Начало здесь -- http://www.proza.ru/2017/07/29/608
П О Л И Н А
Спустя много утомительных часов кортеж прибыл к небольшому хутору, расположенному в нескольких километрах от Ропши. Хутор состоял из основательного бревенчатого дома, окруженного хозяйственными постройками, барака для прислуги и сезонных работников и небольшого флигеля для смотрителей, следящих за порядком и животными. Смотрителями были немолодые, но еще полные сил супруги Рясины – Захар и Татьяна.
Встречать приехавших вышли все обитатели хутора. Познакомившись, Екатерина Григорьевна представила собравшимся молодых хозяев и занялась организацией разгрузки. Женщины принялись резво перетаскивать в хозяйский дом коробы с посудой, тюки с бельем и одеждой, а мужчины сплотились вокруг большого дощатого ящика, почти полностью занимавшего одну из подвод. Чумин умело командовал мужиками, которые с трудом справлялись с неудобным и, судя по всему, тяжелым грузом. Подтащив таинственный ящик к крыльцу большого дома, доски расколотили, и работники с изумлением обнаружили внутри черное пианино, богато украшенное затейливой резьбой.
Пока хуторяне с восторгом рассматривали невиданный доселе инструмент, бережно касаясь подсвечников и металлической таблички с нерусскими буквами, дотрагиваясь до клавиш и радуясь раздававшимся звукам, Юдасова с Машей обошли дом, чтобы выбрать для пианино лучшее место.
Девушку увлекла всеобщая кутерьма и многолюдность. Смена обстановки несколько отодвинула мрачные думы. Несмотря на усталость, она с интересом осматривала дом, обходя комнату за комнатой и пытаясь угадать, какая из них отныне станет ее пристанищем.
Суета не прекращалась часов до пяти, к тому времени во дворе уже был сколочен длинный стол с лавками и приготовлен обед – кислые щи и гречневая каша с грибами. Обедали все вместе – казаки, сопровождавшие кортеж, возницы, работники, молодожены. Ели шумно. Все были голодны и разгорячены. Даже Маша впервые за много дней поела много и с аппетитом. Госпожа Юдасова, сидя во главе стола и делая последние распоряжения, время от времени с одобрением поглядывала на нее.
Лишь один человек за столом не разделял всеобщего радостного возбуждения и относился к происходящему не с интересом, а со всевозрастающим ужасом. Бедная Полина, в одночасье оторванная от привычной работы – не слишком трудной, но чистой и в меру сытной, неожиданно оказавшаяся в захолустье, ощущала себя обманутой и глубоко несчастной.
Только она одна не испытывала восторга по поводу переезда и богатого приданого. Несколько часов она бесцельно прослонялась меж суетящихся работников и работниц, потерянная и раздосадованная. Полина с самого начала подозревала Машу в родстве с Юдасовой. Однако улыбчивость и природная скромность барышни не давали горничной поводов для обид или нехороших мыслей.
Но наблюдая, как на ее барышню, словно из рога изобилия, посыпались вдруг невиданные и незаслуженные, как считала горничная, подарки, начиная от красавца мужа, до собственного хутора, прислуги и даже пианино, Полина в полной мере осознала чувство горькой несправедливости.
Последней каплей для этого осознания явилось то, что поселили ее не в хозяйском доме, а в бараке для слуг, в одной комнате со стряпухой и прачкой. Вместо ковров, портретов и скульптур сейчас ее окружали голые стены примитивного строения, вместо старинного паркета под ногами скрипели некрашеные половицы, вышколенные манеры обитателей Зимнего сменились полным отсутствием нравов, грубостью речи и поведения простолюдинов.
Новые сожительницы раздражали безмерно. Полина снова попала в среду, от которой бежала в свое время, отчаянно пытаясь вырваться из бедности, грязи и бессмысленного существования. Она трудно добивалась места горничной. Помогла дворцовая кастелянша, дальняя родственница Полины. Отсутствие должного происхождения и образования не позволяли девушке мечтать о более высокой должности, но уже то, что ей удалось попасть в Зимний, было удачей.
Полина была готова к любой работе, даже мыть уборные или натирать паркет разъедающей руки мастикой, лишь бы иметь возможность и дальше жить во Дворце, ходить по прекрасным коридорам, видеть знатных дам, мысленно примеряя на себя их шикарные наряды.
Хваткая девушка быстро поняла основные законы выживания во Дворце – не задавать лишних вопросов, безропотно выполнять любые поручения, не заводить подруг, относится ко всем с почтением. Труднее всего было научиться молчать, но и с этим Полина справилась вполне успешно.
Аккуратность, рвение к работе и любезность девушки были скоро замечены и оценены. Ее выделяли и ставили в пример другим горничным. О деревенской родне Полина старалась не думать, хотя та весьма гордилась ею. И вот наконец, когда все так славно сложилось, судьба снова отбросила ее почти на самое дно.
Если поначалу Полина воспринимала отъезд из Петербурга как небольшое развлечение после долгой зимы, а предстоящая поездка представлялась увлекательным выездом на природу, то сейчас все изменилось. Предчувствие, что хутор может стать ее постоянным местом жительства, ужасало. Молодая хозяйка, безусловно явившаяся основной причиной перемен в жизни Полины, вызывала уже не должное почтение, а гнев. Будущее пугало.
Девушка представляла, как совсем скоро пропахнут бензином и стеариновыми свечами ее руки, придут в негодность изящные ботиночки и платья с рядами пуговок на груди, как придется ей облачиться в бесформенную крестьянскую одежду и тяжелые башмаки. О более-менее благополучной жизни и удачном замужестве можно было забыть навсегда.
В первую же ночь соседки по комнате завалили ее вопросами. Их интересовало все – что представляют собой новые хозяева, кем приходится им высокородная дама, и каков нрав у молодой хозяйки. Полина отвечала односложно и неохотно, всем видом своим показывая, что известно ей многое, но вопросы эти считает она неуместными, так как не следует прислуге соваться в господские дела. Сожительницы были обижены и разочарованы, сочли Полину заносчивой кривлякой, выскочкой и со своей стороны поставили девушку на место, высмеяв ее гордыню, манерничание и узкое платье.
Лежа на жестких полатях под колючим солдатским одеялом, Полина не переставала думать о своей барышне, почивавшей сейчас в уютной спаленке господского дома в обнимку с законным мужем. «За что, за что ей все это? Чем она лучше меня? – со злостью думала она. – Вот же лживая тварь! Ей такая удача выпала, а она еще нос воротит, ходит недовольная, все ей не так. Врет, все врет, ведь не радоваться свалившемуся счастью могут только святые или юродивые, для которых все едино – что золото, что камни. А она просто врет, врет да еще и смеется, наверно, надо мной. Да чтоб не было ей покоя ни днем, ни ночью, чтоб провалиться ей в преисподнюю, чтоб не дал ей бог дитяти, тело скрючилось от страшной болезни и чтоб умереть ей в телесных мучениях и душевных страданиях». С такими мыслями пролежала Полина почти до рассвета. Зависть -- липкая, безмерная, убивающая -- овладевала всем ее существом, не давала дышать, отгоняла сон.
Если бы Полина только могла знать, что барышня ее почивает сейчас не с супругом на мягкой перине, а на обычной узкой кровати, расположенной в неглубокой глухой нише и отделенной от большой комнаты полотняной занавеской. Сюда ее определила Екатерина Григорьевна, кровать которой находилась неподалеку, у окна, и тоже была скрыта занавесью. У второго окна была организовано спальное место для Чумина. В сенях сколотили лежанку для охранника Ивана, отставного солдата, привезенного из Питера. Расположена лежанка была так, что каждый входящий в дом или выходящий из него, не мог остаться незамеченным, так как вынужденно касался спящего человека.
Такое странное распределение жильцов удивило слуг и воспринялось как очередная господская прихоть. Ведь в доме было несколько просторных комнат. Высказать свое мнение, однако, никто не решился. Маша и без объяснений все поняла по-своему. Ей не удалось стать фрейлиной, но волею судьбы получилось стать будущей матерью императорского ребенка, женой незнакомца и пленницей. Особой пленницей под тройной охраной.
Маша ни минуты не сожалела о покинутом Петербурге. Он так и не смог стать ее домом. Грустила она лишь о Полине. О милой кроткой и честной Полине, приходившей по первому зову, делавшей ей прически, сопровождавшей на прогулках и приносившей вечерний чай с румяными булочками.
Полина почти никогда не разговаривала, но умела слушать. И возможно, со временем вдали от Дворца с его запретами и правилами они вполне смогли бы стать подругами, делиться переживаниями и тайнами, гулять, собирать первые цветы в весеннем лесу, смеяться и грустить. Но Полины не стало. Почему-то места в доме ей не нашлось, и она даже не пришла вечером пожелать барышне покойной ночи.
Лежа без сна в своем уголке, больше напоминавшем не девичью спальню, а монашескую келью или тюремную камеру, Маша думала не о своей судьбе, а о любимой горничной и молилась. «Боже, сделай так, чтобы завтра я увидела Полину, и чтобы мы больше никогда не расставались. Не лишай меня этой возможности, Боже. Мне не нужно ни нарядов, ни богатства. Верни мне Полину, Боже, и дай ей счастья, которого мне уже не суждено познать».
Так, в первую ночь на хуторе две одинокие несчастные девушки, разделенные небольшим пространством, думали друг о друге, не подозревая о том, и молились. Молились каждая о своем.
* * *
С рассветом суета на хуторе возобновилась. Несмотря на прохладу, завтракали снова на улице. Пока ели, разбирали столы, запрягали и поили лошадей, готовясь к отправке кортежа, внимания на Машу никто не обращал. Та попыталась поговорить с Полиной, но не смогла. Занятая сборами, Полина мелькала то в одном конце двора, то в другом, а то исчезала в глубине барака. Наконец кортеж был собран и отправлен. Хутор погрузился в тишину и покой.
Машенька вновь решилась поискать горничную, но Екатерина Григорьевна опередила ее. Она послала Татьяну прибраться в доме, где было сильно наслежено, и позвать Полину, в отношении которой у нее возникли новые планы. Татьяна в доме прибралась довольно скоро, но Полину не нашла, хотя обошла все подворье и заглянула во все помещения. Горничная пропала.
На поиски были брошены все обитатели хутора. Люди заглядывали в кладовые и погреба, смотрели на чердаках и в сараях, обошли сад и лес, окружавший хутор, кричали, аукали, но безрезультатно. Тревога овладела и хозяевами, и работниками. Не случилось ли чего страшного, думал каждый. Юдасова приказала Маше уйти в дом, а сама нервно ходила у крыльца, дожидаясь слуг и выслушивая их доклады.
Прошло несколько часов, прежде чем стало понятно – поиски бесполезны. Люди сгрудились у крыльца хозяйского дома, растерянные и напуганные. Не желая сдаваться, Екатерина Григорьевна в последний раз лично осмотрела весь барак, перевернула тюфяк, на котором спала горничная, заглянула под полати и тут обнаружила, что пропала не только Полина. Не стало ни ее одежды, ни дорожного сундучка. В одночасье все прояснилось. Девушка не пропала, а просто сбежала. Каким-то образом, то ли сговорившись с возницей или каким-либо казаком из сопровождения, а может и без посторонней помощи ей удалось проникнуть в подводу или в одну из карет и затаиться там.
Юдасова была в бешенстве, лицо ее покрылось красными пятнами, руки дрожали. Никогда еще не видела Маша благодетельницу в таком разъяренном состоянии. «Бессовестная неблагодарная девка, -- чуть слышно шептала она, заходя в дом. – Презренная негодяйка».
Чумин тут же вызвался помчаться вдогонку, но Екатерина Григорьевна осадила его -- «Не следует этого делать, Алексей. Зачем? В любом случае мне нужны надежные и честные слуги, а не предатели. Хочет бежать – пусть бежит. Насильно мы здесь никого держать не собираемся. У каждого свой путь и свой долг. Жизнь и так накажет ее за обман. Столько времени только зря потеряли. Жаль. Но всё. Забыли. Я не хочу больше слышать имени этой девки. Займитесь делами. Да, и скажите людям, кто хочет уйти, пусть уходит. Скатертью дорога. Только прежде пусть поставит в известность меня или вас. И еще. Пусть Рясины подыщут пожилую женщину в помощь Марии Ефимовне. Она ей скоро понадобится».
Маша восприняла бегство Полины как очередной удар жестокой судьбы. Спрятавшись за своей занавеской, она все рыдала, рыдала и никак не могла успокоиться. Из ее жизни исчез единственный человек, на которого она могла положиться и кому собиралась довериться. Что заставило горничную поступить именно так, Маша не знала и не понимала. Видимо, на то чтобы покинуть службу у той были весьма серьезные причины. В глубине души Машенька даже пыталась оправдать и простить Полину, но легче не становилась. Она осталась одна со своей тайной и со своей бедой. Помощи и поддержки ждать было неоткуда.
Продолжение --
http://www.proza.ru/2017/11/11/1064