Партизаны

Сергей Пудов
       Было это давно. Еще при Советской власти. Время было не спокойное  --  очередной международный кризис. Военкоматам была команда сверху собрать резервистов и направить в летние лагеря на переподготовку.  Из всех сборов мне запомнился один. Привезли нас в сосновый бор на широкую поляну. Тут же принялись устанавливать взводные палатки, полевую кухню, прочие легкие сооружения солдатского быта. И стали обживать «партизанский» лагерь.

       Первое построение. Из гарнизона прибыл майор Прохоров – наш «главнокомандующий». Капитан, как положено, отдал рапорт. Майор прошел вдоль шеренги, едва сдерживая улыбку, глядя на «российское воинство», и скомандовал «Вольно!»
       Перед ним стоял не строй доблестных советских воинов, а изрядно потрёпанный в боях партизанский отряд.
       На левом фланге – двухметровый богатырь-красавец Борис Горкунов. Чтобы малая, не по размеру пилотка не соскользнула с головы при команде «смирно!», он натянул ее так, что пикантный желобок, отличающий ее от других воинских головных уборов, раскрылся до бесстыдных размеров. Рукава его гимнастерки, без погон, едва прикрывали локти. Галифе заканчивались там, где начинались сапоги. Боря внутренне клокотал от смеха, на минуту представив, как бы смеялись его многочисленные поклонницы, покажись он перед ними в этом наряде советского партизана.
       На правом фланге замыкающим стоял щупленький Кузьма Мунькин. Всегда грустный, с потухшим взглядом отца многочисленного девичьего семейства. У него, напротив, гимнастерка почти закрывала колени, а то место, где раздваиваются штаны, висело на сапогах.
       В середине шеренги еще одна колоритная фигура – Григорий Гоцко. Холеное, с двойным подбородком лицо – сковородой не накроешь, круглое брюшко, выступающее не только из-под ремня, но и из строя. «Партизаны» при построении шутили:-  Мунькин! Равнение на пузо Гоцко!.- Солдатские штаны, пошитые на первогодков-салажат, явно малы сорокалетнему располневшему дядьке. Он пытается незаметно от глаз командиров прикрыть гимнастеркой расстегнутую ширинку.   Майор сказал несколько напутственных слов, пожелал успехов в боевой и политической подготовке и уехал.

       … Жаркий солнечный день. Сегодня тактические занятия. Роту разделили повзводно на «синих» и «зеленых». Развели по кварталам леса, на просеке дали «боевое» задание. Ракета в небо –  в атаку !.  Перебежками «противники» упорно продвигаются вперед…
       Навстречу широким махом, подминая кусты и подлесок, вылетает крупный рогатый зверь! Напуганный шумом, он на мгновение опешил, увидев и здесь людей, напролом, сквозь наши боевые порядки рванул в расположение лагеря.
       Мы, движимые древнепещерным охотничьим азартом, с криками и улюлюканьем, расстреливая холостые патроны, бросились вслед. Ах, как жаль, что ни одного боевого патрона!
       Внезапно впереди раздалась автоматная очередь. Пули просвистели над головами. Сверху посыпалась хвоя и мелкие чешуйки сосновой коры. Солдаты залегли. Опомнились:- Мы же бежали с линии фронта!- Но любопытно, – кто стрелял боевыми? – пересилило воинский Устав. Соблюдая маскировку, перепуганные не на шутку, приближаемся к лагерю…
       На краю поляны лежит «наш» лось! Рядом, опустив автомат, стоит бледный и растерянный Гоцко. Вскоре, не обнаружив на рубеже противника, подтянулись «синие», а за ними запыхавшиеся разводящие кадровые офицеры.
       – Кто стрелял? – едва переводя дыхание крикнул ротный.
       – Я, товарищ капитан, – уныло ответил Гоцко.
       Бойцы столпились вокруг туши, рассматривая лося и с интересом прислушиваясь к диалогу командира с «ворошиловским стрелком».
       – Зачем убил лося?
       – Так вин, товарищ капитан, дивлюсь, пре, як танк и напрямки на кухню. Пид танк я бы ще бросився, хочь промеж гусениц перележав, пока пройде, а це ж шо, зверюга сохатая! Чи рогами пидкинет, чи копытами забье… Шо у него в голови? Та и кухню бы опрокинул… Я его промеж рог – длинной очередью.
       Ротный после такого пространно-неуставного, чисто гражданско-партизанского рапорта немного обмяк, успокоился. Офицеры переглянулись, заулыбались. Братьев по оружию так и подмывало поддеть «героя дня».
       – Гоцко! Ты же был поставлен на пост у штабной палатки. Как ты у кухни оказался?
       – Да ты что, – отозвался второй шутник, – забыл старую солдатскую мудрость: - Держись подальше от начальства, будь всегда поближе к кухне!
       Несчастный стрелок все еще стоял по стойке «смирно!»
       – Ну, вот что, Гоцко! – сказал командир строго. – Лося освежевать. Мясо съесть сегодня же. Кости, шкуру, рога и копыта закопать, чтоб ни одна собака не нашла. У нас лосей не стреляют!
       – Товарищ капитан, – взмолился Гоцко, – зъисть-то я, мобудь, и зъил бы лося, но кто ж мени дасть? Хлопцям тэж перловка поперек горла стоить!
       Тут взорвался такой гром хохота, что с соседних сосен посыпалась хвоя, а перепуганные вороны с криком улетели подальше в лес от этого беспокойного хозяйства.
       – Приступайте к выполнению задания! – скомандовал капитан, расстроенный срывом тактических занятий.
      - Не могу понять, – жаловался он офицерам, – кто здесь виноват? «Синие», «зеленые», лось или Гоцко?
       Мужики навалились на тушу, подсмеиваясь и нахваливая Гоцко.
       – Ну, Гриша, спасибо, удружил! Всю роту свежей дичью накормишь. Жаль, что холодильников нет, а то на всю службу хватило бы.
       – Ишьте, хлопци, зараз, завтра не буде.
       Хлопцы забили мясом полные котлы полевой кухни, развели дополнительно костры, разыскали где-то листы железа и жарили на них большие куски. Любители шашлыков жарили на березовых шампурах. Одним словом, задание командира было выполнено четко и в срок. От лося не осталось ни волосинки. Над лесом плыл аромат вареного и подгорелого мяса.

       … Раннее утро следующего дня. Никто не вышел на физзарядку. Не дождался командир «гвардейцев» и на построение. Призыв к завтраку никого не вдохновил. Рота стонала. То и дело из палаток выскакивали бойцы и, мелко семеня ногами, словно со связанными коленями, забрасывая на ходу ремень на шею, устремлялись к ближайшим кустикам. Сидя в позе орла, они еще и хохмили. -  Зачем солдату шея? – спрашивал один.- Чтобы ремень вешать, когда под куст садишься, – отвечал другой. За соседними кустами раздавался вымученный смех.
       Наш тщедушный Кузьма Мунькин положил поперек окопа две березовых палки, лег на них, спустив галифе. Комары серым бархатом облепили голые ноги. У Кузьмы не было сил, чтобы даже «кыш!» сказать. Его руки без-жизненно висели над окопом.
       – Да прикройте ему пилоткой передок! Отгрызут ведь! – крикнул кто-то на бегу к ближайшему кусту.

       – Старшина! Выдать каждому по столовой ложке соли и запить водкой! – приказал ротный. – Это самое эффективное средство от «медвежьей» болезни.
       – По полной кружке?
       – По 100  грамм!
       – Так где же столько соли возьму? А водки так и вовсе нет…
       – Соберите деньги, возьмите двух человек и в ближайшую деревню, живо!
       – Горкунов! – позвал командир Бориса, – возьмите себе напарника, да хоть того же Гоцко, и отнесите в мед-санбат! Какой там медсанбат – в ближайший медпункт Мунькина, а то уйдет   из него весь дух солдатский.

       – Гриша, а ты почему такой бодрый, не как все? – подтрунивает Борис над товарищем.
       – Так я ж вареное мясо ел. С котла. Не то шо хлопци – жареное на цинковом железе.
       – Ну и хитер же ты, Гриш, одно слово – хохол.
       Борис расстелил шинель, положил на нее облегченное тело полуживого Кузьмы, просунул палки в рукава, застегнул на все пуговицы – получились мягкие носилки. Друзья во главе со старшиной отправились в ближайшую деревню.

       … Молодая медичка – заведующая сельской амбулаторией издалека увидела «скорбную процессию». Трое весело вбежали на крылечко сельпо за солью и водкой, а двое с носилками направились к ней, в здравпункт. Она в тревоге вышла навстречу.
       – Что с ним? Он тяжелый больной?
       – Да яки ж вин тяжелый? Бараний вес.
       – Так что же у него? Может, в районную больницу отвезти?
       – Туды ж далеко. Нихай у вас полежить. Мабуть, живым останется, – шутковал Григорий.
       – Куда его положить?
       – Проходите, пожалуйста, – она открыла дверь. – Положите его на кушетку. Объясните же толком, что произошло, – строго спросила девушка.
       – Та лось его забодал, – продолжал шутить Гоцко и засмеялся своим утробным смехом так, что его живот заходил ходуном.
       Борис молчал. Прожженный бабник, он любовался этой юной перепуганной девушкой. Та перехватила его масленый взгляд, вспыхнула румянцем.
       – Вы не волнуйтесь, – наконец подал он голос. – Больной вам сам все расскажет. Ничего страшного, – пытался он успокоить молодого медика. – Мы за ним придем. Каждый день наведываться будем, – заверил Боря и лукаво подмигнул, чем окончательно смутил девушку.

       … «Санитарная бригада» вернулась с «лекарством» к обеду. Рота ждала с нетерпением. Капитан вышел из кустов навстречу крайне недовольный. Он в пол-голоса ругался, тряс в воздухе и скоблил о траву правый сапог…