Самым странным оказалось то, что моя первая любовь тоже была связана со спортом и тяжелым, грязным сельским трудом.
Каждый год в овцеводческих хозяйствах происходит стрижка овец и, по доброй советской традиции, в мобилизационном режиме.
Для тех, кто не знаком с этим делом, расскажу порядок действий при стрижке. Овец пропускают через большую ванну, которую у нас называли «купкой», может от искаженного русского слова «купать». Затем загоняют в загон, где их по одному ловят «вальщики», которые, в буквальном смысле, валят барана, связывают ему ноги и кладут на стол к «строгальщику», который, в свою очередь, электрической машинкой стрижет «бедную овечку».
Обычно «стригальщиками» работали женщины. В «вальщики» подбирали наиболее крепких мужиков, на это дело у нас мобилизовали любителей борьбы, видимо по профессиональному родству, какая им разница какого барана валить и вязать.
В десятом классе, меня, как наиболее подходящего, и еще двух других лучших борцов, мобилизовали в «вальщики». Что было делать? Ну, а чтобы было веселей, мы это тяжелое и грязное дело быстро превратили в молодецкую забаву.
Как только мы не издевались над «бедными овечками», ловили за задние ноги и подсекали передние, что даже крепкие «кошкары», т.е. самцы под 70-80 кг, валились, как подкошенные. Но, самым шиком считалось, обхватив за «пояс», бросить «кошкара» через себя с прогибом. Все это мы проделывали в грязном загоне, выросшие в селе, грязи не чурались, как говорил наш «старшой» Адамбек, бывший танкист, «танки грязи не боятся».
«Стригальщицы» были женщинами крупными, горластыми, бедного барашка одной рукой вращали, а другой стригли. Они со смехом смотрели на наши забавы, бурными возгласами отмечая удачные «броски». Везде есть свои забавы!
Среди этих женщин выделялась одна молодая девушка, Айгерим, которая работала секретарем у директора совхоза и была студенткой заочницей, а нынче мобилизованная в «стригальщицы».
Есть такие девушки, к которым грязь не пристает в буквальном смысле слова. Как-то, во всей этой атмосфере шума и гама, вони и грязи, она умудрялась оставаться относительно чистой, в светлой, чуть ли не накрахмаленной, рубашке. Плотно обвязанная платком, она единственная, которая работала в перчатках. Как-то, циничная и разбитная Бибижамал подшутила: «Ты что, когда замуж выйдешь, мужнино хозяйство тоже в перчатках брать будешь». Вроде бы остроумная и уместная для этой обстановки шутка, но, почему-то, она не получила одобрение коллектива.
С Айгерим так шутить было нельзя, а почему – не знаю, просто нельзя и все. На эту шутку она не ответила, просто покраснела и старалась больше не общаться с Бибижамал.
Стригла она очень аккуратно, так, что ни одна овца не получала порезов. С таким отношением к работе, она, конечно, до плана не дотягивала, но ее хвалили за качество. Не мудрено, что девушка нам, «вальщикам», нравилась, мы все были почти ровесниками.
Я, чтобы понравиться, старался всячески угодить ей, подбирал барашка полегче и «пошерстистей», красивым броском подавал «объект труда». Однажды мне подвернулся достаточно легкий барашек, кг так 30-40, белый и пушистый. Для того, чтобы произвести впечатление, я броском через себя с прогибом, положил его прямо на стол.
Прием удался, но бедный барашек от такой неожиданности хорошо «обделался» и грязью обрызгал штаны предмета «нашего обожания». Айгерим крикнула что-то вроде «тьфу», и бросила в меня продукты жизнедеятельности, как у нас называют «кумалак», вывалившиеся с барашка. Я попытался увернуться, но поскользнулся о липкий от навоза пол и красиво упал на спину.
Тут я услышал ее смех и увидел большие, красивые, смеющиеся глаза. Это был удар в сердце, и, представьте, «кумалаком». Ни Пушкину, ни Абаю не снилась такая любовь, которую я испытывал к Айгерим, но чего только не бывает в жизни.
Дальше были первые свидания, первые робкие попытки подержаться за ручку, поцеловать в щечку, все связано с этой чудной девочкой.
Но это уже предмет другого рассказа.
Ссылка на продолжение: http://www.proza.ru/2017/10/09/1727