Да, именно так — жажда любви. Потому что этот фильм вовсе не о том, что нехорошо читать чужие письма. (И это ещё надо посмотреть, кто более бесцеремонен в этом — 15-летняя ли школьница или учительница, присваивающее себе право разглядывать тайные закоулки юной души).
Когда-то Лев Толстой задавался вопросом: кому у кого надо учиться — детям у нас или нам у детей. Похоже, строптивая и несчастная девчонка, сама того не подозревая, преподнесла всем нам урок.
С самого начала она хочет быть нужной. Впитав в себя лозунги и призывы, как тогда говорили, к «общественной активности», она митингует в классе, справедливо, как ей кажется, обличая ради общего блага нерадивых и недисциплинированных. Но что она получает взамен? «Ты на себя посмотри!». Обида. И разве такое в редкость?
Естественную тягу подростка к сверстникам, подругам — пошушукаться, обсудить в меру своего понимания жизненные вопросы — пресекают строгие мамаши, оберегающие своих чад от дурного влияния и пестующие из них пианистов-виртуозов.
И даже замаячившую надежду на искренний интерес к себе, на понимание себя так грубо обрывает герой Олега Янковского, в своей примитивной прямолинейности усмотревший в порыве трепетной девичьей души непристойность.
А она мечтает… Мечтает о том, чтобы быть кому-нибудь нужной и даже придумывает, что в неё влюблены и пишут ей такие письма…. И какие письма! — она ведь не хухры-мухры! Ну, а поскольку написать сама такие она ещё не может, то копирует у других. Да разве она одна себе присвоила «чужой восторг, чужую грусть»?
Подросток-максималистка, она ищет себя, она резка и категорична. И в семье своей она тоже не находит понимания. Её отталкивают. И ещё хорошо, что она в слезах попадает в руки не кого другого, а своей, пожалевшей её, учительницы.
А вот дальше начинается уже урок для учителей, которые в беспомощных попытках подростка найти ответы усмотрели лишь злые намерения. И такое, к сожалению, в жизни тоже не редкость.
Первый разлад с пригревшей (и отогревшей) её учительницей возник, как уже было сказано, из-за прочитанных любовных писем этой самой Веры Ивановны. Обида женщины, в чью личную жизнь бесстыдно вторглась та, которую она приютила, была велика. (Но так ли бесстыдна, если рассудить, эта девчонка? Наоборот: ведь когда она, к примеру, стала невольной свидетельницей встречи наедине Веры Ивановны с её женихом, она, хоть и боясь, но выдала себя и вышла из своего укрытия. Разве её можно упрекнуть в бессовестности?). Но было прощение. И она, Зиночка, счастливая от тепла почти родного человека, робко, не в силах сдерживаться, целует руку своей благодетельницы. Она готова ей отдать всю себя, она поверила, что теперь эта Вера Ивановна, — близкий и родной ей человек, и её не бросит.
Их интересы схлестнулись, когда началась борьба за мужчину. Собственно, и борьбы-то никакой не было и быть не могло. Ну, девчонка-подросток, учась кокетству, пропела: «Эти глаза напротив». Ну, казалось бы, будь мудрой, объясни по-женски несмышленой девчонке, как устраивать личную жизнь. Но у цепляющейся за шанс одинокой женщины это вызывает страх: эта соплячка, эта змея подколодная стоит у неё на пути, значит, она враг, значит, её надо уничтожить! И забыт высокий долг Учителя, и остался только шкурный интерес. И в ход идут все средства — от моральных («убирайся из моей квартиры», «ищи себе другую школу») до самого "убедительного" педагогического аргумента — битья.
И той ничего другого не остаётся, как защищаться. И она хлещет обидными словами «приживалку нашли?!», мстя этой Вере Ивановне за утраченную веру.
Воистину, от любви до ненависти… А была ли любовь? И у кого — к кому?
Ответ — в том знаменитом эпизоде, где, промокшая под водосточной трубой и не замечая этого, смотрит Зиночка вслед своей несмотря ни на что любимой Вере Ивановне. Сколько любви в её детском сердечке!
А любишь ли ты, учитель, на самом деле своих учеников? Этот вопрос задаёт Вере Ивановне умудрённая жизненным опытом семейная пара. И от этих размышлений, как книжки с полок, сыплются все надуманные теории, потому что один на один с судьбой остаётся юное существо, у которого на всём свете и есть только один друг — приблудный пёс.
Может быть, поэтому меняется взгляд и, извлекши урок, сама Вера Ивановна зовёт: «Зина, ну что же ты мокнешь? Иди к нам!» И с радостью идёт Зиночка навстречу, идёт к своим одноклассникам (которые там что-то разгружают или погружают). И тут же по своей привычке начинает руководить.
Ну, как на такую сердиться?
Как-то пропустил я этот удивительный фильм во времена его выхода на экраны; затерялся он тогда для меня среди разных «чучел» и «пацанов».