Глава 18.
Дезертир.
В райвоенкомат поступила телеграмма: «Рядовой Миронов два месяца назад самовольно оставил часть немедленно примите меры к задержанию».
Шпонька, установил домашний адрес Миронова, доложил о происшествии райвоенкому.
Военком решил выезжать немедленно. Подъехав к дому Миронова, военком приказал прапорщику идти в дом и при наличии там военнослужащего задержать его.
Шпонька вошёл во двор и спросил маленькую девочку:
–– Коля что делает?
–– Спит.
–– В какой комнате?
–– А, вот, за окном.
Шпонька, стараясь не шуметь, вошёл в дом. Поклонился родителям и промычал «Я к Коле по делу». В спальне на койке спокойно спал рядовой Миронов. Прапорщик похлопал его по плечу и дружески сказал:
–– Вставай, поедем за соломой.
Николай открыл глаза, некоторое время с недоумением смотрел на прапорщика. Потом бросил взгляд на окно.
–– За окном тоже стоят. –– заметил Шпонька.
Через несколько минут взволнованные родители Николая рассказывали военкому, что их непутёвый сын только утром появился, что они сильно расстроились и огорчились от такого позорного поступка сына. Отец в заключении сказал, что он уже два дня готовится сам отвезти в часть.
Военком произнёс несколько успокоительных фраз и дал пять минут сроку собрать сына в дорогу.
Через пять минут возвращались в район.
–– Где же ты гулял два месяца? –– спросил Шпонька у Миронова.
–– Где только не был. Был в Куйбышеве. Там женился. Тёща оказалась сволочью. Немного придушил её и сбежал.
–– А где военная форма и документы?
–– Утопил в Волге.
–– Ты учился в университете. Почему бросил?
–– Отец виноват. Каждый месяц присылал по двести рублей. Все на лекции, а я в пивбар.
–– Почему сбежал из части?
–– На точке я был. Скукотище там-жуть! Ни девочек, ни кино. Не смог я там страдать.
–– И ты не побоялся наказания?
–– Пусть его боится мой командир. Он никуда не доложит. Приключения на задницу искать не будет.
Миронова доставили прямо в районный отдел милиции. Военком, изложив начальнику райотдела суть дела, попросил поместить беглеца в камеру до прибытия представителей воинской части.
–– Не могу. –– ответил начальник.
–– Почему? –– удивился райвоенком.
–– Не имею права размещать в камере военнослужащих.
–– Я дам записку на арест.
–– Всё равно не могу. Инструкция. Арестованные военнослужащие размещаются на гауптвахтах.
–– У нас её нет.
–– Это меня не касается.
–– Но не могу же я его содержать на квартире!
–– Это не моё дело.
–– Разрешите позвонить прокурору?
–– Хоть министру.
Прокурор района категорически отказал в просьбе райвоенкому.
–– Товарищ прокурор, ведь, это преступник и его надо изолировать. –– волновался военком.
–– Разместить не могу. Инструкция. На то я и прокурор, чтобы она не нарушалась.
–– Да, ведь, никто не узнает, что мы его разместили в камере.
–– А если он повесится?
Через десять минут Миронов стоял в кабинете райвоенкома и смотрел на него. Райвоенком, в свою очередь, обалдело смотрел на Миронова и не знал, куда его деть.
–– Товарищ майор, –– заскулил парень –– разрешите хоть в магазин за куревом сходить, а то вы меня схватили, как черти грешника.
–– Хрен с тобой. Иди. –– разрешил военком.
Николай занял очередь в магазине. Через пять минут к прилавку подошёл интеллигентного вида гражданин и, не глядя на очередь, потребовал подать ему сигареты.
–– Эй! Ты, гусь лысый, стань в очередь! –– возмутился Миронов.
«Гусем лысым» оказался прокурор района. Он молча вышел из магазина, остановил, проезжавшую мимо, милицейскую машину, приказал забрать молодца суток на десять за хулиганство.
Николай очутился в камере. Но там пробыл не долго. Из райисполкома позвонили, что приезжает большое начальство и нужно немедленно выделить пятнадцатисуточников для уборки с площади коровьих лепёшек.
Арестованных было мало и Миронов тоже попал на работы. С площади он исчез. Домой тоже не вернулся.
Две недели велись поиски беглеца и, наконец, однажды он был взят спящим в своём сарае ночью.
Военком пристегнул беглеца наручниками к Шпоньке и приказал доставить в областной центр в военную прокуротуру.
Восемь часов спустя, в потёмках прибыли в военную прокуратуру. Шпонька представлял себе, как прямо со входа схватят надоевшего всем Миронова и закроют в камеру, а он отправится по вечернему городу в какое-нибудь кафе, чтобы скоротать время до ближайшего обратного поезда.
Но в военной прокуратуре дежурный отказался принять Миронова без визы хотя бы помощника прокурора, а так как время было не рабочее, то Шпоньке с Мироновым пришлось ждать до утра. Было холодно и они попросились в камеру, где было бы гораздо теплей, чем у входа. Но дежурный разъяснил, что это не положенно, так как они не являются арестованными. Вот если Шпонька предъявит решение, хотя бы помощника прокурора, что он арестованный, тогда дежурный и сам его туда поместит.
Утром помощник военного прокурора внимательно выслушал Шпоньку и заявил, что он в это дерьмо вмешиваться не хочет, а сам прокурор уехал на процесс и будет только вечером. Пусть, мол, сам он и примет решение, когда приедет.
Только поздно вечером прапорщик дождался прокурора, но на задержанного не было никаких документов…
Впоследствии подследственный Миронов прикинулся идиотом и его поместили в психиатрическую больницу на обследование. Врачи пришли к выводу, что нормальный человек не станет избегать военной службы и на этом основании признали Николая больным, чем освободили его не только от наказания, но и от военной службы.
Количество самовольно оставивших службу росло с каждым днём, но ни у Шпоньки, ни у военкома не было желания за ними гоняться.