25
На следующий день Валёк взял половину денег, которые получил в клубе до увольнения, и куда-то отправился, никому ничего не сказав, даже Эмме, которая не давала ему проходу и пыталась выведать у него, что он затеял. Он лишь мягко ей отвечал:
– Не спрашивай ничего, дорогая. Скоро ты сама всё узнаешь.
Полдня Валёк отсутствовал, и члены общества орехов начали уже волноваться. Но в тот момент, когда Гога предложил всем вина, а дама Бумагова с досадой отбросила телефон, так как супруг не отзывался на её бесчисленные звонки, дверь открылась и вошёл сам Валёк. За ним шли мистер Джонс и Тобби, который оставался таким же лохматым и всклокоченным, как раньше, но зачем-то сбрил усы, оставив, впрочем, бакенбарды.
– Ну вот и наши друзья, господа, – улыбнувшись, процедил сквозь зубы Валёк.
– Друзья?! – воскликнула дама Бумагова. – Ты этих называешь... друзьями?!
– Дорогая, будь великодушна. Нам пора уже возвращаться в наш город. Может быть, мы сможем вернуться там на прежние работы. Да и председатель нас заждался. Не можем же мы уехать, оставив Тобби в беде.
– У тебя один Тобби на уме!
– Ну почему один Тобби? – захихикал мистер Джонс. – А про меня ты забыла, Бумагова? У нас прекрасное трио!
– По Фрейду, по Фрейду! – расхохотался Фрейдист, изящно откинув голову.
– Ты что, заплатил врачам, чтобы они выпустили Тобби и мистера Джонса? – спросил Джеймс Кукинг.
– Они бы иначе их не отпустили, – ответил Валёк. – Но у наших друзей не такой уж тяжёлый случай, иначе я бы сам был руками и ногами за их лечение, – прибавил он с улыбкой.
– Ты угробил на них деньги! – воскликнула Эмма. – На что мы теперь будем жить? Мы и так ещё не нашли работу.
– Не волнуйся, дорогая. Я истратил только половину денег. На остальное мы купим билеты.
– Молодца, всё предусмотрел! – наперебой закричали грузины, протягивая Вальку с трёх сторон каждый свой рог.
– Простите, я не пью... – взволнованно отнекивался танцор и инструктор йоги, но грузины принялись ещё сильнее кричать, что обидятся, если он откажется, и Вальку ничего не оставалось, как осушить до дна каждый рог.
– Я не могу... – прошептал он, обводя затуманенным взглядом комнату, и рухнул на пол.
– Валёчек, ну зачем ты выпил? – запричитала дама Бумагова и бросилась было к супругу, но её опередил Тобби, который после выхода из больницы как-то странно присмирел.
– Поднимайся, Валёк! – прорычал Тобби, схватил в охабку потерявшего сознание, оттащил его к стене и усадил в кресло.
– Ему надо поспать, – произнесла Линда. – Тобби, оставь его в покое!
Но Тобби не отходил от спящего Валька ни на шаг и всё суетился вокруг него.
– А по Фрейду... – с лукавой улыбкой начал было Фрейдист, глядя прямо на даму Бумагову, но когда она смотрела на него, он с ещё более хитрым видом делал вид, что смотрит в сторону и изучает обои на стене и двух мотыльков, летавших по комнате.
– Что по Фрейду? – воскликнула дама Бумагова, подходя вплотную к Фрейдисту и тяжело дыша.
– Ничего! Просто столь хрупким созданиям вредно столько пить! – и Фрейдист, воспользовавшись тем, что дама Бумагова так близко к нему стояла, внезапно звонко чмокнул её в губы.
– Альберт! – закричала возмущённая Энн.
– Альберт! – закричала раздосадованная Эмма.
– Да, я опасный человек! – расхохотался Фрейдист, на этот раз в самом деле разглядывая мотыльков, кружащих под потолком. – Это всё по Фрейду, по Фрейду... – с задумчивой улыбкой прибавил он, и казалось, что эти слова были сказаны в адрес не кого иного, как тех самых мотыльков.
На следующий день все распрощались с грузинами и уехали в город Ю, в том числе и Энн, решившая всюду следовать за Фрейдистом.