1
Алексей, преодолевая мощную стену воды, падающую с неба, спотыкаясь о стремительно бегущие по асфальту потоки, задыхаясь, как мог быстро бежал к остановке, держа в руке фуражку, прикрывая ею удостоверение личности. Его форма промокла насквозь, а в полуботинках противно хлюпала вода, из-за которой ноги очень тяжело было оторвать от асфальта. Буквально на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Всё это придавало какую-то фантастическую и сказочную таинственность. Алексей очень сильно замёрз, и очень хотелось спрятаться куда-то в тепло.
Перебегая дорогу, он буквально врезался в стоящую у обочины легковую машину. Дверка открылась.
– Молодой человек, присаживайтесь, – через пелену дождя до него донёсся приятный женский голос.
Алексей наклонился. За рулём сидела симпатичная девушка с длинными золотистыми волосами и в короткой юбочке.
– Извините, – он слегка порозовел и пожал плечами, – но у меня нет денег. А потом, я такой мокрый, что мгновенно затоплю вашу чудесную машину. Спасибо, я доберусь на чём-нибудь…
– Настоящий моряк не может отказать, если его просит симпатичная девушка. Ну, прыгайте быстрее! А насчёт денег не волнуйтесь, они мне не нужны. И машина не растает, не сахарная. Хотя… – она весело рассмеялась, – может, я некрасивая? Тогда это в корне меняет дело. Или вам нравится мокнуть? В таком случае вы остаётесь на улице и продолжаете принимать холодный душ, а я буду сидеть в сухой машине.
– Ну что вы такое говорите? – Алексей снова покраснел. – Вы очень даже симпатичная.
– А раз симпатичная, то быстрее прыгайте в машину, а то вода всё равно летит в салон и скоро я стану такой же, как и вы.
Сильно стукнувшись головой о верхнюю часть дверного проёма машины, Лёша сел на первое сиденье, растирая место ушиба.
– Берегите голову. Она вам ещё пригодится.
Вскоре сиденье стало мокрым насквозь, а под ним образовалась огромная лужа воды.
Машина тронулась. Девушка включила обогрев, и скоро в салоне стало тепло.
– Положите удостоверение на приборную доску, пусть просыхает.
– Куда мы едем? – спросил Алексей, видя, что машина едет совершенно в другом направлении.
– Домой.
– У меня как бы и дома нет. Мне на корабль, в Черноморский завод.
– Зато у меня есть. А ваш авианосец из завода уйдёт еще не скоро, поэтому волноваться не следует. Вы с Севера?
– Так точно. Но если я не появлюсь вовремя – меня накажут. И на берег я сойду вместе с белыми мухами.
– Не накажут, обещаю вам.
– Вы добрая волшебница?
– Нет, я просто учусь. А теперь давайте знакомиться. Меня зовут Лена. А вас?
– Алексей. Алексей Корнилов.
– Настоящая морская фамилия! Вы не потомок легендарного адмирала Владимира Алексеевича Корнилова? Между прочим, Корнилов служил и в нашем городе, Николаеве, на строящемся фрегате «Флора», а затем линейном корабле «Двенадцать Апостолов». Это – значимая фигура российского флота. Я не буду много рассказывать о его судьбе, думаю, вы знаете больше, чем я, но скажу одно: Корнилов организовал оборону Севастополя в 1854 году от англо-французских войск, где особо ярко проявился его талант военного руководителя. Командуя гарнизоном, он показал пример умелой организации активной обороны, за что по праву считается основоположником позиционных методов ведения войны.
Алексей глядел на Елену с затаённой улыбкой. Он поражался такими доскональными знаниями женщины, которых он и сам не знал.
– Адмирал Корнилов, – продолжала она, пристально глядя вперёд и не обращая никакого внимания на Алексея, – погиб в Севастополе на Малаховом кургане в октябре 1854 года во время первой бомбардировки города англо-французскими войсками. Владимир Алексеевич был похоронен в склепе Морского собора святого Владимира рядом со своим учителем – адмиралом Лазаревым. Вскоре место подле них заняли убитые там же адмиралы Нахимов и Истомин. Так вы не потомок Корнилова?
– Отрицать или утверждать не буду. Правда, папа как-то говорил, что наша ветвь идёт якобы от сына Владимира Алексеевича, Алексея Владимировича, который фамилию отца сильно замарал. А что и как – не знаю. Да и правда ли это? К подобному разговору больше никто и никогда не возвращался. А по большому счёту, мы все родственники, даже вы и я.
– Это вы про Адама и Еву?
– Приятно, когда женщина понимает тебя с полуслова. Скажите, а откуда у вас столь обширные знания про Корнилова, оборону Севастополя?.. И еще вы оперируете такими терминами, которые знают только военные тактики и стратеги.
– За пять минут вы хотите знать обо мне всё. Женщина всегда должна немного недоговаривать, оставаясь загадкой для мужчины. А у вас много было женщин? Кстати, а вы женаты?
– На какой вопрос отвечать? – улыбнулся Алексей.
– Желательно на оба.
– Учитывая мой достаточно юный возраст, то не много. И на второй вопрос отвечу кратко – нет. С этой службой разве можно найти даму сердца на всю жизнь? Если ты хочешь связать свою судьбу с человеком, с которым собираешься прожить целую жизнь, его надо хорошо узнать: характер, привычки, поведение, хороша ли хозяйка… Короче, рассмотреть её душу. Не красота в этом деле важна, а то, какой она будет женой и матерью, тем более женой моряка, которая больше ждёт мужа, чем с ним живёт. У меня перед глазами – образ матери, которая гуляла, как хотела и с кем хотела, когда папа уходил в море. Мне было стыдно, горько и противно. Отец у меня настоящий мужик! Человек слова и чести. И поступать с ним так, как это делала она, я не позволил и рассказал ему об этом. Мне тогда было уже семь лет. А на суде заявил, что с этой женщиной жить не буду, только с отцом, а если оставят – сбегу от неё.
– Какой вы серьёзный человек! И сколько же вам лет?
– Двадцать семь.
– В таком возрасте формируются и характер, и уклад жизни, и манера поведения. Лёша, если такое возможно, то давай перейдём на «ты».
– Я только за.
– Папа женился второй раз?
– Нет. Сказал, что замену матери мне искать не будет. Живёт и служит сейчас в Санкт-Петербурге в штабе Ленинградской военно-морской базы. Между прочим, тоже адмирал.
– А вот мы и приехали.
Алексей сквозь потоки льющейся по стеклу воды пытался что-то разглядеть за окном, но, кроме огромной вывески «Автосервис», ничего не видел.
– Ты здесь живёшь? – удивлённо спросил он.
Лена рассмеялась, – Я подумала, что в таком виде машину оставлять жалко. Надо, чтоб помыли её и хорошо высушили. А то…
Щёки Алексея снова стали пунцовыми.
– Ёлки, сколько хлопот я тебе принёс!
– Ничего страшного. Это вода. Она имеет свойство испаряться. А здесь ей помогут быстрее это сделать. Машину сдадим и поедем на такси.
– Мне так неудобно… И на корабль надо.
– Дался тебе этот корабль. Обещаю, что тебя никто пальцем не тронет, а ещё и похвалят.
– Верится с трудом.
– Вот увидишь. Если я что-то говорю, значит, так оно и будет. Никогда не вру.
2
Пока Лена занималась сдачей машины, Алексей стоял в стороне и дрожал как осиновый лист. Он замёрз так, что посинели губы и зуб на зуб не попадал.
Увидев это, Елена обомлела.
– Вот дура! – взволнованно сказала она. – Надо было вначале завезти тебя домой, положить в горячую ванну, а уж потом заниматься машиной. Мальчики! – крикнула она внутрь помещения. – Поставьте молодого человека под горячий воздух, а то он у меня, не дай Бог, заболеет.
Скоро Алексей согрелся, но вот ног под собой он почти не чувствовал, до того они замёрзли.
Вскоре пришло такси, и они минут за десять доехали до улицы Адмиральской. А дождь лил и лил не переставая.
Открыв дверь на третьем этаже, Лена велела Алексею быстро раздеться, пустила горячую воду в ванной и, налив целый стакан «Зубровки», заставила выпить её, дав закусить жгучую жидкость солёным огурцом.
– А сейчас быстро в ванну, а я дополнительно стану греть воду на плите. И без стеснения! Буду ходить туда-сюда и носить тебе горячую воду. Вперёд! – произнесла она повелительно. – Надо, чтоб ты хорошо распарился.
Алексей блаженно лежал в ванной, наполняющейся горячей водой. Вскоре он почувствовал приятную вибрацию и пощипывание в стопах.
– У тебя сердце не больное, тебе можно в горячем сидеть? – Лена принесла кастрюлю, из которой валил пар.
– Нет, всё в порядке.
– Это хорошо. Сейчас ещё принесу, грейся, – и она счастливо засмеялась.
– Леночка, если можно, вскипяти мне, пожалуйста, чай. И завари его липой, если она есть, конечно. Бабушка мне всегда так делала.
– Будет исполнено! Только у меня липы нет, есть листочки клубники с малиной, это почти то же самое.
– Я весь в твоей власти! – крикнул, улыбаясь, Алексей.
– Наконец-то мои благие намерения оценены.
– Причём очень высоко!
– Спасибо, добрый человек. Коль прозвучала столь высокая оценка, сейчас принесу папины тапочки и халат
.
Алексей сидел долго, пока вода его не скрыла по шею.
– Ты здесь жить собираешься? Милосердие не может продолжаться вечно. Вставай, вытирайся, а то и правда станет плохо. На столе тебя ждёт горячий чай и наше радушие.
3
Вскоре распаренный и раскрасневшийся Алексей вошёл на кухню. Лена сразу налила ему в бокал вкусно пахнущий малиной и клубникой чай.
– Хлебушек я тебе маслом намазала, сыр с колбаской положила. Сахар на столе. Ты оздоравливайся, а я пока позвоню кое-кому.
Она придвинула к себе стационарный телефон и стала крутить диск. Наконец на том конце провода ответили.
– Здравствуйте, Леонид Макарович. Лена Зимина беспокоит. Вы можете уделить мне две минутки?
– Леночка, здравствуй! – послышался бас в трубке. – Какими судьбами вспомнила о старике? – на том конце рассмеялись.
– Леонид Макарович, не напрашивайтесь на комплимент, лучше ответьте мне, какие у вас отношения с гордостью Николаевского судостроения и флота и его командованием. Я имею в виду авианосец.
– Прекрасные. Позавчера с его командиром и замполитом парились в сауне. А что тебя интересует?
– Леонид Макарович, просьба великая. Пообещайте исполнить.
– Для тебя хоть звезду с неба.
– Мне надо, чтобы вы позвонили командиру на корабль и сказали ему, что старшего лейтенанта Алексея Корнилова, вашего племянника по линии жены, вы послали дней на пять в совхоз. Оттуда он привезёт КАМАЗ овощей на корабль. Область же может сделать добрый жест и выделить кораблю машину витаминов? Я сообщу, когда офицера посадить в кабину. И ещё пообещайте, что через день-два к ним доставят сто пятьдесят хороших книг. Между прочим, вам приготовлена подписка Джека Лондона и все поступления «Из жизни замечательных людей». Только, Леонид Макарович, Корнилов не смог связаться с кораблём, и вы их уведомляете об этом.
– Вот ты лиса. Диктуй фамилию. Это жених твой?
– Корнилов Алексей.
– Записал. Сейчас свяжусь. Так жених или нет?
– Я его сегодня всего мокрого подобрала в потоке летящей воды на проспекте и сейчас отогреваю в ванной.
В трубке послышался добродушный смех, – Значит, всё-таки жених. Не забудь на свадьбу позвать.
В трубке послышались гудки.
– Вот и решился твой нерешаемый вопрос.
– А кто этот всемогущий дядя?
– Ты опять торопишься. Сейчас принимаешь таблетку аспирина и ложишься спать. Пока ты спишь, я постираю твою одежду и она к утру высохнет.
Алексей попытался что-то сказать.
– Спорить бесполезно, постель уже разобрана.
– Слушаюсь!
4
Алексей лёг спать, а Елена, бросив в стиральную машинку его рубашку, трусы и платочек, побежала в магазин, что на первом этаже дома, решив покорить гостя своими кулинарными способностями.
Дождь закончился, небо стало проясняться. Выглянуло долгожданное солнышко.
– Ой! А ботинки его, фуражка… Они же мокрющие, – вспомнила она.
Лена вымыла туфли и поставила их на лоджии под лучи солнца, направив на них мощный поток воздуха от вентилятора, фуражку прикрепила двумя прищепками к натянутой верёвке, а удостоверение личности положила на подоконник.
Достав из машинки чистое и почти сухое бельё, она повесила его на спинки стульев, положив стирать брюки и носки. Елена обратила внимание, что это ей делать приятно.
«Славный молодой человек! – думала она, натирая специями курицу, чтобы запечь её в духовке. – Самое главное, что на жизнь смотрит трезво и серьёзно. Будет прекрасный муж и отец. Не красавец, но и не урод… Очень даже симпатичный. По крайней мере – мне нравится. И ведёт себя свободно, поговорить умеет, не замкнут и не выпячивает своё «Я». Интересно, а что он думает обо мне? Конечно, пока я для него загадка. Но не должен же он делать из-за этого вывод, что я плохая. А с другой стороны, я не имела права оставлять его на улице. Это и безрассудно, и не гуманно. Оставить человека под таким дождём?..»
Кухня наполнялась ароматом запечённой курицы. Помыв овощи и сделав салат, она почистила картошку и стала её жарить. На стол поставила бутылку хорошего красного вина, привезённого отцом из Германии.
Вдруг ей почудилось, что Алексей зовёт её. Сбросив передник, она быстро подошла к спальне и тихонечко открыла дверь. Алексей лежал, закутавшись в одеяло. Его лицо было алым, по нему струился пот. Губы высохли и обветрились, изо рта вырывалось свистящее дыхание. Голова была настолько горячей, что можно обжечь руку.
– Пить! – простонал он.
Лена быстро влетела на кухню и налила полный бокал минеральной воды. Вбежав в спальню и приподняв голову Алексея, стала медленно вливать ему воду в рот, беспрестанно повторяя, – Миленький мой, да что же такое с тобой случилось?
Дав ещё таблетку аспирина и положив на голову полотенце, смоченное холодной водой, она вызвала «скорую помощь».
5
Врач, мужчина преклонного возраста, приехал быстро, минут через десять. Он прошёл к больному, измерил температуру и долго слушал его, потом что-то писал на листке.
– Сделайте больному литическую смесь, – сказал он медицинской сестре. – Вы кто ему? – спросил он Елену.
– Жена, – соврала Лена.
– У вас есть водка и уксус?
– Конечно.
– Сейчас разведите их один к одному и хорошо оботрите этим составом его тело, особенно паховые области, подмышки, ну и всё остальное. У него температура 40 и 2 десятых градуса.
Лена бросилась на кухню делать то, что сказал доктор.
Растерев молодого человека, она устремила свой взгляд на своего спасителя.
– Сейчас температура должна упасть, но не в ней дело, – произнёс доктор. – Состояние вашего мужа тяжёлое, ему требуется стационарное лечение. У него двухстороннее воспаление лёгких.
– Как?! Ведь только сегодня он попал под дождь.
Доктор развёл руками, – На всё воля Божья. Так вы едете?
– Куда? – глупо спросила она.
– В больницу, разумеется.
– Он военный.
– Что же вы мне голову морочите? Звоните в госпиталь! Пусть приезжают и забирают.
– Доктор, миленький, – она сунула ему в карман пятьдесят гривен, – Помогите нам, пожалуйста, – и Елена зарыдала.
– Хорошо, одевайтесь, мы подождём вас в машине.
– Скажите, а ему можно в халате, а то форма ещё не высохла.
– Можно. Только документы не забудьте.
– Какие?
– Паспорт. Или у них что-то другое вместо него?
– Удостоверение. А больше ничего не надо?
– Нет. И поторопитесь, – врач и сестра вышли.
Лена быстро накинула на себя платье и, бережно одев Алексея, осторожно держа его под руку, стала медленно спускать его по лестнице вниз.
6
Госпиталь при поступлении больного сразу ожил, рабочий день ещё не закончился, и все были на месте.
Сделав Алексею рентген, его немедленно положили в реанимацию, по-ставили капельницу и сделали укол.
– Девушка, сейчас его лучше не тревожить, тем более в реанимацию посторонние не допускаются, – подошёл к Лене заведующий отделением. – Так что ступайте домой и не волнуйтесь. А завтра приходите. Хорошо? – он улыбнулся.
– Хорошо, – сказала Лена, – Только скажите…
– Все ответы на ваши вопросы завтра. Сейчас судить обо всём очень и очень рано.
7
И ничего не изменилось.
Лена вышла на улицу. Куда-то не торопясь шли люди, смеялись влюблённые, неистово горланили птицы, парни пили пиво, одна за другой ехали машины.
– Почему мне так не везёт? Встретила хорошего человека, а он взял и заболел. Ничего, такое с каждым может случиться. Всё будет хорошо. Помоги ему, Господи, – Лена перекрестилась.
Она медленно шла домой пешком, огибая по дороге огромные лужи, в которых купалось бездонное небо, а солнце, отражаясь в них, слепило до слёз глаза.
Вдруг Лена почувствовала, что сильно хочет есть. И от этого ощущения вздрогнула, она ведь не выключила духовку! Остановив машину, через пять минут была возле дома. Бегом поднявшись на свой этаж и впервые пожалев, что дом без лифта, быстро открыла дверь и вбежала на кухню. Нет, всё было выключено. Наверное, она машинально это сделала. В спешке всё и не упомнишь.
Елена равнодушно переоделась, опять включила духовку, чтобы курица не испортилась, открыла вино, налила полный бокал и выпила его. Потом разложила гладильную доску и стада гладить форму Алексея. Голова была пуста, мысли в ней отсутствовали.
Закончив работу, она села на диван, положив на колени телефон, и начала крутить диск. Долго шли гудки. Наконец на том конце ответили.
– Марина, это Елена Васильевна. С завтрашнего числа меня оформишь в отпуск.
– Что случилось, Елена Васильевна?
– Об этом потом. Если столичное начальство будет спрашивать, соври им что-нибудь страшное. Вместо меня назначь Перельмана. До свидания, – и она положила трубку.
Нехотя встав, пошла на кухню, выключила духовку и выпила стакан холодной воды. Есть уже не хотелось, да и не было сил.
Не раздеваясь, Елена легла на диван. Несколько раз подолгу звонил телефон, но она его не слышала, а если и слышала, то не хотела брать трубку.
Проворочавшись всю ночь, она задремала только под утро.
7
Лучик солнца ласково прилёг на лицо Лены. Она открыла глаза. Часы показывали без пятнадцати минут десять.
– Проспала! – вскочила она как ошпаренная.
Быстро приведя себя в порядок, Лена выпила стакан кефира и, остановив на улице машину, быстро поехала в госпиталь.
Госпиталь жил своей размеренной жизнью, как живут все лечебные учреждения. Медицинский персонал, дежуривший вчера, сменился и ушёл домой. Перед Еленой предстали новые лица.
Она твёрдой походкой направилась в сторону реанимации.
– Женщина, вы куда? – остановила её постовая медицинская сестра. – У нас посещение больных после шестнадцати часов.
– Извините, у меня вчера муж поступил в реанимацию. Я хочу выяснить его состояние.
– Мы справок никаких не даём. Спрашивайте у докторов.
– Скажите, а где их найти?
– Лично мне они не докладывают о своём местонахождении. Сядьте у ординаторской и ждите. Придут и всё вам скажут.
– Какое вопиющее равнодушие! – Елена развернулась и пошла в сторону ординаторской.
– Гражданочка! Вы выбирайте слова, а то позвоню сейчас на проходную – и вас вышвырнут отсюда! – грозно прокричала ей вслед медсестра.
Лена никак не отреагировала на это хамство. Она быстро пошла к ординаторской, но в ней никого не оказалось. Сев на стул, терпеливо стала ждать. Часы будто застыли на месте. Часа через полтора к ней подошла пожилая женщина с ведром и шваброй.
– Дочка, ты кого ждёшь? – спросила она.
– Врача. А вы кто?
– Санитарка. Сама к нему пришла, или лежит кто?
– Мужа вчера в реанимацию положили. Сестра сказала здесь ждать, врач придёт и всё скажет.
– Так нет этих врачей и не будет сегодня. Начальник в Севастополь уе-хал, а тот, кто вас принимал, дежурил вчера и сменился, а второй заступил на дежурство. Он сейчас в приёмном покое. Туда иди. А медсестра сегодня сущая змея. Ей бы на живодёрне работать, а она сестрой милосердия числится. А как фамилия мужа? – спросила она.
– Корнилов.
– Плох он, дочка, бредит, в себя не приходит. Его надо либо в Москву, либо в Петербург, в академию ихнюю. Будут предлагать ехать в Севастополь, не соглашайся. Иди, дочка, в приёмный покой. Там всё с доктором и согласуешь. Леонид Степанович его зовут. Хороший врач, с понятием. С ним можно порешать любые вопросы. А когда всё решите, можно и к начальнику госпиталя идти. Он принимает ответственные решения.
И только сейчас, обняв санитарочку, Елена зарыдала в голос, осознав всю полноту трагедии.
– Поплачь, моя хорошая, поплачь. Со слезой боль из души уходит. Пойдём, я тебя провожу.
8
Елена постучала в дверь дежурного врача и вошла. За столом сидел приятный мужчина в белом халате, сорока с небольшим лет, и что-то писал, а напротив, на кушетке, лежал голый по пояс матрос.
– Вы ко мне? – поднял голову доктор. – Подождите одну минуточку в коридоре. Сейчас отправлю матроса в отделение и займусь вами.
Лена вышла. Глаза блуждали по наглядной агитации, развешенной по стенам, напоминающей о мытье рук перед едой, что надо беречься от случайных половых связей и бдительности: враг не спит…
– Людмила Александровна, – послышалось за дверью, – отведите больного в ЛОР-отделение. Заходите! – крикнул он.
Елена снова вошла.
– Присаживайтесь, – показал врач на стул. – Слушаю вас. И давайте договоримся сразу: слёзы в глазах высушить. Как вас зовут?
– Лена.
– А отчество у вас есть?
– Просто Лена. Давайте без сентиментальностей.
– В таком случае, Леночка, я готов вас выслушать.
– Я жена Корнилова.
Лицо доктора сразу приобрело серый оттенок и мгновенно сделалось старым.
– Пойдёмте, выйдем на улицу. Я покурю, а вы… воздухом подышите. Может, вы тоже курите? – спросил Леонид Степанович.
– Нет.
– Это правильно!
Он открыл флакон и намочил из него ватку. В кабинете сразу запахло нашатырным спиртом.
– Держите, – доктор протянул ей ватку.
– Зачем?
– Нюхать периодически будете. Вдруг вы у меня захотите в обморок упасть… – он натянуто улыбнулся. – Тогда мне придётся делать дыхание «рот в рот». А такое может понравиться и пациенту, и доктору. Но шутки в сторону.
Они вышли на улицу, сели на скамейку за приёмным отделением. Леонид Степанович закурил, глубоко вдохнул горьковатый дым и тяжело выдохнул.
– А теперь о вашем муже. У него двухсторонняя молниеносная, абсцедирующая, тотальная пневмония тяжёлой степени, осложнённая гнойным плевритом. Коматозное состояние. Вы понимаете, о чём я говорю?
Лена кивнула головой. Она сделалась бледной, слёзы ручьём потекли из глаз.
– Ваточку к носу поднесите и подышите. Хорошо дышите. Короче, состояние его очень тяжёлое.
– И что теперь делать, доктор?
– Его немедленно надо отправить в специализированное отделение – либо в Центральный военно-морской клинический госпиталь в Купавну, что под Москвой, либо в Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербург. Этот больной не нашего уровня. Правда, сейчас решается вопрос о его транспортировке в Севастополь, в 1472-й Военно-морской клинический госпиталь Черноморского флота. Но это…
– У него отец в Питере, в штабе служит. Адмирал! Давайте его туда.
– Извините, но я такие вопросы не решаю. На это есть начальник госпиталя. Но всё надо делать не то что быстро, а стремительно. Только время в этом случае ваш союзник.
Лицо Елены сделалось каменным.
– Готовьте больного, мы летим в Питер. Сейчас я решу этот вопрос. С вашего телефона можно позвонить?
– Пожалуйста, без вопросов.
Лена решительно села к столу и набрала номер. На удивление ответили сразу.
– Здравствуйте, Леонид Макарович, Лена опять вас беспокоит.
– Ленуся, привет. Докладываю: своего племянника в совхоз я отправил, – он заливисто рассмеялся. – Жду дальнейших распоряжений!
– Беда, Леонид Макарович.
– Что случилось?
– Этот парень попал в госпиталь с тяжелейшим воспалением лёгких. Он умирает. Помогите переправить его в Петербург. На коленях прошу, Леонид Макарович. Спасите! Только вы это можете сделать. Там отец его, адмирал, в штабе служит.
– Ну и задачи ты мне задаёшь, день ото дня всё сложнее и сложнее. Скоро с тобой я всем Военно-морским флотом буду командовать. Жди, только телефон мне продиктуй, где ты, я свяжусь с нашей знаменитостью, генералом Сикваровым, и позвоню тебе. В панику не впадай, сейчас что-нибудь придумаем. Данные твоего возлюбленного у меня есть. Потом продиктуешь всё о его отце. Мы обязаны найти его и оповестить, - в трубке послышались короткие гудки.
– Леонид Степанович, а в Истории болезни данные о его отце есть?
– Должны быть. А вы что, не знаете ничего о своём тесте?
– Знаю, – покраснела Елена, – но немного. Мы позавчера расписались, а через месяц собирались поехать в северную столицу.
– Поздравляю, – доктор набрал номер. – Елена Максимовна, посмотрите, есть ли в Истории болезни Корнилова данные о родственниках? Хорошо, жду. Записываю. Спасибо. Как он? А температура? В себя не приходил? Ясно. Всё, приготовьте его к транспортировке. Сумку укомплектуйте, кислород… Наверное, мы с вами будем сопровождать его. По всей видимости, в академию, в Петербург. Не ахайте, а занимайтесь делом. Вернёмся назад самолётом. Всё!
– Как Лёша? – встревоженно спросила Елена.
– Пока без изменений. Вы побудьте в коридоре. Как только вам позвонят, я непременно позову. Вот данные о его отце, но здесь только домашний адрес и телефон.
– Спасибо, – Лена встала.
Не успела она дойти до двери, как раздался звонок.
– Вас, – протянул трубку доктор.
– Лена, через полтора часа с военного аэродрома «Кульбакино» летит транспортный самолёт на Вологду. Он заберёт вас с собой в Питер. Чтобы не было проволочек, я позвонил начальнику госпиталя. Удачи вам и всего доброго. Не забудь меня информировать.
– Спасибо, Леонид Макарович. Дай вам Бог всего хорошего за вашу доброту и внимание.
– Диктуй данные отца.
Елена скрупулёзно прочитала всё с листа.
9
Почти через пять часов они были на военном аэродроме под Петербургом. Полёт прошёл благополучно.
Лена всё это время сидела возле Алексея, держа его за руку, а медики продолжали свою работу.
К трапу подъехали реанимобиль и чёрная «Волга», из которой вылез представительный мужчина. Его сходство с Алексеем было очевидным.
Врачи, а за ними и санитары с носилками поднялись по трапу в самолёт. Вскоре Алексея стали перегружать в спецмашину. Отец подошёл к сыну, наклонился и поцеловал его. Плечи его задрожали.
– Здравствуйте, Алексей Владимирович, я Лена, – она немного задумалась, – невеста Лёши.
Её бледные щёки слегка порозовели.
– Здравствуй, дочка. Спасибо тебе за заботу и участие в судьбе Алёшеньки. Не спорь, мне уже всё доложили. Только почему-то сказали, что ты его жена. Видно, перепутали.
Елена снова покраснела.
– Я просто всем так представилась, Михаил Владимирович. Иначе с поездкой сюда были бы большие проблемы.
– Ещё раз спасибо тебе большое, – он вытер глаза, притянул её к себе за плечи и трижды поцеловал. – Садись в мою машину. А с Лёшей поедут только врачи.
Лена подбежала к трапу самолёта, на котором стояли Леонид Степанович и Елена Максимовна.
– Спасибо вам за всё большое! Храни вас Господь! – поклонилась она. – Именно на доброте и милосердии держится земля! До свидания.
– И у вас пусть всё будет хорошо. Поправляйтесь, – замахали они руками.
Лётчик закрыл дверь, и самолёт, взревев турбинами, начал выруливать на взлётную полосу.
10
Алексея и Лену разместили в отдельной палате и даже на время организовали там круглосуточный пост медицинской сестры.
Первоначальное лечение дало очень заметный результат. Алексей просто оживал на глазах. Температура упала. Несмотря на то, что в боках стояли дренажи, он стал вставать, самостоятельно ходил в туалет, появился аппетит… Они с Леной без умолку болтали обо всём на свете. Она читала ему вслух книги, вместе смотрели телевизор. Но телевизор – враг общения и взаимопонимания, поэтому он сразу отошёл на второй план. За всё это время, а были они здесь уже две с половиной недели, Лена ни разу не выходила на улицу.
Дни становились всё короче, за окном было серо, хмуро и темно, шёл затяжной и нудный дождик. Наступала промозглая осенняя пора. В палате постоянно горел свет.
– Ленуся, хочу тебе сказать, что я не люблю дождь. Он всегда приносит мне какие-то несчастья. В детстве во время дождя я неудачно поскользнулся и упал. и как результат – сложный перелом левого плеча. После восьмого класса тоже упал во время дождя. Сотрясение головного мозга. Учась на третьем курсе в училище, из-за того же дождя опоздал на экзамен, и как результат – пересдача. Хорошо хоть, что не исключили. А это – последствие николаевского ливня, – и он развёл руками. – И когда умерла моя бабушка…
– Хватит, что за пессимизм! – строго произнесла Елена. – А ну, выше голову, товарищ старший лейтенант! Никогда ничего нельзя пророчить себе, да и другим тоже. Я читала в книжке, что, проснувшись, надо написать число и то, что ты сегодня здоров, а завтра будешь здоровее, чем был сегодня. С завтрашнего дня начнём это делать. Ишь какой, осень ему, видите ли, не не нравится! У природы нет плохой погоды. Выше голову, сударь! Что нам сказал доктор? Не на улицу смотреть, а шарик надувать, лёгкие разрабатывать. Вперёд! – и она зашторила окно.
– Подожди. Я тебе кое-что расскажу.
– Опять про дождь, как вши про баню? – насупилась Елена.
– Не сердись, не про дождь. Я же не рассказывал тебе, что после папиного развода жил долгое время с бабушкой в посёлке Беково Пензенской области. Там остался дом. Мой, между прочим, дом! Правда, он уже обветшал, но всё равно в нём пахнет детством. Там даже живут мои родственники, тётя Люда Трофимина, она местный стоматолог. Удивительной красоты и такта женщина. Ты, между прочим, на неё чем-то похожа. А в соседнем районе, в Колышлее, живёт другая моя тётя, тётя Рита. Она тоже врач, только детский. Очень умный и сильный педиатр. За её плечами тысячи спасённых детских жизней. Мы обязательно с тобой туда поедем. Там дивные места… Река Хопёр!.. Воздух… А трели соловья… А лес… Правда, комаров тоже много. Они размером почти с воробья, – засмеялся он. – А на минуту представь себе, как осенью лес на взгорье окрашивается во все на свете цвета! Красота – просто неописуемая! И во-обще, Пензенский край богат на таланты. Но это я расскажу тебе потом. А сейчас начинаем надувать шарик. Надо папе сказать, чтобы купил со свистком. Надул – воздух выходит, а он свистит.
– Ты работай, а я немного хозяйством займусь. Надо кое-что простирнуть, посуду помыть и так, по мелочам.
И всё вроде бы шло хорошо, но к вечеру у Алексея снова поднялась высокая температура, опять стала собираться гнойная жидкость в плевральных полостях, в лёгких появились новые абсцессы.
Казалось, что весь медперсонал буквально выворачивается наизнанку, делает всё возможное и невозможное, а положительного результата мало. Алексей сильно похудел, лицо его заострилось, заросло густой рыжеватой щетиной и приобрело землистый оттенок. По утрам и вечерам его мучили приступы кашля. Но все отмечали, что его дыхание становится свободным и ровным, одышка стала значительно меньше.
Лена круглые сутки крутилась как волчок. В её многочисленные задачи входило: помыть и покормить больного, если требует состояние – подложить «утку», постоянно взбивать подушку, расправлять простынь, по утрам и вечерам делать лёгкий вибрационный массаж спины, следить, чтобы не было пролежней… При её постоянной и хронической усталости она всегда была весела и жизнерадостна, что давалось ей уже с большим трудом.
Отец приезжал каждый вечер, привозил с собой фрукты, соки, воду и ещё что-то вкусненькое. Он долго сидел, склонившись над сыном, беседуя с ним о жизни, флоте, общих знакомых. Лена им не мешала, она в это время выходила в коридор и ходила по нему взад и вперёд, разминая уставшие ноги. Михаил Владимирович относился к Лене очень доверительно и уважительно, всегда называя её «дочкой».
После посещения он вставал, трепал сына по голове, корил за небрежный внешний вид, предупреждал, что Лена разлюбит его, и непременно говорил: «Крепись, казак! До завтра». Повернувшись к Елене, приглашал проводить его: «Доченька, проводи меня. Пусть кавалер немного поскучает и поревнует. Это ему только на пользу пойдёт».
Уже за дверью Лена подробно рассказывала ему о состоянии Алексея и его лечении и
было видно, как он светлел от хороших новостей и тускнел от горьких.
Прощаясь, он в обязательном порядке лез в свой неизменный портфель и доставал оттуда либо интересную книгу, либо золотое колечко или серьги, либо ещё что-то дорогое и красивое.
Поначалу Лена отнекивалась, но Михаил Владимирович был настойчив и даже обижался, сетуя на то, что купил вещь, пришедшую ей не по вкусу.
11
Время тянулось очень медленно. Казалось, что день растянут на неделю.
В это утро Лена проснулась как никогда поздно. Часы на тумбочке показывали двадцать минут десятого.
– Боже, проспала! – Елена вскочила с постели. – Как ты, мой ненаглядный? – взглянула она на Алексея и не узнала его.
Он сидел на кровати гладко выбритый, причёсанный и улыбался. На его щеках проступал румянец, которого не было со дня его заболевания.
– Спи, спи, я уже позавтракал.
– Как я рада видеть тебя в таком состоянии. Как ты себя чувствуешь?
– Замечательно! Абсолютно ничего не беспокоит. Готов к выполнению новых заданий Родины.
– Ишь, как расхрабрился, – улыбнулась Елена и тут же заплакала. – Как же я ждала, милый, этой минуты и проспала её, – улыбнулась она сквозь слёзы. – Обход уже был?
– Рано ещё. Врач, правда, заходил… А обход после десяти. Перестань, пожалуйста, упрекать себя, и не надо плакать. Всё хорошо. Твой чай уже остыл, а манная каша превратилась в желейную массу. И только яйцо сохранилось в скорлупе, – засмеялся он. – Ты умывайся, а я тебе буду задавать вопросы. При положительном ответе ты киваешь головой и говоришь «угу», а при отрицательном – только мотаешь головой. Договорились?
– Угу.
– Скажи мне, пожалуйста, если бы спустя какое-то время я предложил тебе руку и сердце, ты согласилась бы выйти за меня замуж?
– Угу!!! – закивала она головой, ибо её рот был полон пасты.
– Спасибо, Леночка! Я тебя люблю!
Она быстро прополоскала рот и, встав перед ним на колени, поцеловала руки, сказав тихо, – И я тебя очень люблю, родной мой, желанный! – и она положила голову на его колени.
– Встань немедленно! Сейчас кто-нибудь войдёт.
– Ну и пусть входит. Мне стесняться нечего.
В это время открылась дверь и вошла медсестра.
– Больной, готовим попу. А вы почему на коленях стоите, потеряли что-нибудь?
– В любви признаюсь.
– У современного мужчины скоро отомрут все чувства. Надо же, теперь женщины перед ними встают на колени…
– Это я признаюсь, а она отвечает.
– Коль так, уже хорошо. Ватку прижмите, кровь немного пошла. Бывайте здоровы.
– Спасибо, – дуэтом ответили Лена и Алексей.
– Леночка, милая, у меня к тебе просьба великая.
– Слушаю и повинуюсь, – улыбнулась она.
– Вначале скажи: у тебя деньги есть?
– Конечно. Папа дал. Десять тысяч. Но если быть честной, полторы я израсходовала на туалетную бумагу, газеты, журналы и покупала ещё какое-то лекарство…
– Не переживай по пустякам. Этого тебе вполне хватит съездить в Москву и вернуться обратно. Умоляю, поезжай сейчас на Невский проспект, а там найди любое кафе, их много. Именно там и продаётся самое вкусное мороженое на свете! Купишь его и привезёшь сюда. А мы его здесь… – и он с наслаждением потёр руками.
– Хвастун!
– Попробуешь и согласишься со мной. Возьми побольше. Так сильно хочу его, просто сил нет терпеть! Только попроси в столовой для этого кастрюлю. Мы мороженым отпразднуем сегодня нашу помолвку.
– Хорошо, любовь моя, я мигом. А кастрюльку я куплю в магазине. Уж в этом городе, наверное, всё есть.
Лена стала переодеваться. Потом вдруг остановилась.
– Ты чего?
– А обход? Я должна на нём присутствовать! Вдруг скажут что-то важ-ное, а я это не услышу.
– Езжай. Я услышу и всё тебе расскажу. И что нового в этом обходе? Посмотрят все с умным видом и уйдут. Тем более, мне стало значительно лучше. Хочется жить, творить и наслаждаться!..
– Творец ты мой любимый! – Лена наклонилась и сладко поцеловала его в губы. – Уговорил, еду, – и, помахав рукой, она вышла, а Алексей счастливо улыбался.
Через некоторое время распахнулась дверь и вбежала Елена.
– Ты чего? Забыла что-то?
– Зонт надо взять. Небо хмурится.
– Это точно. В это время года без него здесь никто не ходит.
– Лёша, подумай, может, я во время тихого часа съезжу?
– Тогда у меня может пропасть желание.
– Всё, меня нет. Поеду на такси. Города не знаю, и чтобы не заблудиться и не плутать…
– Удачи. С нетерпением жду.
– Будь умницей! – и дверь за ней закрылась.
12
– Девушка, – посмотрел на неё пожилой таксист, – я вижу, вы не местная. И, скорее всего, здесь впервые. Давайте я немного вам покажу наш город.
– Вы совершенно правы. Я бы с удовольствием. Но у меня муж лежит в академии, тяжело болеет и попросил съездить на Невский проспект и купить мороженое. Знаете, где это?
– Дочка, я здесь всё знаю. Тридцать лет за рулём. И всё-таки за полчаса я тебе кое-что покажу. Потом купим самое вкусное мороженое, и я верну тебя назад.
Лена широко раскрытыми глазами смотрела на красоты северной Пальмиры. Её завораживало буквально всё: и архитектура домов, и широкие проспекты, и причудливый рисунок ограды мостов, и многочисленные памятники, и огромная Нева…
«Ну, не такая уж она и широкая, – как патриотка Николаева подумала она. – Наш Южный Буг шире будет».
Пошёл дождь.
– С погодой у нас плоховато. Осенью эта вода целыми днями льёт с небес. Ну ничего, что-нибудь да увидишь. Муж вылечится, потом с ним деталь-но всё посмотрите. Я поеду не спеша и буду тебе всё рассказывать. Сейчас мы едем к Неве. Впереди, справа, гостиница «Ленинград», а на той стороне стоит легендарная «Аврора». Рядом с ней находится Нахимовское училище, видишь здание цвета морской волны? Сейчас мы поедем через мост Свободы на Петроградскую сторону. Впереди будет Петропавловская крепость. Слыхала про такую? Ты откуда приехала?
– Из Николаева.
– «Кругом родные всё места…», – улыбнулся он и закурил, вспоминая свою далёкую юность. – В Николаеве я полгода проходил учёбу в учебном отряде у Варваровского моста. После неё служил в Севастополе на эскадренном миноносце «Благородный» в спецсвязи. Боевой корабль был. У стенки не любил стоять, море ему подавай. Сейчас едем по Кировскому мосту, за ним будет памятник Суворову. Да-а-а… Николаев, значит… Сколько тогда было моряков…
– Мой муж тоже там служит на строящемся авианосце.
– Эко!.. В наши годы такого не было. Дочка, ты по сторонам смотри, а не на меня, во мне уже ничего интересного не осталось. Вот раньше… Слева Летний сад, справа Марсово поле, дальше будет памятник Петру I.
– Медный всадник?
– Нет, тот немного в другом месте. А этот поставил прадеду Павел. Как тебя величать?
– Лена.
– А я Виктор Павлович. Давай, Леночка, договоримся так. Муж выпишется, вы мне позвоните, я номер телефона дам, и покатаю вас по всем историческим местам. Договорились?
– Спасибо большое. Договорились.
– А вот и Невский проспект. Через пару домов будет кафе, которое вы ищете.
– Виктор Павлович, – смутилась Лена, – я еще кастрюльку должна ку-пить, куда мороженое складывать.
– Разве это проблема в нашем городе? И кастрюлю купим, и ведро, если потребуется.
13
Исполнив, наконец, заказ любимого, Елена снова села в машину, и они по Литейному проспекту быстро поехали в клинику. Время на это заняло не более десяти минут.
А дождь всё усиливался. Лена даже умудрилась промочить туфли.
Скинув в вестибюле плащ и стряхнув его, она быстрым шагом, по стеночке, чтобы никому не мешать, хотя коридор был на удивление пуст, пошла к палате.
– А вот и я с твоим любимым мороженым! – радостно произнесла она, входя в палату.
Но в ней никого не было. Скомканная постель Алексея валялась на полу, а на простыне и подушке виднелись большие пятна крови. Из её дрожащих рук с грохотом выпала кастрюля, и мороженое рассыпалось по полу. Но этого она не заметила.
Лена в ужасе зажала себе рот, её глаза наполнились слезами. Она стояла в дверях как вкопанная, боясь сделать шаг. Вдруг ноги перестали слушаться, и она по стенке сползла на пол.
– Почему всё так? И где Лёша? – прошептала она задыхаясь. – И что здесь произошло, наконец? Кто мне скажет?
Сзади послышался шум открывающейся двери. Лена повернула голову. Вошла санитарка с ведром и шваброй.
– Где Лёша? – дрожащим голосом спросила девушка.
– Ты сядь, дочка, на свою кровать. Негоже на холодном полу сидеть. Давай я тебе помогу, – санитарка аккуратно взяла её за руку и помогла приподняться. – Пойдём, моя хорошая, потихонечку.
Она посадила её на кровать.
– На, попей водички, – женщина подала ей стакан, Лена с жадностью выпила. – А теперь приляг на подушечку. Давай я тебе туфельки сниму. Ба, да у тебя ноги мокрые. Снимай колготки, а я одеялом накрою, чтоб не простыла.
Лена слова слышала, но они до неё не доходили, она не понимала их значения, и что с ней делают, тоже не понимала.
– А где Лёша? – наконец прошептала она.
– Ушёл Лёша, нет его.
– Как ушёл, куда ушёл? Почему меня не подождал? Мы же всегда вместе.
– Так Бог распорядился.
– А обход был?
– Был, дочка, был. И обход, и всё остальное…
– И что сказали? Мне обязательно нужно знать. Может, лекарства какие необходимы?
– Закрой, милая, глазки, может, поспишь, а я посижу возле тебя, сон твой поохраняю. Тебе силы нужны. Ой как нужны! Ты сейчас как в забытье, не понимаешь ничего, а сердце чувствует… Может, это и к лучшему, – санитарочка гладила её по голове, а Лене и правда сильно захотелось спать. Она закрыла глаза и мгновенно провалилась в бездну. Но через секунду опять была на ногах.
– Где Лёша?! – закричала она, и глаза её округлились. – Вы мне можете сказать? И почему в палате такой бардак? Откуда взялась кровь на постельном белье?
– Посиди, милая, я сейчас доктора позову. Он тебе всё и расскажет. А я человек маленький, – она скатала матрас Алексея вместе с подушкой и бельём и не спеша направилась к выходу.
– Куда вы это уносите? На чём он спать будет?
– Не волнуйся. Я всё поменяю и принесу.
Лена не знала, что ей делать. Наконец она подошла к окну, отодвинула шторы и стала смотреть на улицу. Было видно, как непрекращающийся дождь срывал листочки с деревьев в парке.
– Вот и осень. Время хоть и медленно тянется, а всё идёт своим чередом. Плохо, что дождь постоянно идёт…
– Здравствуйте, Елена Васильевна, – вошёл врач. – Пойдёмте в ординаторскую, там спокойнее.
– Мне переодеваться в больничное или в платье можно?..
– Можно и в платье, – вздохнул доктор.
14
Лена ничего не понимала, и ей казалось, что всё происходящее она видит со стороны.
В ординаторской у окна сидел сгорбленный старичок с красными глазами, в морской форме и адмиральских погонах.
– Здравствуйте, Михаил Владимирович. Вы сегодня пришли так рано. А Лёша…
– Иди сюда, дочка, садись рядом. И вовсе не рано я пришёл, а слишком поздно, – и он, притянув Лену к себе, беззвучно заплакал.
Было странно видеть такого солидного человека рыдающим.
– Я ничего не понимаю, – Елена всех удивлённо осмотрела. – Что происходит? Мне кто-то может ответить?
– Ваш муж, Елена Васильевна, умер, – грустно произнёс доктор.
– Извините, не поняла. Как умер? О чём вы говорите? Он утром так хорошо выглядел, побрился, даже румянец на щеках выступил… Улыбался, смеялся и буквально силой меня заставил поехать на Невский за мороженым. Я отсутствовала около часа, – она залилась слезами. – И всё этот проклятый дождь!..
– Не корите себя, вы ни в чём не виноваты. Обход заканчивался, когда из его рта хлынул поток крови. Скорее всего, лопнул мощный лёгочной сосуд. Дождёмся вскрытия и узнаем причину смерти. Буквально в одно мгновение его не стало. Мы были бессильны что-либо сделать.
– Этого не может быть! Этого не может быть! – истерически кричала Лена. – Как же я теперь буду без него? Где он?! Я хочу его видеть!
– Леночка, дочка, успокойся. Теперь слезами горю не поможешь. Нам предлагали делать операцию, мы тебе об этом не говорили, решили подождать. Тем более хирурги гарантии тоже никакой не давали, слишком сильно у него были поражены лёгкие. А не говорили, чтобы не расстраивать.
– Где он? – опять заголосила Елена, разрывая на себе ворот платья. – Пустите меня к Алексею!
В ординаторскую со шприцем в руках вошла медицинская сестра.
– Лена, подними подол, я укольчик сделаю – и тебе легче станет.
– Не надо мне ничего делать!
– Доченька, докторов надо слушаться, сделай, что они говорят, успокойся немного – и поедем домой. Теперь нас ждут другие дела и проблемы. А Лёша в морге. Туда никого не пускают.
– В палате вещи, – всхлипнула Лена.
– Все вещи в машине. А туда мы уже не пойдём.
Адмирал встал. Поднялся и врач.
– Извините нас, товарищ адмирал.
Михаил Владимирович горестно похлопал доктора по плечу.
– Все мы смертны, – тяжело произнёс он, выходя вместе с Леной.
15
После похорон и поминок Михаил Владимирович и Лена пришли домой. Оба долго молчали, не зная, что делать и что друг другу сказать. Наконец хозяин достал из бара коньяк и поставил его на стол.
– Леночка, открой холодильник, – сказал он, – возьми всё что нужно и приготовь закуску. – Помянём нашего дорогого и любимого Алёшеньку.
Лена машинально что-то резала, вскрывала банки, ставила рюмки и фужеры под сок…
Вскоре стол был сервирован.
– Дочка, порежь яблоки дольками, а я мандаринки почищу и шоколад принесу.
Они сели за стол. Говорить не хотелось. Адмирал разлил коньяк, поднял рюмку, помолчал и выпил. Выпила и Елена.
– Закусывай, доченька, пьяным быть нельзя. Поминки не повод для пьянки.
Они посидели немного и снова выпили.
– Леночка, я сейчас буду говорить, а ты слушай меня и не перебивай. И всё сделай так, как я прошу. Алёшенька одобрил бы меня за такие действия, – глаза его увлажнились. Он бросил взгляд в окно. – Посмотри, дождь закончился, солнышко выглянуло, и его лучик упал на наш стол. Это Лёша нам свой свет с небес посылает, значит, я всё правильно делаю. Так что я хотел сказать. Живу я, как ты видишь, один-одинёшенек в шикарной трёхкомнатной квартире, в тридцати минутах езды до центра, – он нервно закурил. Было видно, как дрожат его руки. – Скоро и мне надо к Алексею собираться.
Лена попыталась что-то возразить.
– Я прошу тебя выслушать, а уже потом высказывать свои мысли. Так вот. Я написал завещание, – Михаил Владимирович положил на стол кожаную папку и твёрдо придавил её своей волевой рукой, – в котором эту квартиру, машину, дачу, денежные сбережения и всё прочее своё имущество завещаю тебе. Не отдавать же всё это государству. Альтруизм у нас не в цене. Я предполагаю, что ты мне ответишь. Но жить в Питере и Николаеве – две большие разницы. В нём по служебным обязанностям я бывал несколько раз. Прекрасный город, город-труженик, со своими прелестями и обычаями. И тем не менее... Ты там большая начальница. Поверь, пока я всесилен, ты тут тоже не будешь кассиром или водителем трамвая работать, хотя эти профессии нужны и почётны, а люди, работающие на них, достойны всяческого уважения. Давай сделаем здесь филиал твоей фирмы. Такое же возможно? Я думаю, родители твои, вернувшись из-за границы, одобрят такое решение. И Алексей рядом...
Лена опять что-то пыталась сказать.
– Подожди, я не договорил. Я нисколько не буду стеснять тебя в чём-то и не прошу оставаться старой девой. Ты молода и красива. И ещё встретишь и полюбишь прекрасного человека, к которому я тоже буду относиться как к родному. Ты родишь мне внука и внучку, – он впервые засмеялся. – Должен же я, в конце концов, чем-то заниматься на пенсии. Ну, – он снова наполнил рюмки, – земля пухом нашему Алёшеньке, но жизнь не остановить. Мы будем хранить память о нём в наших сердцах. Так как моё предложение? В любом случае завещание переписываться не будет! Хочу сейчас выпить за твоё правильное решение. Я уверен, что Лёша всё, что я сейчас предложил, одобрил бы без обсуждения.
Михаил Владимирович, чокнувшись с Леной, выпил и с аппетитом начал жевать бутерброд с колбасой.
– А теперь говори ты.
– Ваши предложения, Михаил Владимирович, настолько неожиданны, что взять и сказать что-либо – просто невозможно. Я благодарна вам за всё, и за это тоже, но поймите меня правильно: взвизгнуть от радости и прыгнуть на вашу грудь – значит показать себя дурой. У меня бизнес…
– Хорошо. Тогда ответь мне на такой вопрос. Если бы всё сложилось хорошо, ты бы вышла замуж за Алексея?
– Да, конечно.
– Если так, то Лёша через год обязательно поступил бы в академию и остался здесь служить. Это я говорю вполне официально. В этом случае где бы ты жила? Там или здесь? Или разошлись бы как в море корабли?
– Ну что вы такое говорите? Здесь, конечно.
– А бизнес свой куда бы дела?
Елена пожала плечами, – Скорее всего, продала бы.
– А я тебе предлагаю лучший вариант: создать здесь филиал, дочернее предприятие или… – он задумался. – Короче, что-то эдакое. Не знаю я теперь ваших замысловатых слов. Может, с мамой сейчас поговоришь или с папой?
– Нет, не надо. Они будут на вашей стороне. Поймите и вы меня, Михаил Владимирович, пожалуйста. Наш мир состоит из одних завистников. В людях доброта стала рудиментом. И тут появляюсь ниоткуда я, вся такая красивая, умная, независимая…
– А у вас там все друг другу ручки целуют?
– Не целуют… Но всё равно… Воздух родины…
– Люди везде одинаковы. В них Бог заложил при рождении звериную сущность. Оттого и зависть, и ненависть, и коррупция, и, если хочешь, войны. Копейку нищему никто не подаст, зато на удовольствия тратят тысячи долларов. Но если вдруг у кого-то проснулась «совесть» и он помог приюту, школе или детскому дому, об этом кричат со всех сторон средства массовой информации. Благодетеля показывают во всех ракурсах! Но давайте разберёмся: от доброты и милосердия ли это? Отнюдь! Все эти «дорогие» подарки делаются не от бескорыстия, это продуманный расчёт. Просто с прибыли он не платит налоги государству, вот и все. А все эти подношения покупаются за границей за копейки, а у нас цена этих товаров возрастает в десятки раз. Миллионерами за год становятся! – Михаил Владимирович нервно закурил, глубоко затянулся. – Где это видано?! – он уже почти кричал. – У нас побеждает тот, у кого не ум и знания, а кулаки с голову пионера, у кого денег куча, у кого клыки острее! Зачем я тебе рассказываю прописные истины, ты это и сама всё знаешь. И в нашей системе то же самое, – он немного помолчал. – Извини, дочка, я немного начал ораторствовать. Власть обязывает, – грустно улыбнулся он.
– Я с вами согласна на все сто процентов и сказать против ничего не могу. Всё так, как вы говорите.
– А коль так, план на завтра: подписываю у нотариуса завещание, делаю тебе новый паспорт, старый дашь мне, и прописываю тебя здесь. На неделе я подошлю к тебе хорошего юриста, обговорите с ним детали создания здесь твоего филиала.
– Я же…
– Это моя забота. Тебе требуется лишь сфотографироваться. Ты когда в Николаев собираешься?
– Сорок дней Алексею справим…
– Очень хорошо! А обратно?
– Через месяц-полтора, не раньше. Такие дела за пять минут не решаются.
– Понимаю. Но постарайся побыстрее… – он вытер накатившуюся слезу. – Муторно мне без тебя здесь будет, – и он снова закурил.
16
Решение всех вопросов на месте у Лены заняло почти три месяца. Вопрос создания дочернего предприятия был принят положительно на всех уровнях. О своих текущих делах она каждый вечер докладывала Михаилу Владимировичу, получая порой от него ценные предложения по решению тех или иных проблем.
Жил он скучно и однообразно, готовился через семь месяцев демобилизоваться по выслуге лет. Жаловался, что стало беспокоить сердце. Как-то поделился с Еленой: «Об одном прошу Бога, чтобы забрал меня к себе в одночасье. Быть обузой для других, нести страдания, проклятья и желание скорейшей твоей смерти – не лучшая перспектива старости». Лена ответила, что этими словами он хочет обидеть её, и если она ещё раз услышит подобное, то приедет и не будет с ним разговаривать. Он посмеялся и извинился за старческое брюзжание.
Наступал день отъезда. Был уже взят билет. Она позвонила Леониду Макаровичу.
– Леонид Макарович, здравствуйте. Зимина. Уезжаю я. Вы мне не уделите вечером час? Вы так много сделали для меня… Хочу пригласить вас на прощальный ужин.
– С удовольствием, хотя, если честно, жалко с тобой расставаться. Ты всегда мне доставляла много хлопот. Кто теперь это будет делать? Народу много будет?
– Почти никого, вы и я.
– А где?
– Здесь уже выбор за вами.
– Тогда приходи ко мне в девятнадцать часов. Здесь и решим, что нам делать дальше.
17
Через четыре дня самолёт, на котором летела Лена, приземлился в Санкт-Петербурге, в аэропорту «Пулково». Офицеры авианосца подарили ей в память об Алексее огромный макет авианосца, на котором он проходил службу, а ещё флаг и гюйс этого корабля.
Михаил Владимирович с огромнейшим букетом роз в одной руке и шерстяной громадной шалью в другой встречал Лену. Он был одет в тёмный костюм и дублёнку.
– Ну наконец-то! – прокричал он басом на весь зал, растопырив руки. – Я никогда никого так не ждал, как тебя!
Елена радостно улыбалась. Она со всех ног бросилась на грудь Михаила Владимировича и расцеловала его. Он растрогался до слёз.
– Прости, дочка, совсем сентиментальный стал, чуть что – и в слёзы. Видно, в старика превращаюсь.
– Михаил Владимирович, что вы на себя наговариваете. Вы ещё как исполин, во всех смыслах этого слова.
– Исполин так исполин. Набрось вот эту шаль, сегодня её для тебя специально купил. Вчера у нас дождина лил как из ведра, а сегодня минус девять. А это розы. Тоже тебе, – протянул он Лене букет. – Я сегодня у командующего выходной попросил. Сейчас получим вещи – и домой. Я индейку в духовке запёк. Потом приготовил ещё один сюрприз. Думаю, что он тебе понравится.
– Спасибо большое.
Они прошли в зал для получения багажа.
– А вот мой чемодан и коробка.
– Какая тяжёлая! Что в ней?
– Офицеры корабля, в память о Лёше, подарили макет авианосца, гюйс и флаг.
– Как трогательно. Молодцы! Пойдём потихонечку на стоянку. Чтобы никого не беспокоить, я сегодня на своей машине приехал. Будь внимательна, смотри под ноги, сегодня очень скользко.
18
– Я первый раз вижу вас за рулём, – сказала Лена, когда они поехали.
– Честно говоря, я за руль сажусь редко, только когда свободная минутка выпадает. А на службе таких минут почти не бывает.
Он прибавил газу, и машина пошла быстрее.
При повороте на Пулковское шоссе автомобиль сильно занесло, и он на полной скорости врезался в осветительный столб. После мощного удара машину боком вынесло на дорогу, прямо под колёса грузового транспорта.
«А ведь сегодня дождя нет…» – была последняя мысль Елены.
* * *
Был ли во всей этой истории и правда виноват дождь, или Судьба так распорядилась их жизнями, ведя каждого своей дорогой к гибели, не известно.
И почему счастье порой оборачивается горем? И где проходит грань между бедой и радостью?
Если бы на все эти вопросы были ответы, учёные давно бы закрыли подобные темы.