1
В городе Ю на одной из центральных площадей стоит желтоватое двухэтажное здание, с виду ничем не примечательное, но если подойти поближе, можно увидеть на двери странную вывеску «Общество орехов». Незнающие люди жмут плечами и проходят мимо, а некоторые заинтересовавшиеся звонят в дверь, их радушно впускают, рассказывают, что это за общество и с чем его едят, и некоторые вошедшие решают остаться. Что же это за общество? Самые разные люди, разных профессий и интересов, собираются вместе в небольшом зале с камином и тяжёлыми, зелёными в ромбик занавесками, садятся за круглый стол и начинают колоть орехи. Завсегдатаи собираются и по выходным, и в будни после работы, и посиделки за миндалём, кешью и т.п. стали уже неотъемлемой частью их жизни. Некоторые члены общества даже потихонечку сбегают пораньше с работы, чтобы наконец-то оказаться за заветным столом. Но вот Василию Фёдоровичу Иванову, который в обществе зовётся мистером Джонсом, повезло: он начальник в одной больнице и может запросто уходить на час-другой раньше, а также брать с собой Ангелину Бочкину, патологоанатома, зовущуюся Линдой. Хоть мистер Джонс и имеет высшее медицинское образование и выбился в начальники, ума ему это не прибавило, и он скорее похож на морскую звезду Патрика из знаменитого мультфильма, чем на солидного человека. Его лицо, фигура и манера говорить удивительно смахивают на верного друга Губки Боба, и даже странно, что Василий Фёдорович зовётся мистером Джонсом, а не Патриком. Что касается Линды, то в её внешности нет ничего особенного, она из тех девушек, которых обычно называют серыми мышками. Иная девушка оденется, как Линда, в скромную синюю кофточку и юбку или брюки, затянет так же сзади хвостик, и будет и то смотреться не так неприметно. Но Линда как будто была рождена для того, чтобы оставаться в тени. Конечно, так считали не все, но подавляющее большинство. Линда была оттенена роскошной дамой Бумаговой, которая всегда в обществе орехов и не только шутила и флиртовала с мужчинами, игриво подчёркивала свою женственность, неповторимость и весьма пышные формы. Она была блондинкой с пухлыми губами, неизменно покрытыми яркой помадой, и поговаривали, что ей уже шло к сорока годам. Впрочем, точного возраста этой особы не знал никто, потому что Эмма Петровна всегда шутливо говорила: «У красивой женщины нет… возраста!» Её голос был похож на оперный, и перед последним словом во фразе она часто делала паузу, а потом произносила это слово, слегка растягивая его и тише, чем сказанное до этого. Кроме того, дама Бумагова всегда искала себе нового мужа, но об этом чуть позже.
– Ну что, Линда, пойдём в общество орехов? – потирая руки и ухмыляясь, спросил мистер Джонс.
– Да-да, минутку, – как всегда, чуть отрешённо и флегматично ответила Линда.
– Никаких минуток! Считаю до трёх! – и мистер Джонс вдруг глупо засмеялся и похлопал себя по округлому животу.
– Василий Фёдорович, мне надо уложить вещи.
– Я не Василий Фёдорович, я мистер Джонс, – слегка обиженно произнёс начальник.
– Мистер Джонс вы в обществе орехов, а здесь вы Василий Фёдорович.
– Это для остальных, которые не ходят с нами в общество, а для тебя я всегда мистер Джонс. Ну что ты там копаешься? Не устала ещё от своих трупиков?
Линда глубоко вздохнула. Для неё было всегда болезненно, когда ей напоминали о её профессии, потому что это не добавляло ей привлекательности в глазах мужчин.
И вот наконец Линда собралась, и вместе с мистером Джонсом они пришли в долгожданный дом, вошли в заветный зал, где уже были разложены по вазочкам орехи и у каждого в руках были щипчики. Фрейдист, неизменно облачённый в смокинг и шляпу, внимательно посмотрел на вошедших и элегантно засмеялся.
– Что ты смеёшься? – спросил мистер Джонс.
– Я просто подумал, что по Фрейду… – хитро произнёс Фрейдист и не договорил фразу.
Мистер Джонс подошёл к нему вплотную и испуганно спросил:
– Уж не думаешь ли ты, что у меня с Линдой того? Шуры-муры?
– Кто знает, кто знает… – хитро-задумчиво улыбаясь, запрокинул голову Фрейдист и с невыразимым блаженством закинул ногу на ногу.
– Да она же сейчас на первом этаже с Вальком обжимается!
– А-а-а, Валёк… Ну это по Фрейду!
На первом этаже действительно была комнатка, в которой можно было при желании уединиться. Она была вся окутана мягким обволакивающим светом, и в ней царил сближающий полумрак, не говоря уже о широком кресле и ажурных занавесках. Комната была обустроена по настоянию Фрейдиста. Линда сидела в кресле ближе к подлокотнику, а Валёк на подлокотнике ближе к Линде. Это был темноволосый молодой человек со складной фигурой, хоть и очень худой (но худоба как раз и положена инструктору по йоге), и с утончённым приятным лицом. Он разговаривал, практически не разжимая губ, артикуляция была сведена к минимуму, и он как будто жеманно выцеживал слова.
– Нет, Валёк, я не могу в это поверить, – меланхолично проговорила Линда. – Мужчины не обращают на меня внимания.
– Но ведь я тоже мужчина, – процедил молодой человек.
– Ты… ты слишком добрый, Валёк, вот и жалеешь меня.
– Линда, это неправда.
– Это правда, и ты сам потом пожалеешь, что связался с такой замухрышкой, как я, и будешь искать повод оставить меня.
Линда говорила слова, но в глазах у неё было опасение, что Валёк в конце концов перестанет уговаривать её и согласится. Она втайне надеялась, что этого не произойдёт. Ей очень нравился Валёк. И, к её облегчению, он действительно не перестал убеждать её.
– Линда, как мне доказать тебе свои чувства?
– Не надо ничего доказывать… – Линда притянула его к себе, обвила его шею руками и подарила настолько страстный поцелуй, что даже сама себе удивилась, ведь считала себя не способной на подобные вещи. Через некоторое время они поднялись на второй этаж и присоединились к колющим орехи.
– А по Фрейду… – снова мечтательно протянул Фрейдист, у которого эта фраза уже стала чем-то вроде присказки, к которой, однако, сложно было привыкнуть, и те, к кому она была обращена, часто смущались, чувствуя на себе хитрый двусмысленный взгляд. А «жертвами» Фрейдиста были абсолютно все из общества.
Толик Рыбченко, иначе Тобби, широкоплечий мужчина с дикими глазами и растрёпанными бакенбардами и усами, подошёл к Фрейдисту и тихо прорычал ему на ухо (Тобби всегда полурычал-полухрипел):
– Да какое по Фрейду? Этот Валёк… Этот Валёк… Этот Валёк… голубой!
– Вот так поворот! – ухмыльнулся Фрейдист, не поведя и бровью.
– Да! Он ко мне приставал, между прочим!
– Ха-ха-ха-ха! – вновь раздался фирменный элегантный смех Фрейдиста. – Что-то ты в последнее время слишком агрессивный, милый Тобби. Уж не по Фрейду ли это?
Тобби как ветром сдуло, и он вмиг оказался в противоположном углу комнаты, угрюмо коля орехи и глядя в пол. К нему подошёл его друг Майкл Кротов, который и открыл общество орехов для Тобби.
– Я же ему правду сказал! – прорычал лохмач. – Почему он сказал, что я агрессивный?
– Да-да, я знаю, что это правда, Тобби, но ты и в самом деле в последнее время как будто не в себе.
– У меня больные нервы, надо с этим считаться!
– Не думаю, что кто-то станет с этим считаться после того, как ты размазал халву по мистеру Джонсу.
– А этому Джонсу и горя мало! – махнул рукой Тобби. – Он же дурак!
– Ну-ну-ну, успокойся, Тобби!
– У меня больные нервы! Знаешь, Майкл, мы должны им досаждать, вот что! Ты согласен?
– Ну я не знаю, всё-таки как-то нехорошо. Ведь зачем ходить в общество, если есть желание досаждать? Не лучше ли тогда уж сразу прекратить визиты?
– Нет! Только досаждать! Я вот что придумал: ты кого-нибудь доведёшь до того, что тебя ударят по голове, и прикинешься, что умер, и больше не появишься здесь. А я буду мстить за твою якобы смерть! Идёт?
– Ну ты скажешь, Тобби! А если меня и в самом деле убьют? Ты об этом не подумал? А если даже и не убьют, меня мало прельщает перспектива быть побитым.
– Ради великого дела можно и потерпеть.
– А почему бы тебе самому не довести кого-то, чтобы тебя побили?
– Меня не осмелятся ударить, да и к тому же я лучше буду мстить за тебя, чем ты за меня.
Майкл Кротов вздохнул и покачал головой. Он не мог не согласиться с этими словами и к тому же не хотел огорчать своего давнего друга. Одним словом, Майкл дал молчаливое согласие на предложение Тобби, и тот понял это.