Утро мягко просачивалось сквозь зашторенное окно, заливая комнату приглушенным солнечным светом. Калерия Петровна любила просыпаться рано-рано, когда соседи по даче ещё нежились в своих постелях, и никто не мешал наслаждаться той особенной ни с чем несравнимой природной тишиной, нарушаемой лишь пением птиц в саду да шелестом листьев на деревьях. Женщина растворила окно настежь и сладко потянулась. В такие моменты она ощущала себя счастливой!
Лето достигло апогея красок. Внизу простирался цветочный ковёр самых разных оттенков: изжелта-синих, сиреневатых, светло-зелёных, иссиня-чёрных и тёмно-оранжевых, малиновых и алых, нежно-розовых и белых, как снег, лазурно-голубых, как небо в ясный тихий день, и совершенно неподдающихся описанию – золотистых с тёмными вкраплениями. Прозрачный, будто бы трепещущий воздух, напоённый ароматами многочисленных флоксов, кружил голову. На газонной траве дрожали длинные капли росы. Калерия Петровна подстригала газоны ножницами. Одному богу известно, как много времени она тратила, чтобы газон смотрелся аккуратно! Не то чтобы она была категорически против газонокосилки или самой обычной дедовской косы, вовсе нет! Это объяснялось значительно проще: по достижении семидесяти лет у неё ослабли руки, но желание, чтобы сад выглядел по-прежнему идеально, было всё равно сильнее.
После утренней чашки кофе, пока не сошла роса, Калерия Петровна решила разобрать книги, привезённые из городской квартиры. Не слишком большая дача своими размерами всё же превосходила её московскую малогабаритную квартирку с единственной комнатой в тринадцать квадратов, поэтому многие вещи неизбежно перемещались на дачу. Старинная этажерка из натурального дерева дивно вписалась в интерьер рядом с большим круглым столом, покрытым льняной скатертью. На одной из полок нашлось достаточно места для последних книг. Калерия Петровна телевизор почти не смотрела, но чтение оставалось её излюбленным занятием. Выбор отдавался классической литературе, а если детективы, только Агаты Кристи. Сейчас она как раз вертела в руках старенький томик, размышляя, не отложить ли его, чтобы почитать вечером. Вдруг из книжицы выпал пожелтевший тетрадный лист, сложенный вдвое, медленно спланировал и опустился на пол. Корявые, прыгающие над строкой буквы редко пишущего малограмотного человека. Калерия Петровна тут же узнала почерк. Письмо от мамы! Потрясенная Калерия Петровна, глубоко вздохнув, взглянула в зеркало на стене…
***
Юная тоненькая спортивного сложения девушка читала адресованное ей письмо.
Дорогая Лерочка доченька!
К свадьбе всё готово. Только выбирите платье как хотели в Ростове.
Недавно к нам заходил Костик. Он славный и положительный. Учитель!
Уважаемый в городе человек. Ты будишь за ним как за каменной стеной.
Проживёте вместе долгую жизнь как мы с твоим отцом Петром Валерьянычем.
Ждём тебя доченька!
Крепко обнимаем и целуем.
15 июня 1965 года
Беспечно крутнувшись на каблучках, Лера бросила мамино послание на подоконник поверх новенького томика Агаты Кристи. Письмо провело в пути несколько дней и пришло так вовремя!
Сегодня она, отличница, комсомолка, активистка, мастер спорта по лёгкой атлетике и просто красавица (как считает Костик), получила диплом об окончании техникума.
Впереди свадьба, и великолепное, сияющее белизной свадебное платье куплено недавно и даже белые кожаные лодочки на высоком каблуке (рост жениха позволяет!), и золотые обручальные кольца! И всё это богатство хранится не в общежитской комнате на пять койко-мест, а в ростовской квартире бабушки Костика.
С будущим мужем Леру познакомила первая учительница. Костик старше на шесть лет, он такой умный, обстоятельный и надёжный. По правде говоря, во время учёбы встречались они не часто. Костик приезжал на выходные, они прогуливались по набережной, ходили в кино, но невзирая на короткое время знакомства, Лера надеется, что станет Костику заботливой и верной женой. До конца своих дней! Вот, как её сестра Машка для Лёнчика. Машка – старше Леры всего на два года, а они с Лёнчиком уже ждут ребёнка и очень счастливы. У Маши с Лерой есть ещё одна сестрёнка, Таня. Ей шестнадцать, она моложе Леры на два года. Родители будто подгадали с периодичностью рождения дочерей!
Костик хотел приехать, чтобы помочь Лере со сборами и переездом, но не смог из-за работы, да и не страшно! Через пару дней она уладит оставшиеся дела, уложит нехитрые пожитки в чемодан и помчится домой навстречу новой самостоятельной жизни!
Порывистая Лерина натура требовала немедленных действий. Девушка легко сбежала по лестничным ступенькам, ведущим в холл общежития. На вахте её окликнули.
– Лера, на твоё имя только что поступила срочная телеграмма! – сбивчиво сказала дежурная. – Я даже не знаю, как тебе и сказать. Ты лучше присядь! Твой жених. Он погиб, утонул... Прими наши соболезнования…
Весь последующий месяц прошёл как в горячем бреду. Рухнули надежды и мечты, беззаботная юность осталась позади. Однажды вечером, крепко поразмыслив, девушка сказала родителям, что больше не может находиться в родном городке и уезжает в Москву. Учиться дальше.
После долгих родительских уговоров и увещеваний, реакция отца оказалась неожиданной для дочери. Пётр Валерьянович заявил, что в таком случае он не сможет обеспечивать её содержание. Лера навсегда запомнила горестную фигуру матери при расставании.
В институт она поступила с лёгкостью и все годы обучения была примерной студенткой, несмотря на то, что приходилось подрабатывать. И за честь института спортсменка Лера выступала успешно до тех самых пор, пока не сорвалась с брусьев, получив травму предплечья.
Домой, чтобы повидать родителей и сестёр, она наведывалась всё реже. Как-то мама спросила, где находятся свадебное платье и туфли, и предложила съездить в Ростов к бабушке Костика, чтобы их забрать. Лера, которая считала себя девушкой современной без всяких предрассудков, испытала ужас, когда ей сообщили, что бабушка год назад умерла, а в квартире давно живут посторонние люди.
Серьёзную ответственную Калерию оставили по распределению в Москве. Скоро она стала начальником отдела. По долгу службы ей приходилось бывать за границей, она была довольна и работой, и даже маленькой своей квартиркой, любимым пристанищем, но с мужчинами отношения не складывались. Более удачливые подруги выходили замуж, заводили детей, но не она. К тридцати четырём годам Калерия сберегла точёную фигурку и миловидное лицо, но эмоциональная холодность отталкивала от неё мужчин. В это же время родные праздновали семидесятилетие Петра Валерьяновича. Впервые за долгие годы состоялся откровенный разговор отца со средней дочерью. Отец в своём возрасте сохранил и форму, и ясность ума.
– Что с тобой не так, Калерия? У каждой из твоих сестёр по двое детей. Ты устроила свою жизнь так, как хотела. Москвичка, живёшь сама по себе, что же тебе мешает стать счастливой?
– Я не знаю, отец. Давно хотела вас спросить, зачем вы назвали меня именем, от которого так и тянет холодом? Словно карельская берёза!
– Это твои фантазии, не переводи разговор. Впрочем, я и сам понимаю, в тебе не хватает изюминки!
– Видать, весь изюм вы оставили при себе!
Калерия выбежала из комнаты, резко хлопнув дверью.
Откуда растут наши страхи и сомнения? Комплексы и неуверенность, недоверие к мужчинам и к людям вообще?
Перед глазами Калерии встала картина из детства.
Ей десять лет. Они с мамой собирают вишню. Громко скрипнувшая калитка пропускает во двор бабочкой впорхнувшую молодую женщину. У неё ярко накрашены губы. Лёгкое крепдешиновое платье игриво облегает стройную фигуру, длинные светлые волосы уложены замысловатым узлом.
– Антонина! О, ты всё в саду копаешься! И Лерка тут.
– Лера у меня главная помощница, – с гордостью говорит мама.
– Ну да, ну да! А Пётр Валерьянович дома? Хотела посоветоваться...
– Нет, Зоя, с утра уехал на службу.
– Жаль. И что ж везёт тебе, Тонька! Такой видный мужик достался! Образованный, при должности, семью содержит. Мне б такого, я бы тоже не работала! А ты за собой совсем не следишь. Смотри, уведут! Что-то неважно выглядишь?
– Некогда мне, Зоя, да и нездоровится.
– Да ты не обижайся, Тоня! Я же не со зла! Я тут тебе принесла чудесное снадобье, все хвори снимает, на себе проверила. Ну, мне пора!
– Мама! – возмущается Лера. – Что они ходят всей улицей, будто им тут мёдом намазано?
– Доченька, так нельзя о взрослых, – укоризненно говорит мама.
Лера больше всех любит безропотную добрую мать. С отцом ей ладить труднее, пусть мама и утверждает, что своей целеустремлённостью Лера обязана именно ему. Отец постоянно занят, а мама часто болеет, и Лера всегда на её страже.
Жаркое южное солнце припекает вовсю. Мимо проходят утомлённые люди, иногда просят напиться воды из колодца. Мать приглашает пожилую башкирку отдохнуть во дворе под навесом и угощает её сладким крепким чаем. Женщина, передохнув, благодарит хозяйку.
– Спасибо тебе, добрая душа! Вижу-вижу, какой у тебя недуг. Возьми-ка отвар, он поможет, а то снадобье, что недавно принесли, уничтожь!
Лера удивлена и даже немного испугана. Откуда старушка узнала о снадобье?
Необыкновенная старушка поднимается со скамьи и тихонько выходит за ворота, оставив свою палку. Лера бросается следом, чтобы вернуть палку, но бабушки нигде нет, она как сквозь землю провалилась!
Вечером Лера помогает матери вынести соседкино чудодейственное снадобье на помойную яму, а утром там обнаруживают издохшего кота...
После празднования отцовского юбилея, Калерия уезжала в Москву не одна, а с племянницей Галей, дочерью старшей сестры. На семейном совете решили, что Галя должна закончить школу в столице, чтобы поступить в московский университет. Жизнь Калерии изменилась, наполнилась повседневными заботами. Племянница жила с ней вместе в её маленькой квартирке около шести лет, на пятом курсе вышла замуж и переехала к мужу.
Калерия продолжала помогать сёстрам в обучении племянников. Пожалуй-ка, без её помощи вряд ли бы они справились сами. В ту пору произошла перестройка, полная неразберихи и нестабильности, на периферии жилось значительно труднее.
В личной жизни Калерии, однако, ничего не менялось, разве что к сорока годам она приобрела дачу в Подмосковье. Свой маленький дивный сад, совсем как у мамы! Великое множество цветов росло в этом саду: хосты, пионы, очитки, эхинацеи, рудбекии, лилии, мальвы, ирисы, гвоздики, гладиолусы, канны, примулы, цинии, полевые ромашки, васильки, незабудки и колокольчики, флоксы. Калерия Петровна, выйдя на пенсию, стала подолгу бывать на даче. Водить машину она не научилась, поэтому добиралась на электричке. Два часа пешей прогулки через лес и вот с пригорка уже виднеется её домик с красной черепичной крышей. Калерия Петровна, всегда поддерживающая себя в спортивной форме, преодолевала расстояние легко, с удовольствием. Вот только руки! Она не могла долго удерживать в руках какие-нибудь предметы, поэтому всегдашним её спутником стал яркий рюкзачок за спиной. У калитки дачи стражем стояла гренадёрша сосна. Высокая, пышная, роскошная красавица! Невозможно поверить, что когда-то Калерия принесла её из леса невзрачной крохой.
Каждый день пенсионерки расписан по минутам. Прополоть, полить, накормить питомцев питательным раствором, постараться отпилить ветки у боярышника, который сильно разросся и начал глушить цветы, попросить соседа, чтобы спилил ствол, сжечь ветки и траву, собрать золу (пригодится!), и не забыть полюбоваться цветниками!
***
Калерия Петровна подняла с пола старое пожелтевшее письмо и задумалась.
Родители прожили вместе действительно долгую жизнь и умерли в один год, сначала она, затем он. Отцу было за восемьдесят…
Как же быстро всё пролетает! Теперь, когда самой Калерии исполнилось семьдесят лет, этот возраст не кажется ей древним, как когда-то. Хочется пожить полной жизнью, но с недавних пор с нею стало твориться что-то неладное. В поликлинике сказали, что налицо все симптомы надвигающейся грозной болезни. От болезни Альцгеймера умерла тётя, сестра мамы…
Что, если отец был прав? Что, если она заблуждалась, когда не позволяла себе любить, пугаясь серьёзных отношений? Что, если бы она имела собственных детей? Например, как соседи по даче, наезжающие весёлой шумной гурьбой?
И тогда, возможно, ей не пришлось бы подрезать газон ножницами?
И пресловутый стакан воды, и поддержка!
Калерия Петровна уже составила завещание на квартиру в пользу племянницы Галины, чем заслужила порицание её взрослой дочери, своей внучатой племянницы, мол, почему не мне! С переоформлением дачи она решила повременить.