Осень, для народа приамурья, показатель готовности к зиме. Зима в этих местах длинная и лютая.
Ежемесячные зарплаты в сельских поселениях, между прочим, приравненных к районам крайнего Севера, не позволяют «жить на широкую ногу».
Денег едва хватает на еду, а «приодеться» местному населению можно только после осенней путины. Поэтому сельские жители тщательно готовятся к рыбалке. Закупают бензин, соль, сети.
Основное занятие мужского населения, кто не работает в леспромхозе - браконьерство. Те, кто побогаче, покупают лицензии на отлов кеты, а те, кто не имеет ни лодок, ни мужчин в доме, промышляют на берегу. Рыбаки таким «заготовителям» отдают рыбу бесплатно, а кому-то и за бутылку спиртного.
Только благодаря рыбным ресурсам, народ остаётся здесь жить, несмотря на плохие жизненные условия – проблемы с дровами (газа нет) , подвозом воды к домам, не чищенные зимой улицы, сильные морозы с постоянными ветрами.
Если ход рыбы в Амуре большой, то и лицензионный лов превращается в браконьерский. Не будет же рыбак выбрасывать пойманные лишние экземпляры кеты. А это уже,хотя и нелегальный,но заработок. Икру и рыбу скупят туристы, путешествующие осенью из Благовещенска до Николаевска на Амуре теплоходом «В. Поярков», имеющие ту же цель - заготовку рыбы.
Местные рыбаки не свирепствуют на Амуре, ловят кету для себя и немного для продажи, а у кого есть хозяйство - коровы, свиньи, куры, те ловят её для обмена. Ближе к зиме, в село заезжают фуры из Амурской области. Происходит бартер - мы им рыбу, они нам корма (пшеницу, овёс, сою).
Рыба круглый год не покидает столы местного населения.
Да и странно было бы, жить на реке и не есть рыбу.
Сельчане уже привыкли к такой жизни и, как мантру, каждую осень повторяют- – картошки накопаем, капусты наквасим, рыбу украдём, так и перезимуем.
Но, как говорится, на каждого браконьера найдётся и рыбинспектор.
Рыбинспектор в селе один - местный житель(был) – «борется» с браконьерами, которых знает всех поимённо и штрафы выписывает без исключения – всем!
Жители с пониманием относятся к его работе и без обид подписывают составленные им протоколы. Если рыбинспектор кого-то из рыбаков пропустил и не оформил очередной протокол, при встрече на улице обязательно скажет: «…. протокольчик ждёт, найдёшь меня в 7 часов на тони». И рыбак-браконьер является к назначенному часу, подписывает уже составленный на него протокол, да и сеточку ненужную, на всякий случай, принесёт.
Мы с мужем, имея лицензию на 20 экземпляров кеты осенней и лодку «Казанку- 5М» с подвесным мотором «Вихрь- 30» отправились за уловом. Хотя из-за рабочего дня лицензионный день, на конкретное число, нами был пропущен, поэтому вынуждены выехать на промысел в ночь.
Темнело. Над Амуром из-за горизонта показалась огромная оранжевая луна. Лунная дорожка волшебно переливалась на водной глади, давая дополнительное освещение пространству. Издали видны были огни родного села, расположенного среди сопок, от которого мы отплыли километров на 5.
Доехали до намеченной тони. Муж заглушил мотор, встал на нос лодки, закинул буй в воду стал отпускать длинный конец верёвки. Я, сидя за вёслами, отгребала от буя. За верёвкой пошла в воду сеть и я, борясь с течением, пыталась выровнять её, ориентируясь по балберам.
Наше село находится в таком месте, где постоянно дуют из распадка ветра, но в этот вечер Амур выглядел так, будто его прогладили утюгом. Я легко справилась вёслами с течением и сеть ровнёхонько поплыла вниз.
Сильное натяжение верёвки и резко затонувшие балберы указывали на то, что в сеть попался не хилый косячок рыбы. Решили выбирать сеть, хотя тонь ещё не кончилась.
Муж подобрал верёвку, стал тянуть низа сети, мне досталось подбирать верха. Сеть тяжело шла со дна. Я, по привычке, стала считать количество попавших рыбин. Сеть вытянули только наполовину, а в лодке уже билось более 80 хвостов.
И тут… неожиданно, густой белый туман стал поглощать звёзды, луну, затем всё просматриваемое пространство. Через несколько минут мы даже в лодке смутно видели друг друга. Такого тумана, воочию, я не видела никогда , хотя жила на Амуре с детства . По времени было часов 9 вечера. Мне стало страшновато.
Счёт рыбин для меня был уже не важен. Надо было быстро справляться с сетью, так как появилась опасность, что кто-то из рыбаков в таком тумане может налететь на нас. Лодка, под тяжестью улова, опасно просела в воде кормой . Если бы был шторм, то я, наверное, уже не писала этого рассказа.
Распределив по лодке сеть с уловом, мы стали гадать - в какую сторону плыть, чтобы попасть в село.
Стали приглядываться к течению. Вблизи лодки вода просматривалась узенькой полоской, далее стоял стеной густой туман.
Вроде сориентировались, завели мотор. Плыли очень долго, но берега не достигли. Хотя достаточно было бы 20 минут, чтобы очутиться на любом острове, которых в округе было много. А в худшем случае - налететь на песчаную косу.
Время неумолимо перевалило за полночь. Поняли, что попали в ловушку тумана. Заглушили мотор, стали прислушиваться к звукам, попробовали кричать, в надежде, что кто-то отзовётся. Посторонних звуков не было, слышался только плеск волн под бортом, произведённых движением лодки.
Меня охватил панический ужас. Увидела, что и муж начал волноваться, хотя этого старался не показывать. Решили плыть дальше. Завели мотор. И снова - ни островка, ни косы не встретилось на пути.
Опять заглушили мотор. И тут я увидела одиночный куст тальника, торчащий из воды. Предложила привязаться к нему и ждать утра. Муж, как ни странно, согласился, да к тому же надо было экономить бензин.
Было очень холодно. Муж сразу уснул. А мне было не до сна. Дома двое маленьких детей, дурные мысли лезли в голову - что если мы утонем, как будут они без родителей?
Волновала меня и давящая на психику жуткая тишина. О такой тишине говорят – мёртвая. Хотя в это время, какая-никакая рыбёшка, но должна была плескаться на мелководье.
Вдруг тишину нарушил очень странный шипящий гул и громкий всплеск воды. Впечатление было такое, как будто у лодки вынырнул огромный монстр. Я вскрикнула от страха. Муж проснулся, вскочил и с тревогой в голосе спросил, что случилось. Я объяснила.
Присмотрелись к воде, ничего не обнаружили. Муж снова погрузился в сон. Я, прижавшись к нему спиной, пыталась согреться и со страхом вглядывалась в узенькую полоску воды, мысленно продолжала фантазировать о встрече с чудовищем.
И опять всплеск воды и страшный шум повторился. Я сидела "ни живая ни мёртвая" и ждала появления этого монстра, который должен был утащить нас на дно. Но, вместо монстра я увидела двухметровую палку, которую вытолкнула с силой вода... Это тишина и туман послужили усилению звуков, а винт подвесного мотора поднял со дна эти "ожившие" палки-монстры.
Я с облегчением выдохнула и уже спокойно стала наблюдать за водой. Это явление повторялось ещё несколько раз, заставляя меня вздрагивать, но сильного страха уже я не испытывала. Согревшись спиной мужа, уснула.
Разбудило меня его ворчание. Оказывается, по часам, это было уже утро. Мой сон мгновенно улетучился, а вот туман над Амуром, по прежнему, стоял плотной стеной, хотя слегка и поредел. Видимость увеличилась до метра.
Издали стали слышны человеческие крики. Было невозможно определить места нахождения людей, так как крики доносились с разных сторон. Это тоже были рыбаки, которых, как и нас, застал врасплох туман.
Мы долго не могли понять, куда нам плыть. Вода у лодки ходила кругами, но это не было уловом. Отвязались от куста, завели мотор...
Долго приглядывались в туман и вот наконец-то увидели очертания берега, пристали. Это был остров,который и стал ориентиром нашего возврата домой.
Оказывается, что мы всю ночь кружили в одном и том же месте, как будто нечистая сила была тому причиной. Туман стал рассасываться, впереди появились еле видимые очертания домов.
Лодка, под огромным уловом, тяжело шла, на редан выйти так и не удалось. Создавалось впечатление, что у нас подломался мотор.
На берегу, мимо которого мы проезжали, в лодке сидел рыбинспектор.
Увидя нас, крикнул: «Сломались?».
Я утвердительно кивнула головой, хотя в это время, мы являлись злостными браконьерами.
Продрогшие, но живые, да ещё и с большим уловом, мы вернулись домой.
Дома дети крепко спали и не заметили, что их родители отсутствовали всю ночь.
Муж разделал рыбу и понёс её солить в бочку, а я, собрав ястыки икры, начала грохотать их.
Управившись, каждый со своей работой, отправились досыпать в кровать, благо, что была суббота и нам не надо было идти на работу.
На проданные излишки рыбы и икры туристам, с теплохода "Василий Поярков", я купила деткам зимние куртки, так как они из старых выросли, а себе - тёплые сапожки на высоком каблучке.
Сентябрь 19..г.
Р.S.
Этот рассказ написан давно, но по этическим причинам, я держала его в "столе". Рыбинспектор давно умер, но люди до сих пор вспоминают его добрым словом.
Сейчас на Амуре всё изменилось. Леспромхозы закрылись, рабочих сократили. И стал народ в сёлах нижнего Амура безработный.
Кету в Амуре скоро будем считать поштучно или разглядывать в музеях и рассказывать правнукам, какая она была. Горбуша и летняя кета давно не доходят по Амуру в наши горные речки на нерест, её уже истребили.
Большое количество рыболовецких баз и перегораживание лимана многокилометровыми заездками, в которых удерживается вся, идущая на нерест рыба, и где она находит свой конец, грозит полному её уничтожению в бассейне Амура.
Какая- то её часть тут же загружается в фуры, а какая -то часть давит друг друга и мёртвым грузом ложится на дно. До нерестовых горных рек доходят, чудом, единицы экземпляров. Такой варварский способ узаконен властями.
Главное - урвать и обогатиться, да не какими - то там курточками и сапожками, а этот варварский способ позволяет обогащаться единицам на миллионы долларов. Весь лиман «оккупировало» не местное население.
А вот местные колхозы народов Севера (ульчи, нанайцы), оказались у «разбитого корыта». До них в 2017 году не дошла ожидаемая рыба - ни корюшка, ни горбуша, ни летняя кета и впервые – осенняя. Не смогли заложить икру осенней кеты, для воспроизводства молоди и рыборазводные заводы в ЕАО, ввиду её отсутствия.
На фото "Заездок"- варварское орудие ловли кеты(так считает местное население) в лимане Амура в 2017 году.(Фотографии взяты из Интернета).