транспарантами и демонстрациями. Грелись и поднимали настроение. Нет, - сначала поднимали настроение. Начиная со старших классов школы ходили на демонстрации, перед построением в колонну – на троих по бутыльку плодово-ягодного, и – порядок!
Пенсионеры собирались по дворам и стучали в домино, с каждым часом всё громче и радостнее забивая козла. А у кого был гараж... О, там элита играла исключительно в шахматы! В одном месте кто-то вопил, что мухлюют, а где-то появлялся баян и начинали звучать суровые мужские песни.
А сейчас... Да что сейчас! Сейчас – ничего.
Ну вот, иду я и впереди по аллейке вижу – мужичок моего возраста, только поболее моего покорёженный, встал, опираясь на палочку, вытащил из кармана куртки чекушку, отвинтил крышку и – поднимает настроение. Совсем, видать, оно у него никакое, раз так вот – в одиночку, с опавшей листвой под больными ногами...
Я от такого чего-то расчувствовался... Кричу ему:
- За твоё, друг, здоровье! С праздничком!
А он встрепенулся, посмотрел на меня подозрительно и выдал:
- Иди давай бэл, не налью бэл, на последние вот взял...
Чекушку в карман суёт, и никак не попадает.
А у меня с собой два пузыря, один – на работе отметить, другой – до дома. Ладно, думаю, домой ещё возьму. С чего завёлся? Жалость прямо душит. Хотя вру: не только жалость. Солидарность. На работе я чужой среди чужих, дома – свой среди своих, - не с кем за солидарность.
- Да я ж – не пустой! Давай – за праздник! А свою спрячь – на опохмелку.
У мужика настроение уже двинулось на подъём, а тут ещё... Вроде чужой, а – как свой. Он подумал... и улыбнулся. Немного криво, но вполне искренне.
Отошли за дом на скамеечку. Там дворник в оранжевой куртке, новой, но уже грязной. Что делать – работа грязная. Намекнули ему, что стаканчики нужны, так он их минут через пять притащил, в подвале дома со стороны улицы, оказывается, магазинчик есть. Был бы пузырь, а третий на него сразу найдётся.
Не буду вас утомлять подробностями эпизода банального распития без каких-либо обязательств. Дворник выпил и загорелся на работу. Мужичок, как оказалось, служил на флоте. Но быстро поплыл. И слёзы в глазах заблестели.
- Ты чего? – говорю, - Вот, выпили. За здоровье, за праздник. Бог даст – не последний раз.
Тут он – прямо застонал. Что, приступ?!
А он:
- Ты ж мне... А я тебе... Не предложил! Вот ведь какая... Извини, брат! Прости!
Вот ведь, какие мы люди, - чувствительные!