24
Все пришли в клуб и расселись за столики, на которые им указал Валёк. Кругом царила атмосфера праздника: воздушные шары на стенах, цветы в вазочках, конфетти – это ещё не полный список украшений для вечеринки в честь дня рождения. Звучала музыка, некоторые танцевали, некоторые пили шампанское, и всюду слышалась весёлая болтовня и смех. Но когда на сцену вышел хозяин клуба, все расселись по своим местам и принялись его слушать.
– Дамы и господа, сколько у нас тут радостных лиц! И мне сегодня особенно приятно видеть вас здесь, поскольку нашему клубу «Маковка заката» исполняется целых пять лет! Пять лет… Казалось бы, это не так уж и много, но сколько мы пережили за эти годы! У нас были и взлёты, и падения, но «Маковка заката» несмотря ни на что продолжает и будет продолжать радовать нас. У нас тут и новые лица появляются в нашем коллективе, например, недавно к нам пришёл шикарный танцор Валентин, который сейчас и поприветствует вас своим танцем, танцем мотылька.
Заиграла песня Валерия Меладзе «Самбо белого мотылька», и на сцену выпорхнул Валёк, одетый в ажурный белый костюм с полупрозрачными крыльями за спиной. Огоньки стали кружиться так, словно это был костёр, и Валёк кружился вокруг искусственно созданного пламени.
– Как же он шикарен, как шикарен! – дама Бумагова вновь обмахивалась веером, как и в тот раз, когда впервые увидела выступление супруга.
– Видишь, как она прожигает его взглядом, – шепнул Фрейдист на ухо Энн. – Она еле удерживается, чтобы не выбежать на сцену к нему.
– Лучше бы она этого не делала, – рассмеялась Энн. – Но я могу её понять, Валёк в самом деле очень даже привлекательный.
– Взгляни теперь на Линду с Джеймсом, – Фрейдист порывистым движением указал в сторону сидящей за соседним столиком парочки. – Смотри, он хочет взять её за руку, но не решается. А она смотрит то на Валька, то на Джеймса. Ей сейчас вспомнилось, как она была с Вальком, этот танец пробудил в ней воспоминания, но всё равно она всё сильнее склоняется к Джеймсу.
– А вон грузины уже к каким-то чужим тётям пристают! – захохотала Энн.
– В самом деле! Какая ты у меня наблюдательная, и это всё по Фрейду.
На последних нотах песни Валёк замер, стоя на коленях и эффектно закрыв лицо ладонями. Танец кончился. Молодой человек изящно встал, взял микрофон, улыбнулся и обратился к залу:
– Господа, я счастлив приветствовать вас в этот чудесный вечер. Я надеюсь, у вас хорошее настроение, да я и так вижу это по вашим красивым лицам. И я хочу для вас исполнить ещё один танец с очаровательной девушкой, нашей танцовщицей Маришей.
– Что ещё за очаровательная Мариша? – встревоженно пробормотала дама Бумагова, подсаживаясь к Фрейдисту и Энн.
– Я же говорил, она его к каждому кусту ревнует, – успел шепнуть Фрейдист.
– Альберт, он сказал, что будет танцевать с очаровательной Маришей – ты слышал? Что это значит… по Фрейду?
– Ха-ха-ха, ну Фрейд в данном случае ни при чём, я полагаю, что Валёк исполняет свой служебный долг.
– Какой такой долг?!! – возмущённо закричала дама Бумагова.
Валёк куда-то быстро сбегал, переоделся в обтягивающий сине-зелёный костюм и подал руку танцовщице в длинном изумрудном платье с глубоким декольте и вырезом на спине почти до талии. На юбке красовались разрезы, что позволяло девушке свободно поднимать ноги, что она и делала, а Валёк придерживал в эти моменты её колено. Потом он поднял её на руки и закружил, а она красиво откинула голову, одной рукой обвив шею партнёра, а другой красиво взмахивая в воздухе в такт музыки.
– Что это такое?!! – орала дама Бумагова.
– Эмма, не надо, – Фрейдист попытался удержать разъярённую женщину, но было уже поздно: дама Бумагова встала и стремительным шагом, близким к бегу, бросилась на сцену, повалила Маришу на пол и стала дёргать её за волосы.
– Да она что?!! – кричала танцовщица. – Что это за сумасшедшая?!! Валёк, помоги мне!!!
Валёк стал тянуть жену за руку, но та вцепилась в волосы Мариши и ни в какую не хотела её отпускать.
– Эмма, перестань! – отчаянно кричал Валёк.
– Не перестану!
– Эмма, это же всего лишь танец! Ты же сама была рада, когда я устроился в клуб.
– Танец?!! Видела я ваш танец!!! Она к тебе… прижималась!
– Да что это за ненормальная? Валёк, уйми её! – уже вопила Мариша.
Валёк с трудом оттащил даму Бумагову и отвёл обратно за столик. К ним подошёл работник и обратился к Вальку:
– Слушай, Валь, она и в тот раз неадекватно себя вела, помнишь? На стол тебя повалила. А сейчас вообще праздник сорвала. Боюсь, тебе придётся уволиться после этого. Конечно, мне жаль, таких танцоров, как ты, днём с огнём не сыщешь, но честь клуба важнее. Если так будет продолжаться, клуб придётся закрыть.
– Да, конечно, я уволюсь, – вздохнул Валёк, удручённо глядя то на работника, то на даму Бумагову.
Другие члены общества орехов были удручены не меньше, кроме грузинов, которые уже скрылись каждый в своём направлении в сопровождении дам, за которыми ухаживали целый вечер. А остальные взяли такси и отправились домой. Дама Бумагова начала чувствовать угрызения совести, сидя рядом с опечаленным Вальком. Когда все приехали домой, некоторые заварили чай, а некоторые сразу легли спать. Эмма ушла с Вальком в их комнату. Валёк сел за столик и обхватил голову руками.
– Валёчек, Валёчек… – жалобно пролепетала дама Бумагова. – Тебе очень грустно? Ты очень сердишься на меня?
– Я потерял хорошее место, Эмма. Не знаю, куда теперь устраиваться.
– Прости меня, пожалуйста, мой сладенький, – и дама Бумагова внезапно расплакалась.
Валёк бросился к жене:
– Эмма, не надо! Не плачь, дорогая, ну лишился я этого места – и ладно, подыщем что-нибудь другое. Только не плачь, пожалуйста! Мне больно от твоих слёз…
– Я не могу не плакать, мне так стыдно!
– Не плачь, милая! – он крепко обнял её, и она подняла своё мокрое от слёз лицо.
– У меня, наверное, совсем тушь… растеклась, – грустно улыбнулась Эмма. – Я, наверное, ужасно некрасивая.
– Ты самая красивая!
- Даже сейчас? – слёзы катились по щекам дамы Бумаговой уже от счастья.
– Всегда, – ответил Валёк, целуя плачущую женщину в губы.
– Я так тебя люблю, мой Валёчек! Но что же ты будешь делать с работой?
– Не думай сейчас об этом, – ответил уволенный танцор, и они вновь принялись целоваться, забыв обо всём на свете.