*Карикатуры* (1 история)
Центр города. Что-то вроде рынка блошиного. Только вместо всякой всячины, которая и даром никому не нужна, что-то похожее на одноразовые вещицы, привлекательной и необходимой лишь в текущий момент времени, произведения далеко не искусства. Ибо так сложилось: не суждено тем же самым уличным музыкантам вырваться на большую сцену, ровным счетом, как и художникам, чьи картины не станут полотнами Эрмитажа. Просто по определению - у них свой путь, совершенно не такой, как у их соратников, что на пару тройку статусов выше. Да, и соратниками, как бы, они не были. Однако в этом хитросплетении судеб им отведено свое место. Иначе улицам не выжить.
Картины, наброски, изделия ручной работы, роспись по камню - на это вечно могут смотреть прохожие, если, конечно, у них имеется свободное время. Зачастую они удивляются и не отрывают взгляд от танца марионеток или не могут пройти мимо скрипача. Все это чем-то смахивает на выставку диковинных зверушек. На таких художников смотрят как на чудаков. Еще бы... плоды их творчества тоже какие-то чудаческие. Но все обычно заканчивается лишь обескураженными на выкате глазами или дружелюбной улыбкой. Принцип дальше-больше тут не работает.
Именно по одной из центральных улиц города в разгар лета, когда от зноя блестит лицо, шла женщина твердой и властной походкой и держась за ее крепкую руку, рядышком семенила дочка. Девчонка на вид лет семи - восьми. Со стороны заметно, что ее мама явно не любила подобные места, казалось, что ей хочется как можно быстрее скрыться в тени двора каких-то впрочем, неважно каких домов.
- Мама, смотри какие картинки? - звеняще прозвучал голос девочки, которая остановилась возле необычных картин: на них изображены искаженные силуэты и лица, от которых как-то жутковато.
- Это не картинки, а карикатуры - пояснила строгим голосом женщина. - Пойдем.
- Почему пойдем? Они же красивые. А что это у вас такое? - обратилась она к художнику.
- То, чем я живу, - незамысловато ответил мастер.
- Вы настоящий художник? - тихо спросила девчонка.
От такого вопроса карикатурщик опешил. Только непонятно от чего больше: от того с какой интонацией прозвучал вопрос или от самого вопроса. Или от всего вместе.
- Нет, он не настоящий художник. - быстро нашлась мама девочки. - он скорее всего даже художественную школу не закончил, не то, что училище. О высшем образовании я вообще молчу.
- Вы же понимаете, не в образовании дело.
- А в чем еще?! Если бы у вас оно было вы бы не протирали штаны тут целыми днями. - строго по-учительски произнесла женщина.
- Ничего ты не понимаешь! - крикнула возмущенно девчонка и отвернулась.
- Конечно, куда мне. Не всем дано понять такое вот искусство.
- Да, любой человек, на самом деле, есть искусство. - после недолгой паузы едва выговорил карикатурщик. - А я просто переношу на бумагу то, что вижу в том или ином прохожем. Не больше не меньше.
- Почему у вас на картинке дядя с таким длинным носом, а на нем весит большая сумка? Сумку же вот тут носят. - поинтересовалась девчонка и показала пальцем на свое плечо. - А еще там слева на картинке тетя с головой лошади, но она так красиво улыбается?..
Художник едва смог сдержать эмоции. В тот миг ему хотелось обнять это чудесное создание со светящими добрыми глазами. Потому что именно девчушка поняла то, до чего многие взрослые не догадывались.
- Ребенок даже видит, насколько нелепы ваши карикатуры.
- Возможно, и нелепы. Между прочим вот этот парень, - он рукой показал на портрет человека с длинным носом - Мучился от того, что его все считали чересчур любопытным. И это было видно. Не то, что его считали, а то, что переживал. Однако, увы, мало кто обращал внимание на то, сколько всего интересного открыл этот человек другим людям. За таким так называемым любопытством стоит целая жизнь, понимаете? - опять крайне нескладно произнес художник. - Знаете, что... хотите я напишу вас? Не девочку, а именно вас. Это буквально пару минут.
- Мама, давай.
Женщина лишь вздохнула и как-то неожиданно быстро согласилась.
Взгляд художника изредка падал на мольберт. Он предпочел больше смотреть в себя. Колдовал недолго. Уже спустя минут семь появился карикатурный набросок. Девочка с замиранием сердца следила за его работой. На лице ее матери - лишь усмешка. Правда, она моментально исчезла, когда перед ней предстал холст. Карикатура явно тронула, зацепила, ибо на глазах, крупных слегка прикрытых голубых глазах появились слезы. На холсте была она. Та самая женщина с сильно помятым лицом и с чистыми живыми глазами, наполненными солнечным светом. Она молчала. Девчонка что-то говорила себе под нос. А художник вновь слушал только на этот раз то, что скрывалось за молчанием.
- Что это у вас такое? - нарушил идиллию какой-то зевака. - Почему на этом шарже такое лицо? Это вы кого-то нарисовали? Скверный характер-то...
- Пожалуй, - нехотя произнес карикатурщик - это образ искрящейся души, которая до сих пор живет в этой женщине.
Зеваки и след простыл. Девочка с мамой, отблагодарив художника, тоже скрылись из виду.
"Ведь она и правда, несмотря на все невзгоды, желает своей дочери только добра", - подумал художник.
;
*Человек НИ О ЧЕМ* (2 история)
Шаг. Шаг. Еще шаг. Кто это подходит к тебе? Кто посмел приблизиться на лишнюю пару шагов. Ах, да. Это человек ни о чем. Не фамилия, не имя, не прозвище, а какое-то нелепое словосочетание, ставшее его наружной оболочкой. Ему даже представляться не приходилось. Хотя мало кого и вправду интересовало, что он из себя представляет. Говорят, что не нужно много времени, чтобы сложилось то или иное впечатление. Понятно, что все люди разные, но когда эти взгляды совпадают, то как будто из воздуха появляется общее название или имя, даже не нужно ничего выдумывать. Вот его и нарекли фразой «ни о чем», что каким-то удивительным образом начинала маячить на языке почти у каждого, с кем он знакомился. Еще бы. Все просто. Неприметный, серый, без особых закосов в речи, молчит часто, говорит редко, а если и говорит, то как-то просто и совсем не броско. Поступки? Да чего может быть интересного в поступках обычного человека, неозадаченного высокими мыслями. Действительно, человек «ни о чем».
«Опять ему что-то надо. Или он хочет поделиться своими нелепыми историями. Скучно, как всегда. Или вообще, что он от меня хочет? Я же лучше него знаю, кто он есть. Бессмысленная трата времени. Как будто мне заняться нечем, особенно когда день расписан по минутам» - думаешь ты. А он по-прежнему идет навстречу.
Идет, да еще как-то странно идет. Походка слишком на первый взгляд странная. Он еще ближе. За что бы человек «ни о чем» не взялся, все трещит в руках, но загорается не сразу. Потребуется немало минут, чтобы он разжег огонь. Не умеет он стрелять ни словом, ни делом, ни хотя бы на худой конец глазами. Кажется, что он не доводит дело до конца. По крайней мере, так говорят люди, которым можно безоговорочно верить. Вокруг целеустремленных личностей всегда все кипит, у них много одновременно начатых дел, вот что значит настоящая работа. А человек «ни о чем» что? Похоже, что сама работа его затянет слишком глубоко, что нельзя выбраться на берег. Хотя он вроде и не пытается.
«Мне бы сейчас сорваться куда-нибудь. Не хочу с ним встречаться лицом к лицу. Смешная, однако, намечается встреча: все равно он даже в глаза мне не посмотрит. Для чего я его жду? Да, нет – ерунда. Не жду, конечно. Какая разница, подойдет он ко мне или нет? Пусть подходит, я же знаю себе цену в отличие от него. Будь он другим – давно бы доказал всем, что мы ошибаемся. А он не стремится и не собирается что-либо доказывать. «Ни о чем» потому что» - мысли в твоей голове ускоряются, а он уже на походе.
Держит руки в карманах. Вероятно, плюс ко всему еще и скромный. Его слова обычно несвязны, будто генератор случайных слов. Никогда в разговоре не говорит про ответственность, его рассуждения строятся на каких-то слегка банальных сравнениях, которые могут обидеть собеседника, у которого более тонкая душевная организация. Кстати, ее наличие явно его не заботит. Да и не может заботить при таком узком кругозоре. Не прослыл когда-то ни полиглотом, ни фокусником, ни хитрецом, ни лидером. Чем-то смахивает на легкомысленного сказочника. В сказках же все оправдывается волшебством. Вот и человек «ни о чем» не ищет оправдания. Кто в наше время читает сказки? Почти никто. Предпочтительнее интриги и более высокая пища для ума. Модное здоровое питание, и не важно, что души у всех разные.
- Здравствуй, – с кроткой улыбкой произнес он – с новым днём тебя.
- Ну, здравствуй, НИ О ЧЕМ – нехотя отвечаешь ты, а про себя думаешь: «точно он блаженный какой-то, поскорей бы проваливал отсюда» – что тебе нужно?
- Просто вот к тебе пришел. Ты что-то грустишь сегодня.
- Нет, тебе показалось, – скривишь лицо ты с мыслью: «Неужели я совсем плохо выгляжу, что даже этот НИ О ЧЕМ заметил? С подобными словами ко мне обычно не подкатывают. Думает, что я поведусь на его дурацкие шутки?» – ты меня веселить, что ли пришел?
Сложно было разобрать, о чем они разговаривали. Ничего не поделаешь, улица наполнена своей музыкой, заглушающей человеческие голоса. Но беседа была оживленной – движения рук выдавали. Прошел час. Потом другой. Стоит ли следить за временем, когда тебе по-настоящему хорошо, и ты наконец-то нашел своего собеседника? Пришлось разминуться.
- Эй, тебе что заняться нечем? – дернул тебя вопросом один из близких знакомых, который проходил мимо. – с ним же разговаривать не о чем.
- Ничего мы оба с тобой не понимаем. – глубоко вздохнув произнес ты без единой недосказанной мысли в голове.
- У тебя нет планов на сегодня? – все не унимался товарищ.
- Я решил выбросить ежедневник, пусть там указано о предстоящих делах и событиях. Пойду лучше куплю тетрадку за пять рублей.
Деловой человек опешил и моментально исчез.
Просто иногда то, что казалось когда-то ни о чем, становится для тебя всем, когда нужные точки выстраиваются в ряд, а страницы намеченных событий превращаются в бессмысленную бумажную рухлядь на фоне простого белого листа, который можно расписать как угодно и пустить самолетиком в небо.
;
*Человек со стеклянными глазами* (3 история)
Когда-то он как будто смирился, что не суждено ему стать кем-то важным для других людей. Словно уменьшили громкость его крохотного радиоприемника. Голос тише. Напряжение в плечах, заметное невооруженным взглядом. Глаза, нервно описывающие петлю бесконечности, потерянные в дикой спешке. Всё они мчались туда-сюда. Туда-сюда. Рисовали круги.
Отречение. Ему как будто ничего уже не надо. От внутренней пустоты холодеют ладони. Чувство безысходности еще больше сковывает и скрючивает пальцы. Страх стать кем-то значимым. Разве он кому-то нужен? Не удалось вовремя получить ответ. Или попросту его недождался потому, что сосредоточился на ожидании. Человек стал тенью, что не имеет формы. Его существо слонялось по пространству, периодически отскакивало от стен. Он перестал верить в эхо, наличие которого когда-то спасало. И да, этот человек выжил, только вот то, как проходили его дни, сложно было назвать жизнью.
Обличился в черное. Так спокойнее и пачкается реже. Хотя у него завались времени. Такая свобода, о которой он когда-то мечтал, а теперь готов кому угодно отдать безвозмездно. Не просто как какую-нибудь безделушку, а чтобы она перестала сильно давить на него. Тучей. Тогда он забыл, что тучи лишь своеобразное одеяло неба. Ярко-голубые глаза стали мутно-серыми. Стеклянными. Так кто-то решил.
- То же мне, - бросил вскользь фразу некто. - Человек-призрак в человеческом теле, к которому и подойти противно. Как его только земля носит?..
- Неудачник. Сам лишил себя счастья. Выдумал утопический мир, начал с ним бороться и в итоге проиграл ему. Такое не лечится. - зачастую звучали подобные слова за его спиной.
- Как такой бесчувственный человек может проповедовать добро и свет. Только и делает, что опускает глаза, когда с ним разговариваешь или смотрит как будто мимо тебя. О какой надежности можно говорить, если человек боится посмотреть в глаза другому человеку. - возмущались строгие голоса.
- Простите. Я не нарочно. - испуганно произнес тонкий женский голос. Перед ним стояла невысокая девушка в полушубке, которая случайно наступила ему на ногу.
- Нет-нет, что вы?! - воскликнул он, по привычке не поднимая глаз. Вдруг его охватило странное чувство. Одна лишь мысль замоячила в голове: "Неужели кто-то меня понял?". - Я сам прошу прощения.
Она засмеялась в ответ. Ее смех пронесся колокольным звоном, прожигая все стены, которые он так искусно построил. Он услышал то самое эхо.
Произошла нелепая и как бы спонтанная встреча. Но что-то щелкнуло у него внутри. Как будто наконец грянул дождь, что смыл сажу внутреннего одиночество. В каплях отражалось небо его чистых голубых глаз. Тех глаз, которые увидела она сквозь призму туч. Ей удалось принять этого человека. Она, в конце концов, сразу же почувствовала в нем человека, не того, которого он потерял, а того, каким он стал. А стал-то для нее он всем.
Кто-то сказал, что стекло - это что-то вроде застывшего искусственного льда. Она почему-то не знала об этом. Да, о стекляшки легко порезать руки. Но прежде всего это что-то очень хрупкое. Чтобы разбиться ему достаточно прикосновения. Она в это искреннее верила. А он поверил в нее. Появились робкие солнечные лучики в его таких теплых и живых глазах. Теперь они бережно касаются ее щек.
;
*Весельчак в костюме* (4 история)
"Главное, чтобы было весело". - произнес некогда кто-то. Кто именно он уже не помнил. Однако эта незатейливая фраза впоследствии определила его жизнь. Может потому, что принял ее слишком буквально. Простакам это свойственно ведь. А его считали таковым. Он же простой. Он же легкий. Разговаривает-то обычно. Зато смех как будто поставленный. Поставленным бывает голос. А у него именно смех. Хотя правильно смеяться, как правило, не учат. Нужно время и практика. Как раз тренировался он часто. По поводу и без. Остроумия не занимать.
Талантливо шутить тоже искусство, так многие думают. Он и шутил, причем в любой ситуации. Когда у кого-нибудь лицо освещала улыбка после услышанного, пусть эта улыбка лишь краешком губ, его переполняло чувство радости. Дарить ее дело безобидное. Но, увы. Не всегда случалась радость. Чаще недопонимание. Или совсем непонимание, когда он на пару минут забывал, что сам есть шутник, и вел себя крайне серьезно. Проще отшучиваться. Проще бессмысленными яркими перлами сотрясать воздух, чем произносить вслух пусть и шепотом то, что действительно важно. Иной раз ему казалось, что он врет себе. Однако окружающие это не замечали и не собирались заметить. Зачем? Если и так все вроде бы легко и ненавязчиво.
Да, навязываться весельчак не умел. Но рассказать что-то смешное запросто. Ему же самому становилось весело. Однако не на такое долгое время, как его слушателям. Веселый, дружелюбный, остроумный, всегда словом в яблочко. Это разве плохо?
Плохо. Никто не знал, насколько может быть весельчаку плохо, когда он один. Не потому, что нет зрителей. А потому, что нет. Нет, почти нет тех, кто видит то, что скрыто за этим звонким смехом. Сколько всего важного живет в костюмах шуток и жизненных анекдотов. Разгадать не то, чтобы сложно. Сложнее увидеть, каким может быть человек, когда он настоящий. Это ж не кроссворд, где выделено определенное количество клеточек.
Его ведь прозвали весельчаком, потому что он искрометно и легко шутил. Но не был сам веселым. Смех лишь его костюм, в комплектацию которого входит обязательное оружие в виде хорошо поставленного смеха.
*Справочники разговоров* (5 история)
- И запомните! Ваша оценка в конечном итоге будет зависеть сразу от двух составляющих: от знаний и от материала, который вы мне предоставите. Причем знания все-таки не вещественны. Это же абстракция, не видимая для человеческого глаза, ее нельзя потрогать рукой. А вот справочники намного важнее, к тому же, они станут фундаментом для вашей дальнейшей жизни. Подумайте об этом. – строгим голосом произнес преподаватель и удалился из аудитории. Ибо отлично знал, о чем говорил.
В своих учениках он всю жизнь воспитывал предусмотрительность и нацеленность на будущее. Ему отлично удавалось это делать собственным примером. Еще бы, перед какими-то еще недавно школьниками стоял состоятельный, достигший все, что можно, человек, на вид даже талантливый. Главным талантом он считал свою феноменальную память. Действительно, он помнил много, особенно то, что хранил в своих справочниках.
Когда-то давно, возможно, будучи таким же студентом, он узнал, что все человеческие разговоры сводятся к алгоритмам, весь мир, в свою очередь, можно уложить в понятия, а диалоги расписать на все случаи жизни, чтобы не приходилось лезть за словом в карман. Новая стратегия – новые горизонты. Он не на шутку увлекся созданием подобных книг. Их становилось все больше и больше. Ибо скорость письма у него тоже феноменальная. Сначала стопка безликих толстых тетрадок на столе, затем все открытые поверхности мебели покрылись важными справочниками, которые он не уставал изобретать. И все же со временем ему пришлось расстаться с двумя шкафами книг, чтобы поместить на освободившиеся полки нечто ценное. За свое существования им было создано более нескольких сотен книг, его авторства. Как-то раз он решил посчитать сколько же часов в сумме ушло на их написание, но сразу же сбился, огляделся вокруг и успокоил себя одной лишь фразой «Я работаю для будущего». Почему-то тогда он вовсе не задавался вопросом, когда наступит это «будущее» и наступит ли вообще. Забот и так по уши. Зато ему не приходилось попадать впросак. Хотя поводов для этого с каждым годом становилось все меньше и меньше. Видимо, он сам не заметил, как потерялся среди тонн уже пожелтевших бумаг. Практически все, с кем он маломальски знаком (таких людей немного), больше двух раз точно слышали историю, которую он никак не может забыть и всегда рассказывает со слезами на глазах.
А случай-то тогда вышел совершенно простым, даже нелепым: один свой справочник он оставил на лавочке в парке, а когда спохватился и вернулся, его уже там не оказалось. Однако этот человек продолжал считать ту прогулку самой печальной, как будто он потерял не какой-то справочник с выверенными диалогами, а фотоальбом с карточками близких. Кто-то его слушал из вежливости, ибо преклонялся перед профессионализмом этого человека, кто-то уже перестал обращать на него внимание, кто-то не вникал в слова. Но всякий раз при воспоминании из него выплескивалась волна отчаяния, котором постоянно был наполнен его голос.
Наступил день сдачи зачетов. Группа студентов толпилась у двери в кабинет, но она до сих пор закрыта. У каждого в руках небольшая котомка со справочным материалом. У кого-то больше исписанных тетрадей, у кого-то меньше, но все-таки большинство все-таки постаралось пусть уж не собрать диалоги на все случаи жизни, но хотя бы их придумать, в надежде, что и это сойдет. Почему бы не снять замок сразу? На этот вопрос преподаватель боялся дать ответ даже самому себе.
- Прошу прощения, к вам можно? – произнес последний студент из списка запыхавшимся голосом.
- Если вы по делу, то милости прошу. – с сарказмом произнес преподаватель. – Показывайте, что принесли.
- Вот все, что мне удалось собрать. – спокойно произнес студент и протянул старику блокнот.
- Что это? Ты хочешь, то есть, вы хотите сказать, что эта немыслимая брошюрка и есть ваша работа в течение семестра? Как вы нашли наглости прийти, даже перешагнуть порог моего кабинета? – яростно срывая голос на крик выговорил преподаватель.
- Ну, вы все-таки может посмотрите, - уже с волнением в голосе проговорил студент.
- А что тут смотреть? Чему ты за это время вообще научился? Я что сказал всем вам на первом занятии, быстро отвечай!
- Вы сказали, что нужно завести специальную тетрадь и записывать в нее алгоритмы всевозможных разговоров.
- Всего одну тетрадь?! Чем вы меня слушали? На моем столе должно оказаться порядка десяти тетрадей или даже больше. А это что за записная книжка? Ты вот посмотри вон туда – видишь шкаф? Видишь сколько там справочников? А дома у меня их в разы больше. Нет, я зачет не приму. Это до добра не доведет.
- Неужели все дело в справочниках?
- Он мне еще тут вопросы задает. Ты не хочешь научиться думать на несколько шагов вперед и расстелить перед собой ковер из соломы, чтобы потом не так больно пришлось падать. Мало ли что может произойти. Тебе всегда будет необходимо дать ответ, заранее готовый ответ. Ты вообще слышишь, о чем я говорю?
- Наш с вами разговор тоже прописан в какой-нибудь книге? – вызывающе спросил студент, которому терять уже было нечего.
На этот вопрос преподаватель ничего не ответил. Можно пересчитать по пальцам одной руки все моменты, когда он не мог ничего произнести в ответ. Пауза длилась не очень долго, но за это время его лицо успело покрыться испариной, затем вмиг побелело, а потом снова залилось свекольным румянцем смущения.
- Что у вас в блокноте? – все же поинтересовался преподаватель уже более или менее спокойным тоном и вновь обратился к студенту на Вы.
- То, чему я у вас научился.
- Конкретнее говорите! – снова ополчился преподаватель.
- На протяжении этих четырех месяцев я вел блокнот, куда записывал те, моменты, которые заставляли меня на минуту удержать свой взгляд, остановиться.
Преподаватель с умным видом спрятал глаза в бумажные страницы, вдоль и поперек исписанные убористым почерком.
- Причем здесь «веснушки соседской девчонки» и «мурлыканье кота под рукой», то ли дело описание вашего похода в театр, но тут опять-таки вы говорите об «улыбчивой гардеробщице». Что все это значит? – не унимался преподаватель.
- Хотя бы то, что вдохновение повсюду. То, что какие-то мелочи заставляют улыбаться, а от этих улыбок рождается любовь к окружающему миру. Разве мы не ради нее живем…
Преподаватель снова замолчал, но на этот раз уже иначе. Он взял в жилистые, дрожащие по-стариковски руки зачетную книжку и что-то там очень быстро черканул.
- Возьмите – протянул он ее студенту – у вас все впереди. И да, не стоит вести эти справочники, Вам повезло, вы сможете научиться жить без них.
Они расстались буквально на полуслове. Преподаватель еще долго не мог прийти в себя. Но все-таки, когда он окончательно успокоился, то поспешил домой, ибо вспомнил, что в самом нижнем ящике угловой тумбочки в его квартире затесался подобный блокнотик, который он всегда хотел начать вести, но почему-то не смог. Видно, испугался настоящей жизни. Кто знает, может еще не поздно.
*История одного вруна* (6 история)
- Нет, вы слышали? Ну, все-таки, как он мог уйти со сцены, не доиграв роль? – спросил кто-то прерывистым несколько противным, зато звучным голосом. – В конце концов, почему вы молчите все?
- Какой кошмар – еще эмоциональнее ответил некто, не человек, а ходячее местоимение, странно, что его так до сих пор не прозвали. – Как он вообще так мог?
- Ты тоже так думаешь? – снова прозвучала прерывистая реплика.
- А как иначе-то?! – удивился некто.
- Но с другой стороны, кто знает, может ему так нужно поступить, вдруг от этого на него обрушится больше славы.
- Может, эти актеришки все готовы ради славы сделать.
- Что ты хочешь таким образом сказать?
- Да, как бы и ничего. Кстати, а он-то что молчит – обратился некто к третьему участнику беседы, который предпочел остаться в тени.
- А ты спроси его, он тебе такого нафантазирует, врун потому что – не унимался первый.
- Ну, да врун.
- Он ушел со сцены, потому что не мог на ней больше находиться. Потому что наконец-то позволил себе разорвать в клочья мнимый сценарий, который точно не сделает его счастливее. – тихо ответил врун.
- Откуда ты это знаешь? Еще скажи, что он тебе такое сам рассказал.
- Знаю. Потому что я когда-то тоже был им. Я знаю, что это такое, когда уходить тяжело, но это сделать необходимо. Хотя не в этом дело.
- Снова ты врешь – громко произнес скрипучий голос.
- Врун, ты, однако, врун – эхом отозвался некто.
___
Действительно, его прозвали вруном, и кстати было за что. Не только потому, что он и без того странный человек. Неразговорчив, скрытный, а если и говорит, то исключительно то, что другие люди просто не готовы услышать. Конечно, он не дурак, поэтому отлично понимал, что сложно удержать баланс между недосказанностью и тем, что в простонародии принято называть враньем. Но так случается: у каждого человека есть свои принципы, свои внутренние точки опоры, от которых нельзя отрекаться, во что бы то ни стало. Как раз он ненавидел приставку –недо-. Глупо, разве можно ненавидеить приставку? Естественно, не в приставке дело. Он не мог терпеть не завершенности, не мог принять в ком-либо любые «недо». Поэтому со временем ему удалось в себе искоренить проблему. Недосказанность исчезла. Говорить? Почему бы и нет, только вот почему-то не верят или считают ненужным верить. Зато он часто шутил. Люди покатывались со смеху. Удивительно, как так ему удается шутить с таким серьезным лицом. Еще бы, даже искренне посмеяться пусть над своей шуткой не может. Значит, опять врет. Но, увы, никто из его ярых оппонентов не догадывался, что ему грустно от их смеха. Никто ни разу не подумал, что эти язвительные, саркастически обжигающие, реплики лишь броня, под которой кроется нечто не заметное на первый взгляд. А ведь оно и по сей день в душе его живо.
Как же редко он называл людей по имени, особенно тех, о ком так часто шутил. Кто-то решит, что из-за личной неприязни. Что ж. Скорее всего. От такой неприязни, которая факелом прожигает твое существо. От такой неприязни, когда ты настолько влюблен в человека и дорожишь им, что боишься прилюдно назвать его вслух. Когда у тебя дрожат руки только при одном воспоминании о том, кто смог перекроить тебя. Вот она неприязнь. Вот она недосказанность. Куда же без них.
От него можно услышать все что угодно. Повезло же человеку с фантазией. Другой момент, что он защищает еще свои вымыслы, порой вообще вцепляется в них, как тигр в сырое мясо. Похоже, что воспитанием тоже не отягощен. Зачем лезть за словом в карман, когда можно вычленить ответ из воздуха. Какая разница, что он неправдоподобный. Каких только небылиц не наслышались его товарищи. Только товарищами их назвать сложно. Никому из них не пришло в голову, что то, что он говорит и правда происходит в его жизни. Они когда-то давно решили для себя, что это невозможно. Он же предпочел свой путь, где полно ограничений, но возможное все-таки преобладает.
Ох, уж странный, какой-то этот врун.
;
*Три дурака* (7 история)
Встретились как-то раз три дурака. Такие встречи не редкость. Пусть и не в большом просторном доме, пусть и без кресел-качалок, пусть и в обычной многоэтажке. Заядлый путешественник, что объехал полмира точно. Художник, у которого было лишь несколько выставок, последняя, кстати, завершилась неделю назад. И музыкант, верный служитель оркестра, что стал для него и храмом, и домом. Любят они что-то подолгу обсуждать. Больные поэзией на всю голову. Хотя никто из них не написал и пару строк. Да и к стихам у каждого из них свое скептическое отношение. Конечно, дело не в этом, ибо сами стихи составляют какие-то 10% примерно из того, что есть поэзия.
Первая встреча, безусловно, случайна. Случилась она на обрыве. На обрыве юности, которая разбивалась больше чем на два куска. На обрыве непонимания себя. На обрыве того, что вот вот сломается что-то бесконечно личное, что нельзя описать словом. Тогда путешественник вернулся домой, решив, что его поездки лишены смысла. Музыкант еще не играл в оркестре, а о предстоящих выставках художника даже думать было рано. Но как-то у них все срослось.
Сейчас появились намётки на стабильность. Но ненасытность еще продолжала брать верх. Видимо, так эти люди устроены. Ничего не поделаешь.
В этот вечер разговор зашел о детстве, о том, из-за чего они стали теми, кем стали.
- Вспоминаю свою первую поездку. Поездку на дачу. Смешно, конечно. Тогда я был еще неповоротливым ребенком, которого занимали лишь игры вроде "Казаков разбойников" и всякого рода догонялок. Мы с соседскими ребятами держались друг друга. А в тот день почему-то никто из них не вышел. Я побежал вдоль дачных участков, следом за мною едва успевала мама с криками вроде "Сынок, подожди, ты куда?" - "Я за облачком бегу" - в ответ прокричал я. В тот момент еще не знал, что его не догнать. "Дурачок, ты, мой" - произнесла моя мама. - "Ты не догонишь его. Оно быстро ускользнет вглубь неба". - "Мама, ты ничего не понимаешь" - огрызнулся я и обиделся не на шутку - "Я все равно его догоню". Вот такая вот глупая детская мечта. Понял, что под небом весь мир. И решил во что бы то ни стало объехать его вдоль и поперек. - ответил путешественник и засмеялся.
- Это еще что... Как говорит мой первый учитель музыки, что дал мне дорогу так сказать в музыкальный мир, всегда говаривал, что я стал музыкантом, когда впервые услышал кузнечика. А ведь все так и было. Услышал я впервые кузнечика в какой-то июльский теплый вечер, когда над рекой поднимается тихий дымок вроде тумана. "Это же арфа" - восторженно прокричал я. Хотя тогда уже ненавидел музыку в целом, когда меня упорно учили играть на фортепьяно. Практически бегали с топором. "Кузнечик это скрипка, ты что-то не понимаешь" - мне ответил учитель, что предпочитал тогда видеть во мне отстающего ученика. Я если честно, до сих пор не понимаю, кто придумал, что кузнечик тире скрипка. Тогда другой, который был тогда неподалеку, даже заинтересовался. Отвел меня, дурака к арфе. У меня все замерло внутри, когда я услышал ее впервые.
- Август. Тогда начался и я, когда-то давно, когда на небе увидел первую звезду. Казалось бы точка. Одна точка. Я не верил, что звезды это статичный пятигранник на бумаге. Вернувшись домой, сразу же достал какой-то карандаш, помню, он был еще с обгрызанным ластиком. А там уже и другие точки. Сначала не сразу заметные. В этом-то и есть мир. Хотя не мне вам рассказывать, сколько раз мне говорили "нет" и каким только дураком не называли. Вы же со мной.
Конечно, мало кто знал вообще об этих глупцах. Всего ведь знать невозможно. Но они умудрялись делать мир каждый день чуть счастливее.
;
*Бессмысленные разговоры* (8 история)
Вечер вторника. Телефонный звонок. Любимый, почти что родной голос из трубки, который ему хочется слышать долго, много и часто. Но разговоры почему-то часто срываются. Наверное, и этот сорвется.
- Привет, извини, что я так поздно. – произнес тонкий женский голос.
- Здравствуй – последовал немногословный и сдержанный ответ.
- Можно я сорвусь к тебе прямо сейчас?
- Обычно, когда хотят сорваться, срываются без предупреждения, повода и предлога. У тебя что-то случилось?
- Ты опять осуждаешь меня. Каждый раз все не так. В конце концов, хотя бы постарался меня понять.
- У тебя что-то случилось? – как будто равнодушно переспросил он.
- Случилось? Со мной это случается каждый день или скорее каждый вечер, когда я возвращаюсь в пустую квартиру, когда мне не с кем перекинуться пусть одним словом. – начали сдавать эмоции у собеседницы. – тебе это понять, видимо, не дано.
- Я понимаю.
- Да что ты понимаешь? Что ты вообще когда-либо сделал, чтобы меня понять. Даже дать банальный совет не можешь и чисто по-человечески посочувствовать.
- Понимаю, что сейчас модно быть одиноким и якобы никому не нужным. Что поделать – время такое.
- Какое время? Причем тут вообще оно? Если не хочешь со мной говорить, то так и скажи. Я сразу же повешу трубку и пообещаю тебе больше не звонить.
- Как знаешь.
- Что как знаешь? Я уже не понимаю, зачем сегодня набрала твой номер, зачем его когда-то выучила наизусть и для чего эти бессмысленные разговоры.
- Ну, мы же не чужие люди.
- А по-моему, еще чуть-чуть и станем такими. Все потому, что ты до сих пор не научился слушать и слышать меня. Для чего я трачу свое время?!
- Правильно, тебе завтра рано вставать. Ты ведь завтра работаешь.
- Вроде работаю. Надо еще раз посмотреть расписание. С этим гибким графиком сплошная путаница. – ответила она с некоторой задумчивостью.
- Можешь не смотреть. Я помню, ты позавчера говорила.
- Сам знаешь, я спать рано не ложусь. А если и лягу, то все равно не засну.
- Как обычно просидишь до двух ночи и заснешь прямо за столом, уткнувшись головой в томик Булгакова. Всегда удивляюсь, как ты можешь одну и ту же книгу перечитывать так много раз.
- Могу. – коротко ответила она. Чуть позже добавила – Только сегодня мне почитать не удастся. Не помню, куда книгу бросила, возможно, на работе оставила.
- Это вряд ли. Лучше посмотри на своем компьютерном столике под синей и белой папками.
- Ты думаешь, что она там?
- А где ей еще быть? Наверное, когда утром собиралась, папками и накрыла ее.
- Слушай, да, скорее всего так и есть. Еще раз спасибо тебе. Удивляюсь всегда, как ты все это помнишь. – произнесла она и не на долго замолчала. – Что-то я все о себе да о себе. Ты как?
- Неплохо. Как говорится, наступила осень, вечера прохладнее. Даже куртку пришлось застегнуть.
- Ты до сих пор на улице?
- Да. Связь скоро совсем пропадет. Я в метро захожу.
- А куда ты едешь? – искренне удивилась она. – Мне казалось, что ты к этому времени уже приходишь домой.
- Ты права. Я был дома, когда ты позвонила.
- А теперь? Что-то случилось?
- Нет. Ничего. Просто еду к тебе. Через полчаса буду.
На это она не знала, что ответить. Поэтому продолжала молчать, застыв в одной позе возле своего стола, на котором лежали синяя и белая папки.
- П-п-п… почему? – единственное, что она могла спросить.
- Скучал. Ты не рада?
- Ну, как бы не знаю. Делай, как хочешь.
- Хорошо. Тогда до встречи?!
- Да. Подожди. Не бросай трубку. – ответила она, глубоко вздохнув, старалась проглотить ком, что атаковал горло.
- Что?
- Ты… это ну, в смысле, как бы, ты в свитере и зонт взял? Все-таки на улице прохладно.
- Да. Только сейчас в метро снова будет очень жарко. Да, и дождь вроде бы не передавали. – почему-то он сделал паузу. – скоро буду.
- Да, давай. Я чай тебе заварю. Наш любимый – с бергамотом.
- С каких это пор он стал любимым? Ты ведь…
- Да, купила его для тебя. Но что-то вот и мне он понравился. Ладно. Я не могу больше говорить.
- Чайник кипит? – иронично спросил он
- Ты в метро заходишь. – ответила она и засмеялась.
«Вызов завершен» – надпись на двух полу разряженных телефонах. Эскалатор. Платформа. Перрон. Седьмой этаж тихого жилого дома. Из окна струится свет. Закипел чайник.
Встреча. Два человека. Теперь они точно не жалеют о таких, казалось бы, бессмысленных разговорах.
;
*Он жил в деревянной коробке* (9 история)
Один домик, что почти не отличался от других двухэтажных зданий, называли деревянной коробкой. Просто привыкли так называть. В нем жил не самый приятный и опрятный на первый взгляд человек. Как будто одинокий. Да и домишко его на отшибе. Крепкий стальной замок на двери, между прочим, в любое время года. Что за ней мало кто знал, ибо гости у него бывали не так часто. Две комнатушки, кухня, примитивный санузел, возможно, и воды-то горячей в трубах не было. Комнатка, где его можно застать пусть даже за чтением какой-нибудь книги, не то чтобы маленькая, не то чтобы узенькая, скорее слегка зажатая мощными несущими стенами, которые не сломать. Он это делать и не собирался. На полу нет даже куска ковра, вместо него дощатый настил с заусенцами, которые уже за годы обтрепались. Именно так домик выглядит со стороны. И правда, слишком уж похож на коробку из дерева, что некогда добросовестно сколотил плотник.
О его хозяине зачастую ходили по цепочке слухи, но им как-то удавалось проскальзывать мимо. Человек оставался не возмутимым, и если кто-то выливал на него свое ведро гнили и мусора, если кто-то обжигал резкими фразами и без того красноватые щеки. Скучный. Необщительный. Отрешенный. Выходил из коробки редко. Почти никто по нему не скучал. Однако иногда у его порога появлялись люди. Они обычно неместные. Но разве в месте дело? Их нечто роднило. Что именно, сложно сказать.
Возращались из этой коробки люди чуть счастливее что ли. На сморщенных лицах - новая морщина, из которой лучился свет. Только улыбку и мог он подарить другим. Чистую, искреннюю настоящую. Всего лишь.
Звонка кнопочного нет на двери. Но те, кто к нему ходит, знают сколько раз нужно постучать по ручке. Минуя маленький коридор, его друзья попадали в ту самую комнатушку. Как же сильно пахнет там деревом. Вкус леса причудливо щекочет язык первой весной. Весна-то всегда первая. Из обычных чайных чашек буквально выплескивается аромат летних трав, которые согревают в прохладные осенние вечера. Терпкое ощущение незамысловатого уюта. Не нужен и теплый плед.
Он не умел встречать даже друзей приветливым голосом. Часто они здоровались молча кивком головы, но не так, как в школах принято перед уроком поздороваться с учителем, и незамысловатым рукопожатием. У него всегда от рук веет теплом, в любое время года. Слово за слово разговор. Голос с явной хрипотцой не громкий, почти что не мелодичный, похожий на шорох осенней листвы, приглушающей скрип подошв по влажному асфальту. Иной раз беспорядочная жестикуляция. В такие моменты казалось, что он разговаривает руками. Но собеседников как ни странно подобное не смущало. Потому что он слышит. Просто слышит. Не запрещает себе чувствовать. Этого как бы и достаточно. Первым начинал разговор крайне редко, но при этом его считали удивительным рассказчиком. Слова, которые он произносил, попросту пульсировали жизнью.
На полках высокого стеллажа (у него в комнате стоял открытый стеллаж) какой только не было всячины. И покрытые пылью тетради, и ракушки, когда-то привезенные с моря, и девичья кукла с растрепанными волосами. А так же много стеклянных баночек, где жили разные интересности.
Среди них - одна маленькая деревянная коробочка, внешне совсем не похожая на шкатулку. Почти никто не знал, что в ней лежить, потому что он ее вроде бы и никогда не открывал. Она держалась особняком среди всевозможных склянок.
Было лишь три человека на свете... и то не знали, что в ней лежит его воспоминание о том, моменте, когда он впервые взял в руки бутон счастья так шероховатый, но очень теплый, еще бы в нем же зародилась и ожила любовь. Тот, кто отдал его, тоже был счастлив вместе с ним, однако он даже не подозревал, что какой-то предмет, станет для кого-нибудь чем-то важным. Он сам тоже не мог дать какое-либо объяснение, потому что чувства зачастую так и остаются необузданными. И, конечно, тот, кто тоже чувствовал это, тот человек, который принял его странности, тот, кто ощущал рядом с ним себя дома, а не в деревянной коробке.
;
*Все-таки пора* (10 история)
- Уже поздно. Может быть ты никуда не пойдешь. Хотя бы переночуешь у меня?
- Транспорт еще ходит. Успею. К тому же, я с детства не боюсь темноты.
- Причем тут темнота вообще? У меня есть свободная комната. Между прочим, очень уютная. Не мне рассказывать это. Ты же сам знаешь. Не в первый раз же.
- А мне почему-то сейчас кажется, что первый. Хотя, нет, даже не кажется. Так и есть. Не знаю только, почему.
- Было время, когда ты был готов остаться у меня навсегда. Говорил, что хочешь сбежать подальше от своего дома. Хотел начать всё сначала. Ведь так?
- Да. Я же начал. Начать трудно, но можно. Но когда начнешь, начнешь по-настоящему, не хочется моментально заканчивать.
- Вроде сказал проще некуда, а как будто рассыпал обычный песок, но пробежала волна и он стал другим. Почему-то все еще более непонятно.
- Я сам сперва не понимал. Сейчас учусь это делать. - его взляд упал на часы на руке, которые он носит уже который год. - знаешь, мне все-таки пора.
- А как же фотокарточки? Помнишь, мы хотели их посмотреть, но не было времени. Сейчас вроде выдался случай.
- Можно я возьму несколько с собой? Ты не волнуйся. Я обязательно верну.
- Знаю. - через мгновение пять карточек дрожали в его руках. Он бережно вложил их в слегка потрепанную книгу, которая вскоре оказалась в рюкзаке.
- Ну, я пошел?!
- Только позвони, когда доедешь до дома.
- Само собой. Встретимся послезавтра? У тебя ведь на завтра запланированно много дел.
- Встретимся. Я не против.
Захлопнулась дверь. Он быстро шел по дороге, как будто и правда боялся опоздать на последний вечерний автобус. Какой черт его дернул уйти. Казалось бы, безумный поступок. Один лишь вопрос: "Зачем"?
Однако он единственный, кто знал ответ. Возвращаться ведь не значит идти назад, особенно когда ты понимаешь, что нечто новое, что уже вошло в тебя, хочет задержаться.
;
*Карикатурщик* (11 история)
Вечер. Совсем стемнело. Однако весной сумерки приходят все позже и позже. По центральным улицам города туда-сюда слоняются туристы с фотоаппаратами, что делают по сотне кадров в секунду. Они движутся потоком, ибо на остановки нужно время, с другой стороны, стоит ли вообще останавливаться, если ты хочешь обежать город за пару дней, мельком глянуть на основные достопримечательности, ну, и собственно, забыть о нем. Ведь чтобы рассказать о впечатлениях, увы, не всегда нужны сами впечатления. Достаточно убедительного голоса и красиво выстроенных фраз, переполненных всплесками восхищения. Всего ничего.
Но тот человек, который начал уже собираться домой, по привычке сворачивать холсты и прятать в большой рюкзак кисти, краски и прочие атрибуты, которые всегда с собой у художника, знал, что настоящие впечатления, так случается, что не резкие, без поправки фотошопа фантазии и дикого воображения. В памяти задерживается лишь то, что действительно трогает душу, и не важно, говоришь ты во всеуслышание об этом или нет.
Иной раз проходящие мимо, его даже не замечали. Он как бы и не обижался на это. Кто он? Художник ли? Спорный, однако, вопрос. Про себя ему известно, что он неплохой карикатурщик. Почему-то с детства мир его научил видеть лишь недостатки. Искать их. Иной раз даже выдумывать. Высмеивать пороки. Сатирично отзываться на все, что вокруг. Такой вот незатейливый стиль жизни. Как ни странно, он видел себя именно таким в обозримом будущем: человеком, что имеет право смеяться над другими людьми. Пришел момент, когда происходящее вокруг осточертело так, что появились силы выйти из-за стен своей крохотной комнатушки и рассказать о несовершенстве. Раскрыть правду на холсте. Но что-то внутри ныло уже который год, нечто, провоцирующее отказ от подобных затей. Что это такое – он понять не мог.
Конечно, улица это не родной дом. Тут все страшнее и жестче. Кругом спешат люди. Взгляд замыливается. Другой вопрос, какой взгляд? Хитрый взгляд безудержного борца за справедливость или взгляд робкого и чуткого художника, которого до сих пор не удалось победить.
Сначала, конечно, он пробовал подражать известным карикатурщикам. Шутил незамысловатые шутки, всячески завлекал народ. Но от этого на душе еще тяжелее. Однако со временем что-то изменился. Возможно, он просто научился видеть. Нет, не людей насквозь. Но скорее даже чувствовать то, что стоит за этими недостатками. Тогда-то он и узнал, что зачастую видимые недостатки и есть своего рода достоинства, а внутренние черти, что не поддаются дрессировке, которых принято боготворить и жалеть себя за их наличие, могут нанести сокрушительный удар.
Новое понимание и дало начинающему карикатурщику способность быть человеком. Изменились работы, изменилось отношение, изменился он сам. Ибо теперь ему точно известно, что ему еще расти и расти.
Он покидал улицу, которая стала для него уже почти что родной. Но покидал не на ночь, а на более длительный строк, хотя бы потому, что даже не собирался туда возвращаться.
«Ухожу, возможно, не вовремя. Приду на новое место, тоже буду скорее всего некстати. Но так надо. Так нужно мне. Я отдал улице то, что мог отдать. Стал другим. Вроде бы принял это. А теперь можно позволить себе двигаться дальше. Историй ведь много. Чем займусь? Не знаю. Ибо попросту не могу знать. Ведь когда-то давно, еще много лет назад, я решил, что никогда не буду что-то делать в жанре карикатур. Состоялось все иначе. Почему? Да, потому что я привык все отрицать, особенно то, что для меня имеет значение. Так вот устроен. Иначе это буду уже не я. Была б возможность, попрощался бы за руку с мальчишкой-гончаром, парнем, что безукоризненно предан своему делу, только мало кто это ценит. Но, на самом деле, это вряд ли. Он попросту не поверит, что я куда-то ухожу, ибо не понимает, как так можно враз взять и уйти. Ему все же удалось найти свое место – место, где живет его счастье, даже если это улица со стертыми следами. А я только вперед. Ведь там, где я бывал раньше, меня уже точно не ждут. Кто знает, может и впереди тоже. Может и нет. Вдруг снова ошибаюсь. Значит так надо. Опять-таки надо именно мне».
Карикатурщик собрал свои инструменты. Совсем стемнело. В очередной раз он нашел то, что не искал. Ему вроде бы и спокойно: немного лишь грустно, сам не мог понять от чего, зато больше не дрожат руки. Быть может, его научили иначе видеть и еще острее чувствовать. Эти незамысловатые карикатуры.
(c) greenflower