На Вис мы приехали поздним вечером. Выгрузились из вагона на высокую заснеженную насыпь.Мне показалось, что кругом нет ни огонька — только эта снежная круча и темнота. Так оно и было: поселок находился в некотором отдалении от станции.
Нас встретили Клементьевы, знакомые родителей еще по Тиманскому.
Они жили в маленькой двухкомнатной квартире вчетвером: Николай Александрович, тетя Таня и их дети: четырнадцатилетняя Зина и двенадцатилетний Саша. Все звали его Шурик.
Зина - серьезная, с красивыми косами, уложенными «корзинкой», Шурик- веселый, улыбчивый. Они отнеслись ко мне очень дружелюбно, старались всячески развлечь. Мне нездоровилось после утомительной дороги, я даже немного всплакнула. Зина показывала мне книги с красивыми иллюстрациями, читала сказки, так что я вскоре забыла о недомогании и даже пыталась вести «интеллектуальную беседу», комментируя интересные моменты в книжке.
Квартира у Клементьевых была скромной, но очень аккуратной и чистой. И был телевизор! Это чудо техники я увидела впервые, как и балет на его экране.Увиденное в три года адажио заворожило и потрясло, а любовь к балету осталась на всю жизнь.
На следующий день Зина повела меня на прогулку по поселку. Наряженная елка возле ярко освещенного клуба, заснеженные дома, семья Клементьевых — всё казалось мне родным и знакомым. Вообще, на Висе я сразу уловила ту атмосферу теплоты, стабильности, взаимовыручки, которая ощущалась на протяжении всей нашей жизни в этом поселке.
Через неделю мы переехали в наше новое жилище - вагончик.Деревянный, выкрашенный в какой-то рыжевато-охровый цвет,он стоял прямо на колесах в железнодорожном тупике.К двери была пристроена деревянная лестница с перилами, чтобы легче было забираться в этот необычный дом. Поднявшись по лестнице, человек сначала попадал в крошечный коридор (тамбур), потом в само помещение вагона. Большая печка, стоявшая посередине, делила теплушку надвое, на «кухню» и «комнату».
В «кухне» были умывальник, стол, полка и две табуретки. В комнате — две кровати. На наше новоселье тетя Таня подарила лоскутное одеяло, которое шила сама, яркое и веселое, оживлявшее нашу аскетичную обстановку.
Вагончик стоял рядом с железнодорожной линией. Это была одноколейная дорога, ответвляющаяся от основной железнодорожной магистрали и заканчивающаяся на базе. По ней в поселок завозили всё необходимое: продукты , одежду, технику, а назад, из поселка, везли лес и пиломатериалы.
Часто я стояла у окна и смотрела, как паровоз тащит вагоны. Красные колеса на черном фоне, которые вращали огромные маховики, и особенно черный прицеп с углем, выглядели зловеще. Локомотив проходил так близко, что мне казалось: вот-вот паровоз сойдет с рельс и снесет наш маленький домик на колесах.
В детский сад я не попала. Из разговоров взрослых я поняла, что «в саду нет мест». Я не слишком расстраивалась по этому поводу, но мне казалось странным: неужели у них нет лишнего стульчика? Когда речь шла о «месте в детском саду», я представляла его в виде персонального стула в группе.
Мне шел четвертый год - не самый подходящий возраст для полной самостоятельности.
И начались мои скитания по местам, где работала мама. Она хотела как можно скорее начать зарабатывать, поэтому бралась за любую работу. Сначала она устроилась на лесобирже разнорабочей. Бригада, состоявшая из нескольких женщин, должна была грузить в машину чурбаки - такие короткие бревна. Машина развозила их по местам назначения, а потом их кололи на дрова. Отопление в поселке было, в основном, печное.
Я обычно сидела в кабине машины. Но однажды шофер куда-то отлучился, я находилась там одна, и как раз в это время по узкоколейке, на которую передними колесами заехала машина, шла дрезина. Она приближалась довольно быстро, так что не все это даже заметили, а когда заметили, ничего уже не успели бы сделать. Машину от удара сдвинуло в сторону, а я не успела даже испугаться.
Мама бросилась ко мне в кабину и, ощупывая и рассматривая меня, всё спрашивала: «Ты не ушиблась? Нигде не болит?»
После этого случая она решила искать другую работу.
Через дорогу он нашего вагончика был магазин, «тройной», как его называли. Это потому, что в одном здании находились продуктовый, промтоварный и хозяйственный. Туда мама и устроилась уборщицей. Я ходила за ней следом, не отставая ни на шаг. Как выяснилось, я стеснялась незнакомых людей и ни в какую не хотела оставаться с чужими даже на несколько минут. С ответственностью ординарца носила веник, а когда мама мыла пол, я маячила неподалеку, стараясь не мешать. Такая вынужденная работа «в паре» была сложна и для мамы, и для меня. Видимо, поэтому однажды она оставила меня дома, объяснив, что с минуты на минуту с работы вернется папа, надо только чуть-чуть подождать, и закрыла дверь на замок.
Поначалу я совершенно спокойно играла бумажными куклами, которые мне подарила Зина. У кукол был запас платьев, вырезанных из бумаги и раскрашенных, а также мебель, аккуратно склеенная из спичечных коробков.
Но постепенно меня стало охватывать необъяснимое чувство тревоги. Казалось, что в помещении я не одна, что меня вот-вот кто-то схватит, подкравшись сзади. Страх леденил всё внутри и сковывал волю, я боялась пошевелиться и оглянуться. Но чувство самосохранения подсказывало: «Скорее, скорее выбраться, бежать прочь из вагончика!» Но как я выйду?
Я вспомнила, что в тамбуре лежит колун (тяжелый топор для колки дров). Надев шапку, пальто и валенки, я стремительно выскочила в тамбур, схватила этот колун и так же стремительно бросилась к окну, со всего маху ударив по стеклу. Часть осколков полетела на пол, часть — наружу. Некоторые так и остались торчать из оконной рамы.Я стала их вытаскивать, чтобы они не мешали прыгать, поранила руки. Усевшись,наконец, в оконном проеме,я поняла, что сижу слишком высоко. Сказывалось то, что вагончик стоял на колесах. В раздумьях - как мне поступить дальше - меня и застал папа...
Потом он рассказывал: «Иду с работы, смотрю — в окне сидит ребенок. Что можно подумать? Первая мысль: случилось что -то страшное…»
- Пап, сними меня!- попросила я.
Он, побледневший, выполнил мою просьбу, а я скорее помчалась к маме на работу.
Мое появление в магазине вызвало недоумение: человек-то был оставлен под замком! Пытаясь быть спокойной, я сказала, что пришел с работы папа и меня выпустил. Но мама заподозрила неладное.
- Пошли-ка домой, - сказала она, спешно направляясь в сторону нашего жилья. Но дойти мы до него не успели: нам навстречу бежал папа.
Когда выяснилось, что все живы-здоровы и пострадало только окно, у родителей отлегло на душе. За стекло меня не ругали.
Продолжение -http://www.proza.ru/2017/11/10/2317