Тень - самый верный спутник человека, но даже она его покидает, когда над его головой сгущаются тучи
Ч. К. Колтон
Безмирье
Она вошла в залу, по привычке оглядываясь по сторонам. На этот раз возлюбленного брата обуяла любовь к Средневековой Шотландии и русским художникам начала двадцатого века. Выдернутые из разных веков и стран предметы давали новые неведанные сочетания. Яркие линии и правильные геометрические фигуры супрематистских картин подчеркивали открытые дубовые балки, а дриады Малевича над огромным камином выглядели здесь намного уместнее, чем на белоснежной стене какой-нибудь частной галереи.
Сам владелец замка корпел над очередным артефактом. В свете яркого пламени блеснуло стеклышко часовой лупы. Услышав шаги, он обернулся, осторожно отложил тончайший пинцет в сторону и улыбнулся.
- Сестра, ты давно не навещала меня! Я так рад твоему визиту!
- Что это? – женщина проигнорировала упрек брата, кивнув в сторону разложенных на столе деталей.
- Да вот, Вседержитель попросил сделать часы для какой-то человеческой девчонки. Ты же его знаешь: секреты, секреты… У Верховного свои игры, у нас свои, так ведь? – подмигнул тот. – Надеюсь, та штучка, которую я достал, пригодилась?
- Не угостишь меня вином? – вместо ответа потребовала златокудрая.
Владелец замка безразлично пожал плечами. Перед ним появилась пара серебряных бокалов и высокий глиняный кубок. Творец плеснул рубиновую жидкость в один, почти до краев наполнил второй и испытующе уставился на сестру.
Он выглядел почти подростком. Огромные зеленые глаза на смешливом лице, жиденькие светлые усики и копна такого же цвета вьющихся волос, сейчас убранных в замысловатую косу. На длинных тонких пальцах красовалось несколько перстней, а в ухе – серьга в виде крылатой лошади. Ее Творец нацепил исключительно, чтобы позлить Вседержителя, ненавидящего «эти глупые вымыслы о нас», то есть мифы и легенды всевозможных народов.
Старый брюзга, вообще, мало что любил, кроме собственной персоны и огромных рыб, которых разводил на какой-то удаленной планетке. Рыбы метали черную икру, совершенно безвкусную, а потом умирали. Больше никакого толка от них не было. Но почему-то именно эти глупые существа уже долгие тысячи лет ходили у Верховного в фаворитах.
- Неплохо, - посмаковав вино, вынесла вердикт златокудрая. – Да, ты оказал мне огромную услугу. Пресекатель вне себя от злости. Ты бы видел его лицо! Ох, я едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться перед ним в голос. Но нет, нельзя позволять себе такую вольность. Старый вешатель не любит долго оставаться в дураках. Теперь надо еще внимательнее следить за ним.
Говоря все это, женщина смотрела прямо перед собой. Иногда на сестру находила такая задумчивость, и даже он, ее возлюбленный брат, самый близкий из всей родни, не мог понять, что творится в голове Властительницы рожденных. Но голубоглазая вдруг вся встряхнулась, сделала большой глоток и обернулась к хозяину замка:
- Ты сам-то заглядывал в ту сферу?
- Не было нужды. Я знаю, ты никогда не просишь ради собственной прихоти. Тем более, зарийские куюна ва тента из Темных вероятностей. И все же, признаюсь, мне интересно: что на ней? Какое-то страшное пророчество? Подробная инструкция по уничтожению пожирателей света? Что?
- Хорошо, я утолю твое любопытство. Можешь накинуть еще пару золотых к той сумме, которую ты на меня поставил.
- Откуда…? – приподнял бровь юноша. Впрочем, без должного удивления.
- Прекрати! Ты знаешь, что я знаю, что всем давно известно. Кто на этот раз организовал тотализатор? Любительница заразных болячек или наш тихоня-дядюшка?
- Каплиир, - подливая еще виноградного пойла, назвал одно из забытых имен Разжигателя чувств зеленоглазый. Вот теперь его сестра замерла в подлинном неверии. – А чего ты хотела? У него свой интерес в этом деле. Начав свой спор, вы многих задели.
- Заметь, все началось не с моего вмешательства, - предостерегающе выставила ладони голубоглазая.
- Не важно. Так чего такого важного на шаре?
Женщина коварно улыбнулась, ее рот открылся, рождая несколько слов, которые юный Творец никак не ожидал услышать. Виноградная кровь ручейком потекла из опрокинутого бокала, пачкая его рукав и заливая ремешок будущих часов. Бледная кожа тут же окрасилась темно-красным, навсегда оставшись такой. Дриады укоризненно смотрели вниз, на капающие на пол сладкие капли. И только огонь в камине продолжил гореть ровным и жарким огнем.
Мир теней и тварей
«…где и поступил под начало В. С. Коганова. Учеба в академии легко давалась молодому Яну. По воспоминаниям однокурсников, он отличался великолепной памятью, всегда был дисциплинированным. Не было такого, чтобы кадет хоть раз пришел на занятия неподготовленным…»
- Ага, и потому помер в неполных двадцать девять.
Сан отложила планшетку подальше. Это сейчас капитана Нерко называют героем, а тогда, полвека назад он был обычным преступником, предателем и дезертиром. Ослушавшись прямого приказа, Ян вместе с тремя подчиненными сбежал из части, прихватив пленного кабета. Несколько дней спустя их обнаружили в одном из дешевых отелей.
Дальше историки расходились во мнениях. Кто-то считал, что бригаду Нерко сдал один из своих – единственный оставшийся в части Тимур Свиридов. Большинство все же склонялось к версии, что виной всему стала неосмотрительность самого капитана или чьи-то слишком зоркие глаза. Всегда найдется совестливый гражданин, считающий своим долгом доложить, пожаловаться, сдать.
Но факт оставался фактом. Бригаду накрыли, сам Нерко получил пулю, закрывая собой инопланетянина (о чем в обязательном порядке указывалось всеми исследователями без исключения). Мужчину пытались спасти, но тот скончался, не приходя в сознание, на операционном столе. Двоих участников побега приговорили к срокам от года до трех лет, и лишь рядовую Матвееву – влюбленную дурочку – просто выгнали из рядов охотников. Позже та вышла замуж, но брак распался через пять лет, и Вера так и осталась одинокой и никому не нужной, кроме единственного сына.
«...В две тысячи семьдесят пятом рядом с памятником Е. Л. Голицкому была установлена стела, посвященная подвигу третьей отдельной бригады. Каждый год, в день смерти капитана Нерко там проходит возложение венков. В музее неподалеку открыта экспозиция…»
- К черту, - не выдержала Сан.
У них было еще полтора часа до отбоя, и девушка просто не знала, чем себя занять. Днем Михайлов потащит новичков в настоящее патрулирование. Все их прогулки в радиусе километра от штаба – детский лепет, по сравнению с предстоящим заданием. Так, во всяком случае, говорил сам капитан. Сан не очень-то верила в эти запугивания, но расслабляться не стоило. Даже учитывая, что вместе с «салагами» в одной связке будут опытные уничтожители. Даже ей.
После случая в лаборатории они с Маратом больше не разговаривали. И дело было вовсе не в занятости, им же раньше удавалось как-то выкраивать для встреч несколько минут. Но в глазах лейтенанта отразилось тогда нечто, от чего Карпатова бежала куда подальше. Ужас. Она, хрупкая девятнадцатилетняя девчонка пугала Марата больше Йорика и всего его племени. Сначала друг замер, не своим, слишком высоким голосом выдавил шутку о талантах Сан, после чего быстренько вытолкал ее из камеры. И хоть Алиев при коротких встречах в коридорах старался вести себя так, будто ничего не случилось, охотница знала – их беззаботные свидания на крыше закончены.
Сон пришел под вечер. Бестолковый, тягучий, но вполне безопасный. В нем Сан куда-то летела и с кем-то сражалась. Вполне логично, всю предыдущую ночь им пришлось отрабатывать приемы рукопашного боя. У девушки до сих пор сильно болело разбитое колено, но в медпункт она не пошла. Лучше немного потерпеть, чем снова наталкиваться на непонимание и страх в чужих глазах.
А потом полеты и сражения прервались. Но не тьма поглотила юною охотницу. Она вдруг обнаружила себя посреди родной улицы. В нескольких шагах справа возвышался многоквартирный дом, в котором девушка родилась и выросла. Солнце лениво карабкалось по небу, похожему на застиранное покрывало. Некогда ярко-синее, а теперь имевшее нездоровый сероватый оттенок. Тонкие лучи пронзали воздух, но тепла не давали. Или это Сан превратилась в бетонную глыбу? Она почувствовала, как свет проникает через кожу, под кожу, и сердце вновь начинает биться. Заиндевевшие мышцы обретают прежнюю подвижность и силу.
Сжать пальцы, разжать. Вздохнуть, не чувствуя ни одного аромата. Ничего не чувствуя. Будто все нервы вынули, оставили лишь ту часть мозга, что отвечает за слепой анализ окружающей среды. Оставили даже не животное начало, а что-то совсем уж древнее, бесстрастное, не видящее разницы между прекрасным и отвратительным, принимающее удовлетворение за счастье.
Карпатова сделала первый шажок. Ветер, метавшийся среди зданий, стих. Ничто теперь не нарушало тишины, так что удар ботинка по камешку прозвучал для нее громче выстрела из УВ. Девушка встрепенулась, оборачиваясь. Рядом с крыльцом стояла тварь. Не черная, не опутанная дымкой, а пепельно-серая. Такая же появилась на другой стороне улицы. Пожиратели выходили, один за другим, поодиночке и группами. И Сан поняла: это не твари – люди, а она сама стоит среди них на шести чешуйчатых лапах.
«Проснись, просыпайся же!» - кричал рассудок.
Но охотница не слышала его, или не хотела. Ей было комфортно. Она наслаждалась льющимся с вышины светом, выпивая его, словно морковный сок из бумажного пакетика. Хлюп-хлюп… И тело наполняет легкость. Хочется бежать, скользить среди разноцветных теней. Кто сказал, что они все одинаковые? У каждой свой собственный оттенок, десятки, тысячи. Просто надо найти свою, спрятаться в ней, разлечься, как турист на шезлонге и потягивать из трубочки свет.
«Давай, Сан, не бойся, ты была рождена для этого! – шепчет маленький демон, всегда выбирающий самый короткий и безопасный путь – вниз. – Стать последним человеком на Земле, стать таким же пожирателем, как все остальные!»
- Сан, Александра! - Девушка непонимающе разлепила веки. Глаза горели, словно под веки сыпанули песку. Над ней склонился недовольный Михайлов. – Какого хрена?! Ты уже пять минут как должна быть на построении, живо одевайся!
- Будильник…
Сан приподнялась на локтях, посмотрела на маленькие часики на тумбочке рядом с койкой. Те добросовестно разрывались трелью, отчаявшись разбудить хозяйку. Как же ей все это надоело! Капитан даже не дернулся, когда рядовая в одних трусах и майке вылезла из-под одеяла. Как стоял со скрещенными на груди руками и мордой-кирпичом, так и остался. Только шрам на лице приобрел угрожающий багровый оттенок.
- Жду тебя во дворе, - бросил Михайлов. - Все тебя ждут!
Вранье. К тому времени, как девушка спустилась во всей экипировке на плац, на нем стояло лишь шестеро. Старшие товарищи, по-видимому, тоже любили поспать подольше. Коротко кивнув Жильцову, Сан встала на свое место.
«Только военные и дурачки строятся по росту!» - однажды выдал Владлен. Интересно, а одно может сочетаться с другим? Судя по некоторым отдельно взятым капитанам – вполне. Александр чеканным шагом прошелся от одного края ряда до другого, в который раз повторяя заученную проповедь на тему «Что не должен делать салага в свое первое патрулирование, если не хочет, чтобы оно стало единственным».
Устав охотники учили на отдельных занятиях, иногда повторяя некоторые выдержки из него вместо наказания. Не уложился в норматив по бегу – выложи параграф номер восемь «о моральных качествах личного состава». Не смог взобраться с первой попытки по веревке на стену при прохождении полосы препятствий – рассказывай об особенностях иерархии в подразделении уничтожителей. Вот и теперь Александр остановился напротив подчиненной и произнес:
- Ну, что, рядовая Карпатова, будьте добры, напомните остальным, что Устав говорит о дисциплине. Давайте, мы слушаем.
- Охотник обязан тщательно следить за своим распорядком… - начала Сан.
- Нет, не надо. Дальше, об опозданиях.
- Охотник обязан быть всегда готовым к несению своей службы, независимо от времени суток, - набрав в грудь побольше воздуха, приготовилась к долгой речи девушка, но ее снова прервали:
- А какого лешего я должен тебя самолично из постельки поднимать?! – взвился Михайлов. – Тебя заранее предупредили о том, что в восемь нуль-нуль мы все собираемся здесь. А теперь посмотри на часы. Сколько? Ну, ты что, цифры путаешь? У тебя дислексия или слабоумие?
- Восемь сорок три, - пробормотала Сан.
- Вот именно! Ладно, - уже спокойнее бросил капитан. – С этим разобрались. У нас еще пятнадцать минут, чтобы проверить оборудование. Все взяли в техническом отделе рации? Отлично. Надеюсь, пользоваться ими умеете?
- Капитан, капитан, улыбнитесь! – донесся до новичков мужской голос. Из административного корпуса, вразвалку выползали охотники.
- Грецкий, ты ужасно фальшивишь, - усмехнулся один из них, толкая певца локтем под ребра. Но стоило им ступить с крыльца на асфальтированную площадку, как всякая веселость тут же пропала. Охотники сразу подтянулись по стойке смирно и принялись докладывать: - Товарищ капитан, подразделение по Вашему приказанию прибыло. Разрешите встать в строй!
- Становись, - позволил Михайлов. – Ну, знакомитесь, недоучки. С этими доблестными мужами вы будете, если повезет, служить после обучения.
Семеро салаг испытующе взглянули на четверых охотников. Тот мужчина, что пел, добродушно помахал рукой немедленно зардевшейся Кате. Сан слышала от лейтенанта, что именно Грецкий вытащил своего командира из переделки живым, но с разодранными бедром и лицом. Сам товарищ сержант выглядел непрезентабельно. Невысокий, с простым, каким-то деревенским лицом. Редкие веснушки и щель между передними зубами дополняли образ не то пастуха, не то сеятеля. Сан видела изображение обоих на древних лубяных картинках в школьном музее. Если бы не ярко-зеленые глаза, свойственные только ГМЛ, девушка никогда бы не признала в Грецком уничтожителя тварей.
- Дюжина, - усмехнулся другой охотник. – Хороший знак, товарищ капитан.
- Надеюсь, - не стал раньше времени радоваться Михайлов. – По городу пойдем тремя отрядами. Наши квадраты здесь и здесь. - Над площадкой всплыл полупрозрачный макет города. Маленькие домики, улочки не шире мизинца. – Косликов, Зарницкий и Жильцов пойдут с товарищем сержантом. Зиньцов и Бражников, с вами вместе отправятся рядовые Васильев и Лисовенко. Слушаться их беспрекословно, поняли?
- Так точно, товарищ капитан! – весело отозвался Дима.
- А мы? – захлопала глазами Екатерина.
- А вы, дамы, идете со мной и Тимофеем, - помрачнел сразу начальник.
Вышеозначенный мужчина крякнул, но протестовать против решения Шрама не стал. Хоть женщины давно не считались слабым полом, способным только детей рожать да хозяйство вести, и все же две невысокие девчонки не вызывали у закаленных уничтожителей ничего, кроме сомнения. Сан захотелось глупо и по-детски показать язык; Дроздова отреагировала на взгляд Тимофея привычным способом – снова покраснела.
Михайлов тем временем продолжал отдавать распоряжения: какая группа по какому маршруту двинется, что проверит, сколько раз за час доложит ему о ситуации. Сан слушала вполуха. Она чувствовала себя не выспавшейся и очень уставшей, хотя на отдых им дали без малого девять часов. Наконец, Михайлов выключил голограф, гася трехмерное изображение города, и убрал его в карман.
- Все, пошли! – скомандовал Александр и первым двинулся к воротам.
Приличные горожане уже готовились ко сну. На пути группы охотников попался лишь какой-то забулдыга да пара ребят, спешащих в клуб. Владлен окликнул их:
- Эй, парни, куда идете?
- «Конская голова», - ответил прохожий.
- А, знаю. У них знатные коктейли, - улыбнулся бесцветный, но в голосе его чувствовалась тоска. – Передайте привет Вислому. Скажите, от Лены, он поймет.
- Ага, - кивнули ребята и двинули своей дорогой.
- Лена? – переспросил Жильцов.
- А ну, тишина! – рявкнул впереди капитан. – Тут разделимся. И запомните: у вас нет больше знакомых среди гражданских. Вы – охотники. Они не пьют коктейли в «головах», не надевают свои широченные штаны, и не лыбятся, как бараны. Усекла, Аленка?
Два изумруда припечатали Косликова к асфальту. Тот затравленно кивнул и больше не издал ни звука. Казалось, капитан пытается вытравить из них все человеческое, лишний раз подчеркивая: у них нет ничего, кроме пистолета в кобуре и вечного долга перед миром. Брови его сошлись в одну линию, краешек губ болезненно дернулся.
И тут Сан поняла, что Михайлов – такой же обреченный, как она. Не будь в его ДНК парочки лишних генов, из него вышел бы отличный доктор, добрый и покладистый семьянин. Да просто был бы одним из тех мужчин, на которых невольно заглядываются женщины, вне зависимости от возраста и социального положения. Вот он: высокий и статный, в пиджаке и при галстуке, отодвигает стул в ресторане для очередной пассии. Никаких шрамов ни на лице, ни на душе. Карпатова так живо представила капитана посреди хрусталя и фарфора, что едва не споткнулась на ровном месте.
Они вышли с широкого проспекта в узкий переулок между домами. Здесь надо было соблюдать особую осторожность.
- Внимательнее, - кивнул на отбрасываемый деревом темный трафарет Тимофей.
Девушки дружно пододвинулись друг к дружке, стараясь ступать только на освещенное пространство. Их собственные тени в столь ранний час выглядели как длинные уродцы. Переставляя вслед за хозяевами ноги-костыли, они медленно ползли позади охотников.
Проулок оказался пуст. Охотники заглянули туда, сюда, проверили самые темные уголки, вроде заброшенной электрощитовой. Ни следа пожирателей. Снова вышли на проспект, и вот тут все и случилось.
Эта была засада, хорошо спланированная и разыгранная, как по нотам. Три твари отсекли все пути к отступлению, остальные выстроились полукругом. Теневая сторона улицы вовсе не мешала им резво двигаться. Они были заряжены энергией, красные теплодатчики горели, как уголья в сердцевине почти потухшего костра. Их было много, даже для четверых охотников.
- Вот, б*ь, - ругнулся капитан, шаря взглядом между чудищами, выискивая хоть одно слабое место в их строю. - Похоже, они стали умнее.
- Или мы потревожили их гнездо, - выдвинул иное предположение Тимофей.
Слева – фасады домов без единого промежутка между ними. Справа – ограда и деревья, высаженные по краю пешеходной полосы. А вокруг обнаглевшие, сбросившие маскировку твари. Щели по бокам их туловищ то закрываются, то открываются, словно отсчитывают последние секунды чужой жизни. Хвосты подняты; одно резкое движение и огромный шип вопьется тебе в голень или живот.
Михайлов выставил перед собой кулаки, словно собирался сразиться с пожирателями врукопашную. Остальные уничтожители сделали шаг назад, становясь спина к спине. Если им суждено умереть, то и твари должны заплатить максимально высокую цену. Так они и замерли: пожиратели и люди, ожидая малейшего сигнала к наступлению.
Первыми не выдержали живые тени. Одна из них бросилась вперед, шагая на четырех лапах, а две оставшиеся с длинными когтями-бритвами подняв вверх. Раздался дикий девчачий визг и выстрелы. Нервы Дроздовой оказались тоньше гитарных струн, так что она разрядила целый магазин, только дважды попав в тварь.
И закрутилось, понеслось. Михайлов резко выбросил руку вперед, сметая сразу двух пожирателей в сторону. Тимофей поджарил еще одного шокером, развернулся, выхватывая из-за голенища нож. Лезвие мелькнуло быстрее молнии, останавливая живую тень на подлете. Металлическая ручка, как диковинный нарост торчала у пожирателя посреди безротой башки.
Больно. Сан едва не выронила оружие, закашлявшись кровью. Пока шло сражение, она даже не двинулась. Сначала растерялась, а потом почувствовала, как жжет внутренности, как спина ударяется о декоративный выступ стены. Девушка не могла понять, что происходит. Мир вращался и уплывал куда-то, а она сама оказалась в середине торнадо.
- Не сметь! – закричала Карпатова. – Не сметь! Убирайтесь!
Крик ее подхватил ветер, разнес на всю улицу-стрелу, так что с деревьев посыпались последние листья. Во рту – металл и соль, в голове – темнота. Один из пожирателей приблизился к девушке, остановился буквально в полушаге. Рука сама потянулась к нему, как тогда, в лаборатории.
«Уходите, иначе умрете» - сказала Сан или подумала. Не важно. Пожиратель ее услышал. Два светло-голубых глаза посмотрели на охотницу с обидой.
«Почему ты с ними? - так и читалось в них. – Пойдем к нам. Давай, насладимся свободой и светом. Эти улицы скоро будут нашими. Скоро все будет нашим»
Девушка снова согнулась от кашля, выплевывая на асфальт кровавые сгустки. Ей показалось, или в них появились белесые прожилки?
«Мы ждем тебя», - донеслось до нее отдаленное эхо.
- Убегают, они убегают! – А это уже рядом.
Тимофей радостно кривит рот, зажимая разорванный рукав. Одна из тварей все-таки его достала, когда он уже убил четверых. Рядом Дроздова беззастенчиво блюет. На ее счету только одна тень, которая все еще бьется в конвульсиях.
Сан разогнулась, из последних сил прицеливаясь в голову чудовища. Короткий выстрел заставил замереть черную тушу. Врагов надо добивать, друзьям – давать покой, но ни те, ни другие не должны так мучиться. Это единственная охотничья премудрость, которой Карпатову научили не в штабе.
- Ты как? – Михайлов подскочил к ней, хватая за ребра, плечи, руки. – Ранена? Александра, да ответь ты!
- Все нормально, товарищ капитан.
И правда, теперь она смогла вздохнуть. Только на губах и подбородке остались алые пятнышки. Заметив их, мужчина опустил взгляд на землю. А потом резко отпустил Сан. Короткий обмен взглядами, словно касание рапир. Конечно, Михайлов понял. Не умом, но чем-то другим. Сейчас, и Сан готова была поставить все средства со своей платежной карты, в этот самый момент, они с Александром были близки друг другу как никогда. Она отвернулась, будто капитан мог прочитать ее мысли. Ее сомнения. Ее намерения.
«Кажется, я кричала, - рассеяно вспомнила Сан. – Или нет?»
Открывала ли она рот? Действительно ли хоть один звук вырвался наружу? Теперь нельзя было наверняка что-либо утверждать, кроме того, что капитан точно слышал пронзительное: «Убирайтесь!» - в холодном октябрьском воздухе.
- Вижу, - процедил он. – Так, все собрались. Кумачов, можешь вызвать остальных по рации? Отлично. Двинули.
- Куда? – слабо откликнулась Катя.
- А ты думала, на этом все? Нет, дорогая, мы только начали обход. – Злорадности капитана хватило бы на семерых. – Давайте, шевелитесь.
Михайлов обернулся на своих подчиненных. Сан сунула пистолет обратно в кобуру и, старясь не смотреть на оставленные трупы, первой двинулась за ним.
Вся стычка заняла не больше трех минут. Вытянутые уроды с ногами-костылями теперь гордо вышагивали перед охотниками.
Мир без теней
Все было именно так, как запомнило Мо. Только в его воспоминаниях огромный бронзовый постамент был еще огромнее, а фигура на нем казалась нелепой карикатурой на все человечество. Отлитые черты навсегда были скованны в бессердечную, грозную маску. В них не проглядывалось ничего: ни намека на улыбку, ни разбегающихся в сторону от глаз лучиков-морщинок. Одна-единственная мысль, запечатленная в металле, читающаяся так же легко, как если бы была выбита на подножии большими буквами:
«Я ненавижу пожирателей».
Наверное, при жизни Евгений Голицкий считался славным малым. Но скульптор из всех его ипостасей выбрал лишь одну, гипертрофировав ее всеми возможными средствами. Сильные руки героя сжаты в каком-то странном жесте. Еще чуть-чуть, приподнять один из локтей, и поза вышла бы совершенно неестественной. В яблоках глаз застыла нечеловеческая злоба; распахнутое пальто тяжелыми крыльями трепетало на метафорическом урагане, обнажая рукояти пистолетов. Уже не защитник – просто уничтожитель, терминатор. Человек-программа, человек-орудие.
Вера опустила голову. Они уже обследовали парк и прилежащий к нему лесок. Когда экскурсионный автобус остановился, четверо охотников вышли из него последними и попытались как можно быстрее скрыться в темноте. Не до истории сейчас. Им надо позаботиться не о костях, лежащих под землей, а о будущем. Ручные фонарики выхватывали то ствол дерева, то куст, обливая их своим синим светом. Не то, не то. Вера двигалась впереди мужчин, глаза ее расширились, заполняя половину лица. Она напоминала гончую, которая никак не возьмет след, хотя уже учуяла намек на нужный запах. И в этот момент Ян впервые испугался.
«Что мы делаем? - задал он вопрос. Но на этот раз речь шла не об их четверке, а обо всех землянах. – Куда мы все катимся?»
Вот именно. Катимся.
В том, что это не подъем в гору, наверх, обратно к ласковому Солнцу и прогрессу, Нерко перестал сомневаться, едва они нырнули в заросли. Нет, намного раньше, когда увидел настоящие глаза кабета. Немигающие, нездешние глаза существа более разумного, чем люди, и все же растерянного, как они.
«Я боюсь не меньше твоего, Я боюсь, Ян-капитан», - услышал Нерко голос подростка. И голос этот слился с торжествующим вскриком Веры.
- Быстро сюда! Я что-то нашла!
Нерко рванул за этим вскриком с такой поспешностью, будто его тянули на невидимой леске. Крючок он заглотил давно, при первой встрече с рядовой Матвеевой. Что ж, теперь беги, Ян-капитан. Тебе есть, за кого умирать.
Охотники выскочили на поляну. Травы здесь не было, ее полностью выжгло. Зато землю устилали сплошным ковром сломанные ветки. Деревца поменьше были вырваны с корнем, на уцелевших стволах также остались глубокие отметины. Такие мог оставить сбрендивший дракон. Или лежащая посреди железная штука, напоминающая бочку с вырезанной в одном боку круглой дырой. При ближайшем осмотре оказалось, что внутри «бочки» полно кнопочек, тумблеров и каких-то разноцветных трубок. На ощупь последние оказались шероховатыми и почему-то очень холодными.
- Это зарийская шлюпка, - ответила не немой вопрос товарищей Вера.
- Надо спрятать ее. Хорошо, что Мо приземлился здесь. Несколько сот метров в сторону, и эта штуковина проломила бы крышу музея. Напугал бы Лидию… как ее там, - нервно захохотал Кир. Остальные не разделили его шутки.
Хоть шлюпка и выглядела довольно легкой, но даже совместными усилиями троих мужчин ее не удалось сдвинуть с места. Ян задумчиво почесал макушку. Нельзя было оставлять капсулу вот так. То, что до нее еще не добрались местные, могло считаться чудом. Но что можно сделать с такой махиной, не имея даже лопат?
- Активатор… - нахмурившись, произнесла девушка. – В десантной шлюпке, если она не повреждена, предусмотрена программа полета по последней траектории. Это нужно, чтобы зарийцы могли вернуться на корабль. Или просто свалить в космос и дожидаться своих на орбите. Загвоздка в том, что Мо не знал, как она работает. Их шлюпками должны были управлять из командного пункта на корабле.
- Похоже, эти зарийцы не особенно доверяли кабетам, - вздохнул Расул.
- Не знаю. Проблема еще и в том, что капсула сдвинулась не только в пространстве, но и во времени относительно своего первоначального маршрута. И я не могу точно сказать, как она себя поведет, если мы даже найдем этот активатор. Может, взорвется. Или перенесется в другой век. Господи, если бы Мо был здесь… - Вера умолкла.
- Тыкать во все кнопки подряд тоже не вариант, - согласился Еременко.
- Вера, посмотри на меня, - неожиданно развернув к себе девушку, заговорил Ян. – Мы почти на финише. Если бы не ты, мы бы не прошли этот путь. Я не знаю, как тебе это удалось, но ты должна еще раз воспользоваться этим… даром… своей интуицией… Хочешь, мы отойдем подальше? Будем ждать, сколько понадобится. Да?
- Не нужно, - Вера кивнула, пытаясь нащупать в себе кончик невидимого клубочка-поводыря.
Нерко отступил назад, жестом приказывая своим подчиненным молчать. Не сразу пришло понимание к Ян-капитану. Сначала он думал, что все дело в связи Мо и рядовой Матвеевой, в ее «правильных» мозгах. Но даже она не могла объяснить всего, всех странностей. Вера словно предвидела события, вовремя поворачивая налево, когда все указывало, что им следует двигаться в противоположную сторону. Останавливала их там, где нужно было остановиться, торопила тогда, когда они переставали успевать.
Когда цепкая рука Веры спасла мужчин от городского патруля, это еще можно было считать совпадением. Но затем таких совпадений стало набираться все больше и больше.
«Пойдем, глупо ждать автобус», - нервно оглаживая кобуру пистолета, недовольно произносит капитан.
«Погоди. Еще минута, Ян», - откликается Вера. Не просьба – почти приказ. Автобус выкатывается из-за поворота дороги, сияя синими маячками.
Они молча выходят из салона. Девушка молча преодолевает три ступеньки, потом оборачивается к командиру и бросает:
«Приготовь три сотни»
«Зачем?» - удивляется тот.
«Меня будут звать Оля», - совсем уж непонятно отвечает рядовая.
Двадцать минут спустя патлатый парень Миша довольно прячет три помятые купюры в карман и записывает новых постояльцев: «Владислав Сергеевич Коганов… Ольга Николаевна Дробенко».
«Вера, куда пойдем? Тут есть магазинчик специально для туристов…» - начинает Кирилл, утыкаясь в план крытого рынка «Полянка». Подруга уверенно качает головой:
«Нет, Кир, лучше купим билеты в кассе»
«Это же на другой стороне!» - Расул не часто говорит, тем более, возмущается. Но Вера пропускает такое редкое событие мимо ушей. Она просто отворачивается от стенда с планом и поудобнее перехватывает ручку чемодана.
Охотница и сама не понимает, что делает. Почему поступает именно так, а не иначе. Вопреки, но неизменно – правильно. Только один раз ее интуиция (дар, предчувствие) дает сбой. Вера растерянно смотрит на лежащего на сидении Мо. Глупая улыбка застыла на его лице. Он весь – как древнегреческая статуя – идеален в своей неподвижности. Светлые кудряшки сбились на одну сторону, руки безвольно повисли на подлокотниках.
«Давай обнимемся, Ве-ра. В последний раз!» - Вот как это выглядит.
А потом рядовая Матвеева изо всех сил жмет на спусковой крючок, словно хочет вместо пуль выжать обратно жизнь кабета. Но оружие может сеять только смерть, и Мо не воскресает. Он продолжает улыбаться и беспомощно тянуть к ней руки.
Все это проскакивает в голове охотницы, пока она стоит рядом со шлюпкой. Ей было страшно, да. Черная тупая морда искажается злобой, когда первая пуля прошивает чешую на плече. Вторая попадает ровнехонько в треугольник между глазами. Пожиратель продолжает еще какое-то время стоять, но первыми сдаются лапы, подгибаясь и увлекая остальное тело вниз. Страх и ненависть – единственные чувства, оставшиеся в Вере. Страх, ненависть, но не удивление. И позже, стоя над могилой кабета, она не испытывает растерянности, только усталость и скорбь.
«Если ты знала все наперед, - сама себе задает вопрос девушка, - почему не предотвратила?»
Ответа нет. Слепое шествие, заученный танец. Когда-то, возможно, каждое движение в нем что-то значило. Поворот головы, касание ладоней имели смысл, а их сочетания рассказывали посвященным целые истории. Но сейчас Вера просто повторяет их, потому что так требует этикет.
«Музыка стихает, пора раскланиваться», - шепчет Вере внутренний голос. И она почти не обращает внимания на то, что приходит он извне.
- Зеленый рычаг прямо над люком.
- Что? – Ян оказывается рядом и девушке приходится повторить.
- Активатор находится прямо над люком, такой небольшой зеленый рычаг. Просто потяни его вниз. Не бойся, ничего не взорвется.
- Значит, зарийцы кое-что рассказали Мо? – улыбается Кирилл.
- Да, - пытается повторить улыбку охотница. Не говорить же, что знания кабета тут совершенно не при чем.
«Кому-то надо лезть туда», - пожатие плечами все еще выходит у юного инопланетянина несколько дерганным. Как у больного ДЦП или синдромом Таурета.
«А если что-то пойдет не так?» - не уточняя, что именно имеет в виду, беспокоится Ян. Но получает успокаивающий взгляд карих глаз.
«Все нормально, Ян-капитан. Это же десантная капсула, а не атомная бомба», - впервые шутит Мо. Еременко заливается смехом, и даже Вера не удерживается от смешка. Кабет сбрасывает чужой облик, хватаясь всеми четырьмя конечностями за стенки шлюпки. А потом начинает методично щелкать приборами. Внутри «бочки» сначала загораются разноцветные огоньки, потом из ее глубин начинают доноситься звуки, похожие на речь. Очень плавную, в которой больше гласных, чем согласных звуков.
«Так, управление включено. Теперь надо понять, где здесь схема…» - А вот голос кабета все больше походит на набор скрипов и тресков.
Что-то жужжит, поблескивает. Капсула выстреливает струю раскаленного газа, от которой едва удается вовремя отпрыгнуть. А потом все стихает, остается лишь шум покореженных древесных крон на ветру. И в этом спокойствии почти не слышен хлопок, с которым капсула исчезает, оставляя после себя резкий запах паленой резины. Мо стоит рядом; черты его плоского лица постепенно меняются, и вскоре двухметровый кабет вновь становиться обычным четырнадцатилетним подростком.
«Улетела», - произносит он.
«Улетела», - подтверждают охотники.
На этот раз не было никакого голоса. Капсула просто завибрировала, словно собиралась оторваться от земли, а потом пропала. Ни вспышек, ни окутывающий корпус дымки. На какой-то момент на месте шлюпки повисло что-то вроде миниатюрной черной дыры. Или, скорее, икринки осетра-переростка. А потом и она схлопнулась, не давая себя рассмотреть. Впрочем, главное, что дело было сделано. Только ковер из поломанных веток под ногами да обугленные кусты напоминали, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящее.
ГМУ они нашли на том месте, где его оставило Мо. Позади памятника Голицкому, почти у постамента, лежало несколько камней. Вера отодвинула верхний, просунула тонкую руку в углубление.
- Это и есть генетический преобразователь? – разочарованно протянул Ян.
На ладони рядовой оказался предмет, больше напоминающий куриное яйцо. Стоило посветить на него фонариком, стало понятно, что оно неоднородно. Ян не особенно разбирался в грибах, но больше всего сердцевина устройства напоминала спутанную грибницу. Отдельные тонкие гифы пульсировали, двигались, перемещались.
«Как черви», - с отвращением подумал Нерко.
Внутреннюю белую массу покрывала сеть из светло-коричневого камня. Именно за нее старалась держать преобразователь Вера.
- Я думал, он будет… иным. Ну, там, вроде браслета. Или коробка со множеством отверстий и жутких пиктограмм. А тут... – Кир замолчал, на лице его читались брезгливость пополам с недоверием.
- Кабеты почти не создают сложных механизмов. Они пользуются своими телами и естественными процессами, происходящими в природе. Когда среди их потомства обнаруживаются личинки с генетическими нарушениями, они исправляют их ДНК, приводят в норму с помощью специальных клеток. Вы видели небольшие вздутия у Мо на шее? Как воспаленные лимфоузлы?
- Да, - ответил за всех Расул.
- Это железы, производящие такие клетки.
- Нам что, надо ввести их себе? И что тогда? Нас «исправят», сделают идеальных кабетов без нарушений? – С ожесточением завопил Еременко.
- Нет. Белая масса – это особая разновидность гриба. Он растет только в одном месте на Кессии. Отличительной особенностью его является то, что он быстро приспосабливается ко всем условиям. Внутри каждой гифы размножаются микроорганизмы, которые могут копировать любую последовательность нуклеиновых кислот. Представь себе человека, жизнь которого зависит от информации. Биржевой брокер, бизнесмен. У него есть секретарь, даже несколько, которые круглосуточно ищут такую информацию, а потом извлекают из нее самое ценное. Так и эти грибы. Они питаются кровью, часть которой не переваривается, а анализируется микроорганизмами. Любые новые гены встраиваются в единую цепочку или несколько цепочек, образуя дополнительный набор. Что-то вроде энциклопедии, в которую гриб может заглянуть, когда у него самого нет необходимых знаний о новом враге или токсине.
- О, боже! Эта гадость еще и кровь пьет! – челюсть Кира отвисла вниз, он так и не смог подобрать ее обратно.
- До меня начинает доходить, - зато Расул оставался спокоен. – В этих грибах уже находятся гены кабетов. Но если добавить образец человеческой ДНК, микробы полностью копируют его. Ведь людей никогда не было на Кессии. А потом естественным образом соединят их. Химера. Мы останемся людьми, но с дополнительными опциями.
- Не мы. - Вера поднялась на ноги. – Наши дети. С нами такой фокус не выйдет. Слишком много клеток, разных, со своими особенностями. Исправления происходят на стадии яйцеклетки или сперматозоида. Но Расул прав – они не будут иметь четыре руки или серую кожу. Просто… смогут видеть тварей, уничтожать их без оружия. Дополнительные опции, именно.
- Мы должны отнести ГМУ в часть. Пусть Алехин решит, что дальше с ним делать. - Кирилл протянул к «яйцу» руку, но подруга быстро отдернула его в сторону.
- Нет. Он здесь ни при чем. Это не его миссия.
- О чем ты, Вер?! Какая еще миссия? Подумай головой. Какая-то хреновина, пьющая кровь, грибы, микробы. Ты хоть себя слышишь? А если мы прикоснемся к ним и помрем? Это существо с другой планеты, оно может быть ядовито или заразно. Или, не знаю… расселится потом по всей Земле, так что пожиратели будут казаться на его фоне добрыми зверушками. Мы должны положить эту штуку в какой-нибудь герметичный пакет и отправить на исследования.
В словах Еременко было рациональное зерно. Вера выслушала его, не перебивая, не пытаясь вклиниться в возмущенную речь. А потом заговорила сама с той же железобетонной уверенностью, с какой уговаривала Яна подождать автобус:
- Мы – прошлое, Кирилл. Нам кажется, что вот она жизнь – здесь и сейчас. Но это ложь. Мы всего лишь история. Как Голицкий, как люди, которые жили до прихода тварей. Нам надо смириться с этим, вот и все.
- О чем ты, Вера?
- О том, что именно нам предстоит взять на себя ответственность. Никто за нас не будет рисковать собственной жизнью. Мы сами созидаем будущее, и раз Мо привел именно нас четверых сюда, значит, именно нам придется воспользоваться этой штукой, преобразователем. Никаких тестов и лабораторий. Никаких ученых в белых халатах. Мы – всего лишь история.
- Как хочешь, - поднял руки Еременко. – Я в этом не участвую. Расул?
- Давай, Вера, что от нас надо?
- Серьезно, брат? Вот он кого я не ожидал…
- Мы все должны это сделать. Считай это моим последним приказом, - повернулся к рядовому Нерко. – Я с самого начала поставил конкретные условия. И не позволю теперь никому вилять. Тим остался в части, потому что знал: я не шучу. Если ты, Кир, принял нашу вылазку за игру, за какой-то квест, то сейчас я тебя разочарую. Все по-настоящему, без полутонов. Без «я в домике» и сиюминутных изменений в правилах.
- А если я откажусь? Пристрелишь? – разозлился парень.
- Нет. Я ничего не сделаю. Но, боюсь, ты сам будешь всю оставшуюся жизнь осуждать себя за малодушие. Людской суд может быть несправедлив, одна лишь совесть никогда не ошибается, - Ян произнес это без всякой патетики, просто как факт, вроде утверждения, что молекула воды состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода.
И Еременко зло ударил кулаком по пьедесталу памятника, сдирая кожу на костяшках пальцев. Одно-единственное слово заставило его передумать. Кира могли обвинять в чем угодно: в лени, недисциплинированности, отсутствию внутреннего стоп-крана, но никогда – в малодушии.
- Хорошо, капитан. Мне все это не по душе. Но я присоединюсь к вашему кружку самоубийц. Вера, рассказывай, как эта фиговина действует?
- Все просто. Просовываешь палец в ячейки. Гриб сам решит, как лучше сделать прокол. А дальше придется подождать.
Первым потянулся к преобразователю Ян. Фаланга вошла в белую массу, как в пластилин. Ничего необычного, словно прикасаешься к шляпке какого-нибудь подосиновика. Гифы плотно оплели палец, а затем десяток мелких иголочек вонзились в кожу. Прошла пара секунд, не больше, и Нерко достал истыканный палец на волю. Несколько аккуратных дырочек слегка кровоточили, даже о большой кактус пораниться страшней.
Вера, Расул. Последним мизинец просунул Кирилл. Поморщился, когда гриб жадно впился в плоть, но дальше бухтеть не стал.
- Это все? – спросил.
- Нет, смотрите, - Ян указал на устройство.
Белая масса распадалась, становилась более рыхлой, выползая через отверстия в каменной сетке. И внутри «яйца» обнажалось нечто, больше всего похожее на хризантему. Тонкие лепестки лежали на дне преобразователя, они тоже шевелились, приоткрывая сердцевину – несколько темных подушечек-наростов.
- Что это такое? – Взгляды мужчин обратились к рядовой Матвеевой.
- Сумки со спорами. Полчаса, и они будут готовы.
- К чему?
- К распылению, к чему же еще? Каждое живое существо стремиться оставить потомство. Хищные грибы с Кессии – не исключение. Мы не должны отходить далеко. Нам придется вдохнуть их, чтобы завершить процесс.
- Гадость какая, - поморщился Расул.
- А ты думаешь, в воздухе, которым мы обычно дышим меньше гадости? – поддел его Ян. – Там и не такое плавает.
Гриб все шевелился, то закрывая свой «цветок», то открывая. Тонкие усики шарили по ладони Веры, но девушка не обращала на это никакого внимания. Она держала генетический преобразователь, как маленького птенчика. Нежно, старясь не повредить внешнюю оплетку. А потом пузырьки одновременно взорвались, выстреливая миллионами сложноустроенных спор. Несколько оболочек, капелька жидкости вместо тормозного парашюта, камера с клеткой гриба и несколькими клетками микроорганизма-спутника. Настоящий шаттл с экипажем, только не металлический, а живой.
Охотники даже не почувствовали, как сотни спор вместе с частичками пыли попали в их дыхательные пути. А потом по кровеносным сосудам к внутренним органам. Гриб, конечно, не выживет, а вот микроорганизм найдет новую клетку-хозяина. Еще пара поколений, и ДНК кабетов окончательно сольется с собственными генами человека.
Дождя в окрестностях Краснополянска не было уже больше недели. Спустя полчаса по тому месту, на котором стояли четверо охотников, прошла экскурсионная группа. Кто-то из детей громко чихнул, но в остальном ночь закончилась без происшествий.
Маленькие грибные споры еще покружили в воздухе, чтобы навсегда осесть на площадку за памятником. Из них так ничего и не проросло. Увы, а, может быть, и к счастью.